— Ксения!
И смеётся.
— Вот сейчас я опять вас ненавижу!
— Простите меня, Ксения, — сказал он очень тепло и уже не смеясь. — Разговор с вами — как глоток свежего воздуха, особенно здесь и сейчас. Не обижайтесь.
— Я не обижаюсь, — она вздохнула, сжимая в пальцах одеяло. — Я… боюсь.
Игорь Андреевич молчал несколько секунд.
— Не бойтесь, — а теперь голос был абсолютно серьёзным и каким-то… твёрдым, что ли. — Я не буду вас торопить или на чём-либо настаивать. Не нужно меня бояться.
«А себя?»
— Я постараюсь, Игорь Андреевич.
— Вот и прекрасно. Ксения… меня зовут обратно в зал. Если вы уже ложитесь спать, то спокойной вам ночи.
— Да, я… почти. А вам тогда удачного рабочего дня.
— Спасибо, — кажется, он улыбался. — Мне пригодится.
И куда делось моё благоразумие?
Как у него получается манипулировать мной при полнейшем моём понимании всех его действий? Такое впечатление, что он заранее знает все мои реакции. Может, так и есть? Наверное, это логично для человека его уровня и положения.
Забавно, что я при этом совершенно не могу предугадать, как он поведёт себя дальше. Чего мне ждать от завтрашнего дня? Не представляю. И от этого тоже немного страшно… и волнительно. И волнующе. Даже не знаю, какое слово точнее выражает моё нынешнее состояние…
А ещё мне немного стыдно, потому что я довольно-таки часто… представляю его рядом с собой. И не всегда это приличные мысли.
Папа говорил: когда любишь — хочется прикоснуться. Со мной подобное впервые за последние восемь лет…
Игорь чувствовал себя совершенно выжатым после прошедшего дня. Его жизнь порой состояла из постоянной болтовни, и иногда это раздражало. Но за всё приходится платить, и чаще всего — личным комфортом и счастьем.
«Я боюсь». Игорь вспомнил об этих словах Ксении уже перед сном, когда рухнул в постель, как срубленное дерево. Было несложно понять, что это значит, так же, как и определить — когда-то Ксению сильно обидели. В противном случае она не была бы столь неуверенной в себе особой.
Боится… Девяносто девять девушек из ста на её месте пользовались бы случаем и открыто радовались удаче. А эта боится.
Игорь с предвкушением улыбнулся, закрывая глаза. Со страхом отношений он еще не боролся… Тем интереснее.
Так что… пусть боится.
В воскресенье Ксюша целый день ждала… ну, чего-нибудь. Но ничего так и не случилось. И цветов не приносили, и конфет не было, и телефон молчал. То ли Игорю Андреевичу не до неё, то ли он передумал за ней… ухаживать, то ли решил дать ей передышку.
Увы, Ксюша совершенно не могла понять, что творится в его опытной и искушённой голове, поэтому решила не паниковать заранее. И просто провела хороший и спокойный день, немного омрачённый молчащим телефоном и отсутствием горячей воды.
А утром в понедельник, когда Ксюша уже была на работе, ей позвонила Настя Венчур.
— Привет! — жизнерадостно воскликнула она, и так громко, что Ксюша аж подпрыгнула на стуле. — Я тебе хотела предложить сегодня встретиться! Мне безумно скучно без папы. Давай в кафешку сходим, может? Или к нам! Пиццу закажем. Ты заодно, — она хихикнула, — помоешься.
— Не знаю, — ответила Ксюша, буквально вылетев из редакции под недовольный взгляд Виктора. — Честно, неловко как-то.
— Да брось. Чего это неловко? Ты ж была у нас два раза. И при папе!? сейчас с чего вдруг неловко? Ерунда! Приходи, помоешься!
И Ксюша бы отказалась, но выходные наперевес с кастрюльками её доконали, тем более что погода стояла прохладная и довольно-таки противная. А в среду свадьба Стаси и Саши… До среды, конечно, она ещё закоптится, но всё же не так сильно, можно будет обойтись кастрюлькой.
— Хорошо, приду. После работы только, само собой. Ты меня внизу встретишь или так проходить?
— Так проходи! Ты же помнишь всё, да?
Забудешь тут…
— Помню, конечно.
— Вот! А сначала пиццу съедим, или ты сначала помоешься?
— Помоюсь. У меня после ванны аппетит всегда лучше. Зверский даже аппетит…
— Отлично! — Настя засмеялась, и почему-то Ксюше послышалось в этом смехе какое-то… торжество, что ли? — Тогда жду-у-у! У меня, кстати, еще сыр с плесенью есть!
Ксюша усмехнулась. Сыр с плесенью у неё тоже пока был — они с Инной Васильевной не доели. Экономили вкуснотищу.
— Замечательно, Настюш. До встречи.
— Ага, — хихикнула девочка и отключилась.
Ксюше показалось — Виктор хотел ей что-то сказать такое… ехидное и конфликтообразующее, как только она вернулась. Но его занял внезапно пришедший начальник отдела продаж, и девушка вздохнула с облегчением — разговор был долгим и трудным, поэтому Виктор после его окончания просто развалился в кресле, на какое-то время не способный на козни.
Потом она сбежала на обед, затем была встреча с автором, и в результате, когда Ксюша освободилась, оказалось, что начальство уже убежало по делам.
Ура!
— У тебя был такой видок, когда ты поняла, что Виктор уже свинтил, — засмеялась Галя Елецкая, обмеряя линейкой какую-то книжку. — Видел бы он, небось, премии бы лишил.
— Ну премии-то нам не за видок дают, а за показатели, а у меня они, насколько я помню, одни из лучших.
— Эк ты скромно. Лучшие они у тебя. По нашей редакции, по крайней мере. Даже несмотря на отвратительный характер… сама знаешь кого.
— Да ладно вам, — фыркнул со своего места Вадим. — Виктор, конечно, вредничает, но захотел бы реальный вред тебе, Ксюш, причинить — причинил бы. А это так всё… ерунда.
— Вот и хорошо, что не хочет, — вздохнула Ксюша. — Увольняться мне тоже не хочется. Я к вам привыкла как-то за шесть-то лет.
— Мы к тебе тоже, — усмехнулась Галя. — Поэтому если Виктор начнёт борзеть… Поставим его на место всем миром.
— Каким же это образом?