В Румынии уже бушевал декабрь, с его холодными противными ветрами, что так и норовили, посвистывая, забраться в дома через щели в деревянных рамах. То тут, то там небо посыпало леса и поля белой зернью. Медленно и настойчиво приближалась зима… Юноша неспешно заехал через распахнутые ворота на территорию замка и заглушил двигатель, припарковавшись рядом со входом в сад. Когда-то тот был прекрасным, цветущим и ухоженным, нужным обитателям особняка, а теперь… Все заброшено, разрушено, забыто… Выходя из машины, он прихватил с собой небольшую папку для бумаг и телефон, захлопнув дверь.
— Дом… — разведя руки в стороны и шумно втягивая носом воздух, произнес Марко Тепеш, наслаждаясь окружающей его тишиной.
Наследство? — это, конечно, одно из немногого, что могло привести едва успевшего повзрослеть юношу сюда, но нет… И, хоть сейчас в левой руке у него были заверенные документы на замок и завещание, вернулся назад он не только по этой причине. Нечто незримое манило его сюда… притягивало, словно магнитом. Юноша не мог объяснить этого ощущения; он внутренне знал: «Что-то должно произойти». Однако что именно? — оставалось загадкой.
Войдя внутрь замка, Марко замер около дверей: его встретил неприветливый полумрак холла, которому было очевидным образом недостаточно нескольких канделябров со старыми оплывшими свечами. Воздух — затхлый, спертый, — говорил о том, что последние лет пять окна здесь не открывали. Дойдя до лестницы, Марко не встретил никого из слуг, что немного насторожило его. Однако в тот момент, как мысль позвать кого-нибудь родилась в его голове, на втором этаже послышались чьи-то уверенные шаги, а за ними — дробные, семенящие, очевидно, женские. За углом раздался тихий детский смех.
— Есть кто? Я — ваш новый хозяин! Так вы встречаете свое потенциальное начальство, а?.. — задрав голову вверх и перекинувшись через перила, крикнул Марко. Голоса наверху стихли, топот ног перешел в еда различимый шелест листьев.
«Черт побери, они что, прячутся от меня? Что за бред…» — ругнулся про себя юноша, поднявшись по витой лестнице на верхний этаж и никого там обнаружив. Все это время его машина с вещами стояла на улице, и через одно из окон этажа Тепеш видел, что никто не собирался помочь ему расположиться. Замок встретил его неуютно и холодно, как будто отец — провинившегося сына. Чем больше Марко петлял по коридорам левого и правого крыла здания, тем больше сомневался в том, что вообще сможет выйти отсюда.
— Да поможет мне хоть кто-нибудь с чемоданами? — возмущенно воскликнул он. Эхо повторило за ним: «чемоданами… данами… нами…». И вдруг в ответ на это юноша услышал шепот: «Сюда, господин…». Обернувшись, он заметил в конце практически неосвещенного коридора небольшое движение и пошел на звук. Подойдя ближе к фигуре, он узнал ее… Это была его мать, Кэйталин.
— А… что ты, позволь спросить, здесь делаешь, мама? — с нескрываемым волнением произнес Марко, протягивая к ней руки для объятий. Она немного отстранилась, — Где ты была все это время? Почему ты оставила меня там, промокшего, на бетонных ступеньках дома для брошенных? Чем я тебе не угодил?
— Не время для старых счетов. Ничто не вечно, сынок, и твоя злость скоро пройдет, растает как дым. Прости меня, так было необходимо… Как все-таки много и, одновременно с этим, мало времени нам дарует жизнь друг на друга, — она обвела взглядом свое укромное пристанище. — Мне пора, обустраивайся.
С этими словами женщина вышла из темного уголка, направляясь к свету лестницы, а края ее длинного полупрозрачного платья, напомнившего сыну восточный танцевальный костюм, змеиными языками волочились за ней по полу. «Но на улице — начало зимы, куда это она в таком виде? И особняк не отапливается полностью, только лишь камин…» — подумав, Марко схватил с крючка первое попавшееся старое мужское пальто и бросился за ней вслед. Но, пока он на секунду замешкался, женщина уже скрылась из виду, а лестница, бывшая посреди дома… исчезла.
— Глазам своим не верю… Как это?.. — вытаращив глаза, прошипел себе под нос Тепеш, вперив прожигающий взгляд в то место, где несколько минут назад были ступеньки, по которым он поднялся наверх. Вдалеке послышался гул, а потом — душераздирающий вопль и стоны, доносящиеся от толстых древних стен — «зрителей партера» разворачивавшихся некогда здесь действий. «Это. Просто. Легенды!» — остудил свой молодой пыл юноша, отметая предположения о замурованной заживо в стене замка жене архитектора. Он прекрасно знал предание своего народа, эту легенду о Мастере Маноле и груду прочих, но не верил в них. Однако теперь он не был полностью уверен…
Через мгновение гул пронесся снова, сильнее, ближе. Что-то тяжелое ударилось в стену замка, отчего она загудела, словно разъяренный рой пчел, загнанный в пустую коробку дымарем. Казалось, за его пределами можно было различить властные призывы военачальников, стук их шпор по мраморным ступеням и каменным стенам крепости, передающим лучникам сигнал для защиты замка от внезапной осады. Марко не понимал, что происходит: нажав на кнопку подсветки в часах, юноша обнаружил, что едва заметная минутная стрелка идет в обратном направлении, а секундная — исчезла вовсе. Оглядевшись, он заметил, что в том закутке, где он недавно обрел свою мать, Кэйтелин, теперь нет шкафа с верхней одеждой — вместо него была каменная арка, через которую открывался вид на приусадебные земли. Подойдя к ней, Марко, немного прикрыв глаза рукой от неожиданно резанувшего по глазам лунного света, вышел наружу. Перед его глазами развернулась небольшая смотровая площадка, которой юноша не видел, подъезжая к своим будущим владениям. «Может, с другой стороны все-таки была, а я спешил и не разглядел?» — с каждым преображением замка его вопросы самому себе и своей памяти звучали все более неубедительно. Юноша не понимал, что случилось и почему так быстро стемнело, но то, что он увидел, подойдя к краю платформы, повергло его в не меньший шок — к замку приближалось войско. В авангарде — два ряда всадников, за ними — лучники, далее — сомкнутые ряды пехоты. Впереди всех на гнедом коне и с шашкой ехал их предводитель, Мехмед I Злой. Несколько сотен пехотинцев тараном пытались пробить брешь в стене, другие — взбирались на нее. Во дворе толпились воины, сбрасывая врагов со стены назад, разгоняя толпу слуг, отводя женщин и детей в укромное место, где они могли бы переждать осаду.
Внезапно рядом с ухом Марко послышался свист, и в ту же секунду горящая стрела вонзилась в древко флага, слегка царапнув юношу по правой щеке. Он тут же пригнулся и отполз в сторону, спрятавшись за бочками с вином и водой. В моменты, когда стены замка содрогались от очередного нападения вражеского тарана, юношу охватывал страх. Где он оказался? Как это произошло? И зачем он здесь?
«Вот как чувствовал… Неспокойно было на душе, когда ехал сюда… не стоило. Матерь Божья, что же будет… подай знак, что мне делать» — взмолился он, и в тот же момент вновь послышались тяжелые шаги. Кто-то бежал по лестнице наверх, к смотровой площадке. Марко затаил дыхание: казалось, прошла вечность, пока он не увидел мелькающий силуэт девушки. Она пронеслась сквозь арочный пролет, словно ласточка; ее белое платье было украшено серебряными нитями, лунными лучиками спускающимися от пояса к стопам. Одеяние было также тонким, едва осязаемым. «Как и у мамы…» — подумал юноша, наблюдая за ней. Девушка стрелой промчалась, оказавшись у противоположной стороны площадки, и резко обернулась на грубый мужской голос, окликнувший ее.
— Остановись! — слово сорвалось тихим шепотом с губ Марко и слилось с неизвестным гортанным криком.
— Нет, Влад, я не могу… — пыталась противостоять незнакомцу девушка, вытирая текущие по щекам слезы тыльной стороной ладони. — Я не вынесу турецкого плена и издевательств. Нет… уж лучше так…
И она неспешно откинулась назад, отдавая свое легкое, как пушинка, тело в объятия ветра.
— Лале, нет!!! — пронзительный звериный крик, еще миг — и черноволосый мужчина пробежал около Марко. Юноша тоже не выдержал и выскочил из временного убежища, однако Влад, похоже, его не заметил. Подбежав вместе с ним к краю, мальчик остановился, а мужчина, не думая, ринулся с башни вниз, вслед за ускользающей из виду крохотной птичкой.
Марко, ошарашенный, бросился назад к арке. Заметив ступени, начал быстро по ним сбегать вниз. Это продолжалось бесконечно долго, но наконец-то он выбрался в холл. Теперь там было все иначе — везде лежали персидские ковры, на стенах — гобелены… и тысячи свечей, отчего коридор казался скорее солнечной рекой, нежели просто комнатой. Вдруг двери распахнулись, предупредив своим громким ударом о прибывшем госте. В замок гневно вошел граф Дракула: на руках он нес маленькое хрупкое тельце, завернутое в темный плащ, из-под которого безжизненно свисала тонкая женская рука.
Зайдя в покои, он положил несчастную на низкое ложе, убрав из-под головы подушки и подперев ими бока; от резких передвижений девушка застонала от боли, пронзившей ее тело.
— Лале… Моя бедная Лале, ты слышишь меня?.. — бережно взяв за кончики пальцев и едва коснувшись их губами, прошептал Влад.
— Да… — слабым голосом ответила девушка, закашлявшись. — Не вини себя… ни в чем… Силы покидают меня… Я уже не чувствую стоп…
— Не говори так, солнышко мое, ты будешь жить! Я послал за лекарем, он мигом придет и поможет тебе… — с каждой фразой голос мужчины становился все ниже и ниже, дрожа от страха перед неизбежным. — Дыши, душа моя, прошу тебя, дыши… сейчас тебе станет легче… зачем, ну зачем…
— Я не вынесла бы жизни там… без тебя, любимый, — протянула едва слышно Лале, поднимая на него бездонные глаза, подернутые предсмертной дымкой. — Пожалуйста, посмотри на меня…
Взгляд темных как ночь глаз Влада встретился с ее, бывшими некогда голубыми, глазами. Горячая слеза хрустальной каплей скатилась от уголка глаза к складке носа, пробежав до подбородка, и упала на грудь. Пару секунд взгляд ее был сфокусирован на нем, а потом ее тело обмякло, а голова упала на бок. Влад приобнял ее за плечи, повернув голову, и вновь увидел ее глаза, — не такие, как раньше. Страшный взгляд смерти… взгляд, обращенный в пустоту… Внезапно осознав все, граф резко отпрянул от постели, издав утробное рычание, на которое не способен был никто из живущих людей, и отчего внутри Марко, наблюдавшего за происходящим в дверном проеме, похолодело. Подбежав к изголовью, мужчина бросился перед любимой на колени, не в силах сдержать внутри себя тот шквал эмоций, что овладел им. Положив черную голову на руки, упершиеся в шелковое покрывало, он замер, не издав больше ни единого звука. «Он прощается с ней…» — мысленно произнес Марко Тепеш, отвернувшись от них, не в силах сдерживать слезы, подступившие к глазам. Спустя время Влад поднялся с колен, нависая над телом умершей, и, прикрыв пальцами ее закатившиеся глаза, прошептал:
— Я отомщу за тебя, свет моей души… — и резко выбежал из комнаты.
На этом моменте сознание покинуло наследника: в глазах потемнело, голова закружилась,
юноша опустился на валявшийся рядом со входом тюфяк…
Очнулся он уже на кровати в неизвестной комнате. Солнечные лучики настойчиво пробивались внутрь сквозь не до конца прикрытую штору.
— Где я? — неожиданно для себя, пробормотал Марко, приподнимаясь на локтях.
— Вы в безопасности, хозяин, — взяв за плечо, тихо ответил Валентин, спокойно опуская его на подушки.
— Что со мной стряслось?
— Вы — самый богатый человек Румынии, унаследовали сегодня огромное состояние, сильно устали в дороге, из-за перенапряжения упали без чувств прямо на пороге особняка, не пройдя и пары метров от машины.
— Но… как же…
— Отдыхайте, господин. Сейчас вам нужен сон, — последнее, что услышал Марко перед тем, как вновь закрыть отяжелевшие веки.
Комментарий к Кромешная тьма (Влад/Лале)
Попиваю чаек, завернувшись в плед, правой пяткой набрасывая отчет по производственной практике и жду вас, мои солнышки)
Как думаете, стоит ли продолжать стекольный сборник по КР, или лучше начать новый мини?
========== Желание (Аслан/Лале) ==========
В саду Султана днем было оживленное движение. Звуки птиц, перекликавшихся друг с другом, стрекот кузнечиков в траве, шуршание стрекоз, тихие перешептывания наложниц, направляющихся к наставнице гарема, грозные голоса военачальников вдалеке, отдающих приказы. Все это многоголосие звуков заглушало то, что сказала девушка, обнимая юношу за шею в глубине аллейки пьянящих ароматом жасминов.
— Ах ты… — выпалил оживленно валахиец, утягивая ее за очередной пышный куст. Лале заливается звонким смехом, пытаясь по-детски сопротивляться и щекоча друга, от чего он тоже смеется.
— Ты обещала мне кое-что. Забыла?
— Ахахах, такое забудешь… — ответила девушка, нежно проведя ладонью по гладкой мужской щеке, спустившись к шее. В следующий миг она коснулась своими губами его губ, утопая в долгом поцелуе, в который завлек ее юноша в ответ.
Эта случайная встреча в саду падишаха навсегда отпечаталась в памяти Аслана. «Как… как она могла… предпочла его мне… но… чем я хуже?» — спрашивал рыжеволосый парень себя каждый раз, когда встречался взглядом с Владом на тренировках или на конюшне. Он не понимал, что происходит. Раньше они так мило дружили, были везде втроем, помогали друг другу, защищали в трудную минуту. Просто неразлей-вода, а сейчас… Аслан пытался объяснить происходящее, чтобы успокоить закравшуюся внутри обиду на того, кого он назвал некогда братом, и погасить гнев на возлюбленную — Лале, нежный весенний цветок его сердца. Тяжелые мысли об измене ни на шаг не отпускали его: проходя мимо гарема и комнат девушек, он то и дело заглядывал украдкой в цветное стеклышко островерхих окон-витражей, желая хоть мельком увидеть знакомую фигурку. Ее хрупкий силуэт, тонкие руки, грациозность в движениях и глубокий взгляд светящихся озорством глаз — такой он запомнил свою прекрасную Лале, чей образ часто посещал его во снах и наяву.
Он любил ее… так искренне, отрадно… До трепета пальцев, до исступления, до беспамятства… И, пребывая в этом беспредельном чувстве, отдавался ему без остатка, не жалея себя, своего времени и сил. Он с улыбкой вспоминал их первую встречу в школе на уроке у ходжама Мустафы, их тайные прогулки под покровом тьмы, когда небосвод озаряли лишь едва поблескивающие звездочки и луна, протягивающая к ним свои серебряные нити. И первый поцелуй под дикой омелой, растущей в глубине сада, у самой его ограды. «Тогда она сказала, что будет только моей, что будет ждать, пока закончится обучение в школе и я смогу поступить в султанскую гвардию, чтобы повысить свой статус и быть достойным ее руки в глазах придворных и Мурада II» — промелькнуло в огненной голове. Теплые воспоминания обволакивали его душу, согревали юношу вечерами, когда девушка не могла скрыться от строгого надзора наставницы и сбежать с ним.
Вот и сейчас, направляясь в столовую на обед, Аслан снова мельком взглянул в окно. К сожалению, в комнате никого не оказалось: девушек забрали помогать накрывать столы для трапезы гостей султана, прибывших с договором о ненападении и свободной торговле из далекой Нормандии. Понурив голову, юноша прошел дальше, погрузившись в свои мысли.
День пролетел стремительнее, чем казалось на первый взгляд. На закате мальчиков и девочек поскорее отпустили в свои покои, — в гареме намечалось пышное празднество, и наставники должны были на нем присутствовать. Аслан, отправив весточку, остался ждать, сидя в тени аллеи кипарисов и наблюдая, как закатное солнце медленно уползает от него. Он очень много думал в последнее время, что сделал не так, где оступился и как исправить ситуацию. Что будет дальше с ним и Лале, да и будет ли что-то? Она не приходила к нему уже неделю, не присылала записочек, бывших некогда частыми… вот старые лежат грузом мертвых листков на дне кармана, храня в себе обрывки фраз на арабском, а пляшущие иероглифы на них рассказывают о том, когда влюбленные вновь обретут друг друга и растворятся в жарких объятиях, позабыв о проблемах, что принес им завершившийся день. Он смотрел на горизонт, далеко-далеко, сквозь пространство и время, вспоминая свое прошлое.
Аслан не знал, откуда он прибыл сюда и кем были его родители. Единственное, что он помнил, — как мать поцеловала сына в рыжую макушку, сажая на телегу с остальными плачущими детьми, также отнятыми у других матерей по приказу Повелителя. Ее кроткий взгляд, полный горя и неразделенной тоски провожал мальчика, пока фигура матери не скрылась вдали за кронами деревьев. Юноша закрыл лицо руками, не сдержав порыв воспоминаний, прогоняя нелегкие мысли и настраивая себя на хороший лад. Невдалеке слышались громкие голоса, музыка лютен и цимбал, доносящиеся из покоев Султана и общего зала. Разгоряченные тела восточных красавиц изгибались в манящем танце, зачаровывая пришедших, затуманивая разум, расслабляя. Вдруг рядом с тропинкой послышались чьи-то шаги. Молодой воин обернулся и вскочил на ноги. Перед ним стояла она — та, кого он с таким упоением и жаждой ждал. Девушка подошла ближе и замерла в шаге от него. Аслан распахнул свои руки, пряча ее маленькую светло-русую голову на своей груди, укрывая в объятьях от всего бушующего вокруг мира. Та приняла его порыв, но не слишком охотно, что мимолетом передалось и юноше:
— Что с тобой, любимая? Я так долго ждал нашей встречи! Как ты?