Никогда, кажется, так не радовалась своим сменам в магазине. Долго и тщательно собиралась утром, с огромным удовольствием предвкушая погружение в знакомую обстановку, в которой чувство уверенности и какого-то внутреннего спокойствия становится прямо-таки настоящим и осязаемым…
Привычно открыла дверь, выставила у входа рекламный стенд, включила подсветку в витрине… На столе записка от Дашки, сменщицы: "Ируся, полей пожалуйста лобелии". Улыбнулась и взялась за лейку…
Дверь распахнулась, заливая маленькое помещение весёлым перезвоном колокольчиков. С замиранием сердца обернулась…
Выдохнула с облегчением — всего лишь Пашка, товар привёз… Опять в мою смену, гад. Третий раз подряд! Ладно, хоть скучать некогда будет…
Не люблю его ассортимент — глиняные цветочные горшки, подвесные пластиковые кашпо, малюсенькие садовые фигурки, фонарики на солнечных батареях, удобрения для цветов и прочая ерунда. Скучно и неинтересно. Была б моя воля — вообще убрала бы всё это из магазина, оставила бы только живые цветы для букетов, комнатные в горшочках и кассеты с рассадой по сезону…
— Ирка, привет! — Пашка, не церемонясь, водрузил коробку прямо на стеклянную витрину, рядом плюхнул накладную. — Принимай!
Скрипнула зубами от злости — долговязому сопляку на вид лет двадцать пять, а то и меньше, какая я ему Ирка?
— Привет. Коробку на пол поставь, лопнет стекло — сам оплачивать будешь.
— Ооой, какие мы грозные, — Пашка хитро сверкнул глазами и заулыбался, но коробку переставил. — Чего с утра не в духе уже?
— Тебя увидела, — настроения для шутливой перепалки совсем не было.
Пробежалась глазами по бумажке, отогнула край коробки и заглянула внутрь.
— Всё, приняла. Иди уже, — я развернула его лицом к двери и подтолкнула в спину. — И подольше не возвращайся. Девать уже твой хлам некуда…
Пашка специально упирался, прекрасно зная, что я шучу. Сейчас самый сезон для всей этой мишуры, с букетов выручка минимальная.
— Куда иди, ну?! Там вторая коробка ещё! — парень весело захохотал и вывалился за дверь.
Тихо застонала — весь день буду по углам распихивать эту ерунду…
Пашка вернулся через полминуты и водрузил вторую коробку на первую.
— Вот теперь всё! Не сердись, Ирааа! — он помахал рукой от двери. — Хороших продаж!
Всё-таки улыбнулась, подняла голову и махнула в ответ.
— И тебе удачного дня, Паш…
Исподлобья поглядывала, как он запрыгивает в свой фургончик и сдаёт назад, чтобы развернуться.
Тяжело вздохнула и полезла разбирать содержимое коробок… То ещё удовольствие…
За час почти управилась с тем, чтобы разложить всё по местам. Остались только ненавистные горшки и небольшие статуэтки. Переставила их на витрину, коробки разорвала и отнесла в подсобку — сегодня приедет машина и заберёт весь скопившийся картон.
Вот и время почти подошло — сейчас пойдут первые покупатели, которым непременно нужно утром в чей-нибудь день рождения подарить букет раньше всех…
Выглянула в зал — на парковке пока пусто. Нажала кнопку чайника, сунула нос в хлебницу, в ящик над микроволновкой — вдруг Дашка мне печеньку оставила… Оставила! Орешки со сгущёнкой… Мммм… Я ей завтра тоже что-нибудь сюда положу…
Колокольчики над входом зазвенели все одновременно — кто-то явно спешит и толкнул дверь слишком резко… Не успела. С грустью глянула на аппетитные орешки, проглотила слюну и потопала в зал.
Кирилл…
От неожиданности растерялась немного… Точнее, я думала о том, что он может заявиться, но не так вот с утра пораньше…
Мельком пробежалась взглядом по фигуре — гладко выбрит, джинсы явно отглажены, белоснежная футболка только после стирки… Какой он, однако, самостоятельный бывает. И зачем, спрашивается, я столько лет рядом торчала? Почему-то сжалось сердце, словно от острой обиды…
Прекрасно видела серьёзный недовольный холодный взгляд и понимала, насколько трудно ему сейчас даётся подобие дружелюбной улыбки, больше напоминающее оскал, но выражать солидарность и улыбаться в ответ как-то не хотелось.
— Ну здравствуй, — он демонстративно отодвинул пластиковую черепаху и положил локти на стекло.
Терпеть не могу, когда так делают — витрина не для этого! И он отлично знает, что меня это бесит! Если раньше ему можно было так поступать, то сейчас точно нельзя, как и всем остальным!
— Привет, — я поджала губы и зашла за прилавок, разгразглядывая стоявшие на нём глиняные горшки всевозможных форм и расцветок.
Он глубоко вздохнул, забывая об улыбке. Честно попытался сдержать недовольство в голосе:
— Ничего мне рассказать не хочешь?
Да после такого тона я вообще с тобой говорить не хочу!
— Нет, — я пожала плечами, убирая два одинаковых горшка под прилавок.
Он отвёл глаза в сторону и стиснул зубы. Снова исподлобья посмотрел мне в лицо…
— Ир, давай по-хорошему поговорим, а?!
Раздражение, звенящее в каждом произнесённом им звуке, начисто лишало смысла эту фразу — таким голосом "по-хорошему" не разговаривают.
Не глядя на него равнодушно бросила:
— Мне нечего тебе сказать.
Присела на корточки и протянула руку, сдвигая под стеклом керамическую кошку с котятами, чтобы пристроить туда пластиковую черепаху…
От раздавшегося безумного грохота над головой вздрогнула и моментально поднялась на ноги, с ужасом глядя на сметённые Кириллом с витрины статуэтки и горшки, разлетевшиеся черепками по всему магазину…
На глаза мгновенно навернулись слёзы…
Ненавижу… Мне же с зарплаты всё это возмещать придётся…
Его голос сорвался на злобный рык:
— Теперь есть что сказать?! — он пнул ботинком огромный осколок когда-то красивого горшка в форме лесного пенька.
Сердце истерично билось в горле, заставляя вставший там ком сжиматься ещё сильнее. С ненавистью подняла на Кирилла глаза и отчётливо прошипела:
— Вон пошёл.
Он лишь стиснул челюсти, обходя витрину и направляясь ко мне… Нет, я никогда не боялась мужа, да и повода не было. Но сейчас, глядя на сжатые кулаки и суровое решительное лицо, мне впервые стало не по себе…
Попятилась от него, наступая каблуками на крошащиеся черепки на полу. Вжалась спиной в стену между прилавком и высоким стеллажом, с нарастающей паникой глядя на приближающегося мужа…
Кирилл на ходу вытащил из кармана тонкий телефон и наконец перестал буравить меня взглядом, опустив глаза в меню…
— Объясни мне, что это?! — он подошёл почти вплотную и протянул руку, поворачивая большой экран на меня.
Пару раз моргнула, не веря своим глазам… Кирилл пролистал фотку, и появилась следующая…
— А это, твою мать, что?! — его голос почему-то задребезжал, как те самые осколки…
Чувствовала, как дрожат губы под натиском наступающих слёз…
Он ещё раз провёл по экрану, показывая третью фотографию…
Дура… Какая я же всё-таки дура… Нет, на лестнице камера меня не видела, а вот на площадке, выходя из квартиры Дениса, я очень даже неплохо получилась… Конечно, качество фоток отвратительное, но в том, что это именно я, сомнений не остаётся…
Дениса не видно, только рука, закрывающая за мной дверь…
Ну почему?! Почему кто-то годами трахается с кем попало и ничего, а кто-то на первом же разе способен так облажаться?!
— Я не слышу ответа, Ир?! — Кирилл гневно сузил глаза.
Я не привыкла к тому, что он орёт на меня…
— Это не твоё дело… — стоило произнести хоть слово, и слёзы покатились по щекам.
Он нетерпеливо повернул телефон к себе, пролистал фотки назад… Снова ткнул экраном мне в лицо.
— Давид сказал, там никто постоянно не живёт, что туда только гопники шалав своих водят, — его лицо перекосилось от злобы, он медленно втянул носом воздух и выдохнул. — Скажи мне, Ира… Это оно?! Было?!
Я обречённо смотрела на фотографию, где Денис только открывает дверь в квартиру, а я стою рядом…
На секунду, на одну единственную долгую секунду безумно захотелось закричать "прости", броситься к нему на грудь, услышать в ответ "прощаю", почувствовать надёжные объятия тёплых знакомых рук… Подняла взгляд в его широко открытые глаза, полные ожидания и недоверия… Тут же опустила голову и до крови прикусила губу, чтобы не разреветься…
Кирилл замер на мгновение. Отступил на шаг…
— Да как же ты могла…
От его внезапно тихого сиплого голоса всхлипнула и задрожала…
Он схватил меня за плечи, сжал ладонями так сильно, что я невольно зажмурилась от боли… Отпустил… Отвернулся… Снова повернулся ко мне, словно пытаясь найти слова, но только сильнее сжимая губы… Опёрся ладонью о высокий узкий стеллаж, стоящий рядом, тяжело дыша и нависая надо мной…
В следующую секунду резко дёрнул рукой, с грохотом посылая полустеклянный шкафчик на пол…
Кажется, завизжала, машинально отворачиваясь к стене и чувствуя, как бьёт по голым щиколоткам разлетающееся от удара об кафель содержимое полочек… Повернула голову, то ли с облегчением, то ли с сожалением глядя в спину Кириллу, выходящему из-за прилавка… Больше не бросив на меня ни единого взгляда, он толкнул ладонью стеклянную дверь так, что несколько весёлых колокольчиков над входом запутались между собой…
С трудом проглотила ком в горле, обводя взглядом магазин…
Слёзы, застилающие глаза, наконец вполне оправданно хлынули по лицу. Скотина… Всегда так — натворить дел много ума не надо, а как другие потом это дерьмо разгребать будут — плевать. Он всегда таким был… Как я этого раньше не понимала?! Я никогда бы не поступила так!
Чёрт…
Нет, я могу, конечно, натворить дел, но никому после меня ничего разгребать не надо… Наверное…
В голове звенела пустота, только картинки с телефона ещё стояли перед глазами. На фотографиях указано время — сразу видно, сколько я провела в этой чёртовой квартире… А видео он тоже смотрел? Хотя, какая уже разница…
Почему-то не чувствовала ничего. Все эмоции и ощущения будто притупились и спрятались глубоко внутри за прошедшие десять минут. Пусть бы всегда так было — никаких мыслей, переживаний, осознания, только ледяное безразличие…
Размазала слёзы по щекам. Прошла к двери, поменяла табличку на "закрыто", повернула замок с этой стороны. Меня начальница просто убьёт — она и так ворчит вечно, а тут всё это…
Машинально сгребла веником осколки в середину зала к куче упаковочной бумаги и пупырчатой плёнки, в которую были завёрнуты особо хрупкие изделия. Все уцелевшие пластиковые горшки и статуэтки на автомате поставила обратно на прилавок. Задержала в руках черепаху, которую подвинул Кирилл — я так и не успела засунуть её в витрину, хотя освободила для неё место…
Я не чувствовала себя виноватой. Ни в чём. Даже наоборот, я окончательно перестала сожалеть о том, что переспала с Денисом. Оно стоило того, чтобы хоть раз в жизни довести до такого состояния Кирилла…
Глупо, жестоко, неоправданно, но мне не жаль мужа. Бывшего.
Зато себя безумно жаль… Сколько грёбаных месяцев я буду расплачиваться за разбитый стеллаж? Чтобы выяснить полную стоимость испорченного товара, придётся внеплановую ревизию проводить…
А всё из-за чьей-то несдержанности и… Что и? Ревности?! Вряд ли. Кириллу это чувство вообще не знакомо — я всеми силами много лет берегла любимого человека от подобных эмоций, ибо хорошо знаю, как это больно… С его друзьями я всегда общалась на расстоянии, своих знакомых у меня нет, Пашка вон разве что… Но к кому там ревновать? Смешно даже…
Мы просто не могли разойтись мирно после той ссоры, когда Кирилл согласился на развод. Так легко и непринуждённо признал, что я его достала со своими истериками и недовольством… Я же просила совсем немного — тепла, внимания, страсти, всего того, что раньше он давал мне по доброй воле… Потому что любил по-своему, наверное… Или, по крайней мере, старался любить…
Нет, не так. Он всего лишь позволял любить себя. Это же так замечательно — иметь дурочку-жену, выполняющую все желания и капризы, прощающую измены, готовую подстроиться под любую смену настроения…
Чего теперь-то припёрся со своими фотками? Хотел, чтобы я себя виноватой почувствовала? Или банально стало обидно, что мне могло понравиться трахаться с другими больше, чем с ним?..
Ощущала, как разгорается обида, заполняя душу горечью и озлобленностью…
Варвара Витальевна приехала во второй половине дня, когда я успела открыть магазин и поднять хоть немного выручки, успокаивая свою совесть.
Тонкая изящная женщина под пятьдесят, настоящая породистая аристократка, рядом с которой я себя чувствую нелепым недоразумением… Её, наверное, никогда никто не называл Варькой… Несбыточный пример для подражания — одинокая, сумевшая вопреки диагнозам врачей родить и поднять на ноги дочь, открыть сеть цветочных магазинов, но при этом не утратившая ни капли женственности и хрупкости… Сила духа, твёрдость характера — да, она Варвара Витальевна, а я просто Ирка у мужа на побегушках…
Нет, я не боялась, что она меня уволит. Но отсчитать, лишить премии и заставить делать ревизию в одиночку вполне может…
Варвара молча ходила по залу, поглядывая на гору разбитых горшков, сметённых в угол. Я старательно изображала на лице сожаление и раскаяние, хотя тут сложно переиграть — мне действительно жаль…
Наконец она остановилась напротив меня.
— Ира, — голос позвал спокойно и мягко. — Давай не будем привлекать в ваши с мужем проблемы Дарью, хорошо?
Не смотря на вопросительные интонации я знала, что это не вопрос с её стороны, а утверждение. Просто никогда её слова не звучали приказным тоном, всегда вот так ненавязчиво, словно это само собой разумеющееся… Это Кирилл на своей стройке командовать привык, совсем не задумываясь о том, что такая манера общения может быть кому-то неприятна…
Кивнула ей, вздохнула, прекрасно понимая, к чему она клонит.
— Закроешь магазин на час раньше, немного задержишься… Думаю, справишься, — Варвара Витальевна повернула к окну несколько горшочков с геранью, до которых у меня сегодня так и не дошли руки. — И постарайтесь впредь выяснять отношения дома, ладно?
Снова кивнула, чувствуя себя провинившейся школьницей. Глупо пытаться что-то объяснять и отмазываться, проще согласиться. Да и вообще, я ожидала худшего, а оказалось вполне терпимо…
Я провозилась до часу ночи. Глядя на сумму, рисующуюся на калькуляторе, едва не выла… Может, потребовать с Кирилла возмещения убытков?!. Нет. Много чести. Обойдусь.
…Как он там, интересно…
Жгучая мысль о том, что ему сейчас может быть больно, вызывала странную реакцию — по телу прокатывалась горячая волна, а во рту появлялся солоноватый привкус… И стыдно, и жалко его, но в то же время ещё больнее зачем-то сделать хочется… Потому что мне тоже больно…