Из Каплуновки, из траншеи вражеского переднего края, взлетели три желтые ракеты, потом три красные. Они повисли над залегшим 3-м батальоном. Фашисты с земли направляли удар своих бомбардировщиков. Самолеты уже построились в круг для атаки, когда над полем опять вспыхнули ракеты - сперва желтые, за ними красные. Только теперь они летели с нашей стороны.
После бомбежки я узнал, что автором этой военной хитрости был сам Грязной. Он заметил, сколько ракет, какого цвета и в каком порядке пускали гитлеровцы, и быстро сообразил, как уберечь своих бойцов от бомбежки. Первый же заходивший на бомбежку "юнкере" проскочил над целью. За ним последовали и другие самолеты. Вражеские летчики колебались: куда же сбросить бомбы? Сделали второй заход, а Грязнов ракет не жалел, словно убеждал стервятников: "Туда бросайте! Туда!"
И "юнкерсы" послушались. Они тщательно пробомбили свой передний край. Дым, пыль густой пеленой окутали траншеи фашистов на восточной окраине Каплуновки. Поддал жару и 6-й артполк. Слышно, как майор Пономарев кричит в телефон, командует своим батареям:
- Шесть снарядов, беглый - огонь!
По рации связался с Грязновым. Он докладывает:
- У противника замешательство, огонь ослаб. Разрешите атаковать?
Очень хотелось мне крикнуть ему: "Молодчина ты, Павел Иванович!" Но сдержался и только сказал:
- Добро! Атакуйте!
С НП хорошо было видно, как над залегшей цепью поднялась ладная фигура командира 9-й роты Николая Петровича Грибанова. Он бросился вперед, за ним бойцы. Несколько правее повел в атаку 8-ю роту Андрей Степанович Чирков, левее - 7-ю роту - Василий Маркович Алексеев. Почти без потерь они преодолели пашню и скрылись в огородах и садах. Туда же поспешила небольшая группа штаба. По валкой походке узнал комбата-3. Рядом - девушки-радистки. У Ани Некрасовой за плечами ящик с радиостанцией. Телефонисты, не отставая от Грязнова, быстро разматывают провод. Скоро все они исчезли из поля моего зрения, но радио и телефон помогли мне следить за перипетиями уличного боя.
Узнаю о подвигах наших гвардейцев. Парторг 9-й роты старший сержант Николай Филиппович Воронов первым ворвался во вражескую траншею, увлек за собой бойцов, пробился с ними к центру села, но дальнейшему продвижению мешали фашистские пулеметчики, засевшие в кирпичном здании школы. Они простреливали перекресток улиц. Комсорг батальона младший лейтенант Александр Сергеевич Правдин взял связки гранат, пополз к школе. Добрался до окна, швырнул туда гранаты и, ухватив пулемет за ствол, выдернул его из окна. Гвардейцы ворвались в дом, в рукопашной схватке уничтожили оставшихся в живых гитлеровцев. Отличился и еще один Воронов из 3-го батальона - Валентин Николаевич, младший лейтенант, командир взвода. Так же, как Н. Ф. Воронов и А. С. Правдин, он умело командовал штурмовой группой.
Итак, успех здесь обозначился. 3-й батальон упорно вгрызался в оборону противника с востока. С севера, поддерживая с нами связь, атаковал Каплуновку батальон 25-го полка 8-й дивизии. Однако решающее слово сейчас было за обходящим Каплуновку 1-м батальоном Мыльникова. Выполнит задачу - судьба сильного вражеского опорного пункта будет решена.
Связываюсь с Мыльниковым по радио.
- Обошел Каплуновку с юга, - доложил он кодом. - Сожгли три бронетранспортера, разгромили автоколонну с горючим. Взяли пленных из 7-й немецкой танковой дивизии...
Час спустя принял новый доклад:
- Вышел в район скотного двора. Роту Бондаренко повернул на Каплуновку, главными силами продвигаюсь на север...
Отметил положение батальона на карте, познакомил с обстановкой майора-летчика, представителя поддерживающей нас бомбардировочной авиации, который недавно появился на нашем НП со своей рацией и радистом. Он тщательно нанес новые данные на карту, доложил:
- Авиаразведка обнаружила танки и мотопехоту противника, выдвигающиеся к Каплуновке с запада вот этой дорогой. Они примерно здесь. Наши уже пошли на бомбежку...
Снова вызвал Мыльникова, предупредил, что в трех-четырех километрах от его батальона появились вражеские танки и мотопехота противника. Напомнил ему сигналы взаимодействия с авиацией.
Напряжение на нашем наблюдательном пункте все возрастало. Мыльников сообщил, что рота старшего лейтенанта В. Н. Бондаренко атакует западную окраину Каплуновки, колхозный скотный двор, где держит оборону вражеская мотопехота. Две другие роты спешно занимают оборону в открытом поле. Готовятся встретить удар подходящих танков. Если авиации не удастся разгромить вражескую колонну, маневр мыльниковского батальона сорвется. Комбату придется думать не о том, как окружить фашистов в Каплуновке, а о том, как самому избежать окружения.
Минуты казались часами. Где же наши самолеты? Наконец, услышали по рации долгожданную весть. Мыльников, как всегда, лаконично доложил:
- Слышу сильные взрывы, вижу черный дым на северо-западе. Ориентирую по карте: квадрат шестнадцать - семь, перекресток полевых дорог. Примерно тут.
Через несколько минут и майор-летчик оторвался от своей радиостанции:
- Отбомбились отлично. Колонна растрепана. Танки горят...
Батальон Мыльникова продолжал наступать, перерезая дороги, идущие из Каплуновки на запад и северо-запад, перекрывая их сильными заслонами. Батальон так далеко оторвался от основных сил полка, что его продвижение напоминало сейчас рейд по вражеским тылам. Однако маневр этот совершался в полном тактическом взаимодействии с нашими силами, атакующими Каплуновку с востока и северо-востока.
- Рота Бондарёнко вынуждена залечь у скотного двора, - доложил вскоре Мыльников.
Двор этот был застроен добротными каменными сараями. Фашисты поставили за ними бронетранспортеры, которые периодически меняли позиции, сосредоточивая пулеметный огонь то в одном, то в другом направлении.
Артиллерии у Мыльникова нет. Как выкурить фашистов из-за каменных стен? Сделать это вызвался сержант В. П. Севчук со своим отделением. Пулеметчик рядовой Е. П. Замятин отвлек на себя огонь фашистов. Севчук с тремя бойцами пополз в скотному двору, был ранен, но все же вместе с рядовым Т. К. Кулаевым (остальные выбыли из строя) добрался до кирпичной стенки сарая.
Кулаев быстро перевязал Севчука. Сержант обследовал стену и обнаружил в ней пролом. Поставив Кулаева в засаду у ворот, сам пролез через пролом на скотный двор.
Это была отчаянная схватка двух комсомольцев с четырьмя десятками гитлеровцев, засевших с пулеметами под броней восьми бронетранспортеров. Севчук метнул гранату в ближайший из них, поджег его, а выскочивший экипаж уничтожил из автомата. Почти одновременно Кулаев взорвал бронетранспортер, стоявший у ворот. Фашисты открыли по смельчакам сильный огонь, и плохо бы им пришлось, если бы вовремя не подоспели товарищи. Старший лейтенант Бондарёнко, услышав взрывы противотанковых гранат на скотном дворе и заметив, что огонь противника ослаб, немедленно направил на помощь Севчуку группу автоматчиков и расчет противотанкового ружья во главе с сержантом И. Г. Зотовым. Они и завершили разгром гитлеровцев, захватили пленных, а также все восемь бронетранспортеров, причем шесть из них были в полной исправности.
Владимир Павлович Севчук эвакуироваться в госпиталь отказался, остался лечиться в полку и десять дней спустя вернулся в строй. Вскоре я по рекомендации комбата Мыльникова направил Севчука в числе лучших сержантов на армейские курсы младших лейтенантов. Став офицером, он воевал отлично, командовал взводом, потом ротой, был удостоен четырех правительственных наград. Уже после войны я узнал, что в 1944 году Владимир Павлович героически погиб в Венгрии.
Рота Василия Никифоровича Бондаренко овладела западной окраиной Каплуновки уже поздним вечером 20 августа. Ей навстречу, с востока, через центр села успешно пробивался, батальон Грязнова. С севера нажимал батальон 25-го полка. Фашисты все еще держались в Каплуновке, предпринимая последние отчаянные попытки отстоять этот сильный опорный пункт.
Вечером, когда я докладывал командиру дивизии обстановку, тот спросил:
- Когда возьмешь Каплуновку?
- К утру.
- Уверен?
- Уверен.
Уверенность моя основывалась не только на том, что половина этого громадного села уже наша, что большинство танков и самоходок, составлявших костяк вражеской обороны, сожжены или подбиты в своих засадах. Главное в том, что вражеское командование не могло подбросить подкрепления здешнему гарнизону. Все дороги прочно перекрыты: с юго-запада - батальоном капитана Чистякова, с запада и северо-запада - батальоном майора Мыльникова. Маневр удался, и Каплуновка должна была пасть в считанные часы. Так оно и вышло. На рассвете 21 августа я доложил полковнику Калинину, что 1-й полк во взаимодействии с 25-м полком 8-й дивизии полностью очистил Каплуновку от противника.
Утро принесло новые заботы. Гитлеровцы предприняли сильную контратаку в стыке флангов мыльниковского и чистяковского батальонов, западнее совхоза "Мойка". Сначала, как обычно, налетели бомбардировщики. Песчаная пыль, поднятая рвущимися бомбами, скрыла от меня поле боя.
- В первой роте значительные потери, - доложил по телефону Мыльников. Ранен Михаил Павлович Чеченев.
- Кто принял командование ротой? Мыльников назвал фамилию молодого командира взвода и тут же добавил:
- В роту ушел парторг батальона.
Парторгом у него был Георгий Константинович Протопопов, старший лейтенант, замечательный политработник. Большую часть времени проводил он с людьми - в окопах, в стрелковой цепи, на огневых позициях артиллеристов и минометчиков. Вот и сейчас, узнав, что Чеченев ранен, он тотчас отправился в 1-ю роту, потому что туда был направлен удар противника, там нависла грозная опасность.
Отбомбившись, "юнкерсы" ушли. Пыль осела, и со своего НП я опять увидел вдали зеркало пруда в окружении зелени старых ив, обгоревшие столбы - все, что осталось от совхоза "Мойка" и одноименного села. Оттуда выползли на пшеничное поле два средних танка и самоходное орудие "фердинанд" - этакая приземистая громадина с длинной и мощной пушкой. Боевые машины двинулись на позиции 1-й роты. За ними, прижимаясь к броне, бежала густая цепь автоматчиков.
Обе полковые батареи действовали далеко на флангах, и перебросить их оттуда не было времени. Приходилось рассчитывать только на батальонные "сорока-пятки", на бронебойщиков да на противотанковые гранаты. Я решил выдвинуть к стыку флангов полковой резерв - 2-ю роту автоматчиков старшего лейтенанта Федора Федоровича Кузьмина.
Между тем фашистские танки и пехота приблизились к нашим окопам. Рота Чеченева встретила противника дружным ружейно-пулеметным огнем. Ударили бронебойки. Автоматчики начали постепенно отставать от танков, их цепи поредели. Вот залегла одна группа, другая... Но танки и идущая чуть позади танков тяжелая самоходка продолжали наступать. Видно было, как на лобовой броне "фердинанда" разорвались два снаряда батальонной "сорокапятки". Никакого эффекта. Машина двигалась, ее пушка с характерным дульным тормозом на конце ствола изрыгала снопы пламени. Куст разрывов стал над окопом, в котором засели сорокопятчики.
И вдруг снаряды крупного калибра стали рваться рядом с бронированными машинами. Наша артиллерия? Но откуда она взялась?... Один из танков круто, почти на 180 градусов, развернулся и, стреляя, пошел в свой тыл. Теперь я увидел его цель - немецкая пушка, замаскированная в кустарнике. Танк ударил по ней, она - по танку. Вот одно попадание, второе. Танк загорелся! Пушка перенесла огонь на залегших автоматчиков. Явно стреляют по своим! В чем же дело?
Почти одновременно перед окопами 1-й роты был подбит второй танк, а потом и "фердинанд". Это сделали бронебойщики рядовые, Лев Александрович Красавчиков и Николай Кузьмич Никитин, а также гранатометчики Владимир Васильевич Сахаров и Федор Егорович Егоров.
Рота поднялась в контратаку и, преследуя гитлеровских автоматчиков, с ходу ворвалась на окраину села Мойка. Докладывая об этом, комбат Мыльников коротко рассказал о подвиге парторга Протопопова. Оказалось, именно Протопопов имел прямое отношение к немецкой пушке, стрелявшей по немецким танкам. Пробираясь в сопровождении рядового М. И. Шевченко в окопы 1-й роты, он заметил на опушке рощи вражеское 75-миллиметровое орудие. Приказав Максиму Шевченко быть готовым отвлечь огнем внимание орудийного расчета, офицер пополз к орудию. Он был уже в двадцати шагах, когда его заметил один из гитлеровцев. "Рус!..." - крикнул он и упал, скошенный автоматной очередью. Протопопов метнул две гранаты "Ф-1", уничтожил орудийный расчет и с помощью подоспевшего рядового Шевченко из захваченной пушки открыл огонь, подбил танк. Уже в самом конце боя, когда 1-я рота ворвалась в Мойку, отважный комсомолец Максим Иванович Шевченко был смертельно ранен.
В этот день фашисты предприняли еще несколько контратак, но успеха нигде не добились. Правда, и нам пришлось ввести в бой свой второй эшелон - батальон Грязнова и резерв - обе роты автоматчиков. К вечеру 21 августа бой затих и на нашем участке, и на участках соседей - 25-го полка 8-й дивизии и 16-го полка нашей дивизии. Теперь фронт полка растянулся от Чемодановки на севере до Пархомовки на юге, причем он петлял, как капризная речка: то вильнет вправо, то влево, то сделает сразу две крутые петли, то повернет обратно. Были участки, где ни мы, ни противник не имели твердой уверенности: кто же и у кого повис над флангом? Кому надо окружать, а кому опасаться окружения?