Слёз не было. Точнее были, но временами, и я их совсем не замечала. Скупые какие-то и горячие… Только обжигали воспалённую сухую кожу век…
На автомате нагрела чайник, насыпала в чашку кофе, залила водой… Зачем, спрашивается? Пить совсем не хочется… Просто нужно шевелиться, двигаться…
Туман в голове сменился болью. Давящей на виски и затылок тупой монотонной болью, от которой нет спасения… Возможность лечь спать я даже не рассматривала — неподвижное состояние выматывает хуже бессонницы и слёз.
Что-то умирало… Я чувствовала это. И просто ждала, когда эти мучительные конвульсии закончатся…
Раньше, в те горькие минуты, когда я особо сильно обижалась на мужа, поражаясь его равнодушию и железной логике, бывало похожее состояние. Я могла не разговаривать с ним целый день в надежде, что он заметит, как мне плохо, обнимет, извинится за себя, за то, что он вот такой… Я бы сразу простила ему что угодно только за одно это…
Но он не замечал. Никогда. Лишь изредка смотрел с укором и качал головой… Обиды проходили, я оправдывала его сама для себя, прекрасно понимая, что он такой как есть и не станет другим…
С годами я научилась принимать его характер. Научилась глубоко дышать, пряча обиду где-то на самом дне сознания, и улыбаться при этом. Привыкла забывать о ней как можно быстрее. Поняла, что мои претензии — только мои, и ему они просто неинтересны.
Споров нет, он часто оказывался прав, и я могла положиться на него во всём. Но даже в те редкие моменты, когда правда была на моей стороне, он лишь пожимал плечами и относился к этому как к стечению обстоятельств…
А сейчас? Шок? Злость? Ненависть? Боль? Унижение?
Чёрт с два. Ничего. Такое же ощущение обиды, которое появлялось всегда. Гораздо сильнее, острее, больнее, лезвием по венам и шипами под кожу, но я слишком привыкла признавать его правоту и прощать любые поступки и поведение…
Сколько отчаяния и горечи было в его"…не убил, принял, пережил"… Во мне нет столько…
Он не привык так, как я… Не умеет…
Пепельница наполнялась окурками, я снова выкидывала их, упорно полоскала каждый раз под краном прозрачное стекло и курила опять… До его прихода я не мыла эту штуку ни разу… Усмехнулась почему-то…
Думала о том, что сейчас он там, среди верных друзей, с женщиной… Я, наверное, так не вовремя позвонила, испортила ему вечер… Знала бы — не набрала бы его номер ни за что. И, наверное, больше никогда не наберу…
В какой-то момент наконец осознала, что именно умирает сейчас в моей душе, задыхаясь хрипами и истекая кровью… Нет, не вера в этого человека, не доверие к нему, не чувства, которые ещё остались, не желание быть рядом, не смутная надежда на чудо, не влечение… Нет. Совсем не то…
Билось в агонии осознание своей вечной правоты. А вместе с ним горели гордость, чувство собственного достоинства, личные принципы и идеалы…
На их место пришло другое чувство, подлое, унизительное и непривычное. Оно подобно тёмной энергии расползалось в душе, подминая под себя все остальные эмоции и переживания…
С какими-то странным ощущением насмешки над собой я понимала, что мне стало просто всё равно, где сейчас Кирилл, с кем, кого трахает и целует, что думает обо мне и думает ли вообще… Я не смогу относиться к нему иначе, чем относилась всегда. Словно заранее прощаю и любые поступки, и поведение…
Оправдываю? Нет. Больше нет. Крыть нечем. Просто приняла как данность… Смирилась. Пережила? Нет ещё, но уже почти…
Мутный рассвет едва пробивался сквозь грязные окна, с трудом огибая дома и высотки и разгоняя темноту… Выключила свет, поставила давно остывший кофе в микроволновку. Постояла под душем, вспоминая потную грязную ладонь, зажимавшую мой рот… Словно неделя прошла, а на деле всего несколько часов…
Завтра будет больно, я точно знаю. Будет стыдно перед собой за то, что сейчас, в такой подходящий момент, не вырвала из сердца этот кусок, не возненавидела, не отказалась, не начала презирать, не нашла в себе силы раз и навсегда перечеркнуть прошлое и сжечь все мосты… Пусть он их сжигает. Пусть отказывается, не прощает, рвёт все канаты и тонкие нити, ставит кресты и пытается забыть. А я просто буду жить дальше…
Горячий кофе обжёг пустой желудок, забивая тонким ароматом тошноту от выкуренных сигарет.
Почему-то становилось легче… Бывает такая апатия, когда внутри тихо и светло? Или я просто потихоньку схожу с ума…
Вздрогнула от шороха на лестничной площадке. Слышимость отвратительная, могут просто соседи выходить…
Неприятный слуху хриплый дверной звонок затарахтел в коридоре…
Глубоко вздохнула, кутаясь в халат. Было даже неинтересно, кто и зачем в такую рань, лишь бы квартиру внизу не затопила, пока рефлексировала под душем.
…Кирилл стоял, опираясь о дверной косяк локтём, в том же лонге с закатанными рукавами, такой же небритый и осунувшийся… Только теперь немного другой… Для меня…
Рада?! Да. Наверное…
Не ожидала, что вернётся…
Не улыбнулась… Поджала губы, прислонилась головой к двери…
Хотелось держаться холодно, крикнуть, чтобы убирался к чёртовой матери, принести деньги и кинуть ему под ноги… Усмехнулась про себя — что толку? Наорёт, обзовёт истеричной дурой, хлопнет дверью в очередной раз, а я снова буду винить себя и реветь…
Его пристальный взгляд блуждал по моему лицу, но смотреть глаза в глаза он не хотел. Наблюдала за тем, как расширяются его зрачки, как сжимаются тонкой полоской губы, как меняется глубина дыхания…
Мелькнула мысль о том, чтобы коснуться его щеки, провести по ней пальцами, ощутить кожей колючую жёсткую щетину… Насмешливо отбросила от себя эту идею — он только что трахал другую, теперь дотрагиваться до него не в моей компетенции.
— Войти дашь? — он вскинул брови и наконец остановил взгляд в моих глазах.
Замешкалась… Всего на секунду, просто хотела понять, хочу я этого или нет…
Кирилл не стал ждать ответ. Толкнул приоткрытую дверь ладонью, и я отступила на шаг вглубь коридора… Что-то горячее и предательски знакомое дрогнуло в груди, когда он шагнул следом…
— Сама же просила остаться… Теперь даже впускать не хочешь? — холодный сарказм в его голосе звучал обидно и грубо. — Или не одна?
Запах алкоголя прокатился по коридору. Отвернулась в сторону — когда просила, тогда и надо было оставаться.
— Обиделась? Говорить не хочешь? — он хлопнул дверью, не сводя с меня оценивающий взгляд.
Раздражение в его голосе проступило сильнее, глаза сузились и заблестели.
Я отступила ещё на шаг и поплотнее запахнула халат.
— Кирилл, уйди лучше, — я старалась говорить тихо, не давая повода для перепалки. — Проспись сначала…
Он скрипнул зубами и больно вцепился в мой локоть, не давая отойти дальше.
— Не могу, Ир. Не получается… — он произнёс это с жаром, почти с ненавистью, словно обвиняя меня во всём и сразу…
Из-за меня не получается?! Сердце сделало мощный толчок, ускоряя бег крови во венам — почему-то это его признание оказалось оглушающим и… возбуждающим что ли…
Я подняла исподлобья глаза и насмешливо процедила:
— Как к шлюхе трахаться приехал? Или многолетняя привычка сработала, раз не поленился ради моих пухлых прелестей даже машину завести? — моя привычка сначала говорить, а потом думать, тоже сработала. — Или твоей новой пассии что-то не понравилось, она отшила и даже не дала? Так ей, наверное, любви хотелось, а не пробку в заднице с рубиновым камушком… Ты хоть прокипятил все эти штуки, прежде чем использовать? Или спиртом, например, протёр, если силикон нельзя кипятить?.. Я бы на её месте побрезговала после кого-то пользоваться…
Не сразу поняла, что жалящая жгучая боль на щеке осталась после его тяжёлой ладони…
Судорожно втянула воздух и машинально схватилась за место удара… Растерянно моргнула, не веря тому, что Кирилл это сделал… Не в шутку по пальцам, когда я тянула руки куда не просят, не по ягодицам, когда я назло виляла бёдрами, а вот так — по лицу…
— Ты совсем дура?! — Кирилл схватил меня за руку, отводя её в сторону от горящей щеки.
В его глазах безумным пламенем горело что-то незнакомое и отталкивающее… От страха и вспыхнувшего гнева перехватило горло, даже слёзы застыли и так и не выкатились наружу… Закусила дрожащие губы и попыталась выдернуть руку, но Кирилл лишь сдавил до хруста моё запястье и дёрнул так, что я с трудом удержалась на ногах…
— Отпусти… Катись к чёрту отсюда… К своей суке… Ненавижу! — мне не хватало воздуха, и слова сипели и обрывались, теряя окончания.
В беспомощной панике пыталась расцепить его пальцы — не получилось. Толкнула кулаком в грудь… Дала пощёчину в ответ, царапая ладонь об его колючую щеку…
Кирилл замер на секунду…
— Не хочешь по-хорошему — не надо, — он зашипел сквозь зубы где-то над ухом, хватая меня за второе запястье и толкая спиной в проём комнаты.
Бросил быстрый взгляд по сторонам, осматривая обстановку за моим плечом, отпихнул к дивану… Тот жалобно звякнул пружинами, когда я приземлилась на него и сразу подобрала ноги, глядя на Кирилла снизу вверх с ужасом и ожиданием…
По-хорошему? Он просто не дал мне шанса сделать это по-хорошему!
Едва не плача, выдохнула:
— Кирилл, не надо… Я не хочу после неё…
Он только сильнее стиснул челюсти, оглядывая меня презрительным спокойным взглядом.
Даже не попыталась сопротивляться, когда он небрежно потянул с плеч халат, оголяя грудь и накрывая её ладонью. Болезненно сморщилась, чувствуя, как глубоко и цепко пальцы впиваются чувствительную кожу, оставляя следы синяков — болеть после таких прикосновений будет долго… Грудь наливалась и тяжелела под его рукой, несмотря на неприятные ощущения. Прикусила губу и зажмурилась, дожидаясь, пока он наиграется и оставит её в покое…
Отпустил наконец…
Потянул за руку, заставляя слезть с дивана. Халат упал на пол…
Подняла глаза, стараясь не сбивать ритм собственного дыхания — не хочу, чтобы он это заметил… Я могла бы дать ему многое — могла бы покрыть поцелуями его лицо, плечи, ладони, могла шептать, что ещё люблю, даже если это уже неправда, могла утянуть его в постель, задыхаться под ним, кричать его имя, вывернуть наизнанку душу, отдавая себя…
Я смогла бы всё это, смогла бы даже больше…
Но я знала, не забывала ни на секунду, что он был с другой эти несколько часов. Это отравляло кровь, разум, чувства… Это делало близость между нами невозможной, нереальной, недопустимой даже в мыслях…
Чувствовала, как щиплет глаза и намокают ресницы… Попыталась сморгнуть слёзы, но они предательски потекли вниз…
Видела, как бледнеет его лицо, как ходят желваки на скулах, как презрительно сужаются глаза, опаляя меня яростным взглядом — лицезреть мокрые дорожки на моих щеках в такой момент явно не входило в планы Кирилла…
— Слёзы вытри, — в его хриплом голосе не было сочувствия или жалости, только раздражение.
Он протянул руку и обнял меня ладонью за шею, пока я старательно вытирала глаза подушечками пальцев. Притянул ближе, касаясь лбом моих волос, вдыхая мой запах… По спине пробежала дрожь… Опустила ресницы, не желая отвечать на привычно начинающуюся ласку…
— Знаешь, Ир, что бесит? — его голос натянулся как струна. — На тех фотографиях ты не плакала… На озере тоже… Смеялась…
Он запустил пальцы в мои волосы, проводя вверх по затылку…
— …Сука… Не хочу знать, сколько их было…
Не плакала. И не заплачу в следующий раз. Никогда и ни с кем, кроме него. Ненавижу…
Надавил другой ладонью на плечо, стягивая волосы в кулак. Опустилась на колени… Глядя, как он расстёгивает ширинку, думала о том, что даже с Денисом было не так унизительно, как сейчас — после бесконечных ночей, приведённых вместе, спустя столько лет, прожитых под одной крышей…
Плотно сжала губы, хотя понимала, что долго сопротивляться не смогу. Должна же быть грань, где он остановится…
— Ир, перестань, — слышала нетерпение в грубом голосе, злость…
Мотнула головой…
Пальцы с силой сдавили щёки, вынуждая открыть рот. От боли из глаз брызнули слёзы…
Не ожидала, что он толкнётся с таким ожесточением, резко и глубоко. Не привыкла к тому, что не могу контролировать рефлекс, не научилась терпеть нехватку воздуха и давиться собственной слюной…
Испуг сменился стойким отвращением и паникой. Вцепилась в его колени, стараясь оттолкнуть… Попыталась поднять слезящиеся глаза и заглянуть в лицо, но ладонь давила на затылок с нечеловеческой силой… Заскулила, понимая, что ему просто наплевать на меня сейчас…
Оттолкнул меня, разжимая кулак и отпуская волосы. Небрежно провёл ладонью по щеке, подбородку, размазывая слюну… Сделала пару вдохов, выравнивая дыхание и глотая ком в пульсирующем спазмами горле. Отпихнула его руку, поднимая взгляд в насмешливо-холодные глаза. Пожалел или надоело?
От Кирилла волнами расходилось возбуждение… Дикое, пошлое, паскудное… Я никогда не видела в его взгляде столько чудовищной первобытной похоти, вырывающейся наружу с каждым мощным выдохом грудной клетки…
Я так много лет мечтала увидеть в нём что-то подобное по отношению ко мне — вожделение, страсть, сумасшествие… Хотела быть его единственной слабостью, пожаром внутри него, безрассудным безумством, его страданием и спасением…
Почему только сейчас?! Почему так?!
Ему сейчас должно быть жалко меня! Это было низко, больно, отвратительно…
Вытерла рот тыльной стороной ладони, прикрыла грудь руками…
— Оставь, не надо, — он, несмотря на сопротивление, развёл мои запястья в стороны. — Ты же не стесняешься меня, Ириш?
От его самодовольного вида и полубезумных глаз, горящих в предрассветных сумерках демоническим огнём, содрогнулась почему-то… Бессильно опустила ладони.
— Иди сюда… — Кирилл протянул руку, обхватывая меня подмышки и разворачивая спиной к себе.
Выдохнула с облегчением, упираясь локтями в край просиженного дивана — пусть трахает, кончает и проваливает. Сил нет больше…
Он привычным движением сжал одну ягодицу, потом вторую, с тихим судорожным придыханием коснулся пальцами промежности… Невольно вздрогнула от накатившей волны возбуждения… Раздвинула ноги пошире, ощущая, как остывает горячая влага, капающая на внутреннюю сторону бедра… Чувствовала, как неторопливо скользит головка между складок…
— Кирилл, нет! — я дёрнулась и извернулась, ощутив, как член упирается и давит на задний проход…
Я согласна на игрушки и озорные камушки в заднице, чтобы доставить ему удовольствие, тонкие и безобидные, не причиняющие боли и вреда и щедро политые гелем, но не так! Он же знает это!
Кирилл недовольно зарычал, перехватывая меня локтём под живот…
— Не я, так отморозки какие-нибудь… Привыкай, — его злобное шипение над ухом вызвало ледяную волну дрожи вдоль позвоночника…
Он не сделает этого. Я его жена… Я столько лет была рядом, я не отказывала ему ни в чём, я поддерживала его в любом деле…
— Не смей! — я почти визжала, отталкивая его руку и пытаясь выпрямить спину. — Пусть кто угодно, только не ты… Пусти…
Он замер на секунду, сжав мою талию…
— Ты серьёзно, Ир? Кто угодно, только не я? — сквозь изумление в его голосе слышалась тихая угроза.
Я совсем не то имела ввиду…
Он сдавил живот так, что перехватило дыхание…
— Кириииил! Я не… — твёрдая ладонь зажала рот…
Знакомая, родная ладонь, вкусно и привычно пахнущая сигаретным дымом…
…Задохнулась от невыносимой, рвущей мышцы боли, заполняющей изнутри, не вполне веря тому, что происходит… Каждую секунду ждала, что он прекратит, двинется назад, отпустит, избавит от этого безумия…
По его пальцам, сдавившим мой подбородок, текли крупные горячие слёзы и почему-то попадали в рот…
Минута? Две? Десять?..
Я не поняла, в какой момент всё кончилось. Боль не ушла даже после того, как Кирилл, рыча и сотрясаясь всем телом, вышел из меня…
Чувствовала, как он ослабляет объятия, убирает с лица ладонь, давая возможность дышать и всхлипывать, отталкивается и поднимается на ноги… Спина, мокрая моим и его потом, покрылась противными крупными мурашками холода…
А боль не проходила. Пульсировала, жгла, рвала на части всю меня, особенно почему-то в районе сердца…