— Согласен, но я верю в этот фильм.
— А я — в тебя. У меня два предложения, какое бы ты ни выбрал, я тебя поддержу: ты либо прекращаешь работу сейчас и мы найдём способ вернуть деньги, либо остаёшься и доводишь работу до конца.
— Я бы остался и доделал.
— Принято.
Никто не знал, что лавры героя этого эпизода по праву принадлежат Биллу Гилмору, представителю Занука и Брауна на площадке, который вёл текущую бухгалтерию. «За неделю до приезда Шайнберга, — рассказывает Готтлиб, — Гилмор обсчитал затраты на день проверки и ориентировочные для завершения проекта. За неделю кое-что всплыло и стало ясно, что картина под большим вопросом. Вероятнее всего, с молчаливого согласия Стивена Билл придержал информацию, за что его могли без разговора уволить. А через неделю, когда цифры бюджета были обнародованы, руководитель уже согласился заканчивать картину. Обратный ход не дашь и мы продолжили работу».
На Виньярде [114] съёмки закончили 17 сентября 1974 года. Вместо запланированных 55 дней снимали 159, бюджет вырос до 10 миллионов, подскочив на 300%. «Скандал! — вспоминает пристыженный Спилберг. — Но как говорит Трюффо, снимать кино, всё равно, что ехать в дилижансе — рассчитываешь на приятную прогулку, а только отъехав, молишься, чтобы добраться живым. К «Челюстям» это относится в полной мере».
Ночь, ожидая утренний рейс в Лос-Анджелес, режиссёр провёл в Бостоне, не сомневаясь, что карьера закончена: «В ту ночь меня охватил приступ патологической тревоги, чего не было уже 8 или 9 месяцев. Я решил, что схожу с ума… Один в номере, в поту, сердце молотит. Выйти не могу, боюсь, двинусь к телефону, сразу отдам концы. В общем, кранты… Понятно, как Фрэнсис снимал «Апокалипсис». Когда в Голливуде его попрекали сибаритством, я говорил: «Он нормально себя ведёт, просто ему пришлось пройти через то, что прошли мы, снимая «Челюсти».
К весне 1974 года монтаж «Китайского квартала» вступил в заключительную фазу. Отстраненный от производства, Таун хвалился, что нашёл дорогу в монтажную вместе с Эвансом, пока Поланский ставил оперу в Сполето. «Тауну кино не понравилось, вспоминает Эванс. — Он раскритиковал всё от начала до конца, даже просил не выпускать в прокат». Обещался убрать своё имя из титров. «У него на этот случай был фокус: если гарантирован успех — он один из победителей, нет — любыми путями отказывался от своей причастности», — замечает Битти.
В июне картину показали в зале Гильдии режиссёров. Барри Диллер сидел рядом с Тауном. Они знали друг друга с детства, росли рядом в Брентвуде, у обоих отцы были девелоперами. На экране шла потрясающая по силе финальная сцена: кремовый «Паккард» Данауэй удаляется вниз по улице, выстрел, голова актрисы на руле, сигнал автомобиля. Крупный план: мертвая героиня сползает с сиденья, глаза стеклянные, белокурые кудри разбросаны. Дочь в крик, Николсон бессилен и молчит, а его приятель говорит: «Забудь, Джейк. Это — Китайский квартал». Диллер повернулся к Тауну и сказал: «Чертовски удачная картина». Роберт подумал про себя: «Знаем мы вас, так вам и поверили». Аплодисментов не последовало, было слышно, как у кого-то упала булавка. «Первой поднялась Сью Менджерс, — вспоминает Эванс — и выдала: «Ну и как вам это куриное дерьмо?». На следующее утро газеты «взорвались» овациями критиков, а куриное дерьмо превратилось в изысканный салат из птицы».
Эванс по праву мог гордиться тем, что довёл картину до кинозалов, но его время собирать урожай наград ещё не пришло. Явно в королевстве Бладорна было не всё в порядке. Уже больше года Бладорн и Йабланс не ладили друг с другом, не было нормального общения между 30-м и 42-м этажами здания компании. Тем не менее, после премьеры Чарли, Боб и Фрэнк отправились в нью-йоркский ресторан «Дом стейка у Пьетро» отпраздновать успех. Чарли поднял тост за картину, за всех присутствующих, за великий коллектив, а потом — за партнёрство. На последнем Йабланса прорвало. Эванс в ужасе наблюдал за тем, как Йабланс заревел: «Чарли, какое партнёрство! Я — наёмник, Эванс — наёмник, только он не посмеет об этом заикнуться, потому что кишка тонка. Мир поделён на владельцев и невладельцев. Ты — владелец, я — нет. Так что не надо мне тут лапшу на уши вешать про партнёрские отношения. «Тот обед знаменовал начало конца», — считает Йабланс.
Вспоминает Барт: «Климат в компании окончательно испортился, все ходили как в воду опущенные, полная катастрофа». Йабланс и сам живя в Уэстчестере, завидовал известности Эванса и тот не сомневался, что Йабланс под него копает. Очередным эпизодом стала история вокруг желания журнала «Тайм» вынести фотографию Эванса на обложку. По мнению Эванса, Йабланс начал угрожать: «Будешь красоваться без меня, пожалеешь, что на свет появился». Эванс послал идею ко всем чертям, мол, не из-за чего копья ломать. Но это ещё цветочки. По условиям контракта получалось, что Эванс мог перейти дорогу многим режиссёрам, ставившим картины на студии «Парамаунт», в том числе Битти и Сидни Люмету. «Они не могли больше терпеть, что Эванс, используя служебное положение, забирает лучшие проекты под себя, а потом выпускает со своим именем», — продолжает Йабланс. Битти сразу смекнул, что его «Параллакс» не получает должной поддержки ни в плане дистрибуции, ни со стороны отдела маркетинга. Более того, картину выпустили в прокат всего за 2 недели до премьеры «Китайского квартала». Оба фильма так и шли рядом на главной площадке Нью-Йорка. Режиссёр «Параллакса» Алан Пакула был взбешён, чуть ли не плача, повторял: «Как они посмели на такое пойти?». А потом со словами «мы обречены», так саданул зонтом по стене в номере отеля «Шерри Недерлснд», что зонт сложился пополам.
Битти пожаловался Бладорну. Эванс, а возможно, и Йабланс напрямую участвовали в финансировании картины-конкурента. Бладорн не подозревал, что Эванс передал Йаблансу половину своей процентной доли, если, конечно, это действительно имело место, а когда узнал, взбесился, вызвал к себе и предложил, либо действовать в соответствии с условиями контракта, либо оставить кабинет начальника и заняться в компании текущим производством. Эванс начал качать права и Бладорн объяснил: «Формально, с юридической точки зрения ты прав… Но если не против ближайшие 5 лет просидеть в сортире, то пожалуйста». Эванс понял, что предательский удар нанёс ему Битти и сокрушался: «Ближайший друг решил меня прикончить».
В октябре над Эвансом и Йаблансом Бладорн поставил Диллера. Тот занимался на «Эй-Би-Си» отбором и покупкой кинофильмов и много работал с компанией «Парамаунт». Ему принадлежит идея «Фильма недели», но назначение многих удивило, хотя было понятно, что Йаблансу пора подыскивать новое место.
Йабланс не считал нужным скрывать свою ненависть к Диллеру. «Он не упускал случая унизить его, выставить в дурацком свете», — замечает продюсер Ал Рудди. Вскоре после назначения Диллер посетил Западное побережье и на 9 утра назначил совещание начальников отделов. Йабланс подозрительно задержался, не спеша заявившись около 10 часов. Присел, послушал и решил: «парень недели» не сидит на новом месте, а гонору хоть отбавляй. «Барри, хочу поделиться впечатлениями о проведённой ночи», — влез в производственный разговор Йабланс и начал долгий и подробный, с массой непристойных замечаний и грубости, рассказ о своих похождениях. «Самому противно стало», — отмечает рассказчик. Диллер пытался, было, обернуть всё в шутку, но Йабланс не успокаивался и постепенно начальник стал краснеть, заметив:
— Ничего более отвратительного я в жизни не слышал.
— Разве это отвратительно, вот я расскажу…
— Я асексуален, меня подобный трёп не интересует, — прервал его Диллер, — думаю, на этом совещание закончено.
Йабланс рассчитал реакцию начальника довольно точно: ходили упорные слухи о том, что Диллер — «голубой». «Я знал, что стычка обернётся для него пыткой. Не будет корячить из себя важняка. Мне-то было наплевать, я всё равно собрался сваливать. Я не подлаживался под Чарли, не собирался и под Диллера».
Вскоре желание Йабланса исполнилось — он ушёл, подписав с компанией стандартный контракт продюсера. Правда, было подозрение, что в такой форме он получил взятку за молчание — Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям расследовала деятельность студии и Йабланс мог доставить Бладорну массу неприятностей.
За Йаблансом в ту же дверь проследовал и Эванс. «Без меня его никто уже не прикрывал и выжить при Диллере у него шансов не было», — продолжает Йабланс. Но Эванс ушёл достойно: заключил контракт на постановку, а вместо себя поставил Дика Сильберта. Даже старожилы не помнили случая, чтобы художник-постановщик возглавлял производство компании. В помощники Сильберт взял промотавшего состояние Дона Симпсона, который, чтобы свести концы с концами, занимался аферами на теннисных матчах. Отправляясь на встречу с Сильбертом, ему пришлось одолжить спортивный костюм и машину.
Первым делом новый начальник занялся дистрибуцией картины Олтмена «Нэшвилл». Кэйл сотворила довольное скандальное дельце: воспользовалась приглашением режиссёра посетить просмотр чернового монтажа и дала рецензию, опередив и выход картины, и коллег-критиков на несколько месяцев. Забегая вперёд паровоза, что очень похоже на неё, Кэйл, во-первых, лишила «Парамаунт» возможности перемонтировать авторский материал, а, во-вторых, подтолкнула компанию к принятию выгодных для продвижения картины решений. Восторженная рецензия кричала о радости открытия великой киноработы, которую она окрестила «оргией любовников кино»: «Я ловила себя на мысли, что, глядя на экран, улыбаюсь в состоянии полного счастья». «Нэшвилл», на самом деле, оказался лучшим фильмом Олтмена и студия рассчитывала на прокатный успех. Солидный ансамбль характерных актёров, чудный текст и отсутствие чёткой жанровой принадлежности — всё это обеспечило картине место на вершине творений «нового» Голливуда. Однако неудача в прокате, несмотря на хорошую прессу, свидетельствовала, что страсти, охватившие общество в первой половине десятилетия, поутихли, а возможности Кэйл — не безграничны. Отвечая на вопрос, в чём причина неудачного проката, Олтмен ответил: «Потому что у нас не было ни Кинг Конга, ни акулы».
Дрейфусе на войну не попал, отказавшись в 1972 году от несения военной службы по религиозным соображениям, и отправился санитаром в окружную больницу Лос-Анджелеса. Он дружил с Эбби Хоффманом и позднее сыграл роль детектива в фильме Джереми Кэгана «Большая загрузка» по его сценарию. В апреле 1974, чтобы не сесть за решётку за продажу 3-х граммов кокаина стукачу, Эбби пришлось залечь на дно. Берт Шнайдер устроил его как у Христа за пазухой, не хуже, чем Хью Ньютона, которому тоже помогал. 30 июля Хью и его телохранителя Боба Хёрда по кличке «Большой» (рост 2 м 8 см) в одном из баров Окленда якобы скрутили полицейские. Хью был арестован, но потом под залог в 5 тысяч долларов отпущен. Спустя 6 дней он стрелял и убил 17-летнюю проститутку. Наплевав на залог, он направился на юг и спрятался у Блонера в огромном особняке в Бель-Эйр. Люди они были разные, но неплохо сошлись друг с другом — Хью даже стал крёстным второго ребёнка Блонера. Возиться с Хью было всё равно, что с бомбой замедленного действия. «Он не расставался с оружием и я, — говорит Блонер, — попросил отдать мне пистолет: «У меня в доме такой порядок — никакого оружия». Он протянул «пушку», я вынул патроны и вернул. Неделю он не показывал носа наружу и вдруг решил сходить в кино.
— Что хочешь посмотреть?
— Самое жестокое и «крутое», что сейчас идёт.
Такой тогда считалась «Сила «Магнума» — вот до чего мы докатились!».
Как только стала наклёвываться возможность снять с него обвинение, Ньютон вернулся в Окленд. Но ему тут же начали шить новые эпизоды и 23 августа он не явился в суд. Ставки росли и, как Эбби, Хью перешёл на нелегальное положение. С другом Берта Арти Россом и другими ребятами он опять отправился на Юг. Машину, на которой его вывезли из города, закопали бульдозером.
Друзья Хью в Лос-Анджелесе начали прорабатывать варианты его переброски на Кубу — самолётом, автомобилем или на лодке. Жизнь становилась приключением, почище экранного. Операцию и обставили соответствующим образом: назвали «Кино», а главным действующим лицам присвоили клички — Бенни Шапиро, друг Берта, музыкальный промоутер, первый, кто приобщил Хоппера к кокаину, стал «Евреем», Хью — «Звездом». Арти — «Нянькой». Миссия: «Звезда», он же — «Посылка», должен быть доставлен на Кубу («Большая сигара»). В случае провала — тюрьма. Не исключая такой перспективы, конспираторы себя назвали «Организацией «Беверли-Хиллз 7». В какой-то степени, игра. Возможно, только по-настоящему опасная, как все в жизни. Однажды ночью Хью, для маскировки заплетший волосы в африканские косички, появился у Рэфелсона отведать жареных цыплят. Боб заметно нервничал, не хотел ввязываться в эту историю, продолжал обещать Берту, что окажет содействие, но так и пальцем о палец не ударил.
Но Голливуд всегда остаётся Голливудом, пусть и «новым» — Арти и режиссёр Пол Уильяме решили стать летописцами операции, по ходу дела сочиняя сценарий будущего фильма. Так искусство имитировало жизнь, имитирующую искусство.
Арти на паях являлся владельцем тримарана. Судно стояло в Майами и требовало доукомплектования. Берт оплатил покупку и установку новейшего радара и сонара. Устроители планировали миновать Панамский канал, забрать Хью в Мексике и доставить его на Кубу. Пока готовили судно к отплытию, Арти и его приятель жили в доме-лодке дяди Арти, Чарли Голдстейна, в Майами. Во время обкатки тримаран налетел на рифы, достопримечательность аквалангистов района Ки-Уэст, и серьёзно повредил днище. Арти пришлось вплавь добираться до берега. Из придорожного таксофона он отзвонился: «Берт, у нас проблемы…»
Потопив тримаран, «Беверли-Хиллз 7» начали готовить новый план. По версии журнала «Эсквайр», писавшего о Берте, «эмигрант-кубинец, которого наняли для переправки Хью самолётом, решил продать информацию о побеге мафии». Что за время было! Кто-то стрелял в Хью и для его защиты прибыли боевики оклендского отделения «Пантер». Кончилось тем, что Стив и Бенни Шапиро без затей перевезли Хью в Мексику. «Я делал то же, что и в кино, — вспоминает Блонер. — На заправке платил наличными, чтобы меня не засекли по счёту карты. Я тогда много играл — ставил на бейсбольные и футбольные матчи. Потому позвонил своему букмекеру из таксофона, мол, как обычно в воскресенье, из дома. Бенни был за охранника. Потом перевёл через границу и посадил на самолёт до Мехико. Когда он поднимался по трапу, я заплакал, потому что понял, что больше его не увижу.
После пограничного поста я встал на обочине, посмотрел на Бенни и с облегчением вздохнул. Впервые оказался в ситуации стресса между жизнью и смертью, ведь могли и пристрелить, а за что? За любовь к ближнему, причём бескорыстную. Неважно, законно мы действовали или нет, дело не в этом. Я сознательно подставился и пошёл на это ради того, кого любил».
Арти спрятал Хью в укромном особняке Бенни и Берта в Ксалапе, местечке в непроходимых джунглях на западном побережье Мексики. Вместе с друзьями они приобрели участок в 1968 году, когда решили, что фашиствующие силы готовы начать атаку на влиятельных знакомых в новой администрации Никсона. Арти не питал иллюзий насчёт Хью. «Он воспринимал Хью Ньютона как ненормального, который действительно убил всех, кого сказал, что убил, — рассказывает Дориен Росс, сестра Арти. — Он понимал, что попал в серьёзную переделку, потому что параноик Хью слетел с катушек и ввязывался в драку везде, где оказывался. Но в подоплёке действий Арти не было политики, он делал это для Берта».
Голдстейн помнит, как однажды ему позвонил Берт и попросил найти человека, который переправил бы Хью на Кубу. Тот нашёл капитана по прозвищу «Пират», частенько плававшего в Колумбию, скорее всего для нелегальной доставки в Штаты наркотиков и тот взял в Акапулько на борт Хью и его жену, Гвен Фонтейн. Берт обещал заплатить за судно в случае конфискации. В кубинских территориальных водах капитан спустил на воду шлюпку и супруги устремились к берегу. Неожиданно шлюпка опрокинулась и Гвен еле вытащила мужа на берег — Хью не умел плавать. Спасшиеся были сразу арестованы кубинскими властями. Как бы там ни было, Хью удалось нелегально вывезти из страны и, в каком-то смысле, это мероприятие можно считать крупнейшей постановкой компании «Би-Би-Эс».
После выхода картины «Марвин Гарденс» прошло уже три года, когда Рэфелсон, наконец, получил возможность поставить «Оставайся голодным» с Джеффом Бриджесом, Салли Филд и ещё никому не известным Арнольдом Шварценеггером. Художником-постановщиком стала Тоби. На площадке частенько оказывалась давнишняя приятельница Боба — Паула. Пару раз режиссёр успел переспать с Филдс, которая после съёмок в «Летающей няне» сильно комплексовала по поводу своей сексуальности и маленькой груди. Боб дал Тоби задание поработать с её внешностью. Так Тоби, как в своё время и Полли Платт, пришлось облагораживать женщину, с которой спал её муж. Кончилось тем, что она ушла от него. «Дело не в ревности, — рассказывает Тоби. — Просто он стал мне противен, а к его женщинам я стала относиться если и не с сочувствием, то, по крайней мере, с пониманием. Я-то знала, что он их, моих сестёр, использует, чтобы почувствовать, какой он жеребец и как его любят. Уважать я его перестала и терпения сносить его выкрутасы не осталось. И он, во всяком случае, так мне показалось, сильно переживал. К браку он относился серьёзно, не потому, что меня безумно любил, а потому что привык к устойчивой схеме взаимоотношений. Семья была его якорем». Пока Рэфелсон не съехал из дома на Сьерра-Альто, Тоби жила в «Шато Мармон». Больше хороших картин Рэфелсон не ставил. «Лучшие свои фильмы и Боб, и Питер Богданович сработали при партнёрском участии своих жён, — замечает Бёрстин. — Распались браки, и прежнего уровня было уже не достичь».
17 января 1975 года полиция устроила в доме Берта облаву. Его дети с друзьями устроили вечеринку по случаю премьеры постановки школьной пьесы. Соседи вызвали полицию. Молодёжь в количестве 26 человек заковали в наручники, а потом вместе с Бертом препроводили для регистрации в участок. При обыске конфисковали «траву», гашиш и 3 таблетки амфетаминов.
22 января Стенли Шнайдер, как обычно всё последнее время, работал над фильмом «Три дня кондора»; съел мороженое, прилёг в своём кабинете на диван и умер от сердечного приступа. Брат скончался, Хью исчез, и Берт не скрывал своего горя, он рыдал. Друзья чувствовали, что он на грани нервного срыва. Спустя пару недель он признал себя виновным и обвинения в связи с наркотиками были сняты.
Коппола добился того, чтобы премьера «Разговора» состоялась в день его рождения — 7 апреля 1974 года. Картина получила хорошие отклики критики, но в плане бизнеса принесла разочарование. Подготовка к выпуску «Крёстного отца 2» шла под знаком любви и ненависти Копполы и Эванса. Эванс клянётся, что звонил Копполе и умолял сделать что-нибудь во имя спасения картины. А вот мнение Сильберта: «Для начала Фрэнсис попросил Боба никогда «больше не пачкать его туалетную бумагу». Вообще-то он большой мастер в том, что касается сбора материала, а вот как собрать все воедино, хорош не очень. Испугался в какой-то момент Бобу, конечно, стоило вмешаться». Предварительный показ устроили в ноябре 1974 года в Сан-Франциско, в театре «Коронет». Рассказывает Эванс: «Когда Фрэнсис вошёл в зал, все встали, будто приветствуют короля. А к концу фильма три четверти зрителей уже не было. Спросите, почему? Да потому, что выбросил все эпизоды в Гаване, лучшую часть всей картины! Я был обязан помочь ему целиком перемонтировать «Крёстного отца 2».
«У меня в контракте было прописано, что Эванс к фильму не имеет никакого отношения, он и не имел. Так что незачем говорить о каком-либо участии Эванса в «Крёстном отце 2», — это замечание Копполы.
В самом начале следующего года Коппола стал режиссёром, который впервые в истории выдвигался Гильдией режиссёров на «Оскара» за две картины сразу. В феврале «Крёстный отец 2» получил 11 номинаций, а «Разговор» — 3. Обеим предстояло побороться с такими картинам, как «Китайский квартал», «Ленин» и «Ад в поднебесье». Выходило, что Фрэнсис состязался с самим собой. Лично он проходил по 5-ти номинациям, 2 получили члены клана Коппола: отец — Кармине и сестра — Талиа. В разделе «Документальное кино» представлялся «Сердце и разум». Бёрстин второй год подряд выдвигалась как «Лучшая актриса», теперь за «Алису». Учитывая 11 позиций «Китайского квартала», «Парамаунт» в тот год оказалась рекордсменом по числу номинаций. Говорят, Йабланс предложил новый девиз студии: «Если наше не по нраву, катитесь к чертям!».
Два года назад Коппола не сомневался, что получит «Оскара» за «Крёстного отца» как «Лучший режиссёр» и был до глубины души расстроен, когда приз ушёл Бобу Фоссу. Теперь он опасался, что «Разговор», вмешавшись в борьбу, поделит голоса, чем поможет основному конкуренту — Поланскому. Начал думать, что замысловатые перерывы последовательности действия и вставки слишком новаторские и требуют дополнительного внимания зрителя, что также не способствует получению главного приза. Но 8 апреля Коппола сорвал банк. Три «Оскара» взял лично. «Крёстный отец» — 6, включая Де Ниро («Лучший актёр второго плана»). Бёрстин стала «Лучшей актрисой». «Китайский квартал» довольствовался одним «Оскаром» — Таун стал лауреатом в разделе «Лучший оригинальный сценарий». Этот успех окажется вершиной в его карьере. Драматург Таун залетел туда, где парят одни лишь ангелы, но ему всё было мало — он хотел стать режиссёром.
В приветственном слове Фрэнсис поблагодарил всех па земле, кроме Эванса. Эванс пошёл поздравить его и режиссёр сказал: «Бог мой, Боб, ну и идиот же я, сам не знаю, как получилось, что опять забыл упомянуть и тебя!». Самым приятным событием для Копполы в тот вечер стал «Оскар» Кармине, который вместе с Нино Рота стал лауреатом за «Лучшую музыку» «Представляете, каково мне было видеть его с наградой в руке разочаровавшийся в жизни человек, часто сидевший без работы, ненавидевший всех, кто был удачливей его и вдруг «Оскар» Думаю, это добавило ему лет двадцать жизни». Возвращаясь к своему креслу, Кармине выронил статуэтку и та разбилась.
Но бесспорный триумф Копполы не стал кульминацией вечера — его перещеголял Берт Шнайдер. Венчая карьеру продюсера, документальная лента «Сердце и разум» стала лауреатом. Поднимаясь на сцену в ослепительно белом фраке и принимая статуэтку, он ошарашил сонм знаменитостей в зале и миллионы телезрителей, передав «привет всему американскому народу» посла Дин Ба Тхи, руководителя делегации Временного революционного правительства на переговорах в Париже. На мгновение зал оцепенел, чтобы взорваться аплодисментами, прерываемыми, правда, то там, то здесь шиканьем и свистом. Коппола, всё ещё вынашивавший свой «Апокалипсис», поддержал Шнайдера, сказав: «Представьте только, получить в 1975 году телеграмму от так называемого врага, протягивающего руку дружбы народу Америки. После всего, что мы сделали вьетнамцам, они не должны были прощать нас лет 300! Меня переполняют чувства, как это здорово — получить столь позитивный, человечный и обнадёживающий знак внимания. Синатра и Хоуи меня не поймут, они уже слишком пожилые, чтобы так воспринимать эту телеграмму!» Три недели спустя, 29 апреля 1975 года, взятый в кольцо войсками Северного Вьетнама Сайгон, пал, а оборонявшие город южновьетнамские войска и командующий генерал Дьйонг Ван Мин по прозвищу «Большой» сдались в плен. Последних американцев вертолёты ВВС снимали с крыши посольства США. Война была окончена.
После бесславной «кончины» «Компании режиссёров» и провала «Дейзи Миллер» Богданович поставил на «Фокс» фильм «Наконец-то любовь» (по названию песенки Коула Портера).
Как сценарист, режиссёр и продюсер он получил от Менджерс контракт на 600 тысяч долларов и 25% прибыли. В картине с бюджетом 5,5 миллионов собрался неплохой актёрский состав — Сибилл, Бёрт Рейнолдс, Маделин Кан и Эйлин Бреннан. Действие происходит в 30-х годах и рассказывает о двух парах, которые влюбляются не в тех, кого нужно. «Это — фантазия на тему моего развода, — говорил Богданович. — В финале все остаются друзьями». Что в жизни случается не часто. По сути, это мюзикл, в котором звучит с десяток песен Портера. Загвоздка была всего одна, и заключалась в том, что никто из актёров не умел петь.
Менджерс сопровождала Питера на одном из предварительных показов за пределами Лос-Анджелеса. «В зале стояло гробовое молчание, — вспоминает продюсер. — Мы поднялись в номер Питера и все наперебой начали говорить, как гладко прошёл показ.
«Да, но я не слышал смех, — заметил Питер». «Вот тебе на, — подумала я, — новое платье короля!» и сказала:
— Да, Питер, этот зритель не смеялся.
Он так разозлился на меня за эти слова, что я ушла. В этот период с ним уже нельзя было говорить откровенно, правду он не воспринимал и жил в окружении людей, кто, не переставая, твердил о его величии. Как это часто случается с по-настоящему талантливыми и успешными людьми, не многие осмеливались сказать: «Ты не прав!». «Как раз наоборот, — парирует Богданович, — мы всё испортили, потому что слишком много и многих слушали!».
Премьера состоялась 1 марта 1975 года. «Более провальной премьеры и одновременно лучшей вечеринки я не припомню, — делится впечатлениями Ронда Гомес, которая оставила «Парамаунт» и перешла на руководящую должность в компанию «Фокс». — Из театра зрители выходили на красную ковровую дорожку и направлялись в павильон, стилизованный под 20-е годы. Но про фильм никто не проронил ни слова, шли как контуженные».