- Товарищи учлеты, - сказал командир звена, - вот ваш инструктор. Это Екатерина Ивановна Зуева. Так что прошу любить и жаловать.
После построения Стрелков сказал:
- Давай, Серый, пока не поздно, попросимся в другую группу.
И мы пошли к командиру звена. Он выслушал нас и спокойно сказал:
- Зря вы, ребята. Я не советую. Зуева в прошлом году с отличием окончила наш аэроклуб. Мы ее как одну из лучших выпускниц у себя инструктором оставили. Это вам о чем-то говорит?
Словом, мы остались в Катиной группе и потом ни разу не пожалели об этом.
...Начались полеты. В воздухе Зуева чувствовала себя куда увереннее, нежели на земле. Скоро мы поверили в своего инструктора, прониклись к ней уважением и смотрели на Катю без прежнего мужского превосходства.
Она оказалась очень строгим учителем и сразу замечала наши малейшие ошибки. Мне, например, неделю подряд твердила:
- Денисов, убери левый крен! Сколько раз можно повторять?
Я лечу и думаю: "Какой крен? У меня, по-моему, все нормально. И чего придирается!"
А она за свое:
- У тебя, Денисов, правая рука, что самолетом управляет, за головой ходит. - В переговорном устройстве голос Кати звучал сердито. - Куда ты ее поворачиваешь, туда и самолет валится.
Николая Стрелкова она укоряла в том, что тот не чувствует высоты, так и норовит в землю влезть. Катя, видимо, полагала, что Стрелков тугодум, досадуя на его непонятливость. А Николай вместо того, чтобы за машиной следить, за приборами, отклонит голову вправо и смотрит в обзорное зеркало на Катю. Однажды на посадке, вот этак заглядевшись на нее, ударился колесами о землю и дал такого "козла", что был затем в пух и прах высмеян и разрисован в стартовой "Колючке"...
Подошло время самостоятельных вылетов. В то утро мы пришли на аэродром раньше обычного. Под бодрую команду инженера отряда: "Раз, два... Взяли!" распахнули широкие ворота ангара и, ухватившись за крылья, стали выкатывать из него самолеты У-2.
После успешного проверочного полета вместе с командиром отряда мне разрешили вылететь самостоятельно.
Мы с Зуевой стояли у крыла самолета, и она давала мне последние указания. Как это принято у летчиков, Катя все показывала мне руками. То тянула руку к себе, слегка приседая и поясняя правила посадки, то наклонялась в стороны, изображая повороты.
- Главное, не старайся выполнить полет лучше, чем всегда. Летай, как обычно, и будет порядок.
Я согласно кивал головой. Затем подошел к самолету, схватился руками за борта и, вскочив в кабину, непослушными пальцами стал пристегивать ремни. Катя, видя мое волнение, не выдержала, снова подошла и еще раз напомнила:
- Учти, Денисов, взлететь в воздух и медведь сможет. Основное - сесть. На посадке правильно смотри из кабины. Вперед - на тридцать метров, влево на пятнадцать градусов. Взглядом как бы скользи по поверхности, не сопровождая землю глазами. Тогда будешь чувствовать высоту. Ясно тебе?
Я утвердительно кивнул головой. Катя повернулась в сторону "пятачка", где на скамейках сидели пилоты, и звонким голосом крикнула:
- Старшина!.. Мешок с песком!
Николай Стрелков и Гошка Афиногенов, кряхтя от натуги, принесли тяжеленный мешок к самолету и положили его на место инструктора. Самолет У-2 был очень легким. Стоило инструктору вылезти из кабины, как резко менялась центровка машины, и в воздухе самолет начинал задирать нос. Это усложняло условия полета, особенно на посадке.
Не видел я в первом самостоятельном полете ни города, ни широкой, извилистой реки, ни леса... Я так крепко сжимал ручку управления, что из нее, казалось, вот-вот брызнет сок. С инструктором было куда проще. Знаешь, что впереди тебя сидит опытный летчик, который исправит любой твой промах. Это успокаивало, вселяло уверенность. Качнет Катюша головой влево - делай левый разворот, вправо - стало быть, правый...
Теперь я внимательно смотрел на крохотную букву Т, белевшую на зеленой траве аэродрома, и думал лишь о том, как бы не опозориться перед инструктором и ребятами.
Наконец благополучно сел.
Заруливая на стоянку, я издали увидел: Катя улыбалась, а Николай показывал мне большой палец: "Молодец!"
Выключив мотор, я выбрался из кабины и подошел к ним. Катя поздравила меня с первым самостоятельным вылетом, а Стрелков сказал:
- Серый, ты так шикарно подвел машину к земле, что она сначала будто пощупала ее колесами. А потом р-раз - и классная посадка на три точки!
...В конце лета состоялся наш выпуск. Жидкий азроклубовский оркестрик довольно исправно выводил авиационный марш: "Все выше, выше и выше..." Катя Зуева пришла на праздник в нарядном белом платье, и Николай не мог оторвать от нее глаз.
Утром мы всей группой сделали набег на ближайшее поле и оборвали там все ромашки и полевые гвоздики. Получился огромный букет, который мы и преподнесли своему инструктору...
И, глядя теперь на Катю, счастливую, взволнованную, я только сейчас полностью осознал, сколько же ей надо было иметь выдержки, терпения и душевного такта, чтобы управляться с нами, десятью гавриками, у каждого из которых был свой нрав и характер. Она никогда не кричала на нас, не ругалась, не иронизировала, а брала нас своей мягкостью, женственностью. Словом, Катя Зуева оказалась настоящим инструктором. А ведь мы поначалу хотели от нее сбежать...
* * *
После обеда мы уже втроем снова вошли в зал и уселись на свой последний ряд. Продолжая разговор, я тихонько спросил Зуеву:
- Так это вы, Катюша, на своих "кукурузниках" нам ночью спать не даете? Вот не знали, что это вы рядом с нами стоите. Мы думали, какие-нибудь старики-пенсионеры. А то давно бы к вам маршрутик проложили!
- Вы, Сережа, нас обижаете. На этих машинах и летчики летают - молодые, здоровые. У нас с ними дружеское соревнование идет. Вот все боимся, как бы они нас не обошли. Однажды был такой случай... Погода стояла скверная. Они звонят нам: "Ну что, красавицы, сидите? Скучаете? А мы начали потихоньку". Нас это заело. Пошли к командиру эскадрильи. Так и так, говорим, соседи летают, фашистов бьют, а мы бездельничаем. Комэск долго нас разубеждала, но мы все ж уговорили ее и всю ночь бомбили передовую. Ориентировались по времени, а больше полагались на чутье.
Утром идем отдыхать. От усталости ноги заплетаются. Вдруг навстречу нам штурман соседнего полка. Остановили его, спрашиваем: "Ну, товарищ майор, много ли сегодня вылетов сделали?" Он удивленно посмотрел на нас и отвечает: "Да вы что, девчата? Какие вылеты? Мы всю ночь спали. С вечера, правда, вылетов десять сделали и прекратили. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит". Тут мы все поняли. Разыграли нас летчики. Ох как же мы на них разозлились! На этого бедного майора накинулись скопом, а он смеется: "Милые девушки, это, должно быть, вас ребята подзавели. Я вот им покажу, бездельникам!"
Слушая эту историю, мы с Николаем смеялись от души.
После совещания на аэродром поехали вместе. Подошли к самолету Зуевой. Николай обошел машину кругом, взглянул на стальные ленты-расчалки, которыми крест-накрест были стянуты верхние и нижние крылья, и шутливо спросил Катю:
- Аппарат еще крепкий?
- Да служит пока, - улыбнулась Катя. - Это он с виду такой хилый.
- А ну, проверим!
Стрелков ухватился за крыло, сильно тряхнул его. Легкий, сработанный из дерева и обтянутый тканью самолет заходил ходуном.
- Тише, Коля, развалится! - я испугался не на шутку.
Катя рассмеялась:
- Да он и не такую встряску выдержит. В какие только переделки с ним не попадали! Неделю назад лечу на задание. Ночь темная, хоть глаз коли. Подхожу к передовой. Вдруг прямо передо мной яркая вспышка! Самолет словно пушинку кинуло вверх и положило на крыло. Поняла: рядом разорвался зенитный снаряд. Меня сильно оглушило, а показалось: заглох мотор. Ох и испугалась! Думаю, ну все, отвоевалась, Екатерина. Но взяла себя в руки, поборола страх. По пожарам и вспышкам разрывов сориентировалась, где небо, где земля, и выправила машину. Прислушалась. Мотор гудит ровно, из патрубков видны голубоватые языки пламени. Значит, тянет мой У-2! Ну, прощайте, ребята, - и Катя протянула руку Стрелкову.
Николай взял ее маленькую ладонь, задержал в своей руке. Катя покраснела и опустила голову.
- Садитесь, Катя, Я дерну за винт.
Взявшись за лопасть, Николай повернул ее несколько раз. Нащупав в моторе пружинящую компрессию, скомандовал: "Контакт!"
- От винта! - крикнула Зуева. Николай отбежал в сторону. Мотор сразу взревел. От мощной тяги винта самолет подался вперед. Я выдернул из-под колес колодки, приложил руку к козырьку фуражки. Покивав нам напоследок из кабины, Зуева пошла на взлет.