Мими немного отстранилась, сощурив глазки:
— Papa, ты что-то скрываешь… Рассказывай сейчас же! — отчеканила дочь, посматривая на отца из-под сведенных к переносице тонких бровей.
В следующую секунду голос мужчины, всегда бывший строгим и мощным, отдающим приказы, неожиданно для него самого, дрогнул.
— Малышка, мне нужно кое-что тебе сказать… — начал он. Лицо Мими стало еще серьезнее. — После объявления войны Миров, Сатана собрал всех предводителей его Войск, и выразил благодарность воинам, присягнувшим ему своей жизнью защищать Ад. И сказал, что все чины, стоящие выше простых Демонов, будут привлечены к битве…
К горлу демоницы подошел ком, проглотить который не получалось; руки ее дрожали в глубине колючего одеяла, а пальцы угрожающе хрустели, как-будто девушка хотела их стереть в порошок. Она не могла больше сдерживать себя… глазницы заполнились горящей соленой жидкостью до краев, способные пролиться тонкими струйками по пышущим жаром щекам в любую минуту.
— Папочка, как же так… Ты оставляешь меня и маму, и… А как же рождественская неделя… ведь мы хотели наконец-то побыть всей семьей, вместе, как раньше, до того, как я поступила в Школу… — Мими, закусив от волнения нижнюю губу, потупила взгляд, понимая, что это не было сознательным выбором ее отца, и что она никак не сможет помешать. Мамон сделал шаг к ней, вновь пряча хрупкую девушку в своих объятиях; хоть она и выросла, но в душе осталась все тем же маленьким балованным ребенком, что была в детстве. Демоница обвила шею отца руками, спрятав раскрасневшееся лицо в его ровных волосах темнее беззвездной ночи. Он прижался щекой к ее голове, и, поглаживая непослушные девичьи волосы, говорил, успокаивая:
— Прости меня, малышка… Боюсь, мы не сможем увидеться некоторое время… Прошу, не плачь, все будет хорошо. Вы с мамой останетесь тут, дома, а когда я вернусь мы отпразднуем все одним махом — и Рождество, и мое прибытие, и победу! Я обещаю тебе, солнышко мое, мой маленький чертенок! Ты веришь мне?
— Верю, папа…
Мими не могла больше сдавливать внутри режущую боль, что пилила ей по вискам, била тяжелым кулаком под дых, выворачивала запястья… Она уткнулась носом в подушку и заревела, не в силах удержать в себе накипевшее. Воздуха не хватало, голос слегка срывался на вопль, который немного заглушало накинутое поверх одеяло, а соленые дорожки стекали по ее щекам, падая на белоснежную наволочку, пропитывая ее холодом и страданием. В дверь неожиданно постучали. Демоница, не желая вставать с кровати, крикнула: «Занято!», чтобы нежелательный посетитель без лишних вопросов убрался восвояси. Это сработало, стук унялся и не повторился.
Девушка лежала, свернувшись калачиком и не двигаясь, всхлипывая и не зная, что ей делать дальше. Около нее, на прикроватной тумбочке, покоился конверт, надорванный с одной стороны, его содержимое, прочитанное вдоль и поперек несколько раз, — на нем. Это было небольшое письмо от отца:
«Малышка, мы уже подчинили правый фланг ангельской армии! Воинов света, по сравнению с нашими войсками, не намного больше, так что численный перевес на нашей стороне. Скоро увидимся дома, и я крепко-крепко обниму тебя, и никогда больше не отпущу, демоненок! Главное — дойти до конца… Я люблю тебя! Поцелуй за меня маму и ждите моего возвращения с триумфом!»
К нему был прикреплен красный ярлычок: «Арий Мамон. Доблестно пал в авангарде, защищая своего Правителя Ада. Вечная слава герою!»
Вдруг тело Мими, полностью скрытое под покрывалом, затихло. Учащенное дыхание начало замедляться, а рыдания — переходить в тихие стоны и посапывания, и девушка, пытавшаяся забыться, провалилась в сон…
========== Все тайное (Эллиа/Агата) ==========
Комментарий к Все тайное (Эллиа/Агата)
Эстетика от Кэролин___: https://sun1.48276.userapi.com/L9JI6zjytG9lA8dTvLCFiQmEJfpNaLWWh9g1Zg/8yVohjj3z9k.jpg
Спасибо огромное прекрасному отзыву Elizaaa_, оставленному под одной из глав моего любимого фанфика на данный момент — «Чай с молоком» от автора эстетики. Твои проникновенные слова запали мне в душу и вдохновили на написание этой небольшой зарисовки ❤❤❤
P.S. Carpe diem (лат.) - «Лови момент»
Это была поздняя осень… На улице было еще тепло: искристые лучики уходящего летнего солнышка пытались согреть своим светом угрюмых англичан, спешащих утром на работу. Улица умылась багряным маревом листвы, тихо падающей на узкие аллейки городского парка. С каждым днем здесь становилось все неуютнее и холоднее: ветви деревьев, дрожа в такт пронизывающему ветру, перешептывались о прекрасных временах, когда по этим дорожкам ходили прекрасные пышногрудые дамы со своими кавалерами-лордами, подхихикивая каждой нелепой шутке, прикрывая личико веером и стреляя глазками.
— Как изменился мир, — ворчал старый дуб, теряя свой покров. — Теперь в нем осталось так мало времени на искренность… Люди спешат куда-то, не успевая свериться с минутной стрелкой их карманных часов. Толпятся то тут, то там, возмущаются, доказывают что-то друг другу. Не то, что раньше…
— А что было раньше? — проскрипел ему в ответ укоризненно клен.
— Раньше они хотя бы успевали взглянуть в небо, вздохнуть… а теперь все не то, и люди не те…
— Мы не согласны! — шепнули несколько пожелтевших листочков, держащихся за ветку из последних сил. — А как же та парочка, которую мы встретили прошлой осенью? Они часто забегали к нам на чай, да, дуб?!
— Пожалуй, да, есть исключения…
Неожиданно ветер подул с большей силой, прервав их беседу, вновь напоминая о скором приходе холодов. Или же этот тихий разговор лишь почудился Агате, сидевшей на лавочке в ожидании любимого?..
Прошло долгих пятнадцать минут, кисти рук начали зябнуть, а погода — все больше портиться. Зачем он пригласил меня, если знал, что по прогнозу все так плохо? Может, у него что-то кардинально важное, неотложное, что не решить по телефону… Что же произошло, к чему спешка…— перебирала она варианты в голове, сбиваясь со счета. Тут за спиной раздались шаги, а потом ее глаза прикрыли большие и горячие ладони. «Угадай, кто?» — послышался приятный и родной бас рядом с ее ушком.
— Эллиа! — обернувшись, звонко произнесла Агата, снимая руки с лица и улыбаясь. В следующий момент она уперлась коленями в поперечные рейки лавчонки и крепко обняла наклонившегося к ней мужчину. Тот, в свою очередь, подхватил ее за талию и, немного приподняв, закружил в воздухе, словно отец — свою маленькую дочурку.
Запрокинув голову вверх, девушка заливисто расхохоталась, наблюдая, как перед ее глазами вертится мир, словно карусель. Упершись руками в широкие плечи любимого, она, подогнув ноги, отдавалась этому новому чувству, навеянному усилившимся ветром… чувству свободы, безграничного доверия и любви вопреки. Вопреки стереотипам общества, несмотря на желания покойной тети Аннет, не считаясь с мнением окружающих, родных и не очень… она отдавала этой искренней любви всю себя без остатка, упиваясь чувством. Ее лозунгом по жизни была фраза «Carpe diem», и девушка всегда придерживалась этой позиции — живи сейчас, трать сейчас, не откладывай на потом в надежде, что успеешь.
Немного замедляясь, Эллиа заботливо поставил Агату на землю, не отпуская ее из своих сильных медвежьих объятий. Он смотрел на любимую мягким взглядом, полным нежности и радости встречи; она отвечала взаимным. Между ними завязался немой разговор, понятный лишь им обоим, это была своего рода магия, обмен внутренней энергией. Возлюбленные стояли в полной тишине, и лишь павшие к их ногам листья взмывали на секунду вверх и с кротким шебуршанием падали через несколько метров вновь.
Идиллию развеял неожиданный кашель, раздавшийся неподалеку. Агата, вздрогнув, повернула голову в сторону звука, но никого там не заметила. Повернувшись, она увидела, как Эллиа еще раз кашлянул в кулак.
— Ты болен? — обеспокоенно обратилась к нему девушка, поднимаясь на цыпочки и дотрагиваясь до темного лба тыльной стороной ладони.
— Если только тобой, красавица… — ответил ей Эллиа, перехватив руку за запястье, едва коснувшись ладони кончиками губ. Взгляд, полный радости и надежды, теперь сменился на тихую грусть; мужчина опустил глаза, не зная, как продолжить разговор.
— Что тебя тревожит, дорогой? — не унимаясь, попробовала его разговорить Агата, ласково проведя кончиками пальчиков по немного шершавой щеке. — Почему ты позвал меня сюда? Может быть, я могу помочь тебе…
— Нет, — тихо прошептал мужчина, понурив голову. — Агата, мне нужно тебе кое-что сказать, очень важное. Я… прости, мне тяжело, но я смогу, сейчас…
Ощущая, как ему сложно собраться с мыслями, племянница Аннет молча сделала шаг вперед, обвив руками его торс, положив свою голову на грудь и прикрыв глаза, пытаясь успокоить его бешенно колотящееся сердце и метушащиеся в диком темпе зрачки, выдающие волнение. Мужчина нервно выдохнул и приобнял девушку, спрятав одну руку в глубокий карман надетого нараспашку пальто. Почти незаметное, но довольно резкое движение заставило Агату вынырнуть из грез — под ребрами она почувствовала приставленное дуло пистолета. Холодный металл угрожающе уперся в хрупкую кость, а спусковой механизм дважды щелкнул, напоминая о своей готовности.
— Эллиа… Что это? Я не понимаю… — затаив дыхание и замерев в ужасе, дрожащим голосом переспросила его Агата. — Ты же не…
— Нет… Прошу, прости меня за то, что я сделаю. Я люблю тебя больше всего на свете, дорогая… родная… но я не могу иначе, карточный долг — долг чести, а я всегда держу свое слово. Прости меня, прости, пожалуйста, прости… — голос перешел в трепещущий шепот, а потом он сильно прижал любимую к себе и нажал на курок.
Прогремел выстрел. Тело девушки затряслось в его руках, а потом обмякло, глаза ее закатились, а из раны брызнула мощной струей алая жидкость. Отбросив в сторону оружие, мужчина опустил бездыханную на золотой хитон из листьев; подкосившиеся ноги не удержали хозяина в равновесии, и управляющий казино упал на колени, больно ударившись чашечками о продрогшую землю. Мужчина не в силах был ни помочь девушке, ни бежать: он просто закрыл лицо руками, шумно втягивая носом воздух сквозь лодочку его ладоней.
— Отлично сработано, господин Эллиа! — раздался женский голос из-за его спины. — Вы выполнили свои требования, поставленные мной, и я более чем довольна вами!
Бывший администратор обернулся и попытался кое-как встать, не в силах поднять на заказчицу серых глаз. Черные дреды, вылезающие из-под объемного капюшона, немного подрагивали от частых и жадных вдохов.
— Можете быть свободны! — повторила настойчивее Анна Попович, подзывая помощницу. — Ева, все кончено, выходите! Теперь акции Аннет Сильвер-Харрис в наших руках! Подойдите же ко мне, душенька, разве вы не рады? Мы же так долго ждали этого часа!..
Но Эллиа уже не слышал… он, оттолкнув женщин, помчался в противоположную сторону парка, к озеру, где не так давно они с Агатой кормили белоснежных лебедят…
***
Спустя неделю на первой странице местной газеты виднелись кричащие заголовки: «Неожиданное убийство в Хагли-парк», «Единственная наследница знаменитой миссис Сильвер-Харрис мертва!», «С завтрашнего дня по исправленному завещанию Аннет в право наследования вступит компания АннаПопович&Скай». Люди, по своему обыкновению, продолжали сновать по улицам маленького городка, с долей неприязни посматривая на сложенные вдвое листы, что предлагал замаранный мальчишка-подросток в протертых до дыр штанах. И мало кто из прохожих, что покупали газету чтобы скоротать время ожидания экспресса до Лондона, обратил внимание на крохотную графу внизу первой страницы, в которой Кентерберрийская полиция закрыла еще одно «несерьезное» дело об утоплении мужчины лет двадцати пяти…
Это была поздняя осень… День, когда все тайное стало явным…
========== Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя… (Адмирон Винчесто, Вики) ==========
Вики не могла больше находиться тут: закат медового цвета, окутывающий девушку, напоминал ей пустынные призрачные дюны, среди которых оазису было место лишь в девичьей фантазии. Вики бросало то в жар, то в холод; внутри живота неприятно щекотало, а воздух в груди закончился. Сделать еще один вдох не получалось: казалось, ребра были зажаты в каркас из железных прутьев толщиной в человеческий палец. Непризнанная попыталась разорвать невидимые путы, но руки, внезапно припавшие к груди, ничего не обнаружили. Слез не было, на их место пришел шок: Вики оставалась недвижима, пока остальные ученики с преподавателями покидали место казни. Солнце, достигшее зенита, теперь клонилось к западу, скрываясь в череде кучевых облаков. От плит, нагретых за день его обжигающими лучами, поднимался жар. Девушка, словно статуя Равновесия, застыла на том месте, где распрощалась с Адмироном, не в силах уйти; раскаленный воздух обжигал ее щеки, лез в лицо, отчего белки глаз сильно пекло, горло дико сушило… Еще минута — и она, иссохнув полностью, оторвется от земли и полетит по воздуху, словно перекати-поле, направляемая одним лишь ветром.
Она не понимала, что произошло, не осознавала, что делать дальше. Виски пронзила резкая боль, словно вонзили тонкий и острый клинок — девушка посмотрела на мать. Ребекка все еще стояла около эшафота в компании Серафима Кроули и Сатаны, но от зоркого взгляда Вики не ускользнуло то, что женщина находилась одновременно с ними, и вместе с тем немного поодаль от мужчин. Взгляд матери был прикован к болтающимся на деревянных столбах веревкам, потом он спустился к привинченной к платформе колодке с откидным верхом, далее — к окровавленному пеньку. Запекшаяся бурая жидкость по краю свидетельствовала о многом…
Справа от деревянной постройки нависала зловещая скала, когда-то бывшая входом в грот Плачущих Дев. Ее белокаменные колонны стали немыми свидетелями многих приговоров, что приводились в исполнение в этом тихом месте на отшибе Вселенной. Они видели больше искренних обещаний, чем алтари всех храмов мира вместе взятые; больше горячих слез, чем усыпальницы фараонов; больше настоящей любви, чем роща Шепфа, в которой издавна под омелой заключались браки между Ангелами или Демонами. Как много здесь пало существ от мановения руки Несправедливости? И сколько смогло избежать гибели за правду, честность и верность? Вопросы вертелись в голове Вики, и только тихий свист, отражаясь от скал, отвечал ей полушепотом: немало… вряд ли…