— Очень хочу!
Реза нагнулся к ней, но не коснулся губами щеки.
— Лейла Саида.
И Сусанна сама закрыла дверь, повернув замок. Зачем, Суслик? Вторая дверь всё равно не закрывается. Чем баррикадироваться будешь? Страхом! Чем ещё?
Сусанна достала из чемодана щётку — чистка зубов всегда успокаивает. Всегда! Только в ванной комнате не оказалось ни мокрого платья, ни мокрых полотенец. Реза сам прибирался? Ага, мужчины в этом доме ничего не делают. Мадам Газия всё убрала. И за ней тоже.
Сусанна вернулась к комоду, чтобы снять тяжёлые серьги. Ёлки, ожерелье исчезло, а на его месте лежали её серёжки. Отлично! Что-то он забыл, а о чём-то прекрасно помнит! Главное, пусть не забывает, что спальня в её личном распоряжении хотя бы до рассвета!
Глава 26
Кровать действительно оказалась слишком большой для одного человека. Сусанна попыталась лечь сначала на один край, потом на другой, затем на середину, но сон не шёл. Тогда она включила лампу и уставилась на растёкшуюся по потолку тень, но и это не помогло уснуть. Тяжело вздохнув, Сусанна откинула одеяло и подошла к двери в сад. Прогуляться, что ли, у пруда? Нельзя! Вдруг там Реза! И всё же можно подышать воздухом через щёлку, но только лишь Сусанна открыла дверь, по её ногам тут же скользнула мягкая шерсть.
— Так это ты снова не давала мне уснуть?
Но Санура ничего не ответила и запрыгнула на подушку.
— Отлично. Теперь мне не осталось выбора, куда лечь.
Только кошка опять промолчала, и Сусанна забралась обратно под одеяло. Однако лампу выключать не стала. С кошкой и светом спокойнее. Если он будет выключен, она точно будет знать, что кошмар происходит во сне, а не наяву. Спокойного сна тебе, Суслик!
Кошка вытянула лапу и дотронулась до Сусанны.
— Погладить?
В ответ раздалось урчание, и Сусанна вновь уткнулась носом в тёплый бок. Сон только того и ждал, чтобы принять её в свои объятья. Однако оказался кратким. Или не очень… Или вообще продолжался, ведь в комнате было темно. Сусанна потянулась к лампе и увидела подле себя тень. Только испугаться не успела, потому что тень обернулась и заговорила:
— Я не хотел тебя разбудить.
Реза отошёл от кровати к открытой двери в коридор.
— Я заметил свет и решил, что ты не спишь, а потом хотел тихо выключить лампу, но не получилось, увы. Ты всегда засыпаешь со светом?
Какая разница, что она начала бояться темноты только в Египте. Можно согласно кивнуть.
— Как Санура сюда попала?
— Я впустила её. Зачем же ей из-за меня лишаться привычного места!
— Она никогда не спала на кровати. Тем более со мной.
— Прости, я не знала, — Сусанна тронула подушку: песка на ней, кажется, нет. — Чисто. Но можно сменить наволочку.
Реза едва слышно усмехнулся.
— Это что, приглашение присоединиться к тебе?
Дура ты, Суслик! Язык бы тебе морским узлом завязать!
— Я подумала…
Да ничего ты не подумала! Ты ляпнула чушь, чтобы только не молчать в ожидание того, что скажет он. А вот что подумал мистер Атертон…
— Я рад, что зашёл… Никогда не думал увидеть в своей кровати женщину…
Сусанна подтянула одеяло к самому носу. Лучше бы она погасила свет. Он не отогнал кошмар, он привёл его к ней.
— Спи, моя царица. Я приду за тобой на рассвете.
И Реза ушёл и даже дверь затворил. Сусанна выдохнула. Он ушёл и забрал с собой сон. И кошки нет, чтобы обнять. Зачем выгнал бедное животное? Или Санура сама сбежала при виде хозяина? Она бы тоже сбежала, будь у неё документы.
Она закрыла глаза. Бесполезно. Свернулась калачиком. Не помогло. Вытянула ноги, и одеяло странно зашуршало. Включила свет. В ногах лежал лист бумаги. Вот зачем приходил Реза! Принёс очередной, миллионный по счёту, рисунок, чтобы она нашла свой портрет на рассвете. Ничего. Она найдёт его прямо сейчас.
Листов оказалось аж три. И то были не рисунки, а распечатанный английский текст. Ничего, у неё по переводам всегда пятёрка. Это разговорной практики не было. До нынешней недели.
«Шёл двадцатый день четвёртого месяца времени сбора урожая пятого года правления царя двух земель Тети III. Бог-солнца Ра в своём ночном путешествии уже достиг четвёртой провинции и вновь установил на земле иерархию четырёх рас, где выше всех стояли люди Кемета, затем белые-ливийцы, за ними жёлтые-азиаты и наконец чёрные-нубийцы, а фараон до сих пор не спал. Он вслушивался в тишину дворца, стараясь уловить дыхание Сети, спавшего за занавеской. Ровное. Значит, не проснётся, когда он на цыпочках пройдёт мимо, чтобы направиться на террасу. Там он ляжет на голые плиты, и, возможно, их холод подарит долгожданный сон. Только Сети проснулся и с тревогой уставился в лицо брата.
— Райя, ступай спать.
Всегда, когда Сети хотел напомнить фараону о братском авторитете, он обращался к нему по имени, данном отцом при рождении. Имя, которое он принял после восхождения на престол, не часто произносилось вслух, больше значилось в официальных документах. Им он подписал вчера свиток, чтобы опустить в Реку для начала половодья. Правда, рука дрожала сильнее вод Великой Реки. В месяц шему, когда каждый житель Кемета, вышедший из младенческого возраста, спешит помочь со сбором урожая, властитель двух земель, вместо серпа, взял в руки фиал с вином. И не сладость винограда оставалась на губах, а горечь бессилия перед судьбой…»
— What the fuck!
Сусанна поправила подушку, чтобы удобнее было подсунуть листы под лампу. Суслик, ты же сама велела ему писать продолжение! Я не говорила этого вслух! Так он, похоже, научился читать твои мысли…
« — Ступай спать!
Сети поднялся с походной кровати, которую велел поставить подле царской спальни, и сжал кулаки. Фараон вздрогнул, припомнив детские драки из-за вечно сломанных луков. Сейчас Сети не посмеет его ударить, и всё же прежнее преклонение перед силой братских кулаков страхом поднялось в груди фараона.
— Не могу уснуть, — сказал он жалобно, совсем как ребёнок, пришедший ночью в материнскую спальню.
— Пригласить к тебе светлоокую ливийку?
Ох, как жаль, что он был босым. Так бы и запустил в наглое лицо сандалией! Да, их никто не слышит сейчас, но сколько можно изводить его язвительными шуточками!
— Это последний раз, когда я позволил себе с тобой откровенность.
— Конечно, — Сети продолжал сжимать кулаки. — Больше тайн и не будет, потому что ты теперь не в состоянии вывести колесницу даже из ворот! Никогда не думал, что из-за женщины ты позабудешь долг перед Кеметом!
— Я помню свой долг. Много лучше чем ты свой! Научись придерживать язык с фараоном, как ты сдерживаешь коней в его колеснице!
— Я сдерживаю коней, чтобы сохранить тебе жизнь. И сейчас я бросаю тебе в лицо правду про твою жрицу, чтобы сохранить для Кемета правителя.
— Нен-Нуфер не имеет к этому никакого отношения! Сколько раз я должен повторить это?