Почему же Жозефа Бонапарта никто не упрекает в предательстве и оставлении Парижа? Еще один риторический вопрос…
Пока договаривались с французскими маршалами о сдаче Парижа, император Александр некоторое время оставался на Бельвилле и Сен-Шомоне. Потом он объезжал стоявшие вблизи полки, поздравлял их с победой и одновременно с этим произвел Барклая-де-Толли, стоявшего в Роменвилле, в генерал-фельдмаршалы.
Произошло это 19 (31) марта 1814 года. Как видим, Михаил Богданович очень долго добивался очередных офицерских чинов, но всего за семь лет проделал стремительный путь из генерал-майоров в генерал-фельдмаршалы.
Это было высшее воинское звание в России, которое, согласно Табели о рангах, равнялось канцлеру и действительному тайному советнику 1-го класса в гражданской службе. Барклай-де-Толли стал генерал-фельдмаршалом в 56 лет. Для сравнения: Н. И. Салтыков им стал в 60 лет, Н. В. Репнин — в 62 года, А. В. Суворов — в 65 лет, М. И. Кутузов — в 67 лет, а А. А. Прозоровский — в 75 лет.
Капитуляция Парижа была подписана в два часа утра 19 (31) марта 1814 года в селении Лавилетт. К семи часам утра, по условию соглашения, французская регулярная армия должна была покинуть Париж. А в полдень того же дня части союзной армии — главным образом русская и прусская гвардия — во главе с императором Александром триумфально вступили в столицу Франции.
Через день по вступлении союзников в Париж генерал-фельдмаршал Блюхер, заболев, сложил с себя звание главнокомандующего Силезской армией, и она, по желанию прусского короля, 21 марта (2 апреля) была передана Барклаю-де-Толли. Начальство над русско-прусскими резервами перешло к цесаревичу Константану Павловичу.
С восстановлением Бурбонов на французском престоле, новый король Людовик XVIII возложил на Михаила Богдановича звезду и ленту ордена Почетного легиона, а король шведский Карл XIII прислал ему Орден Меча 1-й степени.
18 (30) мая 1814 года был подписан Парижский мирный договор. После заключения мира Барклай-де-Толли сопровождал императора Александра в Лондон, а по возвращении оттуда удостоился чрезвычайно лестного рескрипта от прусского короля.
К осени русские войска возвратились в Россию, и Главной квартирой Михаила Богдановича сделалась Варшава. Связано это было с тем, что 28 октября граф Барклай-де-Толли был назначен Главнокомандующим 1-й армией, расквартированной в Польше. В состав этой армии вошли шесть армейских корпусов, два гренадерских и несколько кавалерийских дивизий.
К сожалению, понесенные труды, раны и огорчения, испытанные в Отечественную войну, сказались ослаблением сил графа, вследствие чего он просил позволения удалиться на некоторое время от всех дел, и просьба была уважена императором, написавшим при этом, что вверенная ему армия «никогда и ни в какое время не должна выходить из-под его начальства» [97. С. 338].
Однако заслуженному отпуску Михаила Богдановича воспрепятствовало бегство Наполеона с острова Эльба — весной 1815 года «отважный изгнанник» триумфально вернулся к власти «с войском, высланным против него» [11. С. 382].
8 (20) марта 1815 года, не встретив сопротивления, Наполеон вступил в Париж. Людовик XVIII бежал в Бельгию, мятежи роялистов, поднятые в защиту Бурбонов, были подавлены решительно и беспощадно.
Вследствие этого Барклай-де-Толли в начале апреля 1815 года повел к Рейну свою 1-ю армию, состоявшую из 225 тысяч человек, и с нею вступил в июне 1815 года в пределы Франции. Вместе с ним шел 7-й пехотный корпус генерала И. В. Сабанеева из 2-й армии Л. Л. Беннигсена.
Русские войска шли во Францию через Галицию, Богемию и Германию. Согласно плану, Барклай-де-Толли должен был выйти к среднему течению Рейна, где ему надлежало соединиться с австрийцами князя Шварценберга.
В это же время из Литвы во Францию спешно двинулась армия П. X. Витгенштейна, а гвардия и гренадеры под командованием М. А. Милорадовича выступили из Санкт-Петербурга. Но принять участие в «великом подвиге ополчения Европы» русским войскам на этот раз не довелось, ввиду быстрого окончания войны поражением Наполеона.
Русские, австрийские и баварские войска были еще на марше, когда пришло это известие: 6 (18) июня 1815 года в битве при Ватерлоо англо-голландская армия Веллингтона и пруссаки Блюхера сообща разгромили Наполеона. 10 (22) июня он вторично отрекся от престола.
Узнав об этом, Александр I писал Барклаю-де-Толли:
«Известие об отречении Наполеона справедливо и генерал Рапп сообщил нам его формально. Но сие происшествие не должно нисколько нас останавливать и мы единогласно решили продолжать военные действия по-прежнему. Нам необходимо иметь в своих руках Наполеона, выдачи коего настоятельно требуем. Мы не можем равномерно терять военных выгод, доселе приобретенных. Итак, с помощью Божией, идем вперед, довершим благое дело! Если крепости будут входить в переговоры с нами, дабы почитать их принадлежащими королю французскому, то подобных сношений не отклонять, а мне немедленно доносить. С благословлением Всевышнего, с пособием таких полководцев, как вы, и с храбростию непобедимых наших войск, надеюсь привести к желаемому концу новую войну и достичь до благодетельного для целой Европы мира» [8. С. 508–509].
22 июня (4 июля) 1815 года Париж капитулировал. Прусские и английские войска вошли в сданный без боя город, а через два дня туда возвратился и Людовик XVIII.
Русские 3-я гренадерская и 2-я кирасирская дивизии вступили в Париж 29 июля (10 августа), а Главная квартира армии Барклая-де-Толли и почти все его войска тем временем были расквартированы в Шампани, в 150 километрах на северо-восток от Парижа.
Было очевидно, что всем пришедшим русским войскам нет никакого смысла оставаться во Франции, однако император Александр решил, прежде чем они пойдут обратно в Россию, устроить грандиозный смотр, который продемонстрировал бы всей Европе мощь победоносной Русской армии.
Сначала хотели провести этот смотр в первой декаде августа под Фер-Шампенуазом, на месте совсем недавно одержанной победы, однако потом перенесли сроки смотра на конец месяца, чтобы не мешать французским крестьянам при уборке урожая. Было изменено и место его проведения: решено было избрать для него окрестности Вертю, где находилась обширная равнина, словно специально созданная для дефилирования больших масс войск.
Император Александр лично контролировал все, и 26 августа (7 сентября) — в третью годовщину Бородинского сражения — была проведена генеральная репетиция смотра.
Два следующих дня в Вертю прибывали тысячи людей, желавших полюбоваться невиданным дотоле зрелищем. На третий день состоялся и сам смотр. Он «происходил в том же порядке, как и 26-го, с той лишь разницей, что на нем присутствовали многие иностранцы, прибывшие из Парижа, Голландии, Лондона и других мест. Во время церемониального марша государь лично предводительствовал армией и салютовал союзным монархам. Великий князь Николай Павлович вел бригаду гренадер, а великий князь Михаил Павлович командовал пятью ротами конной артиллерии» [11. С. 383].
И. И. Лажечников в «Походных записках русского офицера» описывает смотр при Вертю следующим образом:
«Никогда Шампания не представляла зрелища, какого в нынешние дни она свидетельницею. 24-го нынешнего месяца 165 тысяч русских воинов расположили в ней свой стан. На ровном, как поле, пространстве нескольких верст белеются шатры их в нескольких рядах, блестят оружия и дымятся костры бесчисленные. Веселье и довольство царствуют в сем стане.
После трехдневного отдыха войска начали готовиться к смотру. 26-го числа назначен был опыт смотра сего. Ожидали к нему одного фельдмаршала Барклая-де-Толли; но когда полки и артиллерия построились в каре, государь император нечаянно обрадовал их своим присутствием. Его Величество встречен и сопровождаем был радостным “Ура!” — сим верным отголоском побед и любви русских воинов к царю своему. Движениями войск государь был очень доволен: прекрасный опыт ручался за прекраснейшее исполнение в глазах знаменитых зрителей.
Поля Вертю как будто нарочно образованы природой для смотра многочисленной армии. Расстилаясь с одной стороны на несколько верст гладкою равниною, на которой не мелькает ни одного куста, ни одного скромного ручейка, представляют они с другой стороны остроконечный холм, с которого взор может в один миг обозреть все обширное пространство их.
29-го происходил самый смотр. Первые монархи мира (вместо некоторых из них представители их), первые полководцы нашего века прибыли на поля Шампани быть зрителями и вместе ценителями могущества России. Они увидели в день сей, на какой степени должна стать между государствами сия Царица Севера, чего могут страшиться от сил ее и надеяться от известной правоты ее и миролюбия; они увидели, что ни многолетние войны, ни чрезвычайные средства, употребленные Россией для сокрушения колосса, возвысившегося на могуществе нескольких держав, не могли истощить силы ее; они узрели ныне оные в новом блеске и величии — и принесли ей на весы политики дань изумления и уважения.
В 6 часов утра 163 тысячи русского войска прибыли на равнины Вертю и стали в нескольких линиях в боевом порядке. Монархи и сопровождавшие их полководцы различных держав прибыли вскоре на гору Монт-Эме. В рядах все было слух, тишина и неподвижность; все было одно тело, одна душа! Казалось в сии минуты, что войска были сплочены в неподвижные стены. Начальник и рядовой ожидали удара вестовой пушки (по которой должны были исполняться все маневры). Задымился холм; перун грянул — и все пришло в движение. Музыка, барабаны и трубы загремели во всех линиях, развевавшиеся знамена преклонены долу, и тысячи рук одним мановением отдали честь государям. Вскоре все войско претворилось снова в тишину и неподвижность. Но вестовой перун вновь раздался — и все восколебалось. Линии начали делиться; отрывки их потекли по разным направлениям; пехота и тяжелые орудия ее шли скорым шагом; конница и летучая ее артиллерия неслись, казалось, на крыльях ветра. В несколько минут, с разных пунктов на пространстве нескольких верст, войска прибыли все вместе на места назначения своего и образовали вдруг неподвижный пространный каре, коего передний, правый и левый фасы составляла вся пехота, а задний — вся кавалерия (несколько отдельно от пехоты). В сие время государи съехали с горы и при громогласном “Ура!” объехали весь каре. Потом стали они на месте, удобном для обозрения полков, готовящихся к церемониальному маршу. Войска, построившись в густые колонны, составляя оные из двух батальонов рядом, имея за каждой бригадой свою артиллерию — своя пехота прежде, а потом вся конница — пошли таким образом мимо государей. Порядок и блеск шествия сего многочисленного войска изумили иностранцев тем более, что в числе оного не была и гвардия, сия лучшая, самая блестящая часть Русской армии. <…>
Смотр кончился беглым огнем из 160 тысяч ружей и 600 орудий. Можно вообразить об ужасном громе, ими произведенном. Казалось, земля раздираема была на части, и вся окрестность стонала» [77. С. 276–280].
Знаменитый британский полководец Веллингтон сказал, «что он никогда не думал, что армию можно довести до столь великого совершенства» [11. С. 383].
Прославленный адмирал Сидней Смит добавил:
— Этот смотр есть урок, даваемый императором российским прочим народам [11. С. 383].
Всего в смотре, по данным генерала А. И. Михайловского-Данилевского, было задействовано 150 554 человека — в том числе 87 генералов, 433 штаб-офицера и 3980 обер-офицеров, при 540 орудиях, и он превзошел все ожидания [97. С. 317]. Все полки «были доведены до совершенства», и «в продолжение церемониального марша… никто не сбился с ноги» [11. С. 383].
Император Александр, очень довольный смотром, произнес:
— Я вижу, что моя армия — первая в свете; для нее нет ничего невозможного, и по самому наружному ее виду никакие войска не могут с нею сравниться [11. С. 383].
«Когда иностранцы, бывшие в Вертю, разъехались, государь лично занимался выбором людей в гвардию и в гренадеры; провел весь день в поле, был отменно весел, подъезжал к каждому полку, приветствовал их и наградил многих генералов. Фельдмаршал граф Барклай-де-Толли возведен в княжеское достоинство» [97. С. 337].
Произошло это 30 августа (11 сентября) 1815 года, причем Михаил Богданович был возведен в княжеское достоинство Российской империи вместе с нисходящим потомством с формулировкой: «За оказанные в продолжение минувшей войны с французами неоднократные важные Отечеству услуги, последствием коих было, наконец, заключение мирного трактата в Париже, и за заслуги по устройству войск, двинутых в нынешнем году во Францию, за заведенный в оных порядок, сохранение строжайшей дисциплины в землях иностранных, чем имя российского воина еще более прославлено, и за воинскую исправность, найденную в войске при сделанном у города Вертю смотре».
Как мы помним, Михаил Богданович получил графский титул «за заслуги в четырехдневном достославном сражении при Лейпциге и новые опыты отличного мужества», а чина генерал-фельдмаршала он был удостоен за взятие Парижа. Но вот чтобы стать князем, ему оказались не нужны ни сражения, ни победы. Достаточно было просто организовать потрясающий по своей красоте парад.
К сожалению, как мы помним, в это время «этот полководец, заслуживший название российского Фабия, начинал уже чувствовать ослабление сил, изнуренных ранами и трудами. Перед началом похода 1815 года он желал на некоторое время удалиться от дел для отдохновения. Государь соизволил на его просьбу, но… движение войск во Францию воспрепятствовало отпуску» [97. С. 338].
Позже, в январе 1818 года, был Высочайше утвержден необычайно пышный княжеский герб Барклая-де-Толли.
Гербовый щит на нем был помещен на развернутой горностаевой мантии, увенчанной княжеской короной. Он был разделен на четыре части с помещением в разрезе их пятого щитка — фамильного герба: на синем поле золотое стропило с золотыми же крестами, из которых два над стропилом, а третий — под ним, в углу его возвышения. Над этим щитком — золотое поле с российским императорским орлом.
Слева и справа от гербового щита — красные поля: на них справа — фельдмаршальский жезл, а слева — наградная шпага с надписью: «За 20-е января 1814 года». В нижней четверти гербового щита — два серебряных поля, а на них: слева — пушка и знамена, а справа — красная крепость, в воротах которой поставлен стоящий лев с мечом — символом победы.
Щитодержцы — два золотых льва. Гербовый щит украшен графской короной; над нею — три шлема.
Девиз княжеского герба Барклая-де-Толли: «Верность и терпение».
От союзников на теперь уже князя Барклая-де-Толли также пролился настоящий дождь из наград и орденов. В частности, Людовик XVIII наградил его орденом Почетного легиона 1-й степени, король Нидерландов Вильгельм I — орденом Святого Вильгельма, король Саксонии Фридрих Август I — Святого Генриха, а принц-регент Великобритании — Орденом Бани 1-й степени. Кроме того, муниципалитет города Лондона прислал в дар полководцу драгоценную шпагу, украшенную бриллиантами.
И все это происходило ровно через три года после того, как Михаил Богданович, полный отчаяния, искал смерти на Бородинском поле и под градом камней проезжал по улицам Калуги…
8 (20) ноября 1815 года союзники по седьмой антифранцузской коалиции подписали второй Парижский мирный договор. Он был намного жестче и унизительнее договора 1814 года: на Францию была наложена контрибуция в 700 миллионов франков, для страны установили границы, которые она имела в 1790 году, а кроме того, в ней был оставлен 150-тысячный оккупационный корпус, содержание которого также было возложено на французов. Однако в дальнейшем эти условия были смягчены в отношении суммы контрибуции и срока оккупации, который реально закончился в 1818 году.