- Ну, Сережа, и ты давай пять. Мне тоже пора, - голос у Николая чуточку дрогнул, хотя он и улыбался бесшабашно. - Будь здоров, старина. Может, еще встретимся...
И мы крепко с ним обнялись на прощанье.
* * *
Получив новые самолеты, наш полк летел на фронт.
На Волге еще дули холодные, пронизывающие ветры, а здесь, на южном участке фронта, ярко светило солнце.
После посадки, зарулив машину на стоянку, я выключил мотор и открыл кабину. Меня сразу же обдало блаженным теплом. Я выбрался на крыло и, расстегивая лямки парашюта, осмотрелся. Мой взгляд сразу наткнулся на белую кипень цветущих садов. Они подступали вплотную к аэродрому. На другой его стороне я заметил силуэты "яков".
- Антонов! - обратился я к своему механику, меня встречавшему. - Это чьи там аэропланы?
- Ей-богу, командир, не знаю. Будто бы полк ПВО... В это время у соседей взлетела зеленая ракета. У двух истребителей закрутились винты, и "яки" пошли на взлет.
- Куда это они, проветриться решили? - спросил техник.
Я сопровождал самолеты взглядом, пока не понял, в чем дело.
- Нет, Антонов, не проветриться. С запада "приятель" идет (так мы называли немецкий самолет-разведчик). Высоковато забрался, осторожничает... Только опоздали вы, братцы мои, с вылетом. Пока свои пять километров наберете, "приятеля" и след простынет. Как думаешь, Антонов?
- Уйдет, - коротко согласился со мной техник. Немец прошел строго над нашим аэродромом точно на восток.
К нам подошли другие летчики. Один из них, Муравьев, усмехнулся:
- Видали, как фашисты оперативно работают? Не успели мы на новом месте из кабины вылезти, а они нас - на пленочку! Прилетят домой, увеличат снимок - не только самолеты, Антонова с открытым ртом увидят. Закрой, Женя, варежку, не то ворона влетит!
Все рассмеялись. Мой Антонов зло сверкнул глазами, но промолчал. С Муравьевым, остряком и балагуром, он опасался связываться. По опыту знал: себе будет дороже.
Между тем разведчик, пройдя над нами, растаял в небе. Растворилась в густой синеве и пара "яков". На аэродроме снова воцарилось спокойствие. Продолжалась обычная работа: заправка машин горючим, воздухом... Вдруг на стоянке кто-то радостно крикнул:
- Смотри, смотри, ребята! Поймали!..
Все подняли головы вверх, отыскивая самолет. Вместе со всеми я стал наблюдать, как большой двухмоторный "юнкерс", не жалея завывавших от натуги моторов, спешил на запад и как сзади и справа от него мчались, постепенно догоняя фашиста, наши истребители. Рядом с этим стервятником они были похожи на двух юрких стрижей.
Затаив дыхание, все ждали, что будет дальше.
Вот наши "яки" позади немца перешли справа налево.
- Ну что же они не стреляют?!
- Это кому невтерпеж? - не поворачивая головы, спросил Муравьев. Забыл, что звук запаздывает?
Истребители уже слева пошли на "юнкерса" в повторную атаку, а с высоты только теперь донесся звук первых очередей, напоминавший конский храп.
И вдруг фашист задымил!
- Ура-а! Молодцы, ребята! - ликовали на стоянке. - Так его, гада!
- Ведущий пары теперь спокойно может сверлить дырку под орден, заметил Муравьев.
- Гляди, гляди! - закричал кто-то. - Парашютисты посыпали. Раз, два, три... четыре! А вон и пятый повис!
Покинутый экипажем бомбардировщик еще некоторое время продолжал лететь по прямой, а затем окутался белым облаком дыма и взорвался в воздухе.
Вскоре на аэродром возвратились "яки" наших соседей. Над стартом они сделали изящную "горку" и, разойдясь веером в стороны, стали заходить на посадку.
- Пошли, ребята, сходим к ним, а? - предложил Муравьев. - Интересно, кому удалось немца так красиво срезать. Видно, дядя будь здоров!
- Да неудобно как-то, - слабо возразил я. - Мы ж не уличные зеваки...
- Пойдем! Может, еще корешком окажется, - настаивал Муравьев. - Чем черт не шутит.
Как в воду глядел Муравьев!
Стоявший неподалеку от нас командир эскадрильи Панкратов поддержал предложение Андрея, и мы пошли на стоянку к соседям.
У самолетов мы увидели группу девушек. Они, словно ласточки на проводе, рядком сидели на баллонах сжатого воздуха.
- Эй, курносые! - крикнул Муравьев. - А где же ваши мужчины?
- А нам и без них неплохо! - И все разом весело рассмеялись.
Возле штабной землянки, у стола руководителя полетов, стояла женщина лет тридцати пяти. В руке у нее был микрофон. На ее гимнастерке красовался орден Ленина. Прищурив глаза, она с любопытством поглядывала в нашу сторону.
- Это кто, врачиха, что ли? - сказал Муравьев. - Ты гляди, в петлицах две шпалы...
Мы на него зашикали:
- Какая тебе врачиха! Ослеп совсем? Петлицы-то голубые, а у медиков зеленые...
В это время подошла машина. Из кузова спрыгнули две девушки в гимнастерках и брюках со шлемофонами на голове. Одна, что была поменьше ростом, показалась мне знакомой. Она подошла к женщине-майору и, стрельнув на нас черными глазами, взяла под козырек.
- Товарищ майор! Лейтенант Зуева и младший лейтенант Петрова задание выполнили. В воздушном бою сбит самолет противника "Юнкерс-88".
Если бы она и не назвала своей фамилии, я по голосу узнал бы свою землячку. Да, это была Катя Зуева, мой первый инструктор.
- Видал? Вот так курноска! - восторженно прошептал Муравьев. - И сама-то с кнопку, а смотри, какую махину завалила.
Майор отбросив субординацию, ласково, совсем по-матерински стала обнимать девушек по очереди, целуя их в щеки. Затем, искрясь улыбкой, долго пожимала им руки и приговаривала:
- Да, все, кто был на аэродроме, любовались вами! Поздравляю вас, мои умницы. И дальше так действуйте. Война кончится, самых лучших женихов вам найду!
Тут, подзадориваемый нами, к майору подошел капитан Панкратов.
- Товарищ майор, разрешите? Мы, как говорится, ваши соседи... От имени коллектива нашего полка пришли поздравить ваших героических девчат. Правда, цветов не успели набрать. Но ничего! Вечером два букета в обхват - за нами. Молодцы, девчата!