Мисс Петтигрю была невероятно счастлива. Она чувствовала себя такой легкой и воздушной, что была почти уверена: она сможет добраться до двери, просто проплыв по воздуху. Она обнаружила еще несколько капель на дне своего стакана и осушила его. Мисс Лафосс наблюдала за мисс Петтигрю с другого конца комнаты. В последние четверть часа все ее внимание было сосредоточено в этом углу. Она отметила продолжительное пребывание Тони около стула мисс Петтигрю. Она видела, как к ним присоединилась мисс Дюбарри. Ее любопытство достигло апогея, но приятели закрыли ей обзор, отвлекли разговорами, и когда она в следующий раз взглянула в сторону мисс Петтигрю, Тони уже ушел, а мисс Дюбарри исчезла.
Мисс Петтигрю с сияющим лицом, блестящими глазами, немного сбитой на одно ухо прической и с пустым бокалом стояла около бара одна. Она выглядела невероятно счастливой. Подозрительно счастливой. Мисс Лафосс знала этот взгляд. Ее сердце екнуло. Укол совести пронзил ее. Гвиневра слишком долго находилась без присмотра. Мисс Лафосс совсем забыла предупредить Тони, чтобы он не судил ее подругу по шубе и черному платью; непростительная забывчивость. Ей оставалось только надеяться, что еще не слишком поздно.
Она рассеянно ответила одному собеседнику, невежливо оборвала другого и направилась через всю гостиную к своей подруге, задумчиво глядящей в пустой бокал. Мисс Петтигрю встретила ее сияющей улыбкой.
— Гвиневра, — с тревогой сказала мисс Лафосс, — вы не пьяная?
— Пьяная?
— Пальцы не дрожат?
— Пальцы? — повторила мисс Петтигрю. Она надменно подняла подбородок. — Мои пальцы в полном порядке. — с достоинством сказала она. — А ноги совершенно устойчивы.
— Докажите, — строго предложила мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю сделала два шага назад и два шага вперед. Ей удалось проделать это без каких-либо затруднений.
— Слава Богу, — с облегчением вздохнула мисс Лафосс.
— Ваши подозрения, — укоризненно заметила мисс Петтигрю, — очень глубоко ранят меня.
— Не обижайтесь, — не стала извиняться мисс Лафосс. — Мои подозрения касаются не вас, а Тони.
— Очаровательный юноша, — сентиментально сказала мисс Петтигрю. — Только немного неуравновешенный. Но ваши подозрения совершенно не обоснованы. Он предложил мне всего один маленький бокальчик.
— Я знаю, что за напитки смешивает Тони, — возразила мисс Лафоссс все с тем же мрачным сомнением.
Но любопытство преодолело ее беспокойство. Она больше не могла сдерживаться.
— Где он? — требовательно вопросила она.
— Где кто?
— Тони.
— В гардеробной, — мечтательно сказала мисс Петтигрю.
— О! — воскликнула мисс Лафосс с легким разочарованием.
— А где Эдит? — безнадежно поинтересовалась она.
— В гардеробной, — ответила мисс Петтигрю все так же сентиментально.
— О! — снова воскликнула мисс Лафосс, на этот раз с волнением. — О, Гвиневра, вы хотите сказать… хотите сказать…
— Что?
— Они вместе?
— Почему нет? — спросила мисс Петтигрю. — «И пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает».
— О, дорогая! — воскликнула мисс Лафосс. — Вы чудесная… такая замечательная. Как вы это сделали? Разве я не говорила! О, я так счастлива! Я думаю, вы самая замечательная женщина в моей жизни. Никто, кроме вас, не смог бы их помирить. Тони и Эдит снова вместе.
Мисс Петтигрю посмотрела на нее с материнской снисходительностью.
— Дорогая моя! Все молодые люди ссорятся. Это ничего не значит. После того, как она встретились лицом к лицу, все остальное было довольно просто. Все они…
— Конечно, это просто… для вас. Никто другой не смог бы свести их вместе. Вам просто не доводилось видеть Тони, когда пчела залетает ему под хвост… ах. Вы просто чудотворец.
Мисс Петтигрю решила не спорить. Если ее очаровательной подруге нравится говорить загадками, пусть говорит. Она, мисс Петтигрю, не будет беспокоиться об этом. Она вообще ни о чем не будет беспокоиться. Она знала точно только одно: никогда в жизни она еще не чувствовала себя такой восхитительно веселой и безответственной. Пусть все вокруг говорят загадками. Вероятно, так принято среди этих необыкновенных людей. А что беспокоит ее? Ни-че-го.
— Как скажете, — великодушно согласилась она.
— Идемте, — позвала мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю почувствовала укол дурного предчувствия. Она бросила испуганный взгляд в сторону двери. Дверь казалась невероятно далекой, почти недостижимой.
— Моя дорогая, — сказала мисс Петтигрю с достоинством, — если не возражаете, я возьму вас под руку. У меня немного кружится голова. От жары, я думаю. Я не привыкла находиться в переполненном помещении с закрытыми окнами.
— Ну, вот, — горячо воскликнула мисс Лафосс. — Я так и знала. Что этот Тони, черт его возьми, подсунул вам? Вы были в порядке, когда я вас здесь оставила. Я оторву ему голову, когда увижу. Он должен был понять.
— О! — простонала мисс Петтигрю. — Пожалуйста. Это неправда… это невозможно… Со мной никогда не случалось такого позора. Уверяю вас, это от жары. Я уверена, просто духота.
— Сейчас, сейчас, — успокоила ее мисс Лафосс. — Конечно, это жара. Не расстраивайтесь. Вы в порядке. Вам станет лучше, как только мы выйдем отсюда. Воздух в этой комнате действительно паршивый.
Мисс Лафосс крепко взяла мисс Петтигрю за локоть и сопроводила через гостиную. Новые вопросы посыпались на них со всех сторон.
— Уже уходите?
— Утолили жажду?
— Кран еще работает.
Мисс Петтигрю улыбалась всем вокруг без разбора. Мисс Лафосс отбивалась короткими репликами. Наконец, они достигли двери и вышли в холл.
На пороге мисс Петтигрю остановилась и ахнула.
— О, Боже! Я забыла поблагодарить хозяйку за очаровательный вечер. Что она подумает? Я должна вернуться.
— Ни за что, — поспешно возразила мисс Лафосс. — Это задержит нас надолго. В любом случае будет нечестно так шокировать Мойру. Она не привыкла к викторианским церемониям.
Вдохнув прохладного воздуха, мисс Петтигрю почувствовала себя лучше.
— Я так и думала, моя дорогая. Это было из-за жары в комнате. Все эти мужчины такие горячие…
— Заметьте, не я это сказала, — с лукавым огоньком в глазах согласилась мисс Лафосс.
— Прошу прощения? — не поняла мисс Петтигрю.
— Про горячих мужчин, — объяснила мисс Лафосс.
— О! — сказала мисс Петтигрю. До нее дошло. — Горячие мужчины… Как смешно! Как глупо!
Мисс Петтигрю начала смеяться. Она смеялась и смеялась, пока слезы не потекли по ее лицу.
— Ну, — весело сказала мисс Лафосс, — вы совсем смутили меня.
Но ей было очень приятно, что ее шутка нашла такую благодарную аудиторию. В прекрасном настроении они рука об руку направились к лестнице. Здесь мисс Петтигрю отказалась от дальнейшей помощи. Она крепко ухватилась за перила и выпрямилась. Потом сделала шаг вперед.
Перед дверью спальни, в данный момент выполнявшей функции дамского гардероба, мисс Лафосс остановилась и постучала. Затем она медленно открыла дверь.
— Так-так-так, — сказала мисс Лафосс. — Если глаза не обманывают меня, сюда прокрался мужчина? Не святым ли духом тебя сюда занесло?
— На крыльях любви, — заявил Тони.
— Делисия! — воскликнула мисс Дюбарри.
Она не стала выглядеть опрятнее с той минуты, как покинула мисс Петтигрю под предлогом поправить макияж.
— Эдит, — ответила мисс Лафосс.
Она вдруг нежно улыбнулась. Мисс Дюбарри порхнула в ее объятия.
— Делисия, мы собираемся пожениться.
— Нет! — воскликнула мисс Лафосс.
Она крепко обняла мисс Дюбарри, а потом решительно отстранила подругу и так же крепко обхватила Тони. Тони не возражал.
— Поздравляю, старый ты грешник. Почему, черт побери, ты ждал так долго?
Тони улыбнулся.
— Тогда я еще не мог выкупить лицензию.
— Ты всегда мог занять денег у Эдит.
— Ну, — серьезно сказал Тони — я думал, что следует немного подождать, прежде чем продемонстрировать ей истинную причину моей женитьбы. Я хочу сказать, не надо гнаться за зайцем, если хочешь поймать медведя.
— Не заговаривай мне зубы, — не согласилась мисс Лафосс. — Сдержанность делает тебе честь.
— Я рад, что вы обе оценили мои мужские достоинства, — скромно сказал Тони.
— О, все без исключения, — весело заявила мисс Лафосс. — Я буду крестной у первых двух детей, но в дальнейшем снимаю с себя всякую ответственность.
— Еще у тринадцатого, пожалуйста, — попросил Тони. — Ему понадобится немного удачи, чтобы преодолеть свое роковое число.
— Ну, конечно, дорогой, — сказала мисс Лафосс. — За это, безусловно, ты заслуживаешь еще один поцелуй.
Она еще раз поцеловала его. Тони, казалось, все очень нравится. К этому времени мисс Петтигрю заметила, что начинает привыкать к таким обильным и беспорядочным привязанностям. Раз никто не возражает, зачем ей быть против? Хотя она была немного озадачена. Атмосфера, казалось, не совсем соответствовала случаю. Мисс Дюбарри совершенно не собиралась краснеть и застенчиво улыбаться, а осознание ответственности за будущую семью не тяготило плечи Тони. В такой обстановке очень сложно было дать выход всем красивым и нежным чувствам, которые следует выражать в этот момент. Но наконец она не выдержала.
— О, — прерывающимся от робости голосом пролепетала мисс Петтигрю, — можно… можно я тоже принесу свои поздравления.
— Спасибо, — сказал Тони.
— Молодая любовь… — начала мисс Петтигрю.
Мисс Лафосс и мисс Дюбарри повернулись к ней. По выражению глаз мисс Дюбарри мисс Петтигрю поняла, что та снова собирается броситься ей на шею. Она оказалась права. Так и случилось. Мисс Петтигрю сочла это чрезмерное выражение привязанности несколько неловким, но чрезвычайно приятным. Это совершенно не соответствовало кодексу поведения Истинной Леди. И это не был «английский поцелуй» в воздух, столь почитаемый на континенте, но на этот раз мисс Петтигрю было наплевать на благородную сдержанность.
Мисс Дюбарри налетела на нее и сгребла в могучие объятия.
— О, дорогая, дорогая моя! Как я смогу вас отблагодарить! — слезы снова дрожали в ее глазах.
— О, Гвиневра, — воскликнула мисс Лафосс, обнимая их обеих, — что бы мы делали без вас?
— Я никогда не смогу отблагодарить вас, — шептала мисс Дюбарри в вихре счастливых чувств. — Если вам что-то понадобится, обязательно приходите ко мне. Удаление морщин, окраска волос, массаж лица…
— О чем, черт возьми, вы говорите? — поинтересовался Тони.
— Ни о чем, — хором ответили все три мисс.
— Ничего для мужских ушей, — любезно разъяснила мисс Лафосс. — Наши девичьи секреты.
Наконец мисс Дюбарри ослабила хватку.
— Увидимся вечером, — сказала мисс Лафосс.
— Мы там будем, — пообещала мисс Дюбарри.
Дверь за ними закрылась.
— Замечетальная девушка, — заметила мисс Петтигрю, — но немного за пределами моего понимания.
— Мы поедем домой, — сказала мисс Лафосс, — надо немного отдохнуть.
Они оставили гостеприимный дом. Мисс Лафосс окликнула проезжавшее мимо такси и вместе с мисс Петтигрю села в салон. Она попросила остановиться около цветочного магазинчика и вышла.
— Все! — бодро сказала она по возвращении. — Я заказала нам букеты. Кто говорил, что я ничего не помню?
— О, как вы добры! — прошептала мисс Петтигрю со слезами на глазах.
— После всего того, что вы сделали для Эдит! — воскликнула мисс Лафосс. — Это такие мелочи.
— Но, — начала бедная мисс Петтигрю, — уверяю вас, я не…
— Не спорьте, — сказала мисс Лафосс. — Я все равно не буду слушать.
Они прибыли в особняк Онслоу, вошли в здание, поднялись на лифте, подошли к двери мисс Лафосс, и мисс Лафосс вставила ключ в замок.
У мисс Петтигрю возникло странное ощущение возвращения домой. Вечерний визит был захватывающим, волнующим опытом, пищей для размышлений на много дней вперед, но он вызывал не больше удовлетворения, чем удовольствие от хорошей еды, и не имел ничего общего с тем чувством, которое испытала мисс Петтигрю, снова переступая порог квартиры мисс Лафосс. Эта простая радость была так сильна, что почти причиняла боль. Но она не позволила себе думать о завтрашнем дне, когда все пережитое станет просто мечтой, почти сном. Она жила сегодняшним днем.
Мисс Петтигрю быстро повернула выключатель лампы на столе, включила электрический камин, приглашающим жестом взбила пухлые подушки на диване. Огонь в камине играл всеми оттенками малинового цвета, наполняя комнату уютным розовым полумраком.
Мисс Лафосс сбросила пальто.
— Благодарю тебя, Боже, за минуты мира и покоя.
Она опустилась в удобное кресло перед огнем.
Мисс Петтигрю сняла шубу и отложила ее в сторону с гораздо большим почтением. Заимствованное платье внушало ей роскошное чувство собственной исключительности. Ей уже не надо было принуждать себя к выражению достоинства. Богатый бархат совершенно естественно вынуждал к величественным манерам.
— Садитесь, Гвиневра, — сказала мисс Лафосс. — Вы утомитесь.
— Я ничуть не устала, — блаженно произнесла мисс Петтигрю. — Я слишком взволнована, чтобы устать.
— Ноги не подкашиваются?
— Мои ноги, — сказала мисс Петтигрю со становящимся привычным выражением достоинства, — всегда были в порядке. У меня немного голова кружилась от жары, вот и все.
— Полностью согласна с вашей версией, — с усмешкой ответила мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю подошла и со счастливым вздохом села рядом с ней. Тепло электрического камина приятно обволакивало ее тело после темноты и холода ноябрьской улицы. Они с мисс Лафосс сидели одни в комнате в спокойной и уютной близости. Шторы на окнах задернуты, стулья придвинуты к огню. Это был самый прекрасный момент за весь день. Но она хотела, чтобы эти минуты отдыха были только передышкой. Это счастье ей надо будет растянуть на много лет вперед, много лет однообразного упорядоченного существования. В настоящее время мир и покой решительно не соответствовали ее ожиданиям. Напротив, что-то должно было произойти в ближайшее время, совсем скоро. Если этого не случится, она будет чувствовать себя обманутой, но, безусловно, сегодня судьба слишком добра к ней, чтобы покинуть ее прямо сейчас. Что-то должно произойти. Поэтому она будет вести себя разумно и насладится этими минутами отдыха, чтобы набраться сил перед новым поворотом событий.
— Я не знаю, как вы, — смело сказала мисс Петтигрю, — но я с удовольствием выпила бы чашку чая.
— О! — сказала мисс Лафосс.
— Другие напитки могут быть приятны для разнообразия, — мисс Петтигрю говорила искренне, — и, конечно, иногда вызывают восхитительно непредсказуемые чувства, но я всегда говорила: невозможно чувствовать себя действительно хорошо без чашки чая.
— Вы совершенно правы, — любезно согласилась мисс Лафосс. — Я пойду и приготовлю.
— Сидите, — твердо сказала мисс Петтигрю. — Если бы вы только знали, как я… как я люблю готовить чай… особенно для тех, кто умеет его ценить.
Мисс Лафосс позволила ей действовать по собственному усмотрению.
Мисс Петтигрю поспешила на кухню и погрузилась в счастливый водоворот домашних хлопот. Заботиться о мисс Лафосс было совершенно особенным удовольствием. Острая боль пронзила ее сердце. Как чудесно иметь такой дом! Никогда больше ни на кого не работать, не сидеть в углу, когда другие греются у камина, никогда не испытывать пренебрежения, не быть забытой и заброшенной. Она решительно отмела это чувство прочь. Ее день еще не кончился. Совершенно очевидно, что не кончился. Мисс Лафосс что-то планировала на вечер, иначе зачем она заказала цветы у флориста?
Электрический чайник закипел. Мисс Петтигрю заварила чай. Она поставила чайник на поднос с чашками и печеньем и отнесла все ожидавшей ее мисс Лафосс.
— Вы совершенно правы, — сказала мисс Лафосс. — Чай, безусловно, освежает.
Мисс Петтигрю довольно вздохнула над своей ароматной чашкой.
— Я всегда говорю, что достаточно выпить чашку свежего чая, и вы будете бодры еще несколько часов.
— Который час? — спросила мисс Лафосс.
— Почти семь, — ответила мисс Петтигрю.
— Ах! — лениво сказала мисс Лафосс. — Мне еще понадобится бодрость на несколько часов.
— Насколько я поняла, — небрежно уточнила мисс Петтигрю, — вы поете в ночном клубе?
— Верно. В «Алом Павлине». Это клуб Ника.
— О! — произнесла мисс Петтигрю.
В ее душе зашевелились дурные предчувствия.
— Правда, Тони и Эдит выглядели такими счастливыми? — мисс Лафосс вздохнула.
Ее лицо приняло мечтательное выражение, задумчивый взгляд женщины, ожидающей мужского внимания. Сердце мисс Петтигрю упало еще ниже.
— Кульминацией всех истинно романтических отношений, — строго сказала мисс Петтигрю, — является брак. Если мысль о браке не приходит в головы обоих партнеров, можете быть уверены, их счастье недолговечно.
— Вы совершенно правы, — покорно согласилась мисс Лафосс.
— И я надеюсь, — продолжила мисс Петтигрю, — вы не помышляете о браке с Ником. Я действительно его вам не советую.
— Боже упаси, нет, — воскликнула пораженная мисс Лафосс. — Чтобы Ник… Женился! Он не будет верным и пяти минут.
— Ценю ваш здравый смысл, — сказала мисс Петтигрю. — Он не будет.
— Но он великолепный любовник, — с тоской добавила мисс Лафосс.
— Не сомневаюсь, — согласилась мисс Петтигрю. — Убеждена, что он оттачивает мастерство непрерывной практикой.
— Он достигает поразительных высот, — умоляюще продолжала мисс Лафосс.
— Меня больше удивляет его выносливость, — заявила мисс Петтигрю.
— О! — сказала мисс Лафосс.
— Вы сами знаете.
— Я знаю, — с сожалением согласилась мисс Лафосс. — Вы умеете вернуть девушку с небес на землю, — вздохнула она.
— Только когда это необходимо, — возразила мисс Петтигрю.
— Вы поучаете так строго, — сказала мисс Лафосс с озорным огоньком в глазах. — Я скоро начну вас бояться.
— И очень хорошо, — ответила мисс Петтигрю.
Мисс Лафосс усмехнулась.
— Так что вы там пили?
— О! — в смятении поперхнулась своим чаем мисс Петтигрю. — О, моя дорогая мисс Лафосс… Я вас уверяю… вы ошибаетесь… Я была…
— Хорошо, хорошо, — успокоила ее мисс Лафосс. — Просто шутка. Как насчет поужинать? Что заказать?
— Ужин? — поразилась мисс Петтигрю. — Для меня? О, нет, спасибо. Я слишком взволнована, чтобы есть. У меня может случиться расстройство желудка, или я снова начну икать, и не засну всю ночь.
— Я тоже не голодна, — лениво согласилась мисс Лафосс. — Может быть, оставить его на потом и перекусить позже?
— Это самый лучший план, — согласилась мисс Петтигрю.
Она налила себе еще чашку. Эта интерлюдия была очень приятной, но слишком затягивалась. Что-то должно было произойти очень скоро. Она знала мисс Лафосс меньше суток, но вокруг нее постоянно что-то происходило, и не теряла надежды. Поэтому мисс Петтигрю ничуть не удивилась, когда раздался звонок в дверь. В одно мгновение она оказалась на ногах, сосредоточенная, собранная, готовая к сражению, убийству или внезапной смерти. Мисс Лафосс сделала попытку подняться с кресла.
— Я открою, — сказала мисс Петтигрю.
Это были всего лишь цветы. Мисс Петтигрю медленно вернулась на свое место с пакетом.
— Вот, — сказала мисс Лафосс, развернув бумагу, — это для вас.
Единственная алая роза, оперенная изумрудной зеленью, светилась в ее руках. Мисс Лафосс приложила ее к плечу мисс Петтигрю.
— Именно так, как сказала Эдит, — ликовала мисс Лафосс. — Один яркий штрих на фоне черного бархата дополнит зелень серег и ожерелья. Это… отлично, — закончила она, не подобрав более удачного слова.
Она бережно положила бутоньерку на стол и снова села. Внезапно мисс Петтигрю затопило чувство вины.
Весь день она пользовалась преимуществом равенства с мисс Лафосс и ее друзьями. Что подумает мисс Лафосс, узнав, какова ее реальная миссия? Сможет ли она оправдаться, сказав, что пыталась поговорить о своем деле? Но это были очень нерешительные попытки. Совершенно очевидно, если бы она хотела сказать правду, она нашла бы такую возможность. В течение дня ей почти не приходила мысль рассказать все мисс Лафосс. Теперь муки совести терзали мисс Петтигрю.
Она начала дрожать, пытаясь заглушить в себе тихий ясный голос. С жалкой и страстной готовностью она стремилась пойти туда, где они были сегодня вечером. Она хотела побывать в ночном клубе вместе с мисс Лафосс, чтобы причаститься к ее веселому миру, принять, хоть ненадолго, участие в ее жизни. Просто и честно она призналась себе, что одним махом отмела все моральные принципы, которыми руководствовалась в течении всей жизни. В один короткий день, при первом признаке искушения она не просто пала, а пала с радостью. Долгие годы смирения были забыты в один миг. Никогда раньше она не испытывала вкуса соблазна, но приняла его сразу и безоговорочно: дьявольская музыка околдовала ее, притоны беззакония очаровали. На самом деле она мечтала снова попробовать чудесный напиток Тони, который наделял ее таким чувством бесстрашия и власти. У нее не было оправдания. Она не могла отрицать, что этот путь греха, так строго осуждаемый ее родителями, был намного приятнее одинокого пути добродетели, и ее нравственность не выдержала испытания.
В отчаянии она оглядела комнату. Мысль утратить это последнее идеальное убежище отозвалась в ней разочарованием и болью. Но она не могла больше под ложными предлогами пользоваться добротой мисс Лафосс. Ее совесть была непримирима.
Она подошла ближе и села перед мисс Лафосс.
— Несколько слов о моем деле, — начала мисс Петтигрю дрожащим хриплым голосом. — Я действительно думаю, что нам следует условиться, прежде чем…
— У меня не было матери, — сказала мисс Лафосс.
Мисс Петтигрю замерла.
— Вернее, я хочу сказать, — поправила себя мисс Лафосс, — была женщина, которая принесла меня в этот мир. Но я не любила ее, и я не скучаю по ней.
— Ваша мать! — в шоке ахнула мисс Петтигрю.
— Она не была хорошей женщиной, — сказала мисс Лафосс просто. — Сказать по правде, она была очень неприятной женщиной. Вы знаете, есть такие люди… мурашки пробегают по спине, когда думаешь о них. Им вообще нельзя иметь детей. Плохое влияние. Если бы я могла выбирать, я выбрала бы вас. Не думайте, — добавила она ласково, — что вы такая старая, что годитесь мне в матери. Просто я говорю о том, что чувствую. Вы внушаете доверие и привязанность. Я так рада, что встретила вас.
— О, моя дорогая! — всхлипнула мисс Петтигрю. — Я не вынесу больше доброты. Я не могу. Я не привыкла.
Глаза мисс Петтигрю наполнились влагой.
— Если бы вы только знали… — начала она.
Тук-тук-тук. Бом-бом-бом. Бах-бах-бах, кто-то загремел кулаком в дверь.
— Ну вот, — заметила мисс Лафосс с раздражением в голосе. — Кто бы это мог быть? Как будто сложно воспользоваться звонком. Сейчас я ему отвечу.
Но мисс Петтигрю уже была на ногах. Ее слезы высохли как по волшебству. Она была наэлектризована, возбуждена и дрожала, как гончая, идущая по следу. Этот стук возвещал о прибытии необычного посетителя. Жизнь снова бросала ей вызов.
В мгновение ока она оказалась на другом конце комнаты. С сияющими глазами, пылающими щеками, напряженным, как струна телом, мисс Петтигрю распахнула дверь.