В день подхода "Д-2" к острову Лавенсари погода резко ухудшилась. Небо обложили низкие серые облака. Северный ветер вызвал крутую волну. К сожалению, в самом начале похода лодку постигла неудача. Форсируя первую противолодочную позицию к северу от острова Гогланд, она неоднократно касалась минрепов, поставленных вражеских мин, а чуть позже попала в противолодочные сети. Экипаж пережил немало тяжелых часов, пока не выпутался из этой неприятной ловушки.
Лодка огибала Гогланд, оставляя его южнее. Линденберг знал, что здесь много мин: из показанных ему в штабе Карт и схем он получил представление и о характере заграждений. Поэтому еще в Кронштадте командир принял решение идти на запад на максимальной глубине и не поднимать перископа.
Но вот корабль вздрогнул и с дифферентом на нос стремительно стал проваливаться вниз. Он уже не слушался рулей. Дифферент становился угрожающим - 15 градусов. Минута-другая - и лодка ударилась носом о грунт, послышался пронзительный, как при трении о металл с острыми краями, скрежет во всем корпусе. Появилась отрицательная плавучесть, заклинило рули. Командир быстро догадался: лодка оказалась в ловушке из проволоки. Попробовали вырваться из капкана путем изменения хода и продуванием балласта. Ничего не получилось: сеть трещала, грохотала, но не отпускала лодку из своих объятий. Минуло уже несколько часов. Иссякала электроэнергия аккумуляторной батареи. Из-за скопления углекислоты стало трудно дышать. Но доклады из отсеков не внушали опасений: механизмы и оборудование, приводы рулей действовали нормально. Линденберг приказал всплывать. И вот тогда-то выяснилось, что подводный корабль, видимо, нес на себе тяжелый обрывок этой сети, явно мешавший его эволюциям и затруднявший ликвидацию дифферента. А это в свою очередь способствовало заклинению рулей, из-за чего "Д-2" падала на грунт.
Конечно, в надводном положении лодка могла двигаться, но на это командир пойти не мог. Он резонно решил: боевой поход лишь начался, предстоит форсировать залив, надо готовиться к атакам, а добиться этого с "чертовским балластом" невозможно. Придется снова ложиться на грунт!
Маневрируя ходами, всплытиями и погружениями, еще через некоторое время лодка окончательно выбралась из сетей. 29 сентября "Д-2" имела первую встречу с подводной лодкой противника неловко от нее уклонилась, а уже 3 октября в районе острова Эланд обнаружили два вражеских транспорта, охраняемых двумя эскадренными миноносцами, и атаковали концевой транспорт. Транспорт затонул. Попытке торпедировать вторую цель помешал миноносец, но судно осталось на месте атаки без хода.
14 октября командир обнаружил шедший в одиночку транспорт "Якобус Фрицен" водоизмещением около 5000 тонн. С дистанции четырех кабельтовых Линденберг выпустил торпеду и потопил его.
Прорвав боевое охранение, при состоянии моря шесть-семь баллов "Д-2" атаковала головной паром. Раздался сильный взрыв. Высоко в воздух взметнулся столб дыма, огня и воды, далеко разлетелись обломки.
Торпедирование парома и гибель транспортов вызвали большой шум в шведской и германской печати. Что касается немецко-фашистского морского командования, то оно под впечатлением смелой атаки советской подводной лодки было вынуждено немедленно и даже открытым текстом передать распоряжение всем транспортам, находившимся в этом районе, укрыться в ближайших портах и без особого разрешения в море не выходить. Движение транспортов к западу от острова Борнхольм прекратилось на несколько суток.
Со дня выхода "Д-2" в море прошло уже 45 суток.
Пришло время возвращаться в базу. На обратном пути лодку подстерегало еще немало "сюрпризов". К исходу 29 октября был проложен - курс для форсирования Финского залива. Но вскоре лодку обнаружили корабли противника, загнали ее под воду и подвергли ожесточенному бомбометанию. Трое суток она прорывалась к родной базе и на рассвете 4 ноября подошла к острову Лавенсари.
В дни празднования 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции экипаж "Д-2" отдыхал в Кронштадте, а 10 ноября лодка пошла в Ленинград. На этом небольшом переходе было не менее беспокойно, чем вдали от родных берегов. Лодка стала объектом невиданного доселе по ожесточенности артиллерийского обстрела - противник выпустил по "Д-2" около 600 снарядов! Полторы сотни осветительных ракет помогали наводчикам 150-миллиметровых орудий поразить цель, но безуспешно.
Итоги боевого похода "Д-2" весьма показательны. На форсирование Финского залива ей пришлось затратить почти девять суток. За это время лодка 54 раза пересекала линии мин заграждения врага. 337 миль лодка шла с серьезным повреждением вертикального руля. В этих условиях боевой поход "Д-2" был блестящим. Его значение заключалось в том, что врага вынудили признать: поход советской подводной лодки не исключение. Еще не раз потом наши подводные лодки войдут в Померанскую бухту.
Несмотря на осеннюю непогоду, штормы, плохую видимость, подводники Краснознаменного Балтийского флота продолжали бороздить просторы Балтики, наносить урон противнику. Вслед за И. В. Травкиным в море вышли корабли, ведомые В. Д. Нечкиным, А. С. Пудяковым, С. П. Лисиным, Н. И. Смоляром, Д. М. Сазоновым, Е. Я. Осиновым, Я. П. Афанасьевым, П. Д. Грищенко. И последней, уже в ноябре, отправилась "М-96" под командованием капитана 3 ранга А. И. Маринеско.
Почти половина подводных лодок третьего эшелона отправлялась на позиции по второму разу. Кстати, с увеличением темного времени суток они шли из Кронштадта, минуя Лавенсари, прямо в район погружения для самостоятельного форсирования залива. Здесь мы не понесли никаких потерь. В этом большую помощь морякам оказывала балтийская авиация. Наши летчики - истребители и штурмовики - вели напряженные бои на Гогландском плесе, облегчая подводникам форсирование противолодочной позиции с многочисленными минными заграждениями.
Походы третьего эшелона продолжались. В ночь на 21 октября подводная лодка "Щ-406" под командованием капитана 3 ранга Е. Я. Осипова снова ушла от родных берегов. А три дня спустя, когда она находилась уже в Балтике, военком В. С. Антипин, записывая "Последние известия" по радио, принял Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении "Щ-406" орденом Красного Знамени и присвоении ее командиру Е. Я. Осипову звания Героя Советского Союза.
В этот день "Правда" писала:
"Родина с любовью и гордостью смотрит на вас, сыны Военно-Морского Флота. Новыми подвигами, новыми ударами по врагу ответьте на эту любовь".
По отсекам состоялись краткие митинги. "Теперь мы, краснознаменцы, воевать должны еще лучше" - таково было единодушное слово экипажа. Нелегким оказался этот поход. Много испытали люди. Однажды больше суток немцы преследовали "Щ-406", забрасывая ее глубинными бомбами. Пришлось то и дело менять место, а враг шел по пятам. 147 раз акустик Кучеренко обнаруживал вражеские корабли! Не отходя от своих приборов, он помогал командиру уводить лодку от смертельной опасности.
Наконец выдался удачный момент. Это было 26 октября в 28 милях западнее Брюстерорта. Ночью "Щ-406" "нащупала" и потопила вражеский транспорт "Меркатор". Через три дня немного северо-западнее маяка Стило торпедировала еще один крупный транспорт. А вечером 1 ноября вблизи маяка Риксгефт отправила на дно транспорт "Агнес".
Этот поход Е. Я. Осипова по времени был значительно короче первого, а результат достоин звания Краснознаменного корабля - его боевой счет увеличился на три транспорта. Забегу немного вперед. Весной 1943 года Краснознаменная "Щ-406" под командованием Героя Советского Союза капитана 3 ранга Е. Я. Осипова снова вышла в море для выполнения боевых заданий. К нашему великому сожалению, это, был ее последний боевой поход. Никто не знает места, причин ее гибели. Евгений Осипов навечно зачислен в списки подводников.
Кампания 1942 года подходила к концу, обстановка в Финском заливе и на море по-прежнему была очень сложной. Нацисты усиливали противолодочные позиции все новыми и новыми минными заграждениями, намереваясь лишить нас возможности выходить в море. Подводники продолжали наращивать удары по врагу, но, конечно, и сами несли потери.
Продолжительность боевых походов лодок третьего эшелона колебалась в пределах 21 - 60 суток. Но теперь резко увеличилось время пребывания под водой и на грунте. С одной стороны, это было признаком усиления активности противолодочных сил противника, а с другой, - свидетельствовало о росте тактической грамотности наших командиров.
Увеличение продолжительности темного времени суток создавало возможность резко сократить (против средних показателей лодок второго эшелона) время движения под водой. И все же в целом оно еще оставалось достаточно большим, вызывало тяжелую нагрузку для экипажей.
Только резкое похолодание и надвигавшийся ледостав в Финском заливе, а также невозможность проводки кораблей за ледоколами заставили командование флота в начале декабря вернуть подводные лодки в базу.
Боевые действия третьего эшелона нанесли серьезный урон транспортному флоту противника: потоплено и повреждено 15 транспортов и один сторожевой корабль. На минах, поставленных "Л-3", подорвались и затонули еще два транспорта, а четыре транспорта и паром "Дойчланд" получили повреждения. Часть потопленных и поврежденных судов перевозила вооружение и войска.
Переходы наших кораблей в Финском заливе происходили в период наибольшей активности вражеской противолодочной обороны, вновь было поставлено большое количество мин в различных комбинациях (якорные, магнитные, донные, антенные мины-ловушки и др. ), особенно на гогландской и нарген-поркалауддской позициях. Из-за отсутствия навигационного ограждения для наших подводных лодок возросли трудности в определении своего места в море. Увеличилось и число плавающих мин, сорванных штормами. Короче говоря, гитлеровское командование имело все основания считать, что прорыв советских подводных лодок в Балтику невозможен. Но нацисты просчитались! В тяжелые осенние месяцы балтийцы выходили в открытое море от его южных границ до берегов Ботнического залива и приносили врагу ощутимые потери.
Боевые успехи третьего эшелона в южной части Балтийского моря создали сильное напряжение для противника. Временно он даже прекратил плавание своих транспортных судов в этих районах. И не только! Достоверно известно, что с выходом балтийцев в открытое море фашистское морское командование вынуждено было на длительный срок прекратить там обучение своих подводников, бросив все корабли (в том числе и учебные) на поиск и уничтожение советских лодок.
Действия наших подводников в районах боевой подготовки противника приводили к тому, что его силы ПЛО наносили удары по своим же лодкам (за годы войны на Балтике из 65 потерянных фашистским флотом подводных лодок свыше 20 потоплены в результате атак своими силами ПЛО и столкновений со своими же кораблями).
Хочу сказать и об отличном управлении подводными лодками, которое осуществляли командир соединения капитан 1 ранга А. М. Стеценко и начальник штаба капитан 1 ранга Л. А. Курников, и помощи, оказываемой им штабом флота.
В действиях третьего эшелона были, конечно, не только удачи. На качестве торпедных стрельб сказывалось отсутствие учебных полигонов в районах базирования. Таким единственным "полигоном" осталась теперь лишь Нева, и то в черте города. Успехи лодок первого и второго эшелона породили у некоторых командиров пренебрежение к действиям противолодочных сил и средств врага, а также к его минным заграждениям. Были у нас и случаи явного нарушения правил переходов из Кронштадта до острова Лавенсари. За все это мы расплачивались, увы, потерями людей. Тяжело рассказывать об, утратах. Мы лишились таких замечательных командиров, как И. Вишневский, Я. Афанасьев, Д. Сазонов, Н. Смоляр, А. Пудяков, В. Нечкин. Их подводные лодки вместе с экипажами не вернулись на базу.
Вспоминая о беспримерном мужестве балтийских подводников, хочется сказать о начальнике медицинской службы Тихоне Алексеевиче Кузьмине. К началу Великой Отечественной войны он уже 5 лет служил на этом соединении. Замечательный человек, воин, врач, он всегда был полон забот о подводниках, пользовался их большим уважением и любовью. Кузьмин провел огромную работу по медицинскому обеспечению экипажей во время длительных походов, особое внимание он уделил хирургической подготовке фельдшеров на лодках.
Врачи соединения под руководством Кузьмина старались всемерно укреплять здоровье моряков, особенно перед походами. Они очень заботились о питании экипажей в море, и все, что было возможно достать в условиях блокадного Ленинграда, входило в продовольственный паек экипажа.
В Ленинграде на островах был открыт дом отдыха для подводников, возвращавшихся из боевых походов. Командиры, нуждавшиеся в более длительном отдыхе, направлялись в. военно-морской госпиталь санаторного типа.
Т. А. Кузьмин очень вдумчиво занимался санитарно-гигиенической, профилактикой на подводных лодках, изучал физиологию подводного плавания. К решению этих проблем были привлечены видные советские физиологи К. М. Быков, В. Н. Черниговский, возглавлявшие исследовательскую работу.
Балтийские подводники вписали золотую страницу в героическую эпопею советского народа. И пусть в благодарной памяти поколений останутся примеры мужества, доблести, высокого мастерства и верности воинскому долгу достойных сынов нашего Отечества!
На морских фарватерах
1942-й подходил к концу. Мы решили осмотреться, проанализировать пройденный путь, взвесить, как нам удалось удержать за собой превосходство в Финском заливе, организовать вывод подводных лодок для боевых действий на коммуникациях врага, надежно защитить город Ленина с моря.
Как тут не вспомнить о наших передовых форпостах - гарнизонах на островах Лавенсари и Сескар! Эти два сравнительно больших острова составляли основу обороны всего района в средней части залива, а в 1942 году они оставались самой западной территорией Советского Союза на Балтике, не захваченной противником.
Кто из нас перед войной мог предполагать, что в ходе войны два этих острова будут играть такую большую роль в обороне морских подступов к Ленинграду! Ни в Военном совете, ни в штабе флота никто и не думал об их вооружении. В ходе подготовки к кампании 1942 года стало ясно, что эти небольшие изолированные участки земли на западном рубеже обороны могут стать хорошим трамплином для нападения на морские коммуникации врага.
Поэтому, несмотря на неимоверные трудности, мы все делали, чтобы превратить Островной район в неприступную крепость. Еще в 1941 году создали здесь прочную противодесантную оборону с десятками дотов, дзотов, траншей и огневых точек, оборудовали причалы с пирсами в бухте, которая по всем правилам закрывалась бонами. Нужны были также и дороги, ведущие в глубь острова, и здания для различных служб и складов.
Командиром Островного сектора, на которого возлагались сложные и разнообразные задачи, следовало подобрать офицера - военного моряка с широкой тактической и оперативной подготовкой, организаторскими способностями, хорошо знающего надводные и подводные корабли, возможности их взаимодействия с авиацией и особенности противодесантной обороны.
Наш выбор пал на энергичного хладнокровного Сергея Дмитриевича Солоухина, начинавшего войну в должности командира дивизиона новых эскадренных миноносцев. Он отлично показал себя в боях летом 1941 года в Рижском заливе. В течение двух лет пребывания на Лавенсари Солоухин был верным другом летчиков, напутствовал и провожал в далекие походы подводников. Он первый радовался встречам с победителями, и он же первый разделял с нами горестные вести об утратах. С. Д. Солоухину приходилось думать не только о боевых делах, но и о быте на островах, о духовном мире воинов, об их отдыхе, обо всем, что способствовало укреплению дружбы и боевой сплоченности воинов. На такого коменданта островов можно было вполне положиться.
Наши общие усилия не пропали даром. Отсюда, с островов, на долгие недели уходили балтийские подводные лодки, торпедные катера отправлялись на минные постановки, улетали и самолеты-миноносцы, а также и истребители, прикрывавшие все наши силы в этом районе. Эти острова мы называли маневренной базой охотников, катерных тральщиков и гвардейских авиаэскадрилий. Отсюда уходили корабли и на боевое траление. При яростном сопротивлении врага они очищали морские фарватеры от мин.
Созданные противником в Финском заливе противолодочные позиции, охрана их кораблями и катерами во взаимодействии с авиацией весьма серьезно затрудняли нашим подводным лодкам форсирование залива, но эта задача была успешно решена. Никакой блокады с моря в тот год враг так и не смог создать, наши подводные лодки, самолеты-разведчики, торпедоносцы, штурмовики и истребители смело действовали в пределах своего тактического радиуса. Морское направление в обороне города Ленина прочно оставалось закрытым для кораблей противника.
Основное соединение флота, действовавшее в этом направлении, - ОВР (охрана водного района) Главной базы флота - под командованием капитана 1 ранга Ю. В. Ладинского, военкома бригадного комиссара Р. В. Радуна и начальника политотдела полкового комиссара
П. И. Ильина во взаимодействии с авиацией, торпедными катерами, кораблями шхерного отряда и при поддержке береговой артиллерии успешно выполнило свою задачу. У нас были самые минимальные потери по конвоированию вспомогательных судов, и мы совершенно не имели потерь по эскортированию подводных лодок. Наша система дозоров, охранявших протраленные фарватеры, оказалась вполне эффективной, хотя условия противодействия у противника были очень благоприятными. Он имел возможность наносить фланговые удары сразу после выхода наших кораблей из огражденной части Морского канала и до Лавенсари. У врага были отличные условия визуальных наблюдений за движением и нахождением советских кораблей, точного определения курсов и путей движения конвоев и эскортов, облегчавших ему постановку мин на наших фарватерах. Светлые ночи (май, июнь, июль) и близость вражеских аэродромов также ставили немцев в более выгодное положение.
Таким образом, защита наших морских сообщений, даже незначительных по протяженности, потребовала участия огромного количества кораблей и катеров различных классов, авиации, береговой артиллерии, большого оперативного напряжения, моральной и физической стойкости экипажей и боевых расчетов, их высокой тактической подготовки.
В 1942 году командиры дивизионов, звеньев и отдельных катеров уже имели боевой опыт, лучше знали тактику врага. Активные действия этих боевых единиц способствовали тому, что противнику так и не удалось создать на нашей основной коммуникации с островами мощного минного массива, подобного юминдскому минному полю. Их попытка нарушить связи с островами свелась лишь к постановке на наших фарватерах небольших минных банок, которые довольно быстро, обнаруживались и уничтожались нашими тральщиками.
А нам было очень важно сохранить коммуникации, обеспечить интенсивность движения по ним кораблей и транспортов. В течение 1942 года на участке Кронштадт - Лавенсари в обоих направлениях были проведены 50 конвоев общим составом 259 кораблей и судов, потребовавших 78 выходов катеров МО и 197 катеров-тральщиков и дымзавесчиков.