— Если вещь тебе так ненавистна, пожалуйста, отдай. Мы пристроим её в другом месте и сполна вернём тебе деньги.
Тэнен, не мешкая, сел в свой лимузин и укатил в аэропорт. Он посчитал, что Коппола играл на публику: «Фрэнсис, который участвовать-то в проекте согласился, скрепя сердце, вдруг решил повести себя как «крёстный отец». После этой истории Тэнен и Коппола не разговаривали лет двадцать.
Как только всё поутихло, Джордж позвонил Уилларду и Глории. Опять он чувствовал, что его уничтожили: «Ума не приложу, что делать с фильмом. Те, от кого зависит будущее, твердят, что пустят его по телевидению». Но была и отрада — Лукас был польщён поведением Фрэнсиса. Вот как он говорил об этом уже в наши дни: «Фрэнсис, не раздумывая, пошёл наперекор Неду. После ситуации с «ТНХ» я был несправедлив к нему, не мог простить, что он позволил порезать мой материал. А после «Граффити» я сказал: «Ну вот, мы опять вместе». Он сделал то, что должен был сделать и я гордился его поступком».
Однажды, играя с Де Пальмой в шахматы, Пол Шрэдер между делом заметил, что написал сценарий под названием «Таксист». Шофёр такси, никому не нужный в большом городе, много повидавший ветеран Вьетнама, мотается по ночному Нью-Йорку. За баранкой он видит представителей самого дна Таймс-сквер, равнодушно подтирая за ними кровь и сперму на заднем сиденье своего авто. Вскоре он влюбляется в сотрудницу предвыборной кампании, но не может решить, кого выбрать — её или Айрис, 12-летнюю проститутку. Кульминацией становится кровавая бойня, когда герой, пытаясь вызволить Айрис, вышибает мозги её сутенёру и клиентам.
«Как-то утром на пляже Транкас я вслух прочитал сценарий Дженнифер и Джилл Клейбёр, — вспоминает Де Пальма. — Мне очень понравилось, написано было превосходно. Но я понятия не имел, как ставить этот материал. Потому и сказал: «Кто это будет смотреть? Слишком круто замешано».
Де Пальма передал сценарий продюсеру Майклу Филлипсу, который с женой Джулией жил в огромном, причудливо вытянутом доме, стоящем на крутом обрыве рядом с обиталищем Марго и Дженнифер. Ребята вместе с Тони Биллом только что закончили на «Уорнер бразерс» фильм «Дурное настроение» для Ричарда Занука и Дэвида Брауна и собирались приступать к «Афере» тех же Занука и Брауна, но уже на студии «Юнивёрсал». Сценарии к обеим картинам писал Дэвид Уорд.
Надо заметить, что деловой костюм Джулии мало чем отличался от ее пляжного облачения — джинсы и футболка. Она носила короткую стрижку и выглядела лет на 17. Правда, стоило женщине открыть рот, как она преображалась — по качеству матерщины она могла дать фору любому грузчику в порту. Джон Лэндис, тогда начинающий в Голливуде режиссёр лет двадцати с небольшим, так, близко к тексту, передаёт её типичный деловой разговор по телефону: «Скажи, что я отрежу ему член и засажу в его грязную задницу, чтоб тебя!». По части сквернословия она была настоящей сатанисткой». А вот мнение Солт: «У Джулии был несомненный нюх на талант, а сделав открытие, она бросалось на него всем своим телом. Справедливости ради нужно заметить, что я несколько свысока смотрела на Джулию, потому что она была из другого лагеря. Для меня она оставалась деловой женщиной, менеджером. Я не понимала, как можно было с таким упоением заниматься цифрами, контрактами, телефонными переговорами. Из нас такими были, возможно, только Редфорд и Бегельман, а я оставалась принцессой 60-х. Джулия же с удовольствием общалась с людьми, которых я не понимала, с теми, кого я считала самыми мерзкими типами нашего времени».
«В те времена на агентов мы смотрели сверху вниз, да и вообще, нехотя общались с ними, — размышляет Киддер. — Однажды Джанет Марголин пригласила в свой дом Фредди Филдса. Он прикатил на «Роллс-Ройсе» с шофёром. Только одно это вызывало брезгливость — у нас не было принято выставлять напоказ свои достижения. Завидев на столе бутылки «Алмадена» и «Красной горы», он заявил, что посылает шофёра за более приличным вином. Мы были в ужасе. Потом он ещё несколько недель издевался на бедной девушкой, повсеместно высмеивая её. Существовал определённый кодекс поведения и уж, конечно, нельзя было идти на свидание с агентом. Считалось неприличным кичиться своим богатством. И, тем более, в постель никто не ложился за деньги. Всё получалось само собой, если ты, как артистка, считала, что можешь на это пойти.
Но было заветное, что мы держали при себе, не смея ни с кем поделиться, — наши неуёмные амбиции. Правда, все и так всё понимали. В этом было что-то сродни тому, как обнюхивают друг друга при встрече незнакомые собаки. Признание того, что новый человек, твой собрат, идёт той же дорогой и надеется на успех. Но не так, как зелёные пустышки-агенты, которые, не задумываясь, перешагнут через любого, а со всей решимостью. А что касается позы и прочей ерунды, что, кстати, относится и к нам, например, игры в хиппи, политическую активность или духовный поиск потаённой Шамбалы или другой химеры, то это чистой воды вздор, по-настоящему это никого не интересовало».
Солт абсолютно справедлива в своих словах о Джулии — продюсер была безжалостна, всегда знала, чего хотела и для достижения цели могла смести всё, что стояло на её пути. Однажды Дону Симпсону пришлось поехать вместе с ней в Нью-Йорк и заниматься трейлером с реквизитом для «Дурного настроения». Вот как описывает один из рабочих моментов сам Симпсон: «Джулия «Гений» Филлипс вдруг стала меня шантажировать. Мы поднимались в лифте отеля и она сказала: «Если не поднимешься в мой номер и не трахнешь как следует, завтра сяду на телефон и добьюсь, чтобы тебя уволили». Хороши дела, подумал я, но твёрдо решил не сдаваться. Во-первых, у меня просто не было желания её трахать, а, во-вторых, она была женой Майкла Филлипса, человека, который был мне симпатичен. И я ответил: «Нет, даже не мечтай». Как бы не так. Стоило мне войти в номер, как она начала названивать. Звонила и звонила, звонила и звонила. Наконец, я не выдержал и поднялся к ней. Джулия раскуривала огромный косяк и в этом я увидел шанс на спасение — она закайфует и забудет про меня. Я не торопился. В мою защиту говорит то, что я старался ограничиться кунилингусом. Через пару толчков она кончила. Так ради карьеры я пожертвовал своим телом».
А вот что по поводу этого случая говорит сама Джулия: «Ничего подобного. На почве секса я никогда бы никого не уволила. Да и секс для меня не так много и значит».
Майклу Филлипсу идея «Таксиста» была по душе и он передал сценарий на откуп жене и Тони Биллу, которые оценили работу в 1000 долларов. Позднее и Де Пальма получит свой процент в качестве вознаграждения за находку. Однако уже через несколько месяцев пути Билла и Джулии разошлись. «Партнёрство, как я вскоре узнал, основывалось на пристрастии Джулии к наркотикам, — вспоминает Билл. — Сама по себе она была умным человеком и в разговоре могла положить на лопатки любого. Но вела себя с людьми отвратительно, постоянно кричала и ругалась. Мне надоело считать себя партнёром человека, за которого слишком часто приходилось извиняться». Они поделили проекты между собой и «Таксист» остался у Филлипсов.
Скорсезе мечтал поставить «Таксиста», но когда показал Шрэдеру свою «Берту из товарного вагона», тот только глаза закатил. «Пол никогда в отношениях со мной не отличался деликатностью, был откровенно резок и прямолинеен», — замечает Скорсезе. Кроме того, Марти хотел снимать и «Якудзу» по сценарию, который только что продал Шрэдер, но тот лишь поднял его на смех, заявив, что ждёт настоящего режиссёра — «от Тиффани». Рассказывает Шрэдер: «Я особенно не приглядывался к ценникам вокруг себя, а воспринимал людей такими, какими они были. Марти не производил на меня такое же впечатление, как Брайан. У Брайана характер был гораздо легче. Марти же всегда держал свои мысли и чувства при себе». Скорсезе был уязвлён таким отношением и серьёзно разозлился.
Интересно, что мнение Майкла и Джулии о Скорсезе было не лучше, чем Шрэдера. Но режиссёр не отступал, при каждом удобном случае напоминая:
— Не забудь, что я хочу ставить «Таксиста».
— Приходи, когда снимешь что-нибудь, кроме «Берты из товарняка», — отвечала продюсер.
Однако проблема была не в Скорсезе. Просто пока ни одна студия не бралась за создание фильма по столь жёсткому, полному насилия сценарию, который, к тому же, явно не тянул на коммерческий успех. Да и лоббировать, по большому счёту, было некому — Майклу и Джулии самим похвастать было нечем: «Дурное настроение» провалилось, не получив даже умеренной прессы, а «Афера» только готовилась к прокату. К тому же, «Таксист» отпугивал даже тех, кто, вроде бы, и был заинтересован в реализации проекта. «Так сценарий провалялся без внимания года два или три, — вспоминает Пол. — Во всех студиях разговор был один: «Сценарий — чудо, наверняка, найдётся тот, кто его поставит, но только — не мы».
Закончив «Злые улицы», Марти сел в самолёт и отправился в Сан-Франциско, чтобы показать фильм Копполе в его домашнем кинозале. «Так Фрэнсис впервые увидел на экране Де Ниро, — отмечает Скорсезе, — и сразу утвердил его на роль во второй части «Крёстного отца»». В поместье Копполу окружала толпа прихлебателей, которые довольно ревностно относились к чужакам. По словам Уайнтрауб, один из них вёл себя особенно настороженно, следуя за Марти по пятам, провожая чуть ли не до ванной комнаты: «Думаю, Фрэнсис и пукнуть без его участия не смел. А однажды он захлопнул дверь лимузина Копполы перед самым носом Скорсезе. В общем, он об нас только ноги не вытирал, но стоило карьере Марти пойти вверх, как он стал для него «Мистер Великолепный»». Марти и Сэнди ночевали в аттике викторианского дома Копполы. Вспоминает Скорсезе: «Фрэнсис разбудил нас утром, дуя в трубу над самым ухом, не потрудившись запахнуть халат».
В мае Скорсезе и Таллин повезли «Злые улицы» в Канны. Рассказывает Таллин: «Меня, Марти и Бобби представили Феллини. Когда в зале появился его дистрибьютор, маэстро объявил: «Стоит приобрести картину, думаю, это лучший американский фильм за последние 10 лет». На самом деле, он её даже не видел».
Выйдя на уровень международной киноторговли, Таллин почувствовал вкус к сладкой жизни. Он пригласил всю группу в дорогой 4-х звёздный ресторан «Мельница» на холмах прямо над Каннами. Де Ниро был со своей очередной пассией. «У Бобби с подружками постоянно возникали проблемы, — замечает Таллин. — Обычно он выбирал очень мощную девицу, причём обязательно чернокожую, а потом всю ночь отчаянно воевал с ней. Утро девушки встречали в слезах и он задабривал их духами».
Эксклюзивный обед был в самом разгаре, когда над столом Марти, Сэнди, Де Ниро и других гостей появилась пчела, размером с колибри. Поначалу Сэнди старалась не обращать на неё внимания, но та вела себя всё настойчивее и, не выдержав, Сэнди обратилась к официанту:
— Сделайте же что-нибудь, житья от неё нет.
Официант взмахнул полотенцем и бездыханная пчела очутилась в стакане с водой подружки Де Ниро. Случилась истерика:
— Он убил пчелу, тварь божью, убийца!
— А ты бы не смогла? — поинтересовался Де Ниро, явно начиная раздражаться.
— Что?! И ты спустишь ему это убийство?
— Тоже мне трагедия, пчелу прихлопнул!
Оживлённый диалог начал привлекать внимание окружающих и Де Ниро, уже на взводе, довольно громко попросил:
— Заткнись, а?
— Как ты смеешь так разговаривать?
Перепалка переросла в ругань и Де Ниро предложил:
— Пошла бы ты, подышала свежим воздухом.
— С удовольствием, — ответила девица и демонстративно покинула заведение.
До ближайшего населенного пункта было больше 30 километров и Де Ниро успокоил друзей: «Проветрится и вернётся». Наконец, с обедом было покончено. Вызвали такси и километров через восемь встретили беглянку, бредущую в сторону Канн. Де Ниро предложил её подвезти. Всю дорогу, дуясь друг на друга, они не проронили ни слова, а наутро Роберт подарил ей огромный флакон духов.
Премьера «Злых улиц» состоялась осенью 1973 года в рамках Нью-Йоркского кинофестиваля. «Сказать, что мы были на мели, значит, ничего не сказать, мы были банкротами, — вспоминает Сэнди. — Гарри Афланд дал мне свою кредитную карту, чтобы я могла купить хотя бы одно платье для интервью. Каждую ночь приходилось его стирать, а потом прямо на полу гладить. Вечер премьеры стал самым запоминающимся событием в моей жизни. Публика хохотала там, где должна была хохотать. С замиранием сердца следила за событиями там, где было страшно. Зажгли свет. Все были в восторге, поднялись со своих мест и устроили Марти овацию. Рецензии в «Нью-Йорк таймс» славили режиссёра. Вернувшись в отель, мы обнаружили под дверью номера внушительную стопку предложений от людей, желавших поработать с Марти».
Несколько дней спустя, по случаю вручения наград Гильдии кинокритиков, все отправились на приём в ресторан «Джиндермен» через улицу от Линкольновского центра исполнительских искусств. Де Ниро был с Дайенн Абботт, с которой уже некоторое время встречался. «Дайенн разговаривала с Франсуа Трюффо, — рассказывает Сэнди, — а Бобби места себе не находил от ревности. Наконец, он не выдержал, поставил за его спиной стул и начал вслушиваться. Когда до Трюффо дошло, что сзади кто-то есть, он встал, сказал: «Извините» и удалился. Бобби вскочил и заверещал: «Что он хотел? Что он хотел?». А я подумала, какая разница, что он хотел, это же — Трюффо. Кто мы для него — салаги. Радуйтесь, что вообще подошёл».
Продюсером «Сестёр» был Эд Прессман. Продолжая поддерживать исключительно тёплые отношения со своей матерью, он привлёк для этого средства семейного бизнеса — Прессманы занимались производством игрушек. Человек невысокого роста, Эд совершенно не умел вести себя в обществе. Все только и говорили о его бестактности. На одной из вечеринок актёр Джон Литгоу спросил у него, который час. Прессман, державший в это время в руках стакан с виски, начал посмотрел на запястье и вылил содержимое Литгоу на колени. Всерьёз его мало кто воспринимал. Рассказывает Солт: «Эд вёл себя как человек не от мира сего. Порой казалось, что он не понимает, что делает. А ребята таскали его везде с собой только потому, что парень был из богатеньких и мамаша могла вытащить их из любой переделки, будь то наркотики или ещё что-нибудь в этом роде. В конце концов, они поиграли с ним и в кино». Обычно за глаза Брайан называл его «Живчик». Но, из-за патологической прижимистости Прессмана, когда режиссёру пришлось даже подать на продюсера в суд из-за задолженности по производству «Сестёр», «Живчик» превратился в «Проныру». Правда, в конце концов, картина получила приличную прессу и затраченные деньги удалось отбить одной продажей прав на телевидение. Тем не менее, Брайан держал марку.
Джейк Брэкмен представил Прессмана Терри Малику, своему доброму приятелю и однокурснику по Гарварду. Малик, дюжий малый, напоминал Питера Бойла, только с шевелюрой. Несмотря на внушительную внешность, он был застенчив и робок. Родом он был из Техаса. Отец Малика являлся одним из управленцев компании «Филлипс петролеум». Были у него и два младших брата — Крис и Ларри. Ларри отправился в Испанию учиться игре на гитаре у Сеговии, известном тем, что нагружал своих учеников сверх всякой меры. Летом 1968 года Терри узнал, что брат сломал себе обе руки, очевидно, потеряв рассудок на почве бесконечных занятий. Отец попросил Терри полететь в Испанию и помочь брату, но тот отказался. Тогда в Европу направился старший Малик и вернулся с телом Ларри. Считалось, что он покончил жизнь самоубийством. На правах старшего сына Терри наследовал состояние семьи. Он поступил в Гарвард и стал стипендиатом Родса. И вот теперь, в момент, когда брату требовалась помощь, его не оказалось рядом. Чувство вины не покидало его никогда.
Малик написал сценарий «Пустоши» и надеялся, что Прессман профинансирует постановку фильма. Брайан, изучивший характер и повадки Прессмана не хуже профессионального зоолога, дал ряд весьма ценных советов. Кончилось тем, что Малик добился своего. Сюжет сценария основывался на реальных событиях 1958 года, когда Чарли Старкветер и его подружка, 14-летняя Кэрил Энн Фьюгейт, совершили серию леденящих душу убийств на Среднем Западе. Их роли исполнили Мартин Шин и Сисси Спейсек. Снимали на смехотворные 350 тысяч долларов наличными в Колорадо. Денег не было даже на то, чтобы организовать просмотр текущего материала. Несмотря на то, что это был первый опыт Малика-режиссёра, он был полон решимости снимать по-своему. Как-то по ходу работы он сказал помощнику:
— Я поставлю актёра прямо перед окном, чтобы ты смог продолжить съёмку, когда начнёт темнеть, — так будет светлее.
— Да ставь куда угодно, Терри, мы просто дадим больше света.
— И ты мне будешь советовать! Я уже снял два фильма на 8-мм плёнку!
По сценарию парочка должна была сжечь дотла дом родителей девчонки. Для этого по всему периметру съёмочной площадки разложили быстровоспламеняющийся клей. Вероятно, помещение плохо проветривалось и в нём накопилось много паров, а помощник режиссёра не вовремя зажёг спичку. Спасаясь из огненного ада, одному из сотрудников пришлось бежать через всю площадку. За происходящим, как заворожённые, забыв включить свои помпы, наблюдали местные пожарные. Аренда самолёта «Лирджет» с доктором и медсестрой и отправка пострадавшего в ожоговый центр в Южной Калифорнии обошлись примерно в 3 тысячи долларов. Поговаривают, что Джилл Джейке, жена Малика, отказалась оплатить чек, заявив: «Мы и так превысили бюджет. На это у нас нет денег». Лу Строллер, менеджер производства картины, оплативший чек из собственных средств, ответил ей: «Была бы ты мужиком, я бы тебя саму пропустил через это окошко». Джейке не помнит эти события в деталях, но отмечает: «В любом случае, я не могла сказать: «Нет, на самолёте в больницу мы его отправлять не будем»».
Малик совсем помешался на съёмках и даже оставшись без гроша, продолжал снимать автомобильные сцены с помощью местных жителей.
Получив картину, Прессман выставил её на торги. Обошлась она в 450 тысяч, не считая ещё 500 тысяч, ушедших на заработанную плату актёрам и съёмочной группе. Брэкмен представил Малика Берту Шнайдеру. Тот сделал несколько важных звонков и подсказал режиссёру, какие необходимы шаги. По его мнению, ребята могли рассчитывать на большее: «Они меня не послушали. Просто побоялись нос высунуть из офиса». Кончилось тем, что Кэлли приобрёл фильм за 1 миллион 100 тысяч, то есть, создатели лишь покрыли бюджет.
Окрылённый успехом «Злых улиц» на фестивале в Нью-Йорке, Таллин предложил выпустить картину сразу в 25 городах. Именно такая схема была выбрана для продвижения на рынок «Пяти лёгких пьес» и «Последнего киносеанса», хороший старт которым тоже обеспечил фестиваль. За советом он обратился к Берту. Ответ обнадёжил:
— Пожалуйста, в октябре ничего не выходит, кроме «Такими мы были», а это — не конкурент.
По счастливой случайности, Таллин не последовал этому совету, правда, на дальнейшей судьбе картины это всё равно не сказалось. Поздней осенью фильм вышел па экраны и был встречен шквалом восторженных рецензий. Отзыв Кэйл в «Нью-Йоркере» произвёл фурор, сразу возведя Скорсезе в сонм талантов из талантов: «Злые улицы» Скорсезе — подлинное воплощение на экране примет нашего времени. Это — триумф авторского кино». Несколько позже она назвала ленту «лучшим фильмом 1973 года».
Вот что по этому поводу говорит Таллин: «Полин ещё не писала таких отзывов. Чудо, что за рецензия. На следующий день люди взяли в кольцо «Синема 1», так много было желающих посмотреть нашу картину. Именно благодаря Полин «Злые улицы» получили признание, именно ей обязан Мартин тем, что состоялся как режиссёр. Спорить здесь не о чем. Чиновники студии моментально захотели примазаться к славе Скорсезе — ещё бы, раз Полин Кэйл говорит, что это — хорошо, значит и для них это — хорошо. Такой шанс было можно и нужно использовать. Функционеры больше не Считали главным в своей жизни переплюнуть конкурента, подсчитывая в понедельник после премьеры сборы за уик-энд. Теперь главным было: «У кого этот фильм?», «Какая студия обладает правами на картину, о которой все только и говорят?».