Стоя возле окна и обхватив себя за плечи, Клэр невидящим взглядом смотрела в темноту ночи, понимая, что поздно, что ей следует лечь и попытаться хоть немного отдохнуть. Но она не могла спать. Сердце было охвачено такой волнительной тревогой, что она была не в состоянии даже пошевелиться.
Гонясь за малейшими попытками понять Эрика, Клэр упустила из виду способность понять саму себя. Настолько, что не представляла, что ей делать теперь. Как ей относиться ко всему, что происходило? Происходящее не поддавалось объяснению, в этом не было логики. Но стоило Эрику оказаться рядом с ней, как всё оказывалось таким… правильным, что объяснений уже не требовалось. Будто рядом с ним сам мир становился другим, не таким, каким виделся ей прежде. Клэр иногда даже казалось, что она видит мир совсем иначе. Мир перестал быть прежним. Или она перестала быть прежней?
Клэр действительно не понимала себя. Таких странных, противоречивых чувств она никогда прежде не испытывала. Ни к кому. Даже Клиффорд… Его было легко понять, легко общаться с ним… Но у нее не замирало сердце с таким ошеломлением, когда он оказывался рядом. Ее не охватывало пугающее оцепенение, когда он говорил с ней. У нее не переворачивалось ничего внутри, когда он касался ее. А вот Эрик… С ним всё обстояло совсем иначе. Это и пугало и вселяло благоговейный трепет одновременно.
Как можно было объяснить всё то, что творилось с ней, если она любила другого? Как можно было испытывать всю эту гамму чувств, если в ее сердце жил другой? Как она могла желать прикосновений другого, как она могла дорожить прикосновениями другого, если?..
Клэр застонала, понимая, что начинает сходить с ума. Потому что теперь даже ее поступки были нелогичными. Ей не следовало залезать на дерево, и всё же, если бы она снова увидела плачущую девочку, вероятно, поступила бы точно так же.
Чего Клэр не ожидала, так это того, что произошло потом.
Эрик мог не прийти ей на помощь, но он пришёл. Ему не должно было быть дела до нее, особенно после того, как она опозорила и его и себя перед слугами. Но даже слуги ничего не сказали ей и ни единым намеком не дали понять, что разочарованы в своей хозяйке, которая осмелилась выпить с ними. Даже Шоу был настолько любезен и обходителен с ней на протяжении всего дня пути, что в какой-то момент от обострившегося чувства раскаяния Клэр даже была готова извиниться перед ним.
И Эрик…
Клэр вздрогнула и прикрыла веки, вспоминая его бледное лицо, когда оказалась прижатой к его груди. И снова он должен был рассердиться на нее за поведение, не достойное леди, не достойное жены графа, но он смотрел на нее такими перепуганными глазами, будто… будто не смог бы пережить, если бы с ней что-то случилось.
Его потемневшие глаза не могли оставить ее равнодушной к его переживаниям. Он волновался за нее настолько, что лица на нем не было. Он едва перебинтовал ей руку. Клэр вообще позабыла обо всем на свете, испытывая почти неизъяснимую потребность коснуться его. И она коснулась… Коснулась так, как не коснулась бы никого другого.
И если бы не провидение, она, вероятно, не смогла бы… не смогла бы удержаться от того, чтобы не обнять его!
Из горла вырвался очередной отчаянный стон, перемешанный с болью. Ради всего святого, что она творит? Как смеет желать обнять человека, который разрушил ее жизнь? Как смеет думать о другом, когда ее везут к Клиффорду! Но даже эти мысли не отрезвляли. Клэр просто ничего не могла поделать с собой, разрываясь на части от охвативших ее противоречий, и сильнее сжала здоровую руку, которая, казалось, до сих пор хранит тепло Эрика. Как будто она даже сейчас касалась его. И это было… Это было удивительно, почти как вчера ночью, когда ей хотелось прижаться к нему и никогда больше не отпускать.
Открыв глаза, Клэр привалилась лбом к холодному стеклу.
Ей было тяжело дышать, ей было невероятно тяжело думать обо всём, что произошло, но произошедшее оставило такой глубокий след в ее жизни, что это невозможно было забыть.
И только теперь Клэр начинала понимать, что порыв немедленно коснуться его был продиктован не просто желанием помочь ему. Помочь тогда, когда он сам помог ей, ничего не прося взамен.
Господи, ее продолжало тянуть к нему! С такой отчаянной силой, что когда Эрик оказывался рядом с ней с листочком в волосах, она ни о чем другом не могла думать. Она чувствовала лишь его присутствие, его запах, его взгляд… Его всего. Это становилось похожим на наваждение. Это начинало преследовать ее во сне и наяву. У Клэр было такое ощущение, будто она заболела. Если прежде влечение к нему было едва осознаваемым, теперь от этого никуда невозможно было деться, потому что оно поглотило ее целиком и полностью.
Вот что заставило ее пригласить его на музыкальный вечер своего дяди, пораженно думала Клэр, вспоминая первые дни их знакомства. Вот, что толкнуло ее согласиться на прогулку с ним. Боже, уже тогда ее влекло к нему настолько, что она ничего не могла поделать с собой! Желая ощущать те удивительные чувства, которые охватывали ее, когда он оказывался рядом, она, будто лишившись воли, шла за ним, лишь бы еще чуточку побыть возле него. Никогда прежде она не ощущала такой сильной тяги к другому человеку. Клэр была вынуждена признать, что таких чувств она не испытывала даже к Клиффорду, когда выбегала к нему на тайные свидания.
Вот что вело ее уже с тех самых дней, когда она, не понимая происходящего, списывала всё на радость и симпатию от встречи с Эриком.
Теперь было более чем очевидно, что это не так. Далеко не так. Дело было не просто в симпатии. Ее влекло к Эрику так безудержно, что она не могла даже бороться с этим. И сила притяжения могла в любой момент сломить ее, предать, заставить отречься от всего того, во что она прежде верила.
Клэр была напугана. Настолько, что не знала, что ей теперь делать. Как теперь встречаться с ним и подавлять свои чувства? Клэр почему-то была уверена, что если вновь представиться случай, она… она не сможет устоять и непременно коснется его. Чтобы еще раз ощутить то парализующе сладкое волнение, от которого трепетало всё тело. От которого перехватывало дыхание. Клэр не могла даже здраво мыслить, когда была рядом с ним. Почти как тогда под деревом, когда поддавшись очередному порыву, вытащила листок из его волос.
Странное чувство, похожее на сгусток робкого томления заполняло ее всякий раз, когда мысли об Эрике теснили сознание. Чувство, похожее на то самое предвкушение чего-то особенного, почти волшебного, которое она испытывала всякий раз, когда садилась играть за фортепиано!
Боже!
Застонав в очередной раз, Клэр отвернулась от окна и подошла к мерно горевшему камину, надеясь, что сумеет взять себя в руки. Рука… Подняв повыше забинтованною руку, Клэр ощутила легкую саднящую боль, но это не очень беспокоило, ведь совсем скоро всё это пройдет. Рука заживет, а вот воспоминания никуда не исчезнут.
Особенно те, которые невозможно было объяснить.
Невозможно было объяснить, зачем она пожелала оставить у себя кольцо Эрика. То самое кольцо, которое он надел ей на палец в день свадьбы. Невероятно красивое тяжелое кольцо, которое она продолжала носить, и до сегодняшнего дня ей даже в голову не приходило снять его. Кольцо, которое хранилось сейчас в маленькой шкатулке для драгоценностей. Днем Клэр показалось неправильным, если Эрик заберет его. Не так она хотела вернуть ему кольцо. А она должна была вернуть кольцо, ведь он вёз ее к Клиффорду для того, чтобы дать ей развод, чтобы освободить ее. Но вместо того, чтобы думать о Клиффорде, Клэр изнывала мыслями о том, чье кольцо пожелала сберечь.
Кого не взяла бы себе в мужья добровольно… Вот только теперь она не была в этом настолько уверена!
И в этом заключалась вся ирония ситуации, в которой она оказалась.
Вместо того, чтобы держаться от него подальше, она не могла перестать думать о том, чтобы защитить его. Защитить от того, чего пока не могла понять. Защитить тогда, когда мир неосознанно причинял ему боль. Анна… Маленькая девочка, которая не смогла бы причинить ему вреда, но когда она приблизилась к Эрику, который, побледнев, отступил назад, не в состоянии терпеть чужую близость, вместе с тем прижимая жену к своей груди, Клэр отчетливо поняла, что готова защитить его от мира, который так странно пугал его. Защитить так же, как он защищал ее.
Глядя тогда на его бледное застывшее лицо, Клэр впервые подумала о причинах, которые вызывали в нем эти страхи. Почему он так боялся близости, прикосновений других? В этом было что-то не так и теперь беспокойство снедало ее настолько, что она не могла найти себе места.
Клэр была растеряна. И сбита с толку. От того, что стала испытывать. От того, что не должна была испытывать. И делала то, что никогда бы не сделала, будь на его месте кто-то другой. Она не могла объяснить свой поступок с листочком, но даже тогда Клэр не смогла сдержаться. Она была заворожена его пристальным взглядом. Смотрел так, что ее пробирало насквозь. Она не смогла сдержаться еще и потому, что увидела в его глазах нечто похожее на отчаяние. Он ведь помнил. Помнил всё то, что произошло в прошлом. Прошлое, которое воскресил невинный листочек. Прошлое, которое связало их.
И Клэр подошла. Так же как в тот далекий день. Подошла, чувствуя, как неистово бьется сердце, как почти подгибаются колени. И когда коснулась его, когда вытащила листок, только тогда ошеломленно поняла, что это было так же важно и для нее. Важно то, что произошло в прошлом. И то, что она сделала сегодня. То, что она должна была сделать. Чего она не смогла бы не сделать.
А когда в ответ он сам подошел и коснулся ее… Клэр до сих пор не могла унять дрожь от его прикосновения. Словно он вручил ей тогда нечто особенное. Чего она не хотела терять, что собиралась сберечь и хранить возможно до конца жизни.
«Ты — моя жена, Клэр. Я всегда поймаю тебя…»
Клэр отвернулась и отошла от камина, не находя себе места.
Они снова остановились в красивой и уютной гостинице, где предстояло переночевать. Эрик проводил ее до самых дверей комнаты и, пожелав спокойной ночи, ушёл к себе. В тот момент Клэр была так сильно взволнована тем, что он сам решил проводить ее, что не смогла вымолвить ни слова. Боже, он ведь спас ей жизнь, забинтовал руку, вернул ей любимую шаль, а она не смогла пожелать ему даже спокойной ночи!
Что он подумает о ней? Несомненно, решит, что она самая неблагодарная из людей.
Угнетало еще и то, что недавно ей помогли помыть голову, но из-за рассеянности Клэр отпустила горничную, а теперь не представляла, как с забинтованной рукой заплетет волосы на ночь.
Смятение переросло в отчаяние, а отчаяние — в крайнюю степень безысходности.
— Господи, да что со мной такое? — в сердцах воскликнула Клэр.
И тут же замерла.
Потому что раздался стук в дверь. Тихий, но очень отчетливый.
Кто-то в полночь стучался в ее дверь!
Она застыла у камина, не в состоянии пошевелиться. Кто мог так поздно прийти к ней? Не мог же… не мог же Эрик вздумать… так поздно…
— Клэр, ты спишь?
Клэр ошеломленно смотрела на дверь, не веря своим ушам.
Потому что это действительно был Эрик.
Так поздно? Но… Что-то случилось?
— Клэр?
Она встрепенулась. Сердце на мгновение замерло в груди, а потом забилось так быстро, что она не могла дышать, не могла заставить себя заговорить. Понимая, что нужно отреагировать, Клэр сделала глубокий вдох и зашагала к двери, не представляя, почему он пришёл.
Едва дверь открылась, как Клэр тут же столкнулась с тревожным взглядом серо-голубых глаз. Обеспокоенное выражение лица осветил свет свечей, стоявших на столике за ее спиной. Он выглядел взволнованным, как будто до сих пор не смог прийти в себя от того, что произошло днем.
— Ты в порядке?
У нее снова задрожало сердце. Растрепанный и уставший, он всё равно был таким невероятно красивым, даже не смотря на его чуть кривоватый нос, что ей снова захотелось дотронуться до него.
— Эрик, что случилось? — спросила Клэр, обретая дар речь.
— Я хотел знать, как ты. Как твоя рука?
Боже, он пришёл так поздно только для того, чтобы узнать, как ее рука? Какая-то почти оглушительная нежность к нему затопила ее, а желание обнять его стало просто невыносимым. И чтобы хоть как-то сдержаться, Клэр сильнее сжала ручку двери, а потом поморщилась, поняв, что напрягла раненую забинтованную руку.
Что не укрылось от пристального взгляда Эрика.
— Что-то не так?
— Нет, всё… всё хорошо, — неуверенно пробормотала Клэр.
Он нахмурился.
— Ты уверена?
Он не верил. И если бы она ответила отрицательно, Клэр была уверена, что Эрик не ушёл бы, пока не выяснил, что ее тяготит.
Удивительно, на что был готов для нее человек, который собирался развестись с ней… Отдать другому… Почему-то сейчас эта мысль еще больше угнетала ее… Но Клэр усилием воли отогнала непрошеные мысли, глядя на человека, с приходом которого стало совсем иначе биться ее сердце.
На нем как и два дня назад была лишь белоснежная рубашка, расстегнутая на одну верхнюю пуговицу так, что обнажала не только его шею и небольшую впадинку под ней, но и верхнюю часть груди, откуда на этот раз виднелись мелкие черные волоски. Клэр была захвачена этой картиной так сильно, что не могла отвести от него зачарованного взгляда. Она даже не представляла, никогда бы не подумала, что на груди могут расти волосы…
— Клэр?
Она снова вздрогнула, но не могла перестать смотреть на него. Еще и потому, что взгляд остановился на ярко выраженном кадыке, притягивая и будоража сознание. Всё, что она видела сейчас, была его шея и эта невероятная выпуклость, которую она так часто видела. Которая начинала сводить с ума… Которой так отчаянно хотелось коснуться. Клэр понимала, что действительно сходит с ума, но не могла забыть, какой теплой и гладкой была кожа его лица, когда сегодня касалась его, и не могла не гадать, возможно ли, чтобы кожа на его шее была такой же гладкой и теплой?
— Клэр, ты меня слышишь?
Она не могла дышать и уже теряла голову, а он даже еще не подошел к ней!
«Господи, дурочка, что ты делаешь? Возьми себя в руки, скажи, что всё хорошо и пожелай ему спокойной ночи, как того и хотела! И отпусти его! Закрой дверь, иначе ты окончательно опозоришься!»
Но когда их взгляды встретились, Клэр не смогла сказать ничего из того, что диктовал ей разум.
Почему иногда сложно поступить так, как правильно, чтобы было легче жить дальше, но не можешь этого сделать, потому что нечто сильнее твоей воли диктует тебе новые правила?
— Со мной… всё хорошо, — наконец, заговорила она, не представляя, где взяла силы, чтобы произнести так много слов. Клэр не могла перестать смотреть на Эрика, понимая, что должна отослать его еще и потому, что на ней не было ничего, кроме ночной рубашки и шелкового пеньюара. И это внезапно напомнило ей то, как она стояла перед ним почти в таком же одеянии в их брачную ночь.
Взгляд Эрика стал скептическим, недоверчивым, но голос прозвучал невероятно мягко.
— Почему я тебе не верю?
Почему ей вдруг захотелось провести рукой по его растрёпанным волосам, чтобы пригладить черные пряди? Клэр еще сильнее сжала ручку двери.
— Не з-знаю… Но у меня… действительно всё хорошо.
В серо-голубых глазах по-прежнему мерцало недоверие. Он смотрел на нее так, будто понимал, что с ней. Но это… это не могло быть правдой, иначе Клэр провалилась бы в землю, если бы он узнал, как неодолимо ее влечет к нему.
— Что тебя тревожит?
Взгляд ее вдруг остановился на его носе…Его нос… Клэр вдруг нахмурилась, вспомнив образы, выплывающие из тумана… «Самый необычный нос самого необычного человека»… Боже, это же были ее слова! Слова, сказанные вчера ночью, когда он принёс ее в её комнату… Клэр задрожала сильнее, вспомнив, как даже касалась его тогда… Гладила его суровые черты лица, хмурый лоб, прямые брови, его замечательный нос… Господи, она кажется прикасалась даже к его губам! У нее почему-то подгибались колени. Ощущая невероятную слабость во всем теле, Клэр испытала почти болезненное желание прислониться к его груди. У нее было такое ощущение, будто она действительно упадет, если не прижмется к нему.
Она ужасно хотела, чтобы он обнял ее. Как сегодня днем. И вчера ночью… Она не могла вспомнить ничего из того, что говорила ему, но отчетливо помнила все те ощущения, которые испытывала, когда он держал ее в своих руках. Так, будто ничто в мире не смогло бы обидеть, сломить или коснуться ее.
Продолжая ошеломленно смотреть на Эрика, Клэр вновь, поддавшись какому-то необъяснимому порыву сделала то, что не должна была делать ни при каких обстоятельствах. Она снова сказала ему правду.
— Я не могу заплести волосы.
Было такое ощущение, будто он вовсе не дышал всё время, пока ждал ее ответа. А потом… потом Эрик глубоко вздохнул, и всё напряжение разом покинуло его.
Глядя ей прямо в глаза, он тихо спросил:
— Хочешь, я помогу?
У нее кружилась голова. Сила, которая притягивала к нему, была уже неподвластна ей. И Клэр внезапно испугалась. Испугалась того, что творит. Она должна была отпустить его… Но, Боже, она не хотела, чтобы он ушел!
Решив, что сходит с ума, Клэр медленно отошла от двери и раскрыла ее так, чтобы впустить его.
— Хочу.
Эрик какое-то время задумчиво смотрел на нее, будто не ожидал, что она примет его помощь, но потом медленно перешагнул порог ее комнаты. Едва шевелясь, она всё же закрыла дверь, и только когда обернулась к нему, осознала, что на самом деле наделала!
— Что я должен сделать?
Легкий трепет прошелся по всему ее телу от звука его глубокого голоса. Не в состоянии смотреть на него, Клэр направилась к туалетному столику, на котором стояла шкатулка для драгоценностей. Где лежало его кольцо. Эта мысль еще больше смутила ее, поэтому, быстро схватив красивую расческу с густой щетиной, она развернулась и едва ступая на дрожащих ногах, подошла к Эрику. Он стоял на прежнем месте и внимательно следил за ней.
Клэр вновь подумала о том, как ему нелегко подпустить к себе весь мир, а ее… В этом было одновременно нечто пугающее и сокровенное, потому что это делало ее… Он своим поступком делал ее особенной.
Рассеянно сжимая дрожащими пальцами расческу, Клэр подошла к нему так близко, что легкий запах сандалового дерева и специй тут же захватил ее.
— Вот, — прошептала она, протянув ему расческу. — Для начала расчеши мои волосы.
Когда он взял расческу, Клэр быстро отвернулась и направилась к камину, чувствуя, как горят щеки. Господи, она едва могла пошевелиться и не помнила, как опустилась на мягкую банкетку. Обострившийся слух пытался уловить каждый звук, каждый шорох, который бы известил ее о том, что он приближается.
И он приблизился, остановился позади, а потом уселся в кресле, стоявшее за банкеткой. Эрик был так близко, что мурашки забегали по спине, а сердце и вовсе остановилось, когда он взял одной рукой густую массу волос, а другой держа расческу, стал их расчесывать. Клэр затопила такая неизъяснимая волна радости и облегчения, что глаза закрылись сами собой. От этого его прикосновения ощущались еще острее. И вновь воспоминания о прошлой ночи настигли ее, напомнив все те сладостно будоражащие ощущения, которые нахлынули на нее тогда. Которые она испытывала и сейчас. Которые усиливались по мере того, как он расчесывал ее волосы, превращаясь в чарующее удовольствие.
С ней происходило нечто волшебное, нечто настолько восхитительное, с чем она могла бы жить так вечно.
— Что… что мне делать дальше?
Голос Эрика вторгся в затуманенное сознание, но Клэр не могла открыть глаза, завороженная этим таинством, расслабленная тяжелой негой, от чего не могла пошевелиться.
- Клэр?
Она вздрогнула, но не смогла открыть глаза. Вместо этого Клэр испытала желание откинуться назад. Потому что знала, что тогда непременно прижмется к его груди. Невероятно широкой, твердой груди. Ей казалось, что если она сделает это, она… никогда больше не сможет отпустить его.
— Раздели… мои волосы на три части, — с трудом, но всё же заговорила Клэр, — а потом по очереди заплети их крест накрест. Сможешь?
Он ничего не ответил. Следуя ее указаниям, Эрик отложил в сторону расческу, осторожно разделил ее волосы, а потом стал заплетать. При этом порой касался своими теплыми пальцами то шеи, то оголенных плеч так, будто невольно ласкал ее. Клэр перестала замечать что-либо вокруг, задыхаясь от того, что он делал. От того, что заставлял ей испытывать.
Боже, когда всё переменилось? Как так вышло?
Когда волосы были убраны, полностью оголив ее плечи, она вдруг почувствовала прикосновение теплого воздуха к своей коже, а потом изумленно поняла, что это дыхание. Дыхание Эрика, который оказался так невероятно близко. Так близко, что стоило сделать одно незначительное движение, и она бы тут же оказалась прижатой к его груди.
Она, вероятно, не смогла бы сдержаться и подалась назад, если бы…
Если бы Эрик так неожиданно не встал.
— Я закончил.
Он так быстро вскочил и отошел от нее, что Клэр даже стало больно. С трудом открыв глаза, она медленно обернулась, не понимая, что произошло.
А потом увидела, как он, едва стоя на ногах, привалился к столу, в который вцепился напряженными пальцами так, будто мог упасть. Наклонив голову к груди, он зажмурился так, будто и вовсе не дышал. И его лицо, исказившееся и застывшее…
Оно было почти белое!
Клэр так сильно потрясла эта картина, что она тут же пришла в себя. Совсем недавно он выглядел совершенно здоровым, а сейчас… Так он не выглядел даже после ее падения! Волнение перешло в беспокойство, а беспокойство в настоящую панику. Сейчас он побледнел так, будто… будто ему грозила опасность.
Не раздумывая ни секунды, Клэр встала и направилась к нему, позабыв обо всем на свете.