«Ничего. Медведь подождёт. Чем дольше ждёшь — тем вкуснее мёд».
И она вновь засмеялась, чувствуя, как отпускает напряжение, появившееся в её теле после сообщения Игоря Андреевича про «называть по имени».
Как-то так всегда получалось, что все Ксюшины кавалеры совершенно не хотели ждать. Только Игорь Андреевич сразу всё понял… наверное, в силу своего возраста и опыта. И ждал.
И что-то подсказывало Ксюше — ждать ему осталось недолго.
За час до приезда Игоря Андреевича Ксюшу начало колотить. А еще она серьёзно задумалась на тему «что надеть» и вдруг впала в панику.
Изначально она решила — раз он сказал «что хотите», то можно облачиться в повседневные джинсы и какую-нибудь из футболок. Можно даже в беленькую, чтобы попраздничней выглядеть. Но теперь, за час до встречи, Ксюша засомневалась.
И распахнула шкаф.
Там всё было печально. Зимний пуховик, осенняя куртка, две летние — джинсовая и непромокаемая ветровка. Две пары джинсов (пара третья — старые и совсем затёртые штаны ещё со студенческих времён — осталась у Стаси в день свадьбы вместе с одной из футболок), «траурная» юбка и блузка — в них Ксюша хоронила и маму, и отца, — три зимних свитера и зимнее же синее платье-футляр, в котором она ходила на последний корпоратив, две кофточки на осень-весну, четыре разноцветные футболки на лето, одна более праздничная туника… Вот! Может, джинсы с туникой надеть??на красная, как сегодняшние альстромерии.
Жаль, что у неё совсем нет летних платьев. Исключая то, что она надевала в день Стасиной свадьбы, но его можно не считать — слишком парадное. Хотя раньше Ксюша об этом и не задумывалась — она с детства не любила платья. А теперь вот захотелось… порадовать Игоря Андреевича. И самой порадоваться, глядя в его восхищённые глаза. Как тогда, после свадьбы.
В общем, промучившись минут пятнадцать, Ксюша всё же решилась на джинсы и красную тунику. Хорошенько расчесалась, намереваясь обилием волос замаскировать отсутствие украшений. Уши она так и не проколола. Хотела ещё на первом курсе, но откладывала, а после смерти папы стало не до ушей.
Только на запястье застегнула тонкий серебряный браслет — родители подарили его ей на семнадцатилетие. Это был их последний подарок. На Ксюшино восемнадцатилетие мама просто испекла пирог.
— Красавица, — вздохнула Инна Васильевна, когда Ксюша вышла из своей комнаты. — Правда, глаз не оторвать. Ох, Ксюня…
— Ну ладно, ладно вам, — Ксюша засмеялась, подошла ближе и обняла свою квартирную хозяйку, уже давно ставшую ей еще и другом. — Не переживайте. У меня голова на плечах есть вроде…
— Ну да, — усмехнулась Инна Васильевна, тоже обнимая девушку. — Теоретически-то есть. Но я же знаю, что эти самые головы непонятно куда деваются, как только речь заходит о влюблённости.
— Ваша правда, — фыркнула Ксюша.
Правда, она не стала уточнять, что у неё нет влюблённости. У неё, кажется, кое-что гораздо серьёзнее…
Что в таких случаях происходит с головами? Страшно подумать.
Всё было, как договаривались — Игорь Андреевич позвонил за десять минут до приезда, и Ксюша, нервно пробегав по квартире все эти десять минут, спустилась вниз, во двор.
Она сразу же увидела и машину Игоря Андреевича, и его самого рядом с ней. В джинсах и светлой рубашке, улыбающегося спокойной и немного лукавой улыбкой. Выпрямилась, одёрнула тунику и, подойдя ближе, сказала:
— Добрый вечер. Я точно правильно одета?
— Правильно, — рассмеялся Игорь Андреевич, открывая дверь. — Садись, Ксения. Ехать нам около часа, может, чуть меньше, если в пробку не попадём.
Ксюша залезла на переднее сиденье, немного нервно разгладила край туники на своих коленях. Дождалась, пока Игорь Андреевич начал выруливать на дорогу, а потом поинтересовалась:
— И куда мы едем?
— Чуть позже увидишь, — ответил мужчина, усмехнувшись. — Пусть будет сюрпризом.
— А я, честно говоря, думала, что вы приедете с шофёром, — призналась Ксюша, и Игорь Андреевич удивлённо на неё посмотрел.
— Зачем же смущать Бориса? Одно дело — деловые встречи, а совсем другое — свидание. Кроме того, он в отпуске.
Ксюша почувствовала, что щекам стало немного жарко. И чего, спрашивается, смутилась? Всё же прекрасно понимает.
И словно пытаясь справиться со своим смущением, она вдруг выпалила:
— Никакое это не свидание.
— Да? — Игорь Андреевич лукаво улыбнулся. — А что же, Ксения?
— Не знаю. Но не свидание.
— Почему?
И как в ледяную прорубь с головой:
— Потому что на свиданиях целуются.
Мужчина на миг застыл, а после тихо засмеялся.
— Целуются, значит…
— Угу, — решительно кивнула Ксюша, пытаясь не засмеяться самой, но не выдержала и тоже улыбнулась.
— Ещё не вечер, Ксения, — с намёком произнёс Игорь Андреевич, и внутри всё затрепетало. Да и губы заныли… — Так что… рановато жалуешься. Впрочем, я учту твои пожелания.
Прозвучало это немного угрожающе. И очень чувственно. Как и всегда.
— А у вас есть пожелания?
— Ксения… Если я выскажу свои пожелания, ты окончательно и бесповоротно покраснеешь. Не хочу тебя смущать.
И взгляд такой — лукаво-провокационный. Игрок… Дрессировщик и режиссёр.
— Всего вы хотите, Игорь Андреевич, — сказала Ксюша, понижая голос. — Всего и… по-всякому.
Кажется, она смогла его удивить.
— Опять дразнишься? — он улыбнулся. — Не боишься?
— Боюсь. Но волка бояться — в лес не ходить.
— А волк это вроде как я?
— Ага, — радостно возвестила Ксюша, кивая. — Так и Инна Васильевна сказала, моя хозяйка. Матёрым волчищей вас назвала.
«Волчище» расхохотался.