И, вдруг, как удар высоковольтного разряда, с уст молодой девушки срываются слова:
Что это? Где, из чего возникло? Как стало возможным? И, вот снова:
…Обычная районная библиотека сегодняшних дней северо-западной окраины столицы. Обычные проблемы. Обычное забвение властями её значимости в развитии духовного мира человека. Да и вообще, кому он нужен этот духовный мир, когда кругом сверкают шикарные особняки, мягко шуршат по дорогам «круто навороченные» иномарки, а офисы фирм и банков стали местом гипнотического поклонения культу пресыщенности материального благополучия? Так обывательскому сознанию видится столбовая дорога общественного прогресса! Но в этой, такой обычной на первый взгляд, библиотеке возгорается пламя. Пламя огня духовности. По зову сердца сюда тянутся люди. Люди, которые своей внутренней мудростью осознали безмерность силы живого слова, явленного нам промыслом Всевышнего. Литераторы и поэты из литобъединения «Берендей», притянувшиеся к духовному очагу, пылающему в стенах этой районной библиотеки, вносят неоценимый вклад в благородное дело просветления духовного пространства России. Их ежемесячные творческие встречи, где прилюдно звучат сердцем рождённые созвучия, – это воистину чудодейственный источник очищения души человеческой.
Голос мудрости осеняет нас в разных ипостасях. Одна из них – творения Ирины Таварацян, той самой молодой поэтессы божьей милостью, проникновенные поэтические строки которой были приведены выше. Слушая её стихи, ощущаешь всю благословенность того живительного родника, из которого черпает жизненные силы эта девушка с поразительной глубины глазами. Когда она объявляет ценности безумства массового сознания наших современников «прелестью», значимость её творчества приобретает планетарный масштаб. Её лира – манифестация сил Света, протягивающих руки помощи потерявшим себя землянам. О каких дебрях нравственных исканий, практиках духовного развития и школах познания тонких тел человека можно говорить после её поэтических мистерий, открывающих нам путь к самим себе? Вслушайтесь в её строфы. Вы почувствуете свою органическую вовлечённость в процессы вселенского мироздания.
Вновь, как и в прежние времена, библиотеки стали ядром духовно-нравственных устремлений Хранителей и Творцов жизненных первооснов. Низко поклонимся сотрудникам Великого Действа, вершащегося в тиши библиотек! Их повседневное служение светлым идеалам человечества отмечено красной строкой в Книге Жизни. Без их труда не смогут обойтись даже те, кто на 600-х «мерсах» гордо рассекают по городским магистралям. Пройдёт время и они, покаявшись за свою неправедность, готовы будут отдать все свои материальные безделушки ради теплоты чувств человека, ведающего беспредельное. Но у жизни свои законы. Они неотвратны. И «мерседесы» для этих законов – не аргумент. Ибо, как сказано Великими через перо и сердце Ирины Таварацян,
«Вердикт оглашён, кто был приглашён
Его заключением был поражён».
Так блистает Истина. И открыта она всем, идущим дорогой Света!
20. 09. 1999 г.
Всегда и везде люди что-то производили или что-либо выполняли. Их усилия, естественно, в корне отличны по различным степеням исполнительского качества, оригинальности и талантливости. Но какими бы не были результаты людских деяний, все они могут быть разделены на две неравные части – на творческие произведения и на нетворческую работу. Всё зависит от человека, от состояния его души, от осознания им своего предназначения в жизни.
Испокон веков не прекращаются жаркие споры о движущей силе человеческого творчества. Чем только не пытались обосновать творческий процесс! Проистекание его выводили и из материальной выгоды, и из стремления к блеску популярности, и из жажды власти, и из мессианства, и из психического расстройства, и из интеллектуального хулиганства, и из одержимости бесами, и из …
Многие, очень многие позиции в этом вопросе может примирить такой всеобъемлющий критерий истинного творчества, как исповедь перед людьми, являющейся предтечей покаяния.
И в самом деле, все мы знаем, что наиболее талантливые произведения создаются художниками своего дела только тогда, когда они имеют честь открыть людям душу в своих творениях, когда они обнажают перед всем миром все тайники своего сердца. Именно в этом состоит признак высочайшего нравственного потенциала человека-творца.
Что же заставляет того или иного мастера творить? Неподвластная ему тяга к покаянию перед родом человеческим, поскольку в каждом его представителе творческий человек видит воплощение божественной воли. Если побуждения личности к деятельности не носят покаятельной мотивации, результат такой деятельности не несёт в себе творческого заряда. В лучшем случае – это хорошо отлаженное ремесло: настоящий творец далёк от мыслей о материальном воздаянии своей созидательности. Да и какой мерой можно определить денежную значимость душевных граней человека?! Нет такой мерки.
Конечно, многим из бомонда, мерящим всё и вся в денежном выражении, такой подход к пониманию истинности творчества не понравится, вызовет на их тусовках злобные и циничные окрики. Более того, само слово «покаяние» спровоцирует у них приступ бешеной ярости. Но такая реакция ловкачей от искусства легко прогнозируема ввиду того, что выдача низкопробных поделок за мастерские творения – это широко распространенный и высокодоходный вид бизнеса. И эти псевдотворцы крайне не заинтересованы в том, чтобы их вывели на чистую воду. Кстати, такие коммерсанты, что стяжают дешёвую публичную славу заслуженных художников, литераторов, журналистов, учёных, архитекторов, строителей, конструкторов, программистов и т. д. и т. п., при жизни процветают в материальном плане. И опять же общеизвестно, что выдающиеся творцы обречены, в основном, на посмертную славу, находясь при жизни в весьма стеснённых обстоятельствах. Шедевры же их сияют в веках, олицетворяя собой всю мощь божественной природы человека, а поделки продавшихся Мамоне теряют свою притягательность сразу, как только падают их стоимостные показатели.
Душа творческого человека настолько обострённо воспринимает всё несовершенство окружающего мира, все пороки людей, что каждое его произведение заключает в себе покаяние как от него самого, так и от лица всех, кто вошёл в унисон с мыслями и чувствами автора. Поэтому творцы в нашей жизни – это божьи люди, неосознанно жертвующие собой во имя искупления грехов людских, во имя очищения Земли, во имя указания пути к спасению. Подобное осознание смысла творчества для авторов, создающих высочайшие по внутренней красоте произведения, закрыто, ибо в случае достижении такого осознания художник превращается уже в духовного лидера, исполняющего свою миссию другими способами и средствами.
Приведённая интерпретация творческого процесса многое расставляет по своим местам. К примеру, становится понятным, почему одни производят что-либо только в силу необходимости при глубоком внутреннем равнодушии, а другие буквально болеют душой, пока не создадут что-то важное для людей. Творить можно и в большом, и в малом. Любое действие человека может быть творческим. И ни один профессиональный цех не в праве монополизировать понятие «творческих работников». Потому-то люди так чутко различают творческих и равнодушных на любых рабочих местах, будь то на заводе, в поле, в лаборатории или в художественной мастерской.
Покаяние – это великий очистительный процесс. Вслед за покаянием человек начинает ощущать себя творческой частицей Вселенной. Он как бы вновь рождается. Это возрождение в Духе. После такого знаменательного события материальное уже принципиально не может доминировать в его жизни. Он становится великой творящей личностью.
Всё вышесказанное имеет прямое отношение и к журналистике. Журналист, пишущий только ради денег, славы и удовлетворения своих амбиций, – бумагомаратель, да и только. Обычно такие писаки – закоренелые циники и снобы, получающие неимоверное удовлетворение от моральных издевательств над описываемыми персонажами. Этим заблудшим душам неведомо творчество. И в мир они несут не очищение от скверны, а наоборот – новую порцию грязи. Ознакомившись с материалами таких бумагомарателей, ощущаешь себя брошенным на дно выгребной ямы. Остаётся только пожалеть этих людишек, мнящих себя великими ассенизаторами, поскольку рано или поздно все те нечистоты, что они выплёскивали на читателей обернутся против них самих. И многие, как это ни печально констатировать, наверняка захлебнутся в вызванных ими же потоках людской мерзости. Поэтому далеко не всё, что печатается, полезно читать. Зрячая душа легко распознаёт незамутнённые источники мудрости в потоке многочисленных печатных изданий, среди которых всегда есть и несущие в себе хаос и разрушение. В зависимости от того, что мы читаем или смотрим по телевизору, происходит или очищение, или осквернение нашей духовной природы. Каждому – своё.
Журналистские творения, созданные огнём души мастера пера, буквально светятся радостью помощи ближнему. Они притягивают к себе. Этическая глубина этих животворящих текстов подвигает читателя на неоднократное возвращение к ним. И каждое их новое прочтение даёт ему дополнительные силы на пути самосовершенствования. Через такие откровения многие приходят, наконец, к осознанию себя истинного. Журналист, своим творчеством помогающий читателям совершить покаяние и, тем самым, пробудиться к новой жизни, – это призванный светлыми силами Мастер Слова!
25. 09. 1999 г.
Младой невежда, с завистью или восторгом наблюдая за красивой жизнью журналистов, их поездками по всему свету, интересными встречами, просматривая по телевизору или читая их репортажи о щекочущих нервы событиях, может возгореться мечтой об этой профессии. Чего же проще? Пиши, как в школе, сочинения на разные свободные темы или разглагольствуй перед телекамерой о том, что видишь перед собой, – и синяя птица счастья у тебя в кармане. В сравнении с огромным ворохом разнообразных впечатлений, познавательностью и эмоционально насыщенной жизнью корреспондента выполнение им своих рутинных обязанностей кажется сущим пустяком. Да и платят, как правило, прилично. За счёт редакции можно объездить весь мир. Никакой турист за тобой не угонится. Разве только какой-нибудь ненормальный отпрыск не в меру богатых родителей.
Тот, кто долго живёт на свете и многое пережил, рано или поздно приходит к осознанию иллюзии легкости жизни, в какой бы форме она не была проявлена в нашем несовершенном мире. Мудрый человек всегда готов к каверзам жизни. Даже когда ничего не предвещает неприятностей и всё вокруг кажется стабильным и несокрушимым. Так и в журналистике – за яркой привлекательностью фасада скрывается часто неподъёмный камень преткновения. Далеко не каждому удаётся его сдвинуть или хотя бы обойти. Ведь никто не фиксировал все случаи личных драм и трагедий на журналистском поприще. А сколько на самом деле поломано судеб кажущейся беззаботностью процесса отображения информации?! Достаточно напомнить, что журналистика – одна из самых опасных профессий, известных человечеству. И дело здесь не в угрозе физического воздействия на журналиста, хотя достаточно часто ему приходится проходить и через это испытание его мужества и отчаянности. Эта профессия опасна, прежде всего, разрушительным внутриличностным конфликтом самого журналиста и его рецидивами.
Если упрощённо представить технологическую схему журналистской работы, то самого журналиста можно сравнить с чувствительным датчиком, реагирующим на малейшие изменения окружающей среды по широкому спектру параметров. Естественно, как и в любой другой сфере жизнедеятельности, среди пишущей братии имеются в наличии и барракуды, и бракоделы, и прилипалы, и упыри, и середнячки, и… Одно лишь можно сказать без сомнения: каждый журналист мечтает достичь ведущего положения в своём секторе работы и войти в элиту прессы на национальном или международном уровне. Как говорится, плоха та акула пера, которая не жаждет славы. Ну, а вариантов по достижению профессионального признания – масса. И каждый дерзающий на творческое мастерство идёт своей уникальной тропой к вершине журналистского Олимпа, имеет свой шанс достичь высот журналистики.
Как это не печально для младого невежды, личная популярность среди читателей или телезрителей, равно как и у собратьев по ремеслу, зависит от тех самых пудов соли, которые для этого нужно съесть. Главное же во всём этом – найти дорогу к своей аудитории можно только тогда, когда отображаемые тобой события или явления пропущены через твоё сердце, через твою душу. И чем более отзывчива и многогранна душа журналиста, тем более притягательно его творчество. Человек с чёрствой душой, с циничным отношением к жизни и к людям в этой жизни никогда не сможет стать выдающимся мастером слова. Таких в журналистском корпусе – устойчивое меньшинство. Большинство же объемлют своей душой всю скорбь и всю радость сего подлунного мира.
Здесь-то и сокрыта та самая опасность, которую за внешней привлекательностью профессии журналиста не желают замечать начинающие. Обострённо реагируя на всю нелицеприятность и противоречивость жизнеустройства человеческого общества, журналист, как никто другой, находится в состоянии постоянного стресса. Человек – не бездушный датчик. Отражая жизнь в своих материалах, журналист никогда не остаётся безучастным. Он страдает, радуется, ругается, мирит, болеет, теряет друзей, влюбляется – одним словом проживает сюжеты своей журналистской работы. У кого-то жизненных сил больше, у кого-то – меньше. Кого-то хватает на большее, кого-то – на меньшее. Кто-то побеждает, кто-то – ломается. Кто-то долго живёт, кто-то быстро умирает. Здоровье, особенно душевное состояние, страдает у каждого журналиста без исключения. Вот вам и красивость профессии.
Кстати, очень явно распределение журналистов по шесточкам. В зависимости от собственного жизненного ресурса и творческих способностей каждый журналист рано или поздно занимает определённую профессиональную нишу. К примеру, чувствуя ухудшение здоровья и снижение творческого потенциала, журналист старается сублимировать свои достижения в журналистском цехе. Обычно в таких случаях он начинает специализироваться на какой-нибудь одной тематике, которая им уже хорошо разработана ранее. Или сосредотачивается на организационной работе в обеспечивающих журналистику подразделениях. Часто таким демаршем человек спасает себя от физической немощи, а то и от смерти. Правда, как правило, в жертву такой сублимации приносится талантливость: на личное проживание описываемых событий уже не остаётся здоровья и сил. И тогда на столе у редактора оказывается материал весьма поверхностного содержания с упором на описательную детализацию фабулы явлений.
Сердце журналиста – не из камня. И только людское милосердие не даёт угаснуть его Огню. На свету теплее, чем во тьме.
07. 05. 1999 г.
Массовое сознание наделяет журналистов всеми основными атрибутами человеческого счастья. Журналист и преуспевание в жизни стали чуть ли не синонимами. Да и есть к тому причины: на различных политических тусовках, на престижных презентациях общественных проектов, на дипломатических приёмах, в коридорах правительственных учреждений и тому подобных публичных столпотворениях можно всегда увидеть красующихся молодцов и молодиц от журналистики. В одеяниях «а ля элита общества „и с повадками приобщённых к тесному кругу вершителей людских судеб эти особи с удостоверениями редакций популярных средств массовой информации назойливо крутятся вокруг „бонз“ и всегда оказываются в кадре с сильными мира сего. Простой потребитель наркообразной продукции масс-медиа, естественно, переносит таким способом намалёванный портрет любимца судьбы на всех журналистов, награждая их навечно в своём воображении лавровым венком победителя в гонке за вожделенной «синей птицей счастья“.
Такая лубочная картинка, на самом деле, не что иное, как иллюзия, не имеющая ничего общего с истинной работой журналиста. А писаные красавцы и красотки на званных приёмах – всего лишь простые редакционные клерки, отрабатывающие свой хлеб на дежурных мероприятиях.
Журналистское же счастье – это очень щепетильная категория. И состоит оно в творческой реализации журналиста. Очевидно, уже пора различать в журналистике просто информаторов, составляющих сухим языком сводку происходящих событий, и собственно журналистов, способных по тем или иным фактам синтезировать явление, а в отдельных личностях видеть типажи.
Как бы то ни было, любой журналист, так или иначе, в процессе своего творчества ежедневно сталкивается с самой трудноразрешимой для себя проблемой, нависающей над ним подобно дамоклову мечу. Это проблема востребованности его таланта, его взглядов на мир, его методов работы с информацией, его стиля письма или формирования телерадиопередачи. Эта же проблема тесно увязана с так называемой «свободой слова».
Бывалые журналисты очень хорошо знают, что их мировоззрение, моральные принципы по сути дела не интересуют ни издателей, ни учредителей СМИ. Идет заказ на освещение событий в определённом ключе. Будешь соответствовать заданным рамкам – твой материал будет пропущен в печать или в эфир. Нет – пиши себе на здоровье в свой письменный стол. Работа же «в письменный стол» – это трагедия для талантливого человека, мастера пера. Сколько журналистов прошли или сейчас проходят через такие адские муки – об этом никто никогда не узнает.
Устраиваясь на работу по специальности, журналист поступает полностью в распоряжение хозяина газеты, журнала или телерадиокомпании. Хозяйский поводок журналиста – эта и есть та самая продажная журналистика, которую все и всюду клеймят и от которой невозможно избавиться, так как сами клеймящие в большинстве своём тоже работают на хозяина, на его политический имидж или коммерческую выгоду. Такой вот парадокс.
Все крупные СМИ имеют жёсткую установку их хозяев по корпоративной информационной политике. Поэтому с большой долей уверенности можно сказать, что многие журналисты этих изданий или телерадиокомпаний имеют свой «тайный письменный стол», куда они складывают свои материалы, созданные по зову души. Это заведомо талантливые работы, несоизмеримые с той серятиной, что эти журналисты вынуждены ради зарплаты публиковать на страницах престижных изданий, скрывая за яркими красками фотографий и блеском мелованной бумаги убожество «разрешённых» мыслей.
Бывает, правда, и такое, что талант берёт верх в журналисте. Тогда он бросает шикарные условия работы в «жёлтой прессе» и начинает сам издавать на свои деньги какую-нибудь небольшую газету тиражом 999 экземпляров. И уж здесь он даёт волю своему долго скрываемому профессиональному мастерству. К сожалению, денег обычно хватает на 3 – 4 номера газеты. А дальше бедолага вынужден опять продаваться в рабство к очередному толстосуму издательского бизнеса или менять профессию. Вот так – из огня – в полымя и обратно.
А с журналистским счастьем всё ясно: его почти никому не дано постичь. За деньги его нельзя купить, а без денег тебя услышит только узкий круг твоих друзей – верных почитателей твоего таланта. Каждому, осенённому способностью писать, приходится искать на поприще журналистики какое-то срединное положение, позволяющее хоть как-то самореализовываться, доходить до широкого читателя и, при этом, удовлетворять требованиям Хозяина. Такая вот сложная шарада.
А ведь если опубликовать все залежи «письменных столов», то мир содрогнётся от жестокой правды о самом себе.
18. 05. 1999 г.
Сторонний наблюдатель интеллектуальных тусовок несомненно заметил, как буквально за несколько лет едва ли не каждый второй представитель сферы умственного труда или интеллектуальный самородок обзавёлся различными научными званиями и степенями. Академики, профессора, доктора необычных наук лавинообразно увеличились в своём числе. Нужно отметить, что в России традиционно уважали научных работников. До революции 1917 года деятели науки, инженеры вызывали у населения чуть ли не священный трепет: народная молва достоверно знала о подвижничестве русских учёных, их готовности положить на алтарь науки свой материальный достаток, здоровье и самую жизнь. Поэтому учёные пользовались заслуженным благоговейным почитанием.
Отзвуки этого почитания сопровождали учёных и в советский период развития страны. Но ложные, противоестественные идеологические установки, предписывающие предоставление «гегемону» зелёного света в его массовом освоении научного ремесла, заставили снизить профессиональный и этический критерии признания научных достижений вчерашних рабочих и крестьян. Научные звания стали широко распространённым явлением. Непомерно увеличилось и число научных учреждений, дублирующих друг друга как по направлениям, так и по методологии исследований. Чисто инженерная тематика, к примеру, была переведена в разряд научных дисциплин: пролетарским идеологам требовался весь этот маскарад номинальных званий для подтверждения истинности теории исключительности рабочего класса. К концу же восьмидесятых годов такая практика привела к тому, что присвоение научных званий стало формальной, донельзя забюрократизированной процедурой. Авторитет «остепенённых» резко упал: образованный советский народ хорошо понимал псевдонаучность многих теорий, исследовательских тем и проектов, многие из которых были надуманы только для приобретения различных льгот и привилегий, а также для стабильного многолетнего финансирования околонаучных потуг.
С реставрацией в 1991 году в нашей стране капитализма научные звания и степени стали выгодным товаром. Девиз «Всё на продажу!» стал определяющим в коридорах научного истеблишмента: 10 000 долларов – и ты уже всеми уважаемый доктор тех или иных наук. А в связи с либерализацией учреждения и регистрации различных организаций, как грибы после дождя, бешеными темпами стали образовываться невесть какие Академии. Соответственно, взрывообразно возросло и число «степенных» академиков этих Академий.
И вся эта амбициозная суетня окончательно подорвала уважение в народе к учёным как истинным, так и приблудившимся. С одной стороны, такое развенчание – печальный факт, так как среди массы новоиспечённых академиков как-то совсем потерялись действительно заслуженные учёные, заслуги которых перед наукой признаны во всём мире. А с другой стороны, данная ситуация наводит на довольно интересные размышления. Размышления вот какого рода.
В мире существуют живые языки, на которых изъясняются те или иные народы, и мёртвые языки, на которых ранее изъяснялись растворившиеся в истории народы. Мёртвые языки перестали служить средством общения между людьми в реальной жизни. Арбитром в вопросе срока жизни языка выступает бесстрастный закон естественного отбора: ненужное, отжившее, избыточное, закостенелое в старых стереотипах должно кануть в Лету.
А что же или кто сможет объективно оценить степень истинности, полезности или вредоносности научных знаний? Возможно, вопрос звучит кощунственно, поскольку все мы воспитаны в убеждении суперважности для судеб земной цивилизации всех без разбору достижений научной мысли.
Сократ, походя, изрёк мудрейшую фразу: «Как много на свете вещей, которые мне не нужны!» Что касается науки, то, похоже, человечество, освящая все результаты научных изысканий, загнало само себя в ловушку. Бурное развитие науки и техники оторвало человека от природы, загнав его в искусственную среду обитания. Почему-то так сложилось, что наука, оставив в туне представление о человеке, как неотъемлемой части общего биоценоза планеты, наращивает усилия по сохранению и развитию своего иллюзорного миропредставления. К чему это ведёт – видно каждому человеку в здравом рассудке: истощение природных богатств планеты, деградация самого человека, постепенное исчезновение и перерождение животного и растительного миров. Царству технократов, презирающих объективную реальность духовного мира, мы обязаны, прежде всего, нашим учёным, заведшим человечество в непроходимые дебри ложных понятий, постулатов, концепций, идеологий и философических рассуждений.
Ясно, что, по аналогии с языками, многие научные знания уже мертвы. И эти «трупы» смердят и отравляют всё ещё живое. Ни у кого не хватает духа произвести ревизию, отделить живое от мёртвого: жрецы священной коровы, в которую произведена наука как таковая, насмерть стоят на пути любого, дерзнувшего высказать мысль о необходимости её «лечения». Естественные же процессы жизнедеятельности не могу навести порядок в данной сфере, поскольку знания позитивистской науки «прописаны» в неестественном мире, созданном человеком на погибель себе.
Сколь много существует учёных, стремящихся навязать обществу свои мёртвые доктрины – вряд ли кому известно. Эти учёные «ложных знаний» уподобляются служителям ветхих богов, пытающихся всеми мыслимыми способами оживить их отверженные пантеоны. Очевидно, настало время избавления от вериг. Потеря авторитета и народной поддержки представителями традиционных научных «джунглей» – первый шаг в этом направлении.