— Потом…
О? усмехнулся… и её вновь, как и в их первый раз, словно стихией подхватило.
Одежда летела в разные стороны, снятая дрожащими и нетерпеливыми руками. Ксюша даже не осознавала, что и в каком порядке снимается, только ощутила, когда наконец их с Игорем перестало что-то разделять.
И бабочки?ружились вокруг, когда он осторожно положил Ксюшу на постель. Касались их тел своими крыльями, отлетали, а затем прилетали опять — и снова касались…
Ксюша стонала, пока Игорь целовал её. Её всю. Он начал с губ, горячих и сладких, как мёд, и спускался всё ниже и ниже — провёл кончиком языка по нежной шее, поиграл с сосками, осыпал поцелуями напрягшийся от нетерпения живот.
Но потом попытался спуститься ещё, и Ксюша зажала бёдра в молчаливом испуганном протесте.
— Не бойся, — сказал Игорь тихо. — Я хочу сделать это, девочка.
Она задрожала.
— Тебе… не противно?
— Не говори так. Никогда, Ксения.
Он мягко развёл её бёдра и опустился между ними. И после Ксюша не только не хотела, но и не могла говорить — стонала и всхлипывала, пока он ласкал самое чувствительное место на её теле. Она горела, она плавилась, она взрывалась, она задыхалась от наслаждения — а Игорь всё не останавливался, доводя до исступления.
И когда он наконец вошёл в неё с негромким протяжным стоном, Ксюша задрожала от невероятного ощущения единения — не только тел, но и душ. И это было в тысячу раз больше, чем то, что она испытывала тогда с Андреем…
— Я люблю тебя, — прошептала Ксюша в губы Игорю, и охнула, когда он ответил:
— И я люблю тебя, моя девочка.
На секунду она растерялась, но потом эта растерянность полностью исчезла, растворилась в ощущениях. Остались лишь стоны, крики, затруднённое дыхание, горячие и жадные поцелуи, быстрые и лихорадочные движения…
И удовольствие. Оно накрыло их одновременно, и было настолько мощным, что у Ксюши потемнело в глазах.
Слишком хорошо… Может, это всё-таки сон?..
Они ещё долго лежали и молчали. Игорь лениво поглаживал тело Ксюши, заглядывал ей в глаза, скользил губами по щеке.
А потом она ощутила, как же здесь неудобно. Её старенький диван был совершенно не рассчитан на них двоих.
— У меня нога затекла, — пожаловалась Ксюша, и Игорь тут же отстранился, сел на постели.
Девушка, чуть помешкав, тоже села. Между бёдер сразу стало влажно, и Ксюша ойкнула.
Хорошо, что сегодня утром пришли результаты анализов, и всё оказалось чисто. Иначе было бы очень неприятно.
— Потекло? Сейчас, подожди, платок дам.
Игорь достал из кармана своего пиджака, валявшегося на полу у них под ногами, носовой платок, и протянул Ксюше.
— Держи.
И опять замолчал.
А Ксюша сидела, вытиралась, и боялась заговорить первой. Может, Игорь так попрощался? И вообще это «И я люблю тебя» ей почудилось. Галлюцинация на нервной почве…
Нет, это совершенно невыносимо!
— Игорь… — начала она и закашлялась. — Я… не понимаю…
— Чего ты не понимаешь? — поинтересовался он, поворачиваясь к Ксюше. И взял её за руку.
Стало чуть легче.
— Ты… не сердишься на меня?
— Нет.
— Но… может, Андрей ничего?е показал? — спросила Ксюша осторожно.
— Показал. — Игорь погладил её ладонь. — Показал и сказку рассказал. Про благородного Андрея и плохую Ксюшу. Я не поверил.
— А… почему?
Он усмехнулся, чуть сжимая пальцы девушки.
— Потому что я знаю вас обоих. И Андрея, и тебя. Плюс спасибо Стасе — она рассказала вашу с ним старую историю.
Ксюша опустила глаза.
— Извини…
— Не нужно извиняться, Ксения. Такие вещи сложно рассказывать, а с учётом обстоятельств — пожалуй, невозможно.
— Да…
И всё равно ей было стыдно.
— А ещё… — Игорь вздохнул. — Андрей не учёл: я много раз видел людей, которых плющит от наркоты. Мне достаточно было одного взгляда на тебя, чтобы понять — ты в неадеквате.
— Да, — сказала Ксюша тихо, — я была как в тумане. Но весёлом таком тумане, радостном. И… приняла его за тебя. Обрадовалась даже. Подумала, сюрприз хочешь сделать…
— Не вспоминай это, девочка. Это всё не имеет значения для нас с тобой.
— Имеет, — возразила она и даже всхлипнула. — Я ведь… изменила тебе…
— А вот и неправда. Ты только что сказала — ты приняла Андрея за меня. Ты была со мной, не с ним. Где же здесь измена?
Ксюша застыла, нахмурилась. А Игорь продолжал: