Нен-Нуфер кивнула и медленно пошла по дорожке, заметая босыми ногами оставленные взбешённым фараоном следы. Отряхнув у порога ноги, она медленно поднялась наверх, где с улыбкой встретила её Алоли. Только Нен-Нуфер не позволила служанке коснуться себя. Она сама сдирала мокрую ткань, как старую кожу, обнажая кровоточащее сердце. Она понимала, что фараон больше не отпустит к ней сына и, быть может, даже заберёт маленькую Асенат, но сейчас девочка с нетерпением ожидает её внизу вместе с отцом, который знает, что его ждёт не меньшая кара за обман Его Святейшества, но Сети улыбается, и Боги улыбаются лишь тем, кто не застилает глаза напрасными слезами запоздалого раскаянья. Нен-Нуфер бережно взяла флейту и спустилась вниз, чтобы усладить слух Сети весёлыми мелодиями, ибо неминуемое горе пока не перешагнуло порога этого гостеприимного дома. Она замерла у опущенной занавески и шепнула себе:
— Нет, я не стану плакать, не стану…
Рука потянулась к занавеске, но откинула с груди простынь, и Сусанна судорожно потянула её обратно, только в руке оказалось платье.
— Что это? — Сусанна подтянула его к себе: мутные зеленоватые тона с белёсыми вкраплениями. Название фирмы на этикетке ничего ей не сказало, но платье было явно дорогим и в её размере. А дальше, совсем в ногах лежали домашние тапочки — чёрные на резиновой подошве и с меховой опушкой, больше похожие на полусапожки. Как же долго она спала, если кто-то успел смотаться в магазин!
Сусанна полностью освободилась от простыни и запрыгнула в тапочки — точно по ноге. А чему ты удивляешься, Суслик? Думаешь, для чего мистер Атертон делал тебе массаж ног? Мерку снимал! Сусанна едва не засмеялась в голос. Дверь была закрыта, шторы плотно задёрнуты, а телефон теперь лежал неизвестно где… Впрочем, какая разница, который нынче час. В любую минуту от неё ждут появления в платье! Она отколола этикетку и бросила в мусорное ведро в ванной комнате. Платье хоть и было в пол, но не мешало при ходьбе, и вырез почти не оголял ключицы. Платок к платью не прилагался, потому Сусанна смоченной расчёской попыталась выпрямить волосы. Причёска может и не подходила к платью, но соответствовала домашним тапочкам. В таком виде можно уже показаться имениннику!
Только Сусанна не смогла пройти мимо тумбочки, на которой лежала рукопись. Ей место в чемодане вместе с остальными листами. Она открыла последнюю страницу в надежде увидеть продолжение о том, как Нен-Нуфер и Сети играли в сенет, но рукопись обрывалась на фразе: » С него довольно нынче двух дворцовых женщин, и он лично сообщит сыну про завтрашний день, чтобы увидеть ту, кто не похожа ни на одну из них». Сусанна даже пролистала назад — ни слова про пруд. Суслик, ты дошла до кондиции — тебе снится продолжение. Может, стоит записать его, пока не забыла? Вот так нисходит на страждущих вдохновение. Ага, сесть писать, а мистер Атертон? Ему, небось, не терпится убедиться в правильности глазомера. Ага, правильнее было бы сказать — рукомера, если не хуже… Суслик, договоришься…
Реза явно услышал, что она проснулась, потому Сусанна столкнулась с ним сразу, как только открыла дверь. Он взял её за руку, словно в танце, и заставил покружиться.
— Тебе нравится? — спросил Реза полушёпотом.
В его взгляде читалось явное одобрение, и даже если бы платье ей не нравилось, она бы не стала критиковать подарок, но она тоже пришла от платья в восторг, а ещё больше оттого, что не надо было надевать к столу дурацкий сарафан.
Так за руку Реза и вывел её в столовую. За столом сидел один Аббас, который тут же поднялся и даже, можно сказать, поклонился. Затвор спрятанного в глазу фотоаппарата успел пару раз щёлкнуть, и улыбка Аббаса на сей раз светилась первородной искренностью. Мадам Газия тоже по-доброму ей улыбнулась, поставив на стол дымящуюся супницу. Есть суп в таком платье следует лишь с салфеткой на груди. Салфетка тут же легла ей на подол, но такая забота Резы нынче не смущала — за свою гордость Сусанна переживала меньше, чем за сохранение праздничного вида платья.
Даже Аббас сменил нынче футболку на рубашку, а чёрное платье хозяйки украшала вышивка рубинового цвета. Вечер был поистине чудесный, потому что мадам Газия без особого сопротивления заняла стул между сыновьями. Конечно, до этого она успела разлить по тарелкам суп. Пусть на улице успели сгуститься сумерки, и всё равно Сусанна с большим трудом представляла, как можно было успеть одной столько всего наготовить. Они не говорили уже, пожалуй, полчаса, только ели! И когда придёт время чая, для торта просто не останется места! Но прежде они верно откроют шампанское, лежавшее в ведре со льдом в середине стола, и вспомнят, по какому случаю этот пир горой!
Однако когда Аббас, перехватив её сытый взгляд, потянулся к бутылке, Реза тут же откинулся на спинку стула и спрятал улыбку. Сусанна безотчётно скользнула рукой под стол и сжала его пальцы, как сделал он в самолёте. Именинник боялся слов брата — в его состоянии классические пожелания здоровья и счастья прозвучат насмешкой. Однако Аббас и не думал распыляться на тосты. Он молча наполнил три бокала до краёв и в материнский налил совсем чуть-чуть, а потом, когда все поднялись, он вдруг поднял бокал не за брата, а за неё, сказав, что никогда не верил, что за этим столом откроет бутылку шампанского. Сусанна поспешила затушить шампанским пожар щёк и с ужасом обнаружила, что пустой бокал только у неё. Рука, только что подарившая Резе поддержку, задрожала в смущении, но когда Аббас потянулся к бутылке, Реза остановил его и отставил пустой бокал далеко от неё. Аббас усмехнулся и долил оставшееся шампанское в свой бокал.
Мадам Газия тут же подорвалась собирать грязную посуду. Следовало помочь, только тяжёлая рука Резы пригвоздила Сусанну к стулу. Хорошо, одна хозяйка так одна. Буду гостьей… Зато точно ничего не разобью.
Когда мадам Газия вернулась с тарелочками для торта, Реза попросил сварить для них кофе. Сусанна выдохнула тихо:
— Я не пьяна. Мне не надо кофе.
— А мне надо, потому что твой день только начался, и я не хочу, чтобы мой закончился раньше твоего.
— Ты пей, а я не буду, — настаивала Сусанна, помня, как её с утра мутило от крепости сваренного его матерью кофе.
— Я ничего не буду делать без тебя. Забыла?
Она кивнула, радуясь, что Реза не открыл их глупый секрет Аббасу. Тот и так прищурился на них с прежней усмешкой, и Сусанна едва сдержалась, чтобы мысленно не пожелать ему свалиться с по-обыкновению раскачиваемого стула. К счастью, на столе появился торт и даже со свечками — видно, в магазин всё же ездил Аббас или же они оба, или он мог купить свечки вместе с шампанским, а уж платье выбирал Реза сам. Какая разница! Неужели он сейчас задует свои две цифры: три и два? Задул. А какое желание загадал? Потому что желанный кофе уже появился перед ними, а потом и аккуратные кусочки торта по-волшебству переместились с блюда на тарелочки.
Сусанна со страхом следила, как первая ложка коснулась губ именинника. Взгляд его вновь стал отчуждённым, и оставалось лишь гадать о вердикте. Дура, он никогда не скажет, что не вкусно. Главное, ты знаешь, что спекла не отраву. Да, мёд тяжело испортить без ложки дёгтя. Но почему так трудно улыбнуться, а, мистер Атертон?
И он улыбнулся и даже сказал спасибо, а мадам Газия только кивнула, зато Аббас взял себе второй кусок.
— Я заказал круиз по ночному Нилу, так что вы нас не ждите, — бросил Реза небрежно, отодвигая пустую чашку, а Сусанна продолжала ждать, когда крупинки кофе наконец улягутся на дно чашки и перестанут липнуть к губам.
— Совсем не ждать? — переспросил Аббас, вновь глядя не на брата, а на неё.
— К завтраку мы тоже можем опоздать, — таким же спокойным голосом, без тени улыбки, ответил Реза и, наклонившись к её уху, прошептал почти одними губами: — Пей кофе. Этой ночью тебе не придётся спать.
Сусанна почувствовала, что платье вдруг стало велико на пару размеров, так она сжалась от многообещающих слов именинника.
Глава 32
Сусанна укрылась пледом раньше, чем Реза достал с заднего сиденья небольшую коробочку, на которой небрежно, возможно, всего пару часов назад, нарисовал цветок лотоса.
— Откроешь на корабле, договорились?
Она кивнула и спрятала коробку под плед. Очередной подарок — третий за сегодня! Похоже, он не может остановиться с подарками так же, как и с рисованием статуи. Да ладно, платье с тапочками он за подарок не считает… Кстати, о тапочках. Они, вообще-то, предназначены для дома. Я возвращаться не буду — плохая примета, да и сандалии все в песке, а кроссовки с платьем носят только в Америке! Вот за «глазом Гора», который не видела с фотосессии, я вернулась бы с превеликим удовольствием, но, должно быть, мистер Атертон выкинул эту безделушку за ненадобностью. Конечно, ведь ему оберег незачем, а тебя, Суслик, уже ничего от него не спасёт.
— А вот эту открой сейчас.
Ещё одна коробочка? На этот раз крохотная. У него в машине прорвало рог изобилия? Вообще у кого сегодня день рождения? Может, напомнить? Не стоит. Мистер Атертон нарочно отводит от себя внимание, так что открывай. Коробочка настолько крохотная, что в ней может находиться только украшение. Тогда в музее он, кажется, говорил, что после «Глаза Гора» собирается подарить настоящий оберег.
Только крышка слишком притёрлась и не поддавалась коротким ногтям. Они уже почти добрались до Пирамид, когда Сусанна наконец вытряхнула содержимое на ладонь.
— Знаешь, что это?
— Тет, узел Исиды?
Отчего только ответ звучит так неуверенно, когда ты прекрасно знаешь, что перед тобой? Да потому что голос дрожит! Мистер Атертон мастер дарить подарки с подтекстом, ведь сердолик, из которого сделан амулет, символизирует кровь женщины: менструальную, девственную и детородную… А узлом этим не только жрецы шкуры завязывали, но и ткань на мумиях… Может, это он так про ребёнка фараона напомнил? Не надейся, Суслик… Блин, хватит! Он знает, что я не тупая и не нуждаюсь в намёках, когда мне прямым текстом сказали о назначении этой ночи. Зачем он на самом деле дал мне амулет? Если вместо ширпотребного «глаза Гора», то замена по ценности несопоставимая… Гляди, как камень обточен и как аккуратно выбиты иероглифы и ради аутентичности так мило затёрты в нескольких местах. Так он раздарит все свои работы и продавать нечего будет… По миру его пустишь, у тебя это отлично получается… Я вообще ничего не хочу от него брать! Только не знаю, как остановить этот нескончаемый поток абсолютно дурацких подарков? Так и скажи, что не собираешься в Питере играть египетскую царицу! А, может, мистер Атертон специально от них избавляется, потому что…
Сусанна сжала амулет с такой силой, будто желала раздавить, и зажмурилась. Ой, Суслик, ну не надо плакать… Даже если он ждёт приступа и уже поставил на себе этот самый крест, то это его проблемы, а не твои. У тебя появятся свои собственные, если ты оставишь при себе все эти подарки, происхождение которых лучше таить от родителей и иных структур… Да ладно тебе, он со своим добром может делать, что хочет. Ага, если сумеет подтвердить, что подарил их по собственному желанию, так что, Суслик, помолись лучше этой самой Исиде, Осирису или кому там ещё надо, чтобы мистер Атертон дожил до понедельника, и тебе лично не пришлось завязывать на нём саван этим самым узлом Исиды!
— Ведь это тет? — повторила Сусанна настойчивее, пытаясь сообразить, как повежливее отказаться от подарка.
— Он самый, — Реза, к счастью, следил не за выражением её лица, а за дорогой — хоть на это у него мозгов ещё хватает! — Его должна носить Нен-Нуфер вместо фигурки Исиды, потому что мать обязательно наденет амулет на шею младенца, отпуская в плаванье по реке.
Сусанна чуть не выдохнула в голос. Это всего-навсего наглядное пособие. Ну, слава Великой Исиде! Мистер Атертон своим продолжением показал, как надо писать роман, а теперь приступает к редактированию написанной ею части. Обещал ведь помощь в Мемфисе, а он не даёт напрасных обещаний, только помогает всегда левым копытом! Лучше бы на верблюде покатал! Может, и покатает, ведь ещё один день остаётся для исполнения всех желаний. Какой день, когда мне обещали бессонную ночь?
— У меня много в романе недочётов, я знаю, — затараторила Сусанна, стараясь не думать о продолжении вечера. — Только этот я допустила сознательно. Я сначала написала про узел Исиды, а потом вычитала в серьёзном романе про фигурку и исправила. Выходит, я списала у двоечника.
Сусанна хотела рассмешить серьёзного критика, и у неё почти получилось — только улыбка Резы больше походила на оскал.
— Такие мелочи поправимы, не переживай. Просто в другой раз не смотри по сторонам, а слушай внутренний голос.
Ох, если бы я его слушала, то не была бы сейчас с вами, мистер Атертон! Главное, чтобы утром этот голос не вынес мне мозг окончательно и не заставил плакать в подушку, а пока можно утереть нос пледом, но для начала следует убрать сердоликовое чудо обратно в коробку.
Не тут-то было! Реза грубо перехватил её запястье.
— Я же не посмотреть его дал! Тет твой, носи его.
Носить так носить! Только не нервничайте, мистер Атертон!
Сусанна расправила тонкий кожаный шнурок и перекинула через голову. Тет опустился в вырез ровно в ложбинку — у Резы глаз-алмаз, режет верно с первого раза! Главное, чтобы эти глаза следили за дорогой, а то что-то города до сих пор не видать… А чего ты испугалась? Тебе про Каир никто и не говорил. Река за пределами города не заканчивается, если ты не знала…
Они и в правду выехали к реке, только здесь и намёка не было на набережную и вообще фонарями служили едва освещённые окна лачуг, мимо которых мчался блестящий дорогой автомобиль, взметая столпы пыли. Сусанна подняла плед выше носа. Хорошо хоть не видит эти трущобы при свете дня — и так дрожь пробивает, но ведь именно в таких гадючниках некоторые находят жемчужины те, кто не пользуется туристическими гидами… Не нравится картинка, смотри через пальмы на реку. Вон уже и кораблик виднеется — вернее яхточка, вернее вообще непонятно что…
Реза прогнал машину по песку почти к песчаному пляжу и бросил в десяти шагах от крайнего дома. После того, как он молча скинул ботинки, Сусанна решила последовать его примеру и снять тапочки.