Битлз достигли своего апогея в 1967–ом. В этом году вышел в свет альбом Sergeant Pepper's Lonely HeartsClub Band и состоялась премьера песни All You Need Is Love в прямом телевизионном эфире перед 300–миллионной аудиторией; впрочем, не все было так уж «прямо» — Джордж Мартин заранее тщательно подготовил звуковую дорожку, но мало кого занимали такие тонкости, Песня идеально соответствовала событию: адресованное всему миру послание всемирно известных артистов. Вскоре после выхода Sergeant Pepper они уехали в Грецию на отдых: над этим альбомом пришлось работать усерднее, чем когда–либо. К концу августа вернулись в Лондон и вместе с женами (Пол с подругой) отправились поездом на уикенд в Северный Уэльс для прохождения курса Махариши Махеш Йоги. Синтии Леннон не удалось поехать с остальными: она не смогла преодолеть полицейские кордоны на вокзале («Миссис Джон Леннон. Ага, все вы так говорите, милая») и была доставлена на место Нилом Аспиналом.
Хотя оказанный им прием нельзя назвать роскошным, не выглядел он и чересчур аскетичным; все шло довольно гладко, как вдруг пришло известие о смерти Брайана Эпстайна. Битлз мгновенно оставили Махариши и в сопровождении огромной армии журналистов вернулись в Лондон. Смерть эта вызвала сильный шок. Битлз сделали заявление, что отныне будут вести свои дела самостоятельно и сразу же приступили к работе — во многом по настоянию Пола — над новым проектом, Magical Mystery Tour, воплотившемся в нечто жалкое и неуклюжее. Расплата за гордыню, порожденную небывалым успехом Sergeant Pepper, наступила до неприличия быстро.
Хотя смерть Эпстайна и была случайной, известно, что в последнее время его волновало ощущение собственной ненужности. Добившись для группы популярности в Англии, Америке, а затем и во всем мире, изменив при этом все основные законы шоу–бизнеса, он вывел Битлз на такой уровень, что, казалось, никакой менеджер им попросту не нужен. Что ж, если в тот момент он и вправду так думал, это было самым большим его заблуждением. В действительности с его смертью Битлз оказались без менеджера в тот самый момент, когда он был особенно необходим, поскольку самодовольство и ощущение собственной непогрешимости уже представляли серьезную угрозу для группы.
Magical Mystery Tour стал лучшим тому свидетельством. Маккартни стремился доказать, что группа, хотя и не гастролирует, остается активной и сплоченной. В царившей тогда атмосфере безнадежного оптимизма задача эта никому не показалась невыполнимой. Так что они просто нашли автобус, загрузили в него сорок три пассажира и огромное количество кинопленки и отправились на запад. Некоторые из сорока трех, похоже, были отобраны исключительно по внешним признакам и включали в себя как очень маленьких (группа лилипутов), так и очень больших (Джесси Робинс, игравшая безразмерную тетушку Ринго). Предполагалось, что в пути с автобусом начнут происходить всякие чудеса, а подбор пассажиров сам собой приведет к возникновению различных хеппенингов. Конечно же, никто из них даже не попытался придумать что–нибудь заранее. Результатом стала череда плохо поставленных и в большинстве своем скучных ситуаций, отснятых в припадке дикой самоуверенности или полного безумия. Ринго, как всегда послушный, играл просто героически, но даже он не мог обойтись без сценария или чего–то, что пусть в самых общих чертах, но давало бы какое–нибудь «направление».
Фильм был показан по Би–би–си и нанес довольно ощутимый удар по раздутой популярности Битлз. Так всего через несколько месяцев после смерти Эпстайна они умудрились испортить свой — до этого безупречный послужной список. Гармонии внутри группы вряд ли способствовал тот факт, что идея, так же, как и окончательная редактура, принадлежала Полу (Джон, похоже, старался свести свой вклад к минимуму), в результате чего трудно не заметить, что кадры, запечатлевшие его самого (Fool On The Hill) изрядно отдают самолюбованием.
Итак, Magical Mystery Tour продемонстрировал отсутствие у четверки общей цели, вполне очевидной в годы работы Эпстайна, а также наличие — впервые за все время — некоторых творческих затруднений. Впрочем, на этой стадии еще не было претензий к музыке. В начале 1968 года они записали свежий материал для нового сингла. Выбор предстояло сдел ать между Lady Madonna Пола и Accross The Universe Джона, и после того, как он пал на первую, Джон предоставил свою песню в распоряжение фонда World Wildlife, в результате чего одна из ее строчек в несколько измененном виде дала название сборнику «No One's Gonna Change Our World». Вторая сторона сингла была отдана под номер Inner Light, записанный Джорджем в Бомбее с музыкантами классической индийской школы. Затем Битлз отправились в Индию, чтобы продолжить прерванные занятия с Махариши. В перерывах между медитациями каждый работал над материалом для нового альбома; с этой точки зрения их пребывание оказалось продуктивным. Однако во многих других отношениях поездка вряд ли была успешной. Ринго уехал раньше времени. Пол и Джейн Ашер приехали позже, других и вскоре отправились в путешествие по Индии. Джон и Джордж остались. Вместе с ними был там и некто Алексис Мардас, обаятельный, но, скажем так, не вполне надежный греческий персонаж, появление которого незадолго до Йоко Оно наделало много шума. Он предпочитал именоваться «Магический Алекс», и, похоже, Джон, действительно, поверил в его чудодейственную силу. Когда была основана компания Эппл, он, возглавив отделение электроники, начал финансировать сотни безумных идей, ни одну из которых не удалось воплотить в жизнь, и таким образом нанес Битлз больший ущерб, чем любое другое отделение Эппл.
Именно Магический Алекс поведал Джону и Джорджу, что Махариши занимается тем, чем совсем не должен бы заниматься с Миа Фарроу, еще одной знаменитостью, участвовавшей в этой поездке. Обвинения эти никогда не проверялись, и следует иметь в виду, что исходили они из очень ненадежного источника. Однако и Джон, и Джордж не усомнились в их достоверности и мгновенно покинули Индию, отрясая прах со своих сандалий со всем возможным усердием. Джон написал Sexy Sadie:
И очень скоро всем стало известно, что «Секси Сейди» — это Махариши.
Как только Битлз вернулись в Англию, началась работа над новым альбомом. Многие песни были написаны в Индии, причем каждым в отдельности. Хотя Леннон и Маккартни уже в течение некоторого времени сочиняли более или менее независимо друг от друга, некая форма сотрудничества существовала на стадии записи. Так, например, очевидно, что в A Day In A Life каждый внес свою лепту. Теперь же такому сотрудничеству пришел конец. Песни, написанные по отдельности, и записывались по отдельности. Старая битловская идея внутренне завершенной, самодостаточной группы драматически видоизменилась. Теперь они работали индивидуально, зачастую вообще в разных студиях на Эбби Роуд, а Джордж Мартин просто наблюдал за продвижением проекта в целом. (Теперь его роль стала гораздо менее значительной, чем прежде: некогда творческий интерпретатор, он был низведен до уровня технического контролера. На то были причины, от самого Мартина не зависевшие. После выхода Sergeant Pepper один из обозревателей написал: «Это лучший альбом Джорджа Мартина…» Битлз этого не забыли, и Мартин был попросту принесен в жертву. Когда Белый Альбом вышел в свет, он не был даже упомянут в качестве продюсера, а получил лишь скромную благодарность мелким шрифтом в одном ряду со множеством других людей, чей вклад был куда менее значителен).
Джефф Линн, лидер Electric Light Orchestra, вспоминал свой визит в студию, где работали Битлз: «Вот сидят Джон Леннон и Джордж Харрисон, а Джордж Мартин дирижирует оркестром. Идет запись Glass Onion. Затем я перешел в другую студию, где Пол Маккартни работал над Why Don't We Do It In The Road? Конечно, мне хотелось посмотреть, как он делает что–нибудь более серьезное, но — не все сразу». Центробежные тенденции были уже настолько сильны, что Харрисон не смог уговорить остальных записать с ним While My Guitar GentlyWeeps, вот почему она была записана с Эриком Клэптоном и другими.
Во время записи The Beatles в окружении группы произошли и более значительные изменения. Сразу после возвращения из учебного центра Махариши в Ришикеше Джон, предвидя долгие ночи в студии, отправил Синтию на отдых. Две недели спустя, вернувшись из Греции, она застала в доме в Сент Джордж Хилле, Уэйбридж, новую хозяйку — Йоко Оно. Еще через несколько недель, в течение которых она пыталась избавиться от неприятной обстановки в доме, путешествуя в обществе Джулиана и своей матери, ее посетил Алексис Мардас, сообщивший, что Джон просит развода и права опеки над сыном. (Осуществить первое было довольно просто, второе, и даже Джон вынужден был это признать, — невозможно).
Отношения между Джоном и Йоко развивались довольно медленно, с тех пор, как они познакомились в ноябре 1966–го на выставке, организованной бывшим мужем Марианны Фэйсфулл Джоном Данбаром, Йоко мало что знала о Битлз, и еще меньше об их музыке, но с этого момента между ними установилась некая связь. Йоко поддерживала контакт с Джоном, посылая ему открытки, а иногда объявлялась нежданно в окрестностях его дома в Уэйбридже, куда, впрочем, ее ни разу не пригласили. Джон, однако, был заинтригован и в сентябре 1967–го помог организовать выставку ее работ. Со временем контакты эти стали более частыми, и к моменту поездки Джона в центр Махариши он регулярно получал от Йоко пространные загадочные послания. Когда же Синтия уехала в Грецию, Джон и Йоко впервые spent the night together. На утро они записали альбом и с этого момента были практически неразлучны в течение следующих пяти лет.
Именно стремительное развитие некоего взаимоотождествления делало их союз столь непохожим на брак Джона и Синтии, развивавшийся вполне традиционно. У Йоко имелись кое–какие соображения насчет феминизма и мужского шовинизма, никогда прежде не обсуждавшиеся в битловских кругах. По сути дела они всегда чувствовали себя уверенно и естественно в рамках традиционной психологии среднего класса: мужчины должны ходить на работу, а женщины сидеть дома, следя за детьми и хозяйством.
Поначалу Джон довольствовался общением с тремя близкими ему людьми: у него была Синтия, подруга; Пол — прекрасный партнер, разделявший его музыкальные интересы; и Стью Сатклифф, талантливый студент, с которым Джон познакомился в ливерпульской Школе искусств. Джон никогда не стремился быть просто музыкантом, хотя именно музыка была его основным увлечением. Он также не прочь был стать писателем, художником, и компания Стью как раз и позволяла ему удовлетворить жажду интеллектуального и эстетического общения. Талант Стью и его познания в сфере искусства будоражили Джона. По свидетельству Филипа Нормана: «Теперь Ван Гот даже в большей степени, чем Элвис Пресли, стал тем человеком, по которому Джон Леннон поверял весь мир.
Он потерял Стью очень быстро. Во время одной из поездок Битлз в Гамбург Стью решил остаться там со своей подругой Астрид Киркгерр и учиться в местной художественной школе под руководством прославленного Эдуарде Паолоцци. Он умер 10 апреля 1962 года. Джон испытал, хотя и не показывал этого, сильное чувство утраты. До самого конца он не оставлял надежды уговорить Стью войти в Битлз в качестве бас–гитариста, несмотря на то, что это ремесло мало подходило для Стью, да и группа от этого вряд ли выиграла бы. Таким образом, можно сказать, что к тому моменту, как Джон стал близок с Йоко, она не просто взяла на себя столь разные функции Синтии и Пола, но и была отлично подготовлена для того, чтобы занять в жизни Джона долго пустовавшее место Стью. Йоко стремилась стать партнером Джона и в работе, и в частной жизни. Джон, в свою очередь, стал чрезвычайно восприимчив к ее творческим идеям. Искусство вокруг нас, все, что вокруг нас — искусство. Так она это видела. Йоко считала, что творческий процесс должен быть безграничным и мгновенным, не требующим кропотливого труда. Джон попался на это: он никогда не любил черновой работы и не стал задумываться над тем, как сочетается идея равного распределения художественного дарования между всеми живущими с его собственными представлениями о себе как о гении, сверхчеловеке.
Для Йоко, конечно же, собственное творчество мало что значило без паблисити. Если ты бросаешь вызов устоям развитого индустриального общества, то и делать это надо при помощи средств массовой коммуникации, созданных этим развитым индустриальным обществом. Далее, если искусство — это нечто простое, типа хеппенинга, следовательно, чем значительнее паблисити, тем значительнее хеппенинг и тем больше в нем искусства. Джон Леннон мог создать паблисити без особых хлопот. Любое его творение, осознанное или нет, могло стать сенсацией.
Отношения между Джоном Йоко долго развивались подспудно, но, вырвавшись на поверхность, достигли удивительной скорости, мощи и точности: очень похоже на историю с космическим кораблем «Колумбия». В течение нескольких недель союз Джона и Йоко стал чуть ли не самым известным в западном мире; Но если их поступки ошеломляли или возмущали обывателя, внутри группы их воспринимали как оскорбление.
С самого начала четверка представляла собой сплоченную команду, в орбите которой оказались лишь очень близкие люди, сотрудничавшие с Битлз еще до того, как к ним пришла всемирная слава. Все жены/подруги Битлз точно соответствовал стереотипу, воспитанному в каждом из них с рождения (Синтия Леннон вспоминает, что жена Ринго, Марин, всегда встречала его горячим обедом, в какое бы время суток он ни являлся домой из студии). Они всегда оставались на заднем плане, не претендуя ни на участие в работе, ни на собственную независимость. По сути дела, именно это стало решающим фактором в разрыве Пола Маккартни с Джейн Ашер. Таким образом, введя Йоко в этот узкий круг, Джон нарушил неписанные, но строго соблюдавшиеся правила. Не в силах точно сформулировать, что же произошло, остальные просто почувствовали, что Джон предал их союз, нарушил некие битловские обязательства. Они были шокированы и встретили вторжение Йоко холодным отчуждением, на преодоление которого ушли годы. Они не смогли так просто простить Йоко появление в студии во время записи альбома The Beatles.
Синтия тем времени оказалась в изоляции. Никто толком не знал, как вести себя. Джордж и Ринго вряд ли виделись с нею, во всяком случае, в течение нескольких лет. Пол однажды навестил их с Джулианом — случай, вошедший в битловскую мифологию, поскольку во время этой поездки он сочинил песню «Эй, Джулс» впоследствии названную им Hey Jude. Позднее он нанес еще один визит, на этот раз вместе с Линдой, и сделал несколько фотоснимков Джулиана для Джона. Впрочем, подобные знаки внимания были, скорее, исключением. В целом же остракизм, которому была подвергнута Синтия, по–своему отражал не только конец ленноновского брака, но и развал в группе. (Синтия вспоминает, что она считала возникшую напряженность абсурдной и, желая как–то восстановить нормальные отношения, устроила для всех вечеринку в своем доме в Кенсингтоне, куда она перебралась из Уэйбриджа. Это была одна из немногих ее встреч с Йоко. впрочем, все получилось ужасно, и больше подобные попытки не предпринимались). На фоне зарождающегося разлада название нового альбома - The Beatles–выглядело насмешкой. Никогда, прежде они не называли альбом именем группы, теперь же случай был наименее подходящий. Двойной альбом был записан четырьмя независимыми артистами, но никак не единой группой. Хотя авторство песен по–прежнему приписывалось дуэту Леннон–Маккартни, отличить песни Маккартни от ленноновских смог бы теперь и ребенок. Альбом, впрочем, получил привычный восторженный прием. Раздавались, правда, обвинения в затянутости, но уж они–то вряд ли были уместны. В конце концов The Beatles представлял собою масштабное полотно, эффектную смесь множества стилей и направлений популярной музыки. Нашлось даже место для Revolution №9 свободного по форме эксперимента, отлично продемонстрировавшего готовность Леннона пренебречь любыми ограничениями (и показавшегося тысячам слушателей безответственной тратой винила).
Альбом вышел в свет в удачное время, под Рождество, что было очень кстати, поскольку впервые за всю историю группа не выпустила рождественского сингла. И все же битломанам пришлось изрядно потратиться в эти последние недели 1968 года на приобретение сразу четырех альбомов, выпущенных членами группы. Один из них составила звуковая дорожка к мультфильму Yellow Submarine. Проект был санкционирован еще Брайаном Эпстайном в 1967 году. Самим Битлз предприятие это поначалу пришлось не по вкусу, и будь на то их воля, они бы его погубили. Как бы там ни было, они самоустранились от участия в проекте и лишь время от времени передавали для него второстепенный материал. В результате в альбом вошли четыре новые песни, одну из которых Джордж Харрисон вынужден был написать и записать в один присест: материала катастрофически не хватало. Поскольку достоинства этой песни - Only A Northern Song - очевидны, остается только гадать, почему никто не надоумил Харрисона и впредь работать чуть менее степенно, Битлз первоначально планировали издать эти песни в качестве миньона, но, посмотрев фильм и оценив его по достоинству, решили, что долгоиграющий диск будет белее уместен. Возможно, это было не самое верное решение, во всяком случае, для британской аудитории: фильм опередил диск на шесть месяцев, и те, кто хотел приобрести новые песни, почувствовали себя обманутыми, получив целый диск, одна сторона которого вообще не содержала песен Битлз (а лишь оркестровую музыку, написанную для фильма Джорджем Мартином). В результате альбом плохо разошелся в Англии, но на удивление хорошо — в Штатах.
Третий из вышедших в тот год альбомов - Wonderwall Джорджа Харрисона — в основном — ситарная музыка, написанная к психоделическому фильму 1967–го года. Наиболее удачные фрагменты были записаны Джорджем в Бомбее с индийскими музыкантами. Джон и Йоко выпустили альбом Two Virgins, на обложке которого они красовались в полный рост обнаженными. Добропорядочная общественность возмутилась, как, впрочем, и в самом начале истории Джона и Йоко. Естественно, Йоко была отведена роль козла отпущения, но и Леннон в глазах обывателя утратил свое былое величие. А после того как парочка посадила желуди в Ковентри, устроила выставку предметов, не имеющих ничего общего с привычными представлениями об искусстве (Джон, например, организовал шоу коробок для сбора пожертвований), враждебно настроенная пресса раздула пламя общественного негодования. В октябре они были арестованы по обвинению в хранении наркотиков в квартире Ринго на Монтагю–сквер, куда они перебрались из Уэйбриджа. Этот сравнительно незначительный инцидент имел далеко идущие последствия. Конечно же, нечто подобное было просто немыслимым при жизни Брайана Эпстайна. Он всегда тщательно охранял своих подопечных от подобного рода сложностей. Теперь же, когда это случилось, похоже, никто особенно и не удивился: для многих это было подтверждением худших предположений, связанных с Джоном с тех пор, как он познакомился с Йоко. Так что особых симпатий по отношению к ним не наблюдалось даже после выкидыша, случившегося у Йоко, тем более что Джон опять повел себя вопреки сложившимся внутри группы убеждениям, отправившись в больницу вместе с ней.
Легенда о неуязвимости Битлз начала рушиться, и постоянные неудачи, связанные с Эппл, еще больше ускорили этот процесс. История с Эппл началась еще при жизни Эпстайна с магазина на Бейкер–стрит, который не приносил ничего, кроме неприятностей. В конце концов, Битлз решили, что торговлей тряпьем им заниматься не пристало — интересно, кто надоумил их заняться? — и закрыли его уже летом, избавившись от всего имущества.
Организация Эппл как таковая - Apple Corps Limited - начала функционировать в апреле 1968 года. Целью ее была помощь непризнанным талантам в любой сфере и в любом месте. Леннон и Маккартни предприняли рекламную поездку в Нью–Йорк. «Это будет модель «западного коммунизма», — заявил Маккартни, самый консервативный человек в рок–мире. Только совершенно наивный человек не смог бы предугадать, чем все это кончится. Битлз захлестнула волна различных проектов. Разного рода пленки и рукописи наводнили Эппл, а само помещение стало Меккой для праздно шатающихся попрошаек со всего Запада, которые постепенно разрушили первоначальные замыслы.
Конечно, Битлз были новичками во всем, что касалось бизнеса, а со смертью Эпстайна они лишись наставника. Заниматься Эппл они начали вслепую. Хотя с чисто финансовой точки зрения особых потерь не было — к тому времени им все равно необходимо было разместить где–то порядка двух миллионов фунтов стерлингов, чтобы они не перешли прямиком в налоговое управление. Но, если не брать в расчет эту деталь, то предприятие в целом было сугубо альтруистским: они хотели предоставить в распоряжение других те финансовые преимущества, которых сами добились с огромным трудом, безусловно, они все еще помнили времена, когда Лондон казался таким далеким, а шансы на получение контракта с фирмой грамзаписи — нулевыми. Кроме того, Битлз — и, в особенности, Маккартни, конечно же, двигало стремление не только самоутвердиться в качестве художников, способных на самовыражение в любой сфере, но и стать патронами целого культурного движение.
Однако, беря на себя роли и Леонардо, и Медичи Битлз явно не рассчитали своих сил. Даже с учетом этого нетрудно предположить, что Эппл, могла стать гораздо более удачным предприятием, будь вокруг поменьше шарлатанства. Считая (вполне справедливо), что некоторые традиционные методы в шоу–бизнесе не только унизительны с чисто человеческой точки зрения, но и давно устарели, Битлз, однако, зашли слишком далеко в своем отрицании всех рецептов ведения дел.
Объявив миру о том, что Все, Что Нужно, Это Любовь, Битлз искренне верили: так оно и есть. И хотя фиаско Эппл дало немало пищи для шуток, не так–то просто смириться с тем, что такое грандиозное и идеалистическое предприятие было поставлено на колени так быстро только потому, что отдельные сотрудники, пользуясь оказанным им доверием, на глазах у Битлз наживались на идее.
Остается отметить, что неудачи Эппл резко контрастировали с тем, как группа вела свои собственные дела. Быть может, они и были наивными, идеалистами в широком смысле. Но когда дело касалось их самих, Битлз проявляли изрядную предприимчивость. Так, например, альбомы постоянно поступали в продажу в самый подходящий момент, в конце осени, что давало максимальный коммерческий эффект. В общем, они почти всегда демонстрировали знание рынка и умение добиваться максимальных тиражей и доходов. Издательский бизнес в Эппл был мертворожденным, а кинопроизводство едва держалось на плаву. Только фирма грамзаписи,A&R, похоже, была способна достигнуть поставленных целей, поскольку Битлз не только сами предусмотрительно подписали контракт с нею, но и в числе первых исполнителей привлекли к работе победительницу телевизионного конкурсе Мэри Хопкин, которая под руководством Пола быстро сделала целый ряд записей, попавших в десятку сильнейших. Среди них был спродюсированный Полом, ее дебютный синглThose Were The Days, сменивший Hey Jude на первом месте в английском хит–параде и достигший только второго о Штатах, поскольку там Hey Jude удерживала первое в течение рекордных десяти недель. РуководилA&R Питер Ашер, долгие годы ожидавший чести стать шурином Пола. Из этого ничего не вышло, и точно так же его сотрудничество с Эппл не принесло ожидаемых результатов; а жаль, поскольку в данном случае Битлз удалось–таки подобрать подходящего человека. Быстро утратив излишние иллюзии, Ашер перебрался в Калифорнию вместе со своим протеже, Джеймсом Тэйлором, где стал его, а заодно и Линды Ронстадт, менеджером и продюсером.
Джеймс Тэйлор лишь один из многих, кто мог бы сотрудничать с Эппл. Конечно, бессмысленно строить предположения на этот счет, но поскольку в то время каждый подающий надежды музыкант хотел бы работать под эгидой Битлз, не будет преувеличением сказать, что Эппл могла без труда стать одной из ведущих фирм грамзаписи 70–х. Помимо Тэйлора она могла заключить контракты с Supertramp, Росо (изменившими свое первоначальное название, Pogo, по совету Джона Леннона) и Hot Chocolate, которых, кстати, окрестил так один из секретарей Эппл. Этого не случилось. Эппл приносила одни неприятности. Это был еще один серьезный провал в эпопее Битлз, которого, несомненно, удалось бы избежать, будь жив Брайан Эпстайн.
К началу 1969–го от мечты практически ничего не осталось. Несмотря на достигнутое, они все еще работали в очень напряженном режиме — вернее, он был предложен Маккартни, поскольку, как обычно, именно он требовал от остальных активности.
Проект, начало которому было положено в студии Твикенэм ранним утром 2 января 1969 года, был задуман как многогранное предприятие. Кинокамеры должны были запечатлеть группу во время записи нового альбома, который затем будет издан параллельно с фильмом и книгой. Фильм, диск, книга: зачем ограничиваться одной сферой, если можно делать деньги сразу в трех?
Несмотря на весь «западный коммунизм» Эппл, несмотря на все духовные устремления группы в целом и Джорджа в особенности, несмотря на то, что Битлз во многом вдохновили молодежь на борьбу против устоев общества потребления, — они продолжали работать по законам коммерции.
Основная тема этого проекта определялась названием песни Пола Get Back ('Вернись'). Главным, ради чего устанавливались кинокамеры, было то, что группа будет работать «живьем». Ставилась задача доказать, что, несмотря на все технические новинки, изобретенные и внедренные ими совместно с Джорджем Мартином, при необходимости они могут обойтись и без них. С того момента, как Битлз перестали гастролировать в 1966 году, их нет–нет, да и упрекали в том, что эффективно работать они могут лишь при помощи: а) студийной техники и б) Джорджа Мартина. Get Back, таким образом, должен был означать возвращение к корням и, кроме того, Пол, несомненно, надеялся на это, — помочь им вновь обрести чувство товарищества, игравшее далеко не последнюю роль в их ранних выступлениях.
Случилось же так, что работа над Get Back не смогла решить первой задачи, а сложная нервозная атмосфера, быстро воцарившаяся в студии, стала попросту издевательством над второй. Выяснилось, что под «Битлз» каждый из них понимал что–то свое. Для Пола это была возможность достигнуть еще большего творческого триумфа; для Ринго — нечто вроде счастливой удачливой семьи; для Джорджа — метод, посредством которого сдерживалось его собственное творчество и дальнейшее развитие; для Джона — одряхлевшая поп–группа.
На таком фоне работа превратилась в сплошное несчастье. Вообще Битлз были поставлены в сложные условия. Все эти кинокамеры, прожектора и непривычное время суток не очень–то вдохновляли на работу. Пол и Джордж часто ссорились, а Джон уже не мог хотя бы изображать интерес к происходящему. Ринго, который всегда успокаивал страсти, чье постоянство уравновешивало бурный темперамент остальных, на этот раз уже не мог сдерживать процесс разобщения.
В любом случае ошибочна была и сама идея. Подобно своим наиболее преданным поклонникам, Битлз отказывались замечать признаки творческого умирания. Они всегда гордились — и вполне заслуженно — высоким качеством своих студийных записей. Теперь же пытались добиться «живого» звучания, но в то же время требовали от него соответствия собственным студийным стандартам. Противоречие это разрешить было невозможно, неудивительно, что работа становилась все более обременительной и вызывала озлобление. Наконец запись была закончена, но никто не знал, что делать с ней дальше. Никого из них она не удовлетворяла, хотя Леннон, в конце концов, загорелся идеей издать ее безо всякой обработки, чтобы люди могли услышать Битлз без студийной косметики, или, как он говорил, «без штанов» (однако еще одно поразительное противоречие в истории Битлз состоит в том, что именно он в конечном счете способствовал тому, что эта их запись была обработана больше, чем любая другая).
Для начала песня Get Back и написанная Джоном Don't Let Me Down были изданы в качестве сингла в апреле 1969–го с аннотацией «Beatles… as nature intended» («Битлз… как задумано природой»). Чтобы лишний раз продемонстрировать отсутствие каких–либо наложений, Билли Престона особо поблагодарили за партию клавишных, и он таким образом стал одним из немногих музыкантов, когда–либо удостоенных Битлз такой чести. Get Back была исполнена живьем на крыше конторы Эппл, и это было последнее публичное выступление Битлз. Впрочем, событие это стало своего рода уловкой. На протяжении всего 1968 года ходили упорные слухи, что группа уже никогда не выступит публично. Между тем разногласия внутри Битлз достигли такой степени, что даже по этому вопросу они не могли ни о чем договориться. Таким образом, — концерт на крыше стал жалким компромиссом, столь характерным для всего этого периода в истории группы. При этом необходимо признать, что, как и все (все!), связанное с Битлз, и этот концерт не был лишен своего очарования и запомнится как очередное сумасшедшее, но достойное любви выступление четверки.
Подобные демонстрации единства, к слову сказать, весьма неуклюжие, резко контрастировали с тем, что происходило на самом деле, а именно — с подготовкой к окончательному разрыву. По мере того, как рушились узы битловского братства, определялись два лагеря: в одном оказались Джон, Йоко и Аллен Клейн, в другом — Пол и семейство Истман.
Пол познакомился с Линдой Истман, фотографом из Нью–Йорка, на фотосъемках для альбома Sergeant Pepper. Их дружба укрепилась во время визита Пола и Джона в Нью–Йорк по делам Эппл. После разрыва Пола с Джейн Ашер они ещё больше сблизились; в ноябре 1968–го Линда вместе со своей шестилетней дочерью перебралась к Полу, а 12 марта следующего года они поженились. Подобно тому, как для Джона Йоко стала идеальным партнером, способным заменить ему и Синтию, и Пола, сам Пол нашел, что всегда было ему необходимо: любящую жену–хозяйку, готовую целиком посвятить себя мужу и его карьере.
В жизни Пола всегда много значили дисциплина и порядок. На самом деле каждого из Битлз в Ливерпуле связывали крепкие семейные узы, что отчасти помогло им сравнительно безболезненно пережить годы битломании. Но так же очевидно и то, что степень привязанности у каждого была своя, у Пола — самая сильная. Он сам гордился этим и мог до бесконечности рассуждать о прелестях семейной жизни. Это отразилось, например, в песне Let 'Em In из альбома Wings At A Speed Of A Sound, в которой он поименно перечисляет своих многочисленных родственников. «Возможно, это сентиментально, — говорил он в интервью «Sunday Times» (апрель 1976), — Но я именно из такого рода семьи. Мы все были очень близки; постоянно приходили дядюшки и тетушки, устраивались вечеринки. Когда я последний раз видел Джона и Йоко в Нью–Йорке, я упомянул об этих вечеринках. Он сказал, что у него ничего такого не было. У него никогда не было такой семьи, как у меня. И у Йоко тоже: ей приходилось назначать свидания собственному отцу. Теперь я понимаю, как мне повезло, что у меня такая крепкая, дружная семья». Нет ничего удивительного в том, что и сам он хотел создать такую же крепкую, дружную семью, и в конце концов именно разница во взглядах по этому вопросу стала причиной его разрыва с Джейн Ашер. Их размолвка лишь формально отражала серьезные противоречия, возникшие между ними из–за того, что Джейн, отличавшаяся независимостью во всем, — вряд ли вписывалась в представлявшуюся Полу картину размеренной семейной жизни. «У Джейн складывалась своя очень удачная карьера в театре и кино. Помимо приятной внешности, она обладала крепким умом и решительным характером, что задевало самолюбие Пола» (Филип Норман).
Как только Джейн покинула сцену, Линда вышла из другой кулисы.
Линда устраивала Пола полностью. Ока не только готова была к семейной жизни, но и имела уже некоторый опыт и шестилетнюю дочь Хитер (родившуюся 31 декабря 1963 года), и вскоре обе они воцарились в доме Пола в Сент Джонс Вуде. Она была ему отличной парой и в силу других причин: у нее имелись собственные доходы, состоятельная американская семья с Восточного побережья с конторой на Пятой авеню, кроме того, она готова была посвятить себя Полу целиком, а хозяйству — настолько, насколько он того пожелает. «Прежде всего, — пишет Норман, — она боготворила его, чего Джейн делать не желала». В ретроспективе то, что Пол написал музыку к сериалу «The Family Way», кажется совершенно естественным. Жизнь Пола И Линды с самого начала была отмечена милой замкнутостью и скромностью поистине поразительной для одной из самых состоятельных супружеских пар страны. Как только Линда довела семейство Пола до желаемых размеров — Мери (родилась 28 августа 1969), Стелла (13 сентября 1971) и Джеймс (12 сентября 1977), они вшестером перебрались в небольшой домик в Суссексе.
Прибытие семейства Маккартни нисколько не отразилось на деловой активности местной сферы обслуживания. Они прибегали к помощи прислуги крайне редко, по возможности стараясь вообще обойтись без нее. Линда сама готовила — за что впоследствии была вознаграждена песней Cook In A House («Я — повар в доме») — и делала всю основную работу по дому.
Таким образом, Джон и Пол стали менее зависимы друг от друга. Теперь никто из них не нуждался в поддержке, вдохновении другого, как раньше, исчез дух соревнования.
Само по себе это не привело бы к резкому отчуждению, даже, несмотря на то, что Пол (так же, как Джордж и Ринго) противился присутствию Йоко в студии. Однако ситуация была осложнена несогласием в деловых вопросах.
8 января 1969–го Джон Леннон публично заявил, что дела Эппл находятся в плохом состоянии (на самом деле все шло к полному краху), в результате чего в лондонскую контору явился Аллен Клейн. Клейн, коренастый американец, был давно — и зачастую скандально — известен в мире грамзаписи благодаря собственной фирме АВКСО Productions. Будучи менеджером Роллинг Стоунз, он все же не хотел довольствоваться этим и вынашивал мечту о более, точнее, о самом крупном улове.
Однако не только дурная репутация Клейна заставила Пола отвергнуть его кандидатуру, поддержанную остальными. Не менее важным было то, что сам он надеялся передать финансовые дела Битлз в руки семейной фирмы Истман — в лице отца Линды Ли и ее брата Джона.
Поначалу Битлз восприняли это без каких–либо предубеждений, и в помещении Эппл была назначена встреча с Клейном и Истманами, в ходе которой три момента сыграли в пользу первого. Во–первых, сам Ли Истман не явился, прислав вместо себя сына Джона. Битлз, привыкшие к королевским почестям, почувствовали себя оскорбленными.
Отсутствие Истмана–старшего не пошло на пользу еще и потому, что Джон оказался ненадежным посланником и окончательно потерялся рядом с Клейном, первый и последний раз в жизни исполнившим роль доброго дядюшки. Третий фактор — и это был главный козырь Клейна — состоял в том, что он требовал 20 процентов только от будущих доходов — т. е. от тех денег, которые он сам брался заработать для группы, — не претендуя на миллионы, уже заработанные (и продолжавшие, конечно же, поступать в штаб–квартиру Эппл). Джон согласился, согласились и Джордж с Ринго, Клейн был приглашен вести их дела. Так Эппл, этот призрачный бастион «западного коммунизма», обрел своего Сталина.
Пол отказался подписывать документы, хотя Клейн взялся за дело так, словно его подопечными стали все четверо, и Маккартни, конечно же, не остался внакладе после того, как новый менеджер быстро заполучил для группы очень выгодный контракт. Клейн наделал немало шума вокруг этой своей победы над алчными силами капитализма, «Победы», которой не было. Некого было побеждать. Никто — и меньше всех EMI - не оспаривал справедливости требований Битлз, понимая, что группа никогда прежде не получала полного вознаграждения за все сделанное. Как сказал председатель Capitol (дочерней фирмы EMI): «Мы бы все равно заплатили, так что незачем было Клейну устраивать шумиху».