По существу этот бой решал, быть ли нашему плацдарму за рекой Гросс-Тульн или не быть. Вражеское командование бросило в контратаку все, что имело под рукой, - зенитную батарею, роту железнодорожной охраны, остатки строительного дорожного батальона.
Пять часов длился бой за Лангерн. Тяжело был ранен командир роты. Командир взвода лейтенант Григорий Петрович Винников, тоже раненый, принял командование, прорвался со своими автоматчиками к центру Лангерна и после ожесточенного рукопашного боя очистил его от противника. Только после этого Винников, раненный вторично, согласился на эвакуацию в госпиталь.
За взятие Лангерна Григорий Петрович Винников был награжден орденом Красной Звезды. Сейчас он живет в родном селе Порошино Алтайского края.
* * *
Таким образом, к середине дня 8 апреля усилиями бойцов и командиров кушнаревской роты не только был захвачен мост через Гросс-Тульн, но и создан плацдарм на ее западном берегу, у Лангерна. Однако второй и главный из тульнинских мостов - дунайский - все еще находился в руках противника.
По приказу комдива я выехал в Тульн, чтобы на месте разобраться в довольно запутанной обстановке уличного боя. Наша машина промчалась по задымленным улицам пригорода. Привычный запах гари, привычная картина подготовленного к упорной обороне города: прочные баррикады - клетки из железных балок, заполненные мешками с песком, усиленные камнем и бетоном. Такую баррикаду и танк, пожалуй, не свернет.
Наблюдательный пункт командира 345-го полка - на верхнем этаже большого дома. Наружная стена с крышей и чердаком обрушены прямыми попаданиями снарядов, поэтому из комнаты открывается отличный вид на северную часть города и, главное, на дунайский мост. Михаил Алексеевич Котляров докладывает мне обстановку.
Батальон Рыбакова вышел к Дунаю и левее и правее моста, но ворваться на мост не смог. Все подступы к нему перекрыты баррикадами, проволочными и минными заграждениями, хорошо продуманной системой огня. Много орудий стоит на прямой наводке. Помогает фашистам и тяжелая артиллерия из-за Дуная, с того берега. Удерживая подступы к мосту, противник постепенно выводит по нему войска из города.
- Так что Тульн скоро будет наш, - заключил Михаил Алексеевич. - Весь вопрос сейчас во времени: будет ли Тульн нашим, когда мы того захотим или когда его согласится сдать противник...
- Что предприняли?
- Сейчас придет сюда один смекалистый сержант, поговорим с ним...
Десять минут спустя на НП пришел сержант, четко доложил:
- Сержант Бахтин по приказанию капитана Рыбакова прибыл.
- Садись, Александр Максимович! - пригласил. его полковник Котляров. Куришь?
- Курю.
- Угощайся "Казбеком" да рассказывай, что вы там с комбатом придумали.
Бахтин сел на диван, степенно закурил "Казбек", кратко и точно изложил свой замысел. Он отыскал водосборный колодец, от которого под землей проложены трубы. Одна из них ведет к главной улице, по которой гитлеровцы отводят к мосту свои части из центра города. 'Бахтин предложил пробраться по трубе в глубину вражеской обороны и внезапно ударить оттуда.
- Станковый пулемет по трубе протащишь?
- Нет, - ответил Бахтин. - Только ручной. Да и боец не всякий пролезет, придется подбирать народ, который телом поубористей.
Подробно обговорили детали плана. Решили послать с отделением Бахтина разведчиков-наблюдателей из артиллерийской и минометной батарей. Они там будут весьма полезны, так как с нашей стороны ближние подступы к мосту плохо просматривались - их загораживали дома.
Вскоре Александр Максимович Бахтин с бойцами своего отделения и двумя артиллерийскими разведчиками-наблюдателями спустились в колодец, пробрались по трубе в глубину обороны противника. Выбрались благополучно наружу, захватили кирпичный трехэтажный дом, окна которого выходили на мост. Разведчики-наблюдатели связались по рации с огневыми позициями, и, когда колонна гитлеровцев приблизилась к мосту, батареи накрыли ее плотными артиллерийско-минометными залпами. Два грузовика вспыхнули факелами, загородив проезжую часть моста.
Гитлеровцы попытались выбить из дома группу Бахтина, однако лишь потеряли в бою два десятка солдат и отошли. А разведчики продолжали корректировать огонь. Снаряды и мины градом сыпались на мост, рвались среди сгрудившихся автомашин.
Противник, оборона которого перед мостом теперь простреливалась насквозь, стал заметно нервничать. А когда капитан Рыбаков нажал своими ротами с обоих флангов, гитлеровцы, бросая тяжелое вооружение и автотранспорт, поспешно отступили за Дунай. Южная часть этого большого, примерно 400-метрового моста оказалась в наших руках. Однако прорваться по нему на северный берег Дуная мы не смогли - не было нужных для этого сил. Поэтому и командование не ставило 105-й дивизии подобной задачи. Ведь прорыв за Дунай, создание там плацдарма требовали, как минимум, сосредоточения здесь всех полков нашего соединения. А мы продолжали действовать в трех направлениях: 345-й полк - на северо-запад; 349-й полк- на запад; 331-й полк - на восток, в сторону Вены.
Пока 345-й полк бился за мосты в Тульне, а 331-й полк очищал от противника южный берег Дуная, на левом фланге дивизии 349-й полк выходил к реке Гросс-Тульн на широком фронте. Район этот насыщен параллельными, идущими к Вене железными и шоссейными дорогами с множеством больших и малых мостов. Два моста - один у Михельхаузена, другой у Абштетена - оказались на участке 349-го полка. Командир 2-го батальона майор Крымов направил к Михельхаузену две группы разведчиков. Первая во главе с сержантом Павлом Ивановичем Павлениным переправилась через Гросс-Тульн и пробралась к станции. Разведали удобные к ней подходы, нанесли на карту позиции зенитных батарей. На обратном пути захватили вражеский грузовик вместе с шофером и благополучно вернулись в батальон.
Вторая группа (ее вел командир отделения сержант Иван Васильевич Салин) проникла еще дальше в тыл противника - в междуречье Гросс-Тульна и Першлинга и также вернулась оттуда с пленными. Теперь район был достаточно подробно изучен, и Крымов повел батальон в атаку. Мост, а затем и станция Михельхаузен были захвачены с ходу при минимальных потерях.
Второй мост - у Абштетена - также взяли неповрежденным. Здесь отличились саперы 349-го полка. Взвод под командованием старшего сержанта А. М. Карпова в ночь на 8 апреля внезапным налетом уничтожил охрану моста (более 30 человек), разминировал его и еще до утра обеспечил переправу через Гросс-Тульн главных сил 349-го полка.
Примерно в полдень гитлеровцы предприняли серию контратак на всем растянувшемся до 10-12 километров фронте полка. Повсюду завязались ожесточенные схватки. Противник вводил в бой новые резервы. У нас буквально в глазах рябило, когда составляла перечень фашистских соединений, частей, сводных и сборных групп, действовавших перед дивизией
Все эти части и сводные отряды по мере подхода немедленно бросались гитлеровским командованием в бой. Это был трудный день для 349-го полка. Отражая яростные контратаки, он понес значительные потери. Под Михельхаузеном погиб один из героев полка рядовой Петр Иванович Суворов. Он первым спрыгнул во вражескую траншею, двинулся вглубь по ходам сообщения. Оказавшись рядом с огневой позицией противотанковой пушки, забросал ее расчет гранатами. Когда оглянулся - рядом никого из своих не было, не было и патронов. Суворов подобрал трофейный автомат, открыл огонь, но фашисты его окружили. Он отбивался до последнего патрона. Будучи уже трижды раненным, финкой заколол фашиста и, чтобы не попасть в плен, той же финкой ударил себя в сердце. Когда подоспели товарищи, он был уже мертв. Так геройски погиб 19-летний комсомолец из Красноярска Петр Иванович Суворов.
Уже после войны его младший брат Георгий писал мне: "Нас, братьев Суворовых, было пятеро. Четверо погибли на фронте, Петя - последним, уже на исходе войны". Однако в памяти земляков Петр Суворов живет, и в 1968 году он как бы опять встал в строй - посмертно был зачислен в бригаду водителей большегрузных самосвалов на строительстве Саяно-Шушенской ГЭС. И, принимая в свои ряды героя-фронтовика, комсомольца и одногодка, бригадир Александр Николаев от имени товарищей дал клятву не посрамить фронтовых традиций, быть первыми в труде.
Ожесточенная борьба за плацдармы на западном берегу Гросс-Тульна продолжалась до вечера 8 апреля. Батальон Крымова сразу за Михельхаузеном был контратакован вражескими танками. Бронебойщик младший сержант Павел Васильевич Бабий меткими выстрелами из противотанкового ружья поджег самоходно-артиллерийскую установку. Осколки разорвавшегося поблизости снаряда ранили Бабина и повредили его ружье. Тогда он, взяв противотанковые гранаты, пополз навстречу вражескому танку и подорвал его. В поединок с другим танком вступил комсорг роты сержант Иван Макарович Бурматов. Брошенные им две гранаты разорвались позади башни, над мотором, однако танк лишь замедлил ход. Что там у него повреждено, Иван, конечно, не знал, но танк стал вдруг двигаться как черепаха. Медленно развернулся, пополз к своим. Гранат больше у Бурматова не было.
Что делать? Ведь уйдет. Сержант вскочил на броню, двинул прикладом в крышку башенного люка:
- Вылазь, фриц! Сдавайся!
Но оттуда послышался ответ на ломаном русском языке:
- Сам сдавайсь, Иван! Бросай оружие!
Несмотря на драматизм ситуации, Бурматову стало, смешно. Он попытался было согнуть пулеметный ствол - занятие бесполезное. А танк потихоньку полз. Но тут выскочили из воронки двое комсомольцев - рядовые Иван Павлович Гусев и Василий Иванович Зозуля. Кричат:
- Слезай, сержант! Мы ему всыплем!
Комсорг соскочил на землю, солдаты стали бросать в танк бутылки с зажигательной смесью. Машина вспыхнула, люк открылся, танкисты торопливо выбрались наружу и без лишних слов подняли вверх руки. Их взяли в плен.
Большую помощь в этот трудный для 349-го полка день ему оказали артиллеристы 201-го гвардейского Кировоградского Краснознаменного гаубичного полка подполковника Анатолия Николаевича Тихомирова. Метким огнем они не раз рассеивали скопления войск противника, доставая его и в укрытиях - в оврагах, лощинах, за крутыми скатами высот, - срывая готовившиеся контратаки.
Около 4 часов дня командир 349-го пола полковник Кудрявцев доложил в штаб дивизии, что все контратаки фашистов отражены и установлена фланговая связь с 345-м полком на западном берегу Гросс-Тульна. Положение здесь, на западном фасе коридора, который дивизия пробила к Дунаю, стабилизировалось, и, несмотря на ограниченность наших сил, мы продолжали наступление. Хуже обстояли дела на восточном фасе коридора. Во второй половине дня фашисты со-стороны Вены нанесли сильный удар по участку 331-го полка. Из доклада подполковника Резуна явствовало, что фашисты, обработав боевые порядки полка, большой группой бомбардировщиков и штурмовиков, силами до пехотного полка, поддержанного батальоном танков, прорвались у деревни Унтер-Кирхен.
Впрочем, назвать это прорывом в полном смысле слова нельзя, ибо сплошной линии фронта практически не было. 331-й полк, растянувшись от Тульна до Мукендорфа, очищал от противника южный берег Дуная и одновременно частью сил оборонялся с. востока, со стороны Вены. Здесь на каждый километр фронта приходилось у нас едва ли по стрелковому взводу. Так что, создав громадный численный перевес в людях и технике на узком участке у Унтер-Кирхена, противник смог продвинуться на запад, к Тульбингу, в 3-4 километрах от которого располагался в лесу штаб 105-й дивизии.
План гитлеровского командования был совершенно ясен. Одновременные контратаки на западном фасе коридора, против 349-го полка, и на восточном фасе, против 311-го полка, имели целью смять этот коридор и восстановить связь Вены с Западной Австрией.
Я немедленно позвонил комдиву (он был в 349-м полку), потом в корпус. Оттуда обещали помощь. А пока что пришлось организовывать оборону штаба наличными силами.
У нас был заведен железный порядок: как только командный пункт перебазировался на новое место, тут же помощник начальника оперативного отделения старший лейтенант Александр Лаврентьевич Голованов представлял мне боевой расчет на случай внезапного нападения противника. Весь личный состав получал от него конкретные задачи, свои сектора обороны и направления. Выделялся и резерв.
К такому порядку меня еще задолго до войны приучила пограничная служба. На заставе, где я был начальником, боевой расчет составлялся ежедневно. Это очень пригодилось на войне. За четыре фронтовых года мне не раз довелось быть свидетелем и участником обороны командных и наблюдательных пунктов, но никогда противнику не удавалось застигнуть нас врасплох только потому, что каждый рядовой, сержант и офицер знал свое место и обязанности на такой случай.
В тот день, 8 апреля, в районе штаба в моем распоряжении оказались немалые силы. Прежде всего комендантский взвод и рота из учебного батальона, охранявшая Знамя; затем саперная рота, которая занималась оборудованием командного пункта; взвод 114-й гвардейской разведывательной роты и личный состав 192-го гвардейского батальона связи, не занятый на линиях. Наше расположение прикрывал от воздушных атак 104-й гвардейский зенитный дивизион; в лесу стояла одна батарея 121-го гвардейского истребитель-но-противотанкового дивизиона.
После того как наблюдатели доложили о приближении с востока крупных сил противника, личный состав штаба и перечисленные выше подразделения заняли назначенные им по боевому расчету участки обороны. Первыми вступили в бой зенитчики.
Очевидно, гитлеровское командование довольно точно знало расположение штаба и прикрывавших его зенитных батарей. Об этом можно было судить хотя бы потому, что выскочивший из-за гор "мессершмитт" атаковал батарею старшего лейтенанта Потапова без разведки. День был ясный, солнечный, с редкими прозрачными облаками, и всю картину боя мы видели отлично. "Мессер" пикировал на огневую позицию в кольце разрывов. Неожиданно он вспыхнул и, объятый пламенем, врезался в лес - вымахнуло черно-красное облако взрыва, и все стихло. Однако ненадолго. Снова оттуда же налетела группа фашистских бомбардировщиков - машин 10-12. Ударили все три батареи зенитного дивизиона. Стрелки, автоматчики, пулеметчики, бронебойщики тоже открыли огонь. Дружная, меткая стрельба из всех видов оружия принесла хороший результат. Пять вражеских самолетов один за другим загорелись и упали в окружающий нас горный лес, причем последний сразили на выходе из пике курсанты учебного батальона бронебойщики Аркадий Андреевич Отраднов и Александр Алексеевич Андреев.
В конце концов, сбросив беспорядочно бомбы, остальные вражеские "стервятники" ушли. Бомбежка не причинила нам существенных потерь. Зенитчики тут же стали опускать стволы, чтобы от противовоздушной обороны перейти к обороне противотанковой.
Фашистские танки и пехота предприняли атаку по долине, в верхнем конце которой, близ развилки дорог, располагался командный пункт. Зенитный дивизион сосредоточенным огнем 12 орудий встретил наступающие танки. Один из них получил три попадания подряд. Вспышки рвущихся на броне зенитных снарядов были явственно видны. Внутри машины взорвался боезапас, пламя полыхнуло над башней. Остальные танки повернули вспять.