Все силы — на помощь сухопутным войскам. Корабли ставят минные заграждения. Балтийские летчики громят врага на суше. Железнодорожная артиллерия в боях за город Ленина. Враг остановлен. Контрбатарейная борьба — задача № 1 морской артиллерии. «Максим Горький», «Марат», «Петропавловск» вышли на позиции в торговый порт.
Шел июль 1941–го. Немецко — фашистские войска продолжали наступать через Прибалтику в направлении Ленинграда. Разведывательные части врага показались уже на южной границе Эстонии и около Пярну.
«В связи с неудачным исходом операций начального периода войны, большими потерями и вынужденным отступлением советских войск главная задача Красной Армии в начале июля 1941 г. заключалась в том, чтобы ликвидировать огромные бреши, образовавшиеся в стратегическом фронте, и противопоставить противнику на главных направлениях сплошной и устойчивый фронт обороны. Вначале Ставка рассчитывала решить эту задачу силами войск первого эшелона, что (Позволило бы ей закончить сосредоточение выдвигавшихся из глубины страны резервов и использовать их для контрнаступления. Но уже в конце июня советское командование пришло к выводу, что войска первого эшелона, понесшие в приграничных сражениях, особенно на северо — западном и западном направлениях, большие потери, не смогут остановить врага и что эту задачу придется выполнять войскам второго эшелона, которые к этому времени развертывались на линии Нарва — Псков — Полоцк — река Днепр — Херсон. Этот выгодный естественный рубеж, усиленный на некоторых участках инженерными сооружениями, представлял серьезную преграду для наступавшего противника. Здесь советское командование и решило дать отпор немецким войскам и остановить их.
Полностью решить эту задачу Красной Армии не удалось. Однако к исходу третьей недели войны Советские Вооруженные Силы, несколько оправившись от первых потрясений, вызванных внезапным нападением фашистской Германии на СССР, сумели на время стабилизировать фронт вдоль южных границ Эстонии, остановить немецкие войска на реке Луге, задержать с помощью подошедших резервов на рубеже рек Западная Двина и Днепр стремительное продвижение фашистских лолчищ в центре советско — германского фронта и организовать отпор вражеским войскам на линии старых пограничных укреплений на Украине.
В условиях исключительно неблагоприятно начавшейся войны это был определенный успех Красной Армии, свидетельствовавший о величайшем мужестве и стойкости ее воинов, о ее огромных возможностях и способности даже в самых тяжелых условиях противостоять сильному и опытному врагу. Однако окончательно остановить продвижение противника в той невероятно трудной обстановке, которая складывалась на фронте в первой половине июля 1941 г., было чрезвычайно трудно…
В соответствии со. сложившейся обстановкой и решениями советского Главного Командования, принятыми в начале июля, Генеральный штаб и командование фронтов разрабатывали планы предстоящих оборонительных и частных наступательных операций, производили необходимую перегруппировку сил»[29].
Военный совет, штаб, политуправление Балтийского флота оставались в главной базе — столице Эстонской ССР Таллине. Здесь же находилась большая часть надводных и подводных кораблей. События заставили нас начать энергичную подготовку Таллина к обороне.
Занимаясь этим, мы не выпускали из поля зрения и то, что происходило в других районах театра. Предметом особой заботы стала подготовка к обороне города Ленина, которая начала развертываться с первых чисел июля в связи с быстрым продвижением немецко — фашистских армий. Конечно, флот играл в осуществлении оборонительных мероприятий не главную роль — это входило в обязанности, прежде всего, командования Северного фронта — бывшего Ленинградского военного округа. Но нам было небезразлично, что происходило в Ленинграде.
Округом, а затем фронтом командовал генерал — лейтенант Мар- киан Михайлович Попов, с которым мы имели тесный контакт в практической работе в предвоенное время и поддерживали связь в ходе боевых действий в начале войны. Ленинградский военный округ простирался от Мурманска до старой государственной границы по реке Нарова и Карельскому перешейку западнее Выборга.
До войны оперативных задач на южном направлении округ не имел, так как перед ним находился приграничный Особый Прибалтийский военный округ, переименованный с началом войны в Северо — Западный фронт под командованием генерала Ф. И. Кузнецова. Однако прорыв фашистскими армиями обороны на ряде участков Северо — Западного фронта вынудил Северный фронт срочно развернуть оборону на новом Юго — Западном операционном направлении.
Враг подходил к территории Ленинградской области. Войска 11–й армий Северо — Западного фронта под командованием генерала П. П. Собенникова в первых числах июля вели тяжелые оборонительные бои восточнее Пскова — Пушкинские Горы — Опочка по рекам Великая и Череха. Большинство ее дивизий дрались с немцами с первых дней войны и были сильно ослаблены. Столь же силыно ослабленная 8–я армия этого фронта вела тяжелые оборонительные бои на пространстве от Рижского залива до Чудского озера.
4 июля генерал М. М. Попов получил приказ Ставки о создании глубокой обороны на подступах к Ленинграду с юго — запада. Ставка предлагала, в частности, укрепить оборонительную полосу по реке Луга, создать Красногвардейский укрепленный район на подступах к городу. Военный совет Северного фронта создал Лужскую оперативную группу под командованием генерала К. П. Пядышева. Она была сформирована из отведенных ранее с фронта стрелковых дивизий, дивизий народного ополчения, военных училищ, учебных артиллерийских частей.
Ленинградская партийная организация совместно с Военным советом фронта сформировала и вооружила армию добровольцев, численность которой достигла 160 тысяч человек. Из ополченцев были сформированы несколько стрелковых дивизий, много артиллерийско — пулеметных батальонов, партизанских полков, маршевых батальонов. Городской комитет партии в течение первых трех месяцев войны провел одиннадцать партийных мобилизаций. В дивизии, стоявшие у стен Ленинграда, в качестве политбойцов ушло 10400 коммунистов. В народное ополчение в полном составе ухо» дили партийные организации предприятий и учреждений. Всего в армию Ленинград направил свыше 65 тысяч партийцев. Высокое сознание своего долга проявили женщины города Ленина. Около 32 тысяч ленинградок стали дружинницами и медицинскими сестрами на фронте.
По призыву Военного совета ленинградцы день и ночь возводили оборонительные сооружения. В сжатые сроки было вырыто около 700 километров противотанковых рвов, сделано 300 километров лесных завалов, построено свыше 5000 дзотов и дотов, установлено более 635 километров проволочных заграждений. Ежедневно работало до 225 тысяч человек, иногда под артиллерийским обстрелом, под бомбежками, подчас откладывая лопату и берясь за винтовку.
В создании жесткой инженерной обороны на подступах к Ленинграду активное участие принимали военные моряки — артиллеристы и кораблестроители. Инженер капитан 1 ранга А. А. Жуков, инженер капитан — лейтенант П. Г. Котов, капитан 1 ранга П. А. Скут- ский предложили использовать для создания артиллерийских и пулеметных огневых точек в Красногвардейском укрепленном районе корабельные броневые плиты. Их инициативу поддержали
А. А. Жданов и А. А. Кузнецов.
Для реализации предложения военных моряков была создана оперативная группа из сорока человек. Хотя все они были специалистами другого профиля и никогда до этого дотов не строили, за работу взялись с энтузиазмом. Проектная группа под руководством инженера капитана 1 ранга Н. Н. Лесникова в содружестве с фронтовыми инженерами и артиллеристами в короткий срок разработали семнадцать типов сборных сооружений для защиты артиллерийских и пулеметных установок. Созданные ею доты были предельно просты по конструкции, что позволяло организовать их массовое строительство в сложных условиях и, что было важно, в сжатые сроки.
В то же время они обеспечивали круговую броневую защиту и максимальные углы обстрела, легко перевозились, быстро монтировались. Изготовлялись детали сооружений на судостроительных и других заводах города. Только в августе было изготовлено и установлено около 80 броневых артиллерийских и пулеметных колпаков, а к концу года на Пулковских высотах, например, насчитывалось около 600 бронированных точек. Строительство броневых укреплений нередко велось под огнем противника. Сооружать их строителям помогали рабочие — такелажники ленинградского треста «Стальконструкция». Так, в грозные дни войны военные моряки, монтажники, такелажники, рабочие судостроительных и других заводов прикрыли «борта» Ленинграда броней, которую враг так и не смог пробить.
Обороне Ленинграда были подчинены наши главные заботы и на море. Я уже упоминал, что в начале войны мы создали сильную минно — артиллерийскую позицию в устье Финского залива. Эта позиция сыграла свою роль, противник даже не делал попыток ее форсировать. Однако по мере того как фашистская армия продвигалась к Ленинграду, эта позиция оставалась в глубоком вражеском тылу, и нам приходилось задумываться над оборудованием дополнительных позиций в средней и восточной частях залива.
В служебном дневнике начальника германского генерального штаба сухопутных сил генерал — полковника Гальдера есть запись за 30 июня: «Фюрер подчеркнул: задача овладения Финским заливом является первостепенной, так как только после ликвидации русского флота станет возможным свободное плавание по Балтийскому морю (подвоз железной руды из Лулеа). Захват русских портов с суши потребует три — четыре недели. Лишь тогда подводные лодки противника будут окончательно парализованы. Четыре недели означают 2 млн. тонн железной руды»[30].
В июле появилась угроза проникновения кораблей врага в залив в обход флангов минного заграждения, поставленного в его устье. Теперь уже в средней части залива велись усиленное наблюдение и разведка. Было решено создать тыловую минно — артиллерийскую позицию в этом районе. На Гогланде, Лавенсари, Большом Тютерсе полным ходом развернулась установка береговых батарей на временных деревянных основаниях. Военный совет флота дал одному из самых опытных в минном деле флагманов контр — адмиралу Ю. Р. Раллю директиву — в кратчайшие сроки оборудовать еще одну минно — артиллерийскую позицию в восточной части Финского залива.
Постановку минных заграждений у Гогланда начали 2 июля эскадренные миноносцы «Стерегущий» и «Калинин» и базовый тральщик «Бугель». Однако темп постановки был недостаточно высоким. Пять дней спустя я приказал сформировать специальное соединение под названием «Восточная позиция». В его состав вошли минные заградители «Марти» и «Урал», эсминцы ««Калинин», «Стерегущий», «Сметливый», «Стойкий», «Сильный», сторожевые корабли «Циклон», «Пурга», учебный корабль «Ленинградсовет», тральщики «Дзержинский» и «^Менжинский», сетевые заградители «Витка» и «Онега», гидрографический корабль «Норд», испытательное судно «Инженер», дивизион морских охотников и два дивизиона катерных тральщиков. Периодически соединение усиливалось эскадренными миноносцами. Командовал соединением контр — адмирал Ю. Ф. Ралль, заместителем по политчасти, а затем и военкомом был назначен полковой комиссар Р. В. Радун, начальником штаба— капитан 1 ранга В. П. Александров. Активное участие в минных постановках принимали корабли Кронштадтской военно — морской базы. Всего в этом районе было поставлено несколько тысяч мин и минных защитников, преградив путь вражеским кораблям.
30 июля я доложил Народному комиссару ВМФ:
— «Восточная позиция» свою задачу выполнила, ее расформировали и все корабли передали в Кронштадт контр — адмиралу
В. И. Иванову. В целях создания единого руководства планированием и учетом постановок активных и оборонительных минных заграждений, тральным обеспечением просим утвердить наше решение о сформировании управления «Минной обороны» Балтийского моря в составе бригады траления и отряда минных и сетевых заградителей. Назначить командование: Ралль, Александров, Зубенко.
Народный комиссар согласился.
В начале августа противник возобновил наступление на суше на нескольких направлениях. Командующий Северным фронтом, предполагая возможный прорыв кораблей противника, потребовал от нас дооборудовать Гогландскую и тыловую позиции, развить их и, если потребуется, дать на этих позициях бой. Мы решили на тыловой позиции дополнительно оборудовать три оборонительных рубежа: передовой, главный и дополнительный.
После тщательной разработки плана минных постановок Военный совет флота возложил эту задачу на командира Кронштадтской военно — морской базы контр — адмирала В. И. Иванова, который
22 августа приступил к ее выполнению. Здесь были выставлены тысячи контактных мин и минных защитников. Позиции прикрывали ближние подступы к Ленинграду с моря и создавал большую устойчивость базирования наших кораблей в восточной части залива.
Никто из нас, руководителей флота, не предполагал, что Кронштадтская военно — морская база, занимавшая тыловое положение, окажется в короткий срок после начала войны на переднем крае боевых действий. (Поэтому, естественно, мы не готовили территорию базы и ее объекты к решению сухопутных оборонительных задач.
Но приближение вражеских войск к Ленинграду заставило нас осуществить, не ожидая указаний сверху, ряд срочных мер по подготовке сухопутной территории базы к обороне. В оперативной зоне базы находилась мощная береговая артиллерия, прикрывающая подступы к Ленинграду с моря, в составе трех секторов: Кронштадтского, Выборгского и Гогланддшго. Она насчитывала сотни стволов от 305 до 45–миллиметрового калибра. Секторы подчинялись командиру базы.
В связи с усложнившейся обстановкой на фронте для более надежного управления и лучшего использования артиллерии Военный совет флота разделил Кронштадтский сектор береговой обороны на три самостоятельных сектора; Лужский, Ижорский и Кронштадтский.
Лужскому сектору, которым командовал генерал — майор Н. Ю. Де- нисевич, были переданы: 21–й артиллерийский дивизион, а также отошедшие с запада железнодорожные батареи № 11, 12, 18, а несколько позже бронепоезд № 301, 2–я отдельная бригада морской пехоты под командованием майора Н. С. Лосякова. Кроме этого сектору придавались отдельный железнодорожный и различные другие батальоны и части. В июле коменданту сектора были подчинены канонерские лодки «Красное Знамя» и «Волга» капитана 2 ранга А. Е. Шомракова. На территории сектора базировались основные части бомбардировочной, штурмовой и истребительной авиации флота.
Лужский сектор, как самый западный, охватывал большой участок вдоль побережья Нарвского залива и Лужской губы.
Перед его командованием была поставлена задача оборонять побережье от возможной высадки десанта и, главное, взаимодействовать с отходившими войсками, оказывая им огневую и авиационную поддержку.
Комендант сектора наметил рубежи обороны; заблаговременно привлекая местное население, организовал строительство оборонительных сооружений. Рубежи были заняты частями сектора, они прикрыли отход наших войск на этом направлении. Оборона велась по линии берег Нарвского залива — Дом рыбаков — Ропша — р. Мерт- вица — р. Рассонь — Ольховый ручей — Струппово — правый берег р. Луги. Содействуя войскам 8–й армии Северного фронта, части сектора прикрывали важнейшее приморское направление и Котлы— Крупный авиационный центр флота. На приморском направлении еще до войны был флотский укрепленный район, так называемый «Пост 20», состоявший из системы долговременных сооружении^ Используя его, генерал Денисевич надежно прикрывал фланг отступавших войск, поддерживая их огнем батарей и кораблей.
В Ижорскийу укрепленный сектор входили мощная стационарная дальнобойная, береговая артиллерия на фортах «Серая Лошадь» и («Красная Гоака», объединенная школа младших специалистов береговой обороты, запасный полк береговой обороны и несколько зенитных артиллерийских полков.
Командование сектора создало 13 новых четырехорудийных батарей, укомплектовало и на временных деревянных основаниях поставило их на выгодных позициях против наступающих войск врага в деревнях Устье, Долгово, Калище, Пениках. Задачей Ижор- ского сектора была оборона побережья залива от возможных вражеских десантов на участке мыс Калгампя — Ораниенбаум и содействие войскам, отходившим под давлением превосходящих сил противника.
Командовал сектором Подготовленный, имевший большой практический опыт артиллерист комбриг П. И. Лаковников. Я хорошо знал этого энергичного, инициативного командира. Павел Иванович в первую мировую войну служил на Балтийском флоте артиллерийским унтер — офицером на крейсере «Диана». В 1918 году он вступил в ряды Коммунистической партии, принимал активное участие в гражданской войне на Азовском и Черном морях. По окончании высших артиллерийских курсов армии и соединенных классов флота Лаковников служил в должности артиллерийского начальника в военно — морских базах, затем в штабе Черноморского флота. С 1935 по 1938 год Павел Иванович — начальник береговой артиллерии Северного флота, перед войной он прибыл на Балтику, был комендантом береговой обороны сначала Кронштадтского, а затем Ижорского укрепленного сектора. В этой должности и застала его Великая Отечественная война.
Знающими, толковыми военными руководителями были военком Ижорского укрепленного сектора полковой комиссар Г. М. Яичников, начальник штаба майор Н. И. Щукин, начальник артиллерии майор Е. А. Проскурин. До отступления наших войск из Эстонии они успели проделать огромную работу по превращению территории сектора в неприступный оборонительный плацдарм, взять который противник не смог до последнего дня блокады Ленинграда. Весь личный состав сектора понимал, что есть приказ Родины, приказ Ленинграда — выстоять, сознавал, что потеря этого важного плацдарма, его морских фортов может стоить жизни тысячам и тысячам защитников Ленинграда и Кронштадта и готов был стоять насмерть, защищая каждую пядь родной советской земли.
«Сложные и трудные задачи стояли в те дни перед нами, командирами, политработниками соединений и частей сектора, пишет в письме ко мне военком сектора Г. М. Яичников. — Нужно было вселить людям уверенность в силу советского народа и его возможностях разгромить врага. Большую работу в этиу условиях провел политотдел сектора во главе с полковым комиссаром А. В. Медведковым. Под руководством политотдела командиры, комиссары, партийные и комсомольские организаций проводили очень большую работу по разъяснению личному составу характера и целей войны, задач советского народа и Вооруженных Сил Родины. Своим личным примером командиры и /политработники воодушевляли моряков на подвиги. Работники политотдела много времени проводили в частях морской пехоты, ратареях сектора, особенно хочу отметить батальонного комиссара М. В. Белова, старшего политрука С. Л. Березнякова, батальонного комиссара Н. А. Краснова…»
Вскоре после начала войны командование сектора провело тщательную рекогносцировку местности, определило рубеж обороны, который проходил по реке Коваши — Калище — Крваши — Шишкино — Ломоносово до Усть — Рудицы и далее ро реке Черная через Шишелево до Порожки, выдвинуло на это^ рубеж объединенную школу младших специалистов береговой обороны и приступило к созданию оборонительных сооружений. До конца июля их строительство шло медленно, лишь после вмешательства А. А. Жданова сектор был включен в систему Красногвардейского укрепленного района и получил рабочую силу, около 20 тысяч человек из местного населения. На линии обороны было построено 35 дотов и дзотов, около 35 артиллерийских позиций, 45 километров противотанковых рвов, минных полей и других сооружений. Был составлен план использования артиллерии и созданы наблюдательные пункты. Как только наши отходившие войска достигли старой государственной границы, комендант сектора наладил связь с командующим 8–й армией и все свои действия координировал с его штабом.
Используя отошедший с запада бронепаровоз, комендант сектора сформировал бронепоезд «За Родину», который под командованием капитана В. Г. Кропачева в августе — сентябре 1941 года неоднократно появлялся там, где его не ожидал противник, и наносил ему чувствительные удары.
Сектору была передана, состоящая из краснофлотцев эскадры, береговой обороны и других частей флота 5–я бригада морской пехоты под командованием сначала майора В. Ф. Райкова, а затем полковника В. К. Зайнчковского (военком полковой комиссар И. М. Соколов).
Командир бригады, в прошлом командир стрелкового кронштадтского полка, прекрасно знал район боевых действий. Бригада усиливала боевой состав сектора, создавая большую плотность и возможность обороны плацдарма. Подготовив заранее оборонительные рубежи в районе Котлов, бригада вела здесь ожесточенные сдерживающие бои с противником, не давая возможности фашистам выйти к Финскому заливу и тем самым отрезать отходившие части 8–й. армии.
Главные события развертывались в это время непосредственно на Лужском направлении. Противник сосредоточил здесь значительную группировку своих войск и авиации. Именно здесь фашистское командование намеревалось прорвать нашу оборону, чтобы затем развивать наступление к невским берегам. Успех на этом направлении позволил бы врагу выйти к побережью Финского залива, где находилась значительная часть флотских аэродромов с базировавшейся на них бомбардировочной и штурмовой авиацией. 10 июля противник возобновил наступление 41–го моторизованного корпуса. Вслед за ним подтягивались главные силы 18–й армии, которая направлялась вдоль восточных берегов Псковского и Чудского озер.
Авиация флота к этому времени находилась в очень трудном положении. Военно — морские базы Таллин, Ханко, острова Моонзун- да, Кронштадт, Ладога требовали надежного прикрытия истребителями, ПВО Ленинграда также нуждалась в активном ее участии. На территории Эстонии! оставалась авиагруппа, возглавляемая полковником Петрухиным, «а островах Моонзунда и на Ханко были свои авиагруппы. Но основная авиагруппировка флота находилась на аэродромах Ленинградской области, возглавляемая командующим авиацией флота генералом М. И. Самохиным.
Подход противника к рубежам реки Луга заставил почти целиком переключить на помощь нашим сухопутным войскам флотскую авиацию. Авиационная поддержка флота (около 350 самолетов) была существенной, так как Северо — Западный фронт имел всего 102 исправных истребителя.
Балтийские летчики авиабригад, полков, эскадрилий Н. К. Логинова, А. Ф. Морозова, М. А. Курочкина, А. Ф. Бартновского точно выполняли приказы фронтового командования, день и ночь наносили массированные удары по танкам и пехоте противника, движущимся на Ленинград. Серьезный урон был нанесен колоннам 4–й танковой группы врага в районе станции Дно, на Псковском и Островском направлениях. «126 истребителей флота штурмовали танки противника у Ивановского; 42 МБР-2 бомбили огневые позиции батарей на Сантио — Мустаммаа; 39 МБР-2 — мотоколонны в районе Сабека — Осьмино; 44 МБР-2 — танки у озера Долгое; бомбардировщики днем 14 и ночью 15 июля совершили около 200 боевых вылетов для бомбежки танков у станции Веймарн». Так записано в журнале боевых действий флота.
Летчики 8–й бомбардировочной и 61–й авиационных бригад производили по четыре — пять боевых вылетов в день. 11 июля наши торпедоносцы и бомбардировщики в районе Порхова нанесли в короткий срок три удара по одной из механизированных колонн противника. Несмотря на сильное противодействие фашистов огнем зенитных автоматов и истребителями, наши самолеты делали по нескольку заходов на цель. В боях здесь особо отличилась экипажи тяжелых бомбардировщиков — торпедоносцев Гречшлникова, Уварова, Плоткина, Дроздова, Сыромятникова, Пяткова, Иванова, Карлова, Тужилкина, Косова. В этом же районе 14 июля авиация флота нанесла 10 ударов по колоннам противника, враг понес большие потери.
Во второй половине июля флот получил самолеты ЙЛ-2. Из них была сформирована первая авиационная эскадрилья под командованием прославленного летчика капитана Барабанова. Появление у русских самолетов нового типа было для фашистских войск неожиданностью. Самолеты ИЛ-2 приносили врагу ощутимые потери. Не раз командиры общевойсковых частей, к интересах которых действовали штурмовики, объявляли нашим летчикам благодарность.
Не менее важной задачей в это время являлась разведка основных сухопутных коммуникаций, идущих на Ленинград. И эту задачу наши авиаторы выполняли с успехом.
Упорное сопротивление наших войск, поддержанных совместными действиями фронтовой и флотской авиации, сорвало реализацию планов немецко — фашистского командования относительно прорыва к Ленинграду на Лужском направлении. Не добившись здесь успеха, противник 13 июля перебросил 41–й моторизованный корпус на северо — запад, чтобы, наступая' через Ивановское, прорваться к Ленинграду через Копорское плато. Прорыв фашистских войск в районе озера Самро в направлении Ивановского и Сабека был своевременно обнаружен авиаразведкой флота. По ее данным, самолеты 8–й и 61–й авиационных бригад в течение нескольких суток день и ночь непрерывно атаковали войска противника.
В боях у озера Самро отличилось также немало балтийских летчиков. Росла слава известного уже летчика М. Г. Клименко. Прибыв в июле для продолжения службы в один из авиационных полков, он на следующий же день в паре с летчиком А. С. Потаповым и ведомым Н. Г. Степаняном вылетел на боевое задание. Звено штурмовиков появилось над противником внезапно. Машина М. Г. Клименко перешла в пикирование, ведомые не замедлили последовать его примеру. После того как были сброшены бомбы на танки, пушечно — пулеметный огонь обрушился на пехоту. По самолетам противник открыл сильный огонь из зенитных автоматов, но умелый маневр летчиков, броня самолетов явились прочной защитой.
Днем в воздух поднимались тяжелые бомбардировщики и штурмовики, а ночью на задание вылетали самолеты МБР-2. Наносили удары и тяжелые торпедоносцы 1–го минно — торпедного полка. Однажды на торпедоносец, который вел известный летчик В. А. Балебин, напало шесть фашистских истребителей. Это было над деревней Красные Шимы Осьминского района. Ее жители стали свидетелями неравного воздушного боя. Они видели, как один из истребителей врага камнем полетел на землю, но и наш тяжелый самолет начал терять высоту. Штурман Шпортенко и стрелок- радист Кравченко оказались убитыми. Балебину за несколько секунд до падения самолета удалось выпрыгнуть с парашютом и приземлиться в лесу. Ночью он вышел к деревне Красные Шимы, откуда местное население переправило его к партизанам, а от них летчик добрался до Ленинграда. Вскоре он снова был в родном полку. Позднее В. А. Балебин стал пионером свободных полетов торпедоносцев в море, непревзойденным мастером этого вида охоты. В 1943 году Василию Алексеевичу было присвоено звание Героя Советского Союза. К этому времени на его счету было несколько потопленных вражеских кораблей и транспортов. Командир минноЛорпедного полка полковник Е. Н. Преображенский как‑то рассказал мне о другом соколе — Василии Гречиш- никове. Этот летчик со своим штурманом Власовым обнаружил на шоссе колонну танков. Он атаковал ее, очень удачно сбросив бомбы. Гречишников вернулся на аэродром, доложил обстановку и попросил разрешения вылететь снова на выполнение боевой задачи. После короткого отдыха летчик второй раз бомбил танки врага. В последующие ^ни Гречишников снова был в небе. В один из вылетов на его самолет напали три Ю-88. Летчик Пошел в лобовую атаку, но враг уклонился от боя.
Еще случай. Самолет Гречишникова попал под сильный зенитный огонь. В плоскость машины угодил осколок снаряда. Моторы продолжали работать, но управление было нарушено. С трудом дотянув до аэродрома, Гречишников отлично посадил самолет с брешью в плоскости и десятком пулевых пробоин.
А вот что доложил мне в те дни командующий авиацией флота о подвиге летчика 1–го минно — торпедного полка капитана А. Е. Ефремова. Звено самолетов ДБ-3 под его командованием шло на удар по железнодорожным эшелонам под Псковом. В момент бомбежки самолет летчика Селиверстова был подбит вражеской зенитной артиллерией. Летчик, не дотянув до своего аэродрома, посадил машину на территории, занятой врагом. Ефремов сделал круг над местом посадки товарища, давая понять, чтобы он ждал помощи. Вернувшись на аэродром, Ефремов попросил у командира полка разрешения вылететь на санитарном ПО-2 к Селиверстову. Вскоре он был на месте. Втиснув в самолет четыре человека, Ефремов сделал до десятка попыток взлететь — велика была перегрузка. Наконец это ему удалось.
В результате двухнедельных боев на этом направлении враг понес значительные потери и был вынужден изменить тактику — продвигаться по проселочным дорогам, что снижало темп наступления. О том, какую роль играла в этих боях наша авиация, можно судить по записи в служебном дневнике генерала Гальдера за 17 июля: «Главнокомандующий сухопутными силами вернулся из штаба группы армий «Север» и сообщил, что превосходство в авиации на стороне противника. Боевой состав наших соединений, действующих на фронте, резко сократился». Уместно здесь напомнить и несколько цифр, приведенных бывшим гитлеровским полковником Греффратом: «За период с 22 июня по 5 июля 1941 года немецкие ВВС потеряли 807 самолетов всех типов, а за период с 6 по 19 июля — 477. Несмотря на внезапность нападения, русские сумели найти время и силы для оказания решительного противодействия»[31].
10 июля 1941 года было сформировано главное командование Северо — Западным направлением: Главнокомандующий Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, член Военного совета А. А. Жданов, начальник штаба генерал М. В. Захаров. При штабе Главнокомандующего была сформирована морская группа; адмирал И. С. Исаков назначен заместителем Главнокомандующего по морским делам. Балтийский флот сразу же подчинили К. Е. Ворошилову.
Главнокомандующий Северо — Западным направлением в своем приказе от 14 июля писал: «Над городом Ленина нависла прямая опасность вторжения врага. Всеми мерами приостановить дальнейшее вторжение врага на нашу территорию, драться с ним, не щадя сил и самой жизни, бить фашистских разбойников там, где они очутились. Наша земля должна стать могилой гитлеровскому фашизму».
Да, именно в эти дни под Ленинградом советские люди показали, что наша земля, придет время, станет могилой фашизму. Именно здесь, на подступах к городу Ленина наши войска, основательно потрепав фашистские дивизии, остановили их дальнейшее продвижение вперед. Это произошло на Лужском рубеже. Контратаки советских войск, поддержанные мощным артиллерийским огнем группы полковника Г. Ф. Одинцова, 2–й дивизией народного ополчения, курсантами пехотного училища имени С. М. Кирова под командованием полковника Г. В. Мухина, а под Ивановским и Сабском балтийскими летчиками, нанесли врагу тяжелые потери и заставили его отказаться на какое‑то время от дальнейшего наступления, хотя плацдармы находились в его руках. Оборонительные сооружения, в короткий срок воздвигнутые самоотверженным трудом сотен тысяч ленинградцев, оказались непреодолимыми для врага. Большую роль в боях сыграли также первые три дивизии народного ополчения, сформированные из трудящихся Ленинграда, мужественно боровшиеся бок о бок с частями Красной Армии.
Каждый новый день боев свидетельствовал о провале «молниеносной войны». Враг встречал сильнейшее сопротивление Советских Вооруженных Сил. Все чаще и чаще противник должен был не наступать, а организовывать оборону от контратак советских войск.
Получив отпор под Лугой, фашисты устремились на Нарву. Положение, здесь накалилось, немцы рвались вперед, пытаясь занять наши оборонительные сооружения и с ходу форсировать в нескольких, пунктах реку Нарова. Стала реальной угроза прорыва врага на восток по шоссе Нарва — Кингисепп. Теперь сюда была брошена йря авиация флота. Десять напряженных дней балтийские летчики наносили один за другим мощные удары по врагу.
Из Таллина в Нарвский залив для огневой поддержки обороняющихся войск вышел эсминец «Суровый» (командир капитан 2 ранга В. Ф. Андреев, руководитель стрельб капитан 2 ранга А. А. Са- гоян) в сопровождении сторожевых катеров «МО» и под прикрытием истребительной авиации. При корректировке огня с бронемашины, развернутой вблизи переднего края обороны, «Суровый» на предельных дальностях нанес ряд эффективных артиллерийских ударов по местам подготовки переправ и скоплениям мотомеханизированных групп и танков противника.
Командование 8–й армии дало высокую оценку эффективности огня эсминца. Была сорвана попытка противника форсировать реку Нарова в районе деревни Долгая Нива.
В последующие дни артиллерийскую поддержку войскам оказывали также канонерские лодки «Красное Знамя», «Волга», «Москва», «Амгунь», которыми командовал капитан 2 ранга Н. В. Антонов. Далее по ходу повествования мне придется еще не один раз говорить о канонерских лодках (их у нас было не мало, позже они стали как бы «линейными кораблями» на Ладоге), поэтому позволю себе небольшое отступление и, чтобы дать читателю представление о них, приведу письмо одного из командиров этих легендарных кораблей капитана 1 ранга запаса А. Е. Шомракова: «Канонерская лодка «Волга» была оборудована на Кронштадтском судоремонтном заводе из грунто — отвозной шаланды. Максимальный ход ее 8 узлов, вооружение — два 130–миллиметровых орудия. Матросы, боцман, машинисты были взяты из экипажа шаланды. Комендоры и связисты присланы из запаса, самому младшему из них по возрасту было более сорока лет. Несколько человек участвовало в гражданской войне на Балтике. Помню, один из комендоров, Никонов, плавал в гражданскую войну на эсминце «Гавриил», он один из немногих спасшихся при его гибели. Кадровых офицеров на корабле было два: артиллерист и командир, остальные офицеры — вчерашние гражданские из экипажа этого же судна…»
Вот такими были канонерские лодки (кроме «Красного Знамени»). А вот что они делали: «Наш корабль, — пишет А. Е. Шомраков, — активно поддерживал огнем своих 130–миллиметровых орудий фланг войск 8–й армии (Нарвский залив). Ежедневно нас бомбили самолеты врага, нередко делали попытки обстреливать дальнобойные орудия противника. Случались и попадания, осколки рвущихся снарядов выводили из строя наших людей, но мы держались на своих прежних позициях. С наступлением темноты обычно отходили на север в пролив Хайлода, отдыхали, залечивали баны, а с рассветом снова шли на боевые позиции, на связь с корабельным корректировочным постом, находившимся в боевых пбрядках сухопутных войск, которые мы поддерживали. И так поЦти ежедневно, весь август.
Однажды я был приглашен на командный пункт 8–й армии. Командующий дал высокую оценку нашей поддержке, отметил мужество и храбрость краснофлотцев, которые находились в боевых порядках его армии. Это была, несомненно, героическая страница боевого корабля, (в короткий срок вооруженного, обученного самым элементарным способам маневрирования, но умело ведшего огонь в поддержку фланга наших войск».
…Все попытки фашистов форсировать Нарову и выйти на оперативный простор были отбиты. Под ударами советских войск и при поддержке авиации флота противник понес большие потери в Долгой Ниве, Карьяти, Омути. Наступление было приостановлено.
Героически дрались военные моряки на всех сухопутных рубежах, куда их посылал флот. Морские пехотинцы 2–й отдельной бригады в конце июля — начале августа с беззаветной храбростью отражали натиск врага в районе Хорошево — Ивановка. Здесь они сражались бок о бок с бойцами 2–й дивизии народного ополчения, в составе которой были рабочие — добровольцы с заводов «Электросила», «Красный путиловец» и («Красный треугольник». Командир дивизии с большой теплотой говорил о славных делах моряков.
В июле из Кронштадта направлялась на передовые позиции 4–я отдельная бригада морской пехоты. Командовал бригадой генерал- майор береговой службы Б. П. Ненашев, военкомом был назначен полковой комиссар М. П. Вайдо. Личный состав бригады рвался на фронт.
— Просим отправить нас на фронт, мы хотим отдать все' свои силы и знания для разгрома фашизма, — писали в своем рапорте братья Ивашкевичи, курсанты Валаамской школы боцманов.
— У меня четыре сына пошли на фронт, — заявил командованию старый балтиец Великотный, — теперь я сам становлюсь в ряды защитников Родины, чтобы бить фашистов.
Так писали и говорили многие балтийцы, не только бойцы 4–й отдельной бригады морской пехоты, на фронт просились сигнальщики, торпедисты, дальномерщики, минеры кораблей, курсанты учебных отрядов и школ, моряки отряда подводного плавания.
Бригада сосредоточилась на Шлиссельбургском рейде. Отсюда ее батальоны отправлялись на острова Лункулунсаари и Мантсинсаа- ри, Рахмассари и Коневец, где происходили жаркие боевые схватки. Несколько позже (в сентябре) морские пехотинцы были переброшены на правый берег Невы (Невская Дубровка), куда подошли передовые фашистские части, стремившиеся прорваться через Неву, чтобы встретиться с финскими войсками и замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда. Как известно, кольца в то время не получалось: финские войска были остановлены стрелковыми дивизиями нашей 23–й армии при мощной поддержке артиллерии и авиации флота на рубеже реки Сестра. Свой вклад внесли и бойцы 4–й отдельной бригады морской пехоты, проявившие в боях героизм, доблесть и преданность своей Родине.
Добрым словом должен вспомнить наших железнодорожных артиллеристов, и прежде всего батарею № 12, особо отличившуюся в боях на дальних подступах к Ленинграду. Эта батарея уже в первые дни войны была переброшена с мыса Пакри сначала в Ижор- ский укрепленный район, затем под Новгород, а оттуда перешла в распоряжение начальника артиллерии Лужской оборонительной позиции. Отражая натиск врага на реке Луга, артиллеристы батареи умело использовали разветвленную железнодорожную сеть, удачно маскировались, меняли временные позиции и громили врага из своих дальнобойных орудий. Авиация противника усиленно охотилась за батареей. В ясный августовский день фашистским самолетам удалось сбросить тяжелые бомбы в непосредственной близости от орудийных транспортеров. Взрывная волна опрокинула орудийные площадки. Один из вражеских самолетов был сбит пулеметным расчетом сержанта Ермолаева; сам сержант вскоре геройски погиб. Погибли командир взвода ПВО лейтенант Худу- шин, три краснофлотца, тринадцать человек были ранены…
О том, что было дальше, впечатляюще рассказывает в своем письме командир батареи, полковник запаса Григорий Иосифович Бар- бакадзе: «Взрывами бомб артиллерийские установки весом в 170 тонн, силовая станция, центральный пост и погреба с боеприпасами были завалены в воронки, а часть из них отброшена на несколько метров от железнодорожного полотна. Фронтовая железная дорога была выведена из строя.
Приказ, вскоре полученный из Москвы, гласил: движение по железной дороге должно быть восстановлено в течение шести часов. Но как убрать тяжелые подвижные орудийные транспортеры, вагоны с полотна за такое короткое время? Особую опасность представляли вагоны со снарядами, отброшенные на восемь‑де- сять метров и упавшие вверх колесами. Осколочно — фугасные снаряды весом в 97,5 килограмма в то время еще снабжались особыми взрывателями, которые не имели походного крепления. По существующим инструкциям подобные снаряды, упавшие с высоты четырех метров, подлежали уничтожению путем подрыва. Узнав об этом, один из прибывших на место происшествия начальников приказал взорвать всю материальную часть и боеприпасы, расчистить путь и восстановить движение.
Нам стало не по себе. Не укладывалась в сознании мысль, что можно начисто взорвать 180–миллиметровые орудия с дальностью полета снаряда 38 километров да еще и с боеприпасами! И мы все, оправившись от неожиданности, принялись убеждать начальника не делать этого, что нам и удалось. Быстро силами красно флотцев батареи приступили к постройке обходного железнодорожного пути для восстановления движения в срок, чтобы спасти свои дальнобойные орудия. Снаряды решили обезвредить вручную, вывертывая взрыватели. Эту работу должны были выполнить, рискуя жизнью, смельчаки — добровольцы.
Алексей Васильевич Чернопятов, тульский оружейный мастер, знавший почти все виды оружия и боеприпасов, заявил мне:
— Лучше погибнуть при взрыве снарядов, спасая их, чем уничтожить своими руками. Я берусь за работу с взрывателями и обезвреживание снарядов.
Я верил, что Чернопятов сделает все возможное, чтобы сохранить боеприпасы для дальнейших боев, и разрешил произвести эту серьезную и крайне опасную работу. Была создана команда смельчаков из восьми человек во главе с Чернопятовым. Помощником он взял своего воспитанника — старшину Федора Горбачева, также отлично знавшего многие виды боеприпасов, и командира отделения комендоров Самородова. Для выгрузки обезвреженных снарядов из вагонов — погребов были выделены комендоры Карпов, Смирнов, Бродов, Васильев и Поляков.
Чернопятов, Самородов и Горбачев, ежесекундно рискуя жизнью, вывертывали из снарядов взрыватели. Остальные, не чувствуя тяжести почти стокилограммовых снарядов, подхватывали каждый снаряд осторожно, как ребенка, несли в лес и бережно укладывали.
К слову, Чернопятов кроме отличного знания своей специальности, умел еще и хорошо петь. Не раз в кругу друзей он с чувством исполнял арию Ленского. И вот, готовя инструменты для обезвреживания драгоценных, но смертельно опасных снарядов, он хитровато взглянул на своих подчиненных и тихо, но многозначительно протянул:
— Что день грядущий мне готовит?
Горбачев заметил:
— Пойте уж «нам». — И засмеялся.
Крепко верили они, что грядущее принесет только победу!.С этим и приступили к делу. Установив сигнал связи с шестью комендорами, находившимися в глубокой землянке неподалеку от погребов с боеприпасами, приступили к опасной работе. Вскоре раздалось:
— Есть первый!
Комендоры подхватили и унесли первый обезвреженный снаряд.
И пошло, и пошло.
— Есть второй!
— Есть третий!
И наконец: — Есть четыреста восемнадцатый! — с ликованием закричали комендоры. Это был последний.
Четыреста восемнадцать взрывателей были удалены из снарядов.
Четыреста восемнадцать раз в течение нескольких часов трое смельчаков были в руках у смерти. Но смелость, хладнокровие и отличное знание техники помогло им пойти на благородный риск и победить.
И тут же началась битва за сохранение материальной части орудий и других технических средств. Эту работу возглавили командиры артиллерийских установок старшие лейтенанты Алексей Кириллович Дробязко и Петр Софронович Зайцев. Им было уже легче, так как за это время движение по железнодорожному полотну восстановили. Правда, работа по спасению техники осложнялась тем, что прибывший восстановительный поезд имел грузоподъемность 75 тонн, а каждая из установок весила не менее 170 тонн. Но трое суток настойчивых трудов, матросская смекалка, любовь к своей технике и ее глубокое знание, а главное, твердая вера в победу сделали невозможное возможным. Драгоценная техника и боеприпасы были спасены для дальнейших боев с озверелым врагом, рвавшимся к Ленинграду».
Немцы хвастливо трубили о «гибели» чудо — сооружений наших тяжелых орудий. А мы в это время в цехах ленинградских заводов ремонтировали боевую технику батареи. И вот спустя 14 дней после «уничтожения», о котором объявило фашистское командование, 12–я отдельная дальнобойная железнодорожная артиллерийская батарея Краснознаменного Балтийского флота с еще большей яростью обрушила свою мощь на скопления фашистских танков и другой техники противника.
Грамотно использовал комендант береговой обороны генерал — май- ор Н. Ю. Денисевич и другие железнодорожные батареи. Он приказал готовить для батарей запасные маневренные позиции на существующей колее, создавая специальные тупики. Орудийные транспортеры, отстрелявшись на одной позиции, сразу же уходили на другую. Это позволяло избегать вражеских ударов по батареям.
Вообще надо сказать, что значение флотской артиллерии в обороне Ленинграда было огромно. Многообразие калибров, большая мощность, универсальность и дальность стрельбы морской артиллерии, оснащенность ее приборами позволяли в зависимости от обстановки успешно решать различные огневые задачи при стрельбах по морским и береговым целям от переднего края в глубь обороны противника. Летом 1941 года Ленинградский горком партии принял специальное решение о строительстве железнодорожных и береговых батарей для флота. Рабочие и инженеры заводов «Большевик», «Пролетарский», «Металлический», имени Жданова, имени Орджоникидзе и других под артиллерийским огнем и бомбами врага ввели в строй несколько железнодорожных транспортеров под 130- и 152–миллиметровые орудия. Командование вновь создаваемыми батареями поручалось опытным командирам. В их числе были, например, Василий Алексеевич Глухарев, который участвовал в первой мировой войне, а во время
Великой Октябрьской революции командовал батальоном. Он сам руководил строительством и комплектованием железнодорожной батареи, и в конце августа вывел ее на огневую позицию.
Личный состав батарей формировался за счет кораблей; направляли на них также ленинградских комсомольцев. Так, 1118–я батарея была укомплектована за счет линейного корабля «Марат». Вот что пишет в письме ко мне бывший железнодорожный артиллерист, ныне капитан 1 ранга В. В. Цветков: «Я был назначен командиром огневого взвода на батарею старшего лейтенанта Т. Ши- нелева, которого знал еще по дивизиону сторожевых кораблей. Батарея была укомплектована краснофлотцами и старшинами различных специальностей с «Марата», «Минска», «Страшного». Пушки были взяты со «Страшного»… Батареи Т. Шинелева и А. Дем- бницкого входили в дивизион майора Я. Д. Туликова… Транспортеры получили на заводе «Большевик». В начале октября батарея вышла на огневую позицию в торговом порту. Несколько позже были подготовлены еще две позиции — одна на Балтийском, другая — на Витебской — товарной. Основной задачей была борьба с вражескими батареями. Вели мы огонь и по войскам и танкам противника. Корректировали огонь вначале флотские корректировочные посты, созданные еще до подхода врага к городу, а затем мы организовали свои посты… Хорошо помню, как мы совершенствовали тактику контрбатарейной борьбы, а также способы засечки батарей врага и способы стрельбы по ним. Флотские железнодорожники — артиллеристы сделали очень много при защите Ленинграда осенью 1941 года».
Ленинград создал многие десятки батарей, эта работа не прекращалась ни на один день. Были сформированы десятки береговых, железнодорожных и зенитных батарей, семь бронепоездов.
В районах Пулкова и Дудергофа начали строиться стационарные морские батареи, одна из 9, другая из 10 морских орудий (частично с крейсера «Аврора»). В июле для поддержки войск фронта было решено применить артиллерию вновь строящихся эскадренных миноносцев «Опытный», «Строгий», «Стройный», научно — исследовательского полигона, а также 203–миллиметровые орудия крейсера «Петропавловск», закупленного в Германии. В мае 1940 года под названием «Лютцов» он был доставлен в Ленинград и переименован в «Петропавловск». Постройка крейсера проходила на судостроительном заводе имени Орджоникидзе. Немцы всячески тормозили доставку оборудования и вооружения корабля. Его артиллерия, состоящая из восьми 203–миллиметровых орудий в четырех башенных установках, представляла довольно внушитель. ную силу. Поэтому Военный совет флота, учитывая складывающуюся под Ленинградом обстановку, в середине июля принял решение ввести в строй главный калибр артиллерии крейсера. Командир крейсера капитан 1 ранга А. Г. Ванифатьев и командир отряда вновь строящихся кораблей в Ленинграде получили при каз ввести и подготовить артиллерию для использования против наступающих фашистов. Молодые артиллеристы старшие лейтенанты В. А. Сычев, В. Г. Пужаев, И. И. Томилов, Я. Грейс, используя боевые расчеты башен и мастеров ленинградских заводов к началу боев за город Ленина, ввели в строй главный калибр артиллерии корабля. Для эффективности стрельб на южном (красносельском) направлении были развернуты корректировочные посты. Позже посты были развернуты и на северном (карельском) направлении.
14 августа крейсер отбуксировали на огневую позицию в Ленинградский торговый порт в Угольную гавань, откуда почти визуально просматривалось основное направление наступления фашистов Красное Село — Урицк. 24 августа крейсер пристрелял орудия главного калибра и приготовился к открытию огня по фашистской пехоте и их танкам.
Во второй половине августа на огневые позиции в ковш морского канала были выведены «Марат», крейсер «Максим Горький», на Большом Кронштадтском рейде встала «Октябрьская революция», готовилась к стрельбам из Кронштадта 19–я железнодорожная 180–миллиметровая батарея. В Ленинградском железнодорожном узле готовились специальные огневые позиции для тяжелых артиллерийских систем флота. В Кронштадте всю артиллерию объединили в одну группу. В полной готовности находилась и артиллерия Ижорского сектора.
Все вновь сформированные батареи, в том числе и артиллерия кораблей находились в подчинении командующего артиллерией Красногвардейского укрепленного района. Использованию артиллерии флота в известной степени мешал децентрализованный метод ее применения. Приказания шли через командиров связи, находящихся в армиях или укрепрайонах. Право вызова огня было предоставлено командующему артиллерией 42–й и 55–й армий.
В этих условиях остро встал вопрос об организации централизованного боевого управления флотской артиллерией, такого управления, которое смогло бы обеспечить максимальное использование этой грозной силы в четком взаимодействии с фронтовой артиллерией. В конце июля Народный комиссар ВМФ приказал возложить руководство всей морской артиллерией, включая корабельную, на одного из опытнейших артиллеристов флота контр- адмирала Ивана Ивановича Грена. Возглавляемое им управление в штабе морской обороны оперативно подчинялось командующему артиллерией фронта.
Все мы к этому времени знали и слышали отличные отзывы о Грене, уже известном не только на Балтике. Лично я очень высоко ценил этого мужественного человека, великолепного специалиста, истинного артиллерийского «бога» на военно — морском флоте. Ему было доверено возглавить всю артиллерию флота, направить в сторону фашистов несколько сотен крупных стволов, вместе с назем ной артиллерией фронта создать мощный заслон, преградить врагу подход к непосредственным рубежам города.
Управление начальника артиллерии флота теперь занималось ускоренной специальной подготовкой кораблей и батарей, выбором и подготовкой огневых позиций для них с расчетом, что придут еще корабли из Таллина, организацией вызова огня, доставкой боеприпасов, комплектованием вновь сформированных батарей.
И. И. Грен быстро и точно сориентировался в выдвигаемых ходом боевых действий задачах, которые должна была решать артиллерия. Это — огневое содействие войскам в отражении врага, обеспечение коммуникации Ленинград — Кронштадт, борьба с батареями в глубине фашистской обороны.
Активно работали в эти месяцы на артиллерию гидрографы флота. Начальник гидрографической службы М. Н. Назимов, его заместители Г. И. Зима, Г. Н. Рыбин и А. А. Смирнов, получившие боевой опыт в войну 1939/40 года, вместе со штурманами флота Л. Я. Ро- дичевым, Гусевым организовали привязку к местности огневых позиций для надводных кораблей и железнодорожных батарей. Гидрографический отряд капитана 3 ранга В. А. Климантовича, в котором подразделениями командовали 3. М. Валеев, И. П. Су- яров, В. А. Надпорожский, Г. И. Колесников, В. А. Смыков, выполняя задание контр — адмирала И. И. Грена, в короткие сроки отнаб- людал и вычислил данные для стрельбы линейному кораблю «Октябрьская революция», крейсерам «Максим Горький», «Петропавловск» и ряду других кораблей. Все корабли, имеющие артиллерию, снабжались специальными планшетами, картами, формулярами, с исходными данными для стрельбы с различных позиций. С помощью гидрографов были созданы пункты инструментальной разведки, расположенные как в Ленинграде на высоких зданиях и сооружениях, так и у переднего края обороны в Автово и торговом порту. Их создали также в Кронштадте, Ораниенбауме и в районе Лисьего Носа. Так родился новый вид обеспечения артиллерийской стрельбы.
Новым делом был и предложенный командиром из фотограммот- ряда А. Г. Пожарским и осуществленный им вместе с В. Г. Кортом и А. И. Гаудисом стереофотограмметрический метод засечек батарей противника. Аппаратура была установлена на крышах Дома Советов и двух многоэтажных зданий на Московском проспекте. Синхронные наблюдения с этих трех точек давали точные координаты батарей противника, обстреливавших Ленинград. Группа в составе командиров — гидрографов А. Г. Пожарского, П. Г. Скворцова, Г. М. Гильбо, С. И. Вартаньяна, А. Г. Евланова и 12 краснофлотцев, действовавшая до февраля 1944 года, обнаружила 1181 объект противника, в том числе 1025 орудий. Не зря командиры артиллерийских боевых частей кораблей и батарей благодарили гидрографов, они заслужили похвалу.
Каждая береговая и железнодорожная батареи, корабли, развернутые н^ позициях, создали в отведенных им секторах наблю- 90 дательные посты: основной — на переднем крае и запасной — в глубине обороны. Они располагались на многоэтажных зданиях города, подъемных кранах завода Жданова, «фондовой бирже» и других сооружениях. Благодаря постам наши артиллеристы могли весьма быстро открывать огонь по начинающим стрелять вражеским батареям, заставляя их замолчать.
Многое сделали для успешного использования артиллерии балтийские связисты, которые вписали немало славных страниц в боевую летопись флота. С началом боев непосредственно за Ленинград понадобились подвижные корректировочные посты, оснащенные радиостанциями. Кронштадтский район службы наблюдения и связи в августе сформировал первые группы таких постов. По мере увеличения числа батарей и кораблей их становилось все больше (посты создавались за счет внутренних ресурсов флота и резервов промышленности), к концу блокады они исчислялись сотнями. По берегам Финского залива, Невы и Ладожского озера располагались посты с радио- и проводной связью. В их создании большую помощь оказали партийные и советские органы, предоставившие флоту городские подземные кабельные линии. Совместно с инженерами научно — исследовательского института наши связисты создавали в условиях блокады радио- и телефонно — телеграфные центры. Добрым словом хочу вспомнить тех, под чьим руководством все это делалось: начальника связи флота полковника М. А. Зернова, его помощников М. А. Келарева, А. К. Тагунова, М. С. Курченко, П. И. Пристенского, А. А. Ускова, флагманских связистов и начальников связи соединений капитанов 1 ранга П. Ф. Крысина, Д. А. Ульянова, И. А. Краснова, В. А. Куркина, С. Д. Богданова, И. С. Бузина, Г. А. Гаврилова, Е. А. Репринцева, управления артиллерией флота капитана 2 ранга Годуна, кораблей эскадры капитана 2 ранга Л. А. Глаголевского, С. В. Фабричнова, П. М. Сидоренко, Ф. Майданова, А. В. Лоскутова. Благодаря прежде всего их заботам каждая позиция корабля или железнодорожной батареи была обеспечена огневым планшетом с двусторонней связью с корабельными и общефлотскими наблюдательнокорректировочными постами.
В этот период были разработаны четкие основы использования артиллерии флота для нужд фронта. Осталось неизменным: артиллерия флота должна использоваться для борьбы с батареями противника, а также для усиления огневых средств фронта. Приказом главнокомандующего Северо — Западным направлением определялся порядок ее участия в отражении наступления врага. Флотскую артиллерию разрешалось использовать только для стрельб по крупным батареям противника, скоплениям живой силы и танков. Устанавливались максимальные нормы расхода боезапасов в сутки для орудий различных калибров. Право вызова огня морской артиллерии с 21 сентября было предоставлено командующему артиллерией фронта. На случай внезапного перехода противника в наступление были разработаны специальные планы взаимодействия с войсками, составлены таблицы и схемы ведения огня. В этом случае огонь мог вызывать также командир общевойскового соединения.
Для чего все это делалось, почему действия артиллерии флота были ограничены. Дело в том, что корабли и батареи располагали недостаточным количеством боезапаса. А каждый день боя убеждал, что главные артиллерийские сражения еще впереди. Мы знали, что наступит момент, когда огонь надо будет вести, не считаясь ни с чём.
В ходе оборонительных сражений под Ленинградом вырабатывались наиболее целесообразные формы связи и взаимопонимания между флотом и фронтом. К командующим артиллерией армии были прикомандированы для связи морские артиллеристы. Ввели единую документацию связи для командующих артиллерией армии и наших корректировочных постов. Эта организация взаимодействия сохранилась с небольшими изменениями до конца блокады.
История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945, т. 2. М., Воениздат, 1963, стр. 60–61.
Совершенно секретно, стр. 257.
«Мировая война 1939–1945 годы. Сборник статей. М., Изд. иностр. лит., 1957, стр. 472.