Батч Кауфман был первым, у кого Клео собиралась взять интервью. Блондин с голубыми глазами, он олицетворял американский сексуальный символ и добился славы, сыграв главную роль в большом телевизионном сериале.
— Как будто провел шесть лет в тюрьме, — говорил он об этом фильме.
В двадцать шесть лет он уже сыграл в шести популярнейших фильмах. За это время Батч разошелся с двумя женами. «Никогда не женитесь на актрисах», — не уставал повторять он.
Сейчас Кауфман снимался в Англии, и Клео встретилась с ним в студии в день приезда в Лондон.
Дама, которая отвечала за контакты с прессой, организовала ленч, и, конечно, в ее планы входило поучаствовать в нем, но Клео с подчеркнутой вежливостью объяснила, что во время беседы она ни в чьем присутствии не нуждается.
Дама была явно недовольна, но журнал «Имидж» слыл слишком популярным, и ей не хотелось вмешиваться. Она суетилась вокруг Батча, усаживая его в кресло, а затем с неохотой покинула их, успев прошептать ему что-то на ухо.
— Что она сказала? — спросила Клео.
— Она сказала, что вы едите киноактеров на завтрак.
— Ну, тогда вам просто повезло, что мы не встретились за завтраком, — улыбнулась Клео.
Батч засмеялся: лед тронулся.
Клео включила диктофон.
Через полтора часа они расстались друзьями.
— Сколько вы здесь пробудете? — поинтересовался Батч.
— Всего неделю.
— Может быть, поужинаем как-нибудь вечерком?
— Возможно, — кивнула Клео. Он, конечно, не супермен, но приятный малый.
В студийной машине по дороге в отель она прокрутила пленку. На ней было много интересного, этот Батч — довольно занятная личность.
Она наняла на время секретаршу и попросила ее сделать перепечатку с пленки. Когда материал будет готов, Клео выберет лучшее и напишет интервью.
— Ваш муж звонил из Америки, — сказала секретарша. — Пожалуйста, свяжитесь с международной телефонной станцией.
— Сейчас мне необходимо уйти, — ответила Клео. — Если позвонит еще раз, скажите, чтобы нашел меня завтра.
Она взяла такси и поехала к площади Итон. В четыре часа мать ждала ее к чаю.
Стелла Лоренс выглядела совсем неплохо для своих сорока восьми лет. У нее были красиво причесанные короткие светлые волосы и худые стройные ноги.
Мать приветствовала Клео вежливым поцелуем в щеку.
— Рада видеть тебя, дорогая.
Когда отец Клео умер от сердечного приступа семь лет назад, Стелла очень удачно вышла замуж за греческого судовладельца. Она была рада, что ее двадцатидевятилетняя дочь уехала жить в Америку.
— Ты прекрасно выглядишь, — произнесла обязательную фразу Клео.
Стелла отчужденно улыбалась.
— Неужели, дорогуша? Я уже старушка. Сама удивляюсь, как все еще держусь.
Вдруг Клео поняла, что Стелла сделала пластическую операцию. Швов видно не было, но Клео заметила перемену.
— А как дела у Никаи? — спросила она.
— Как всегда занят. Он хотел увидеться с тобой, но вынужден был улететь в Афины.
— Как жаль. — Клео вдруг почувствовала себя непривлекательной простушкой. Так она чувствовала себя всегда в присутствии матери.
— А как Майк? — поинтересовалась Стелла. — Он приедет сюда?
Клео подумала: «Хорошо было бы иметь такую мать, которой можно все рассказывать». Но Стелла не поймет, она никогда ее не понимала. В мужчинах ей нравились только деньги и преклонение перед ней, Стеллой. Стелла никогда не интересовалась мужчинами как личностями.
— Я не думаю, что он приедет. Ты же знаешь — много работы.
Служанка в форменном платье прикатила столик с чаем.
Клео неожиданно для себя съела все бутерброды и три пирожных, в то время как Стелла просто цедила чашечку лимонного чая.
— Станешь толстой, дорогая, — равнодушно заметила Стелла.
Клео подумала, что пора уходить. Стелла вызывала у нее комплекс собственной неполноценности.
Позднее Клео написала о Батче Кауфмане. Материал ей понравился — острый и с юмором. Она решила проверить, какое впечатление он произведет на ее старую подругу Доминик Ласт, с которой она собиралась встретиться вечером. Они не виделись четыре года, и Клео хотела познакомиться с мужем Доминик Дайаном. Доминик говорила о нем как об умном и красивом мужчине. Он был израильским бизнесменом, они жили в собственном доме в Хэмпстеде и имели полуторагодовалого ребенка.
Доминик, маленькая женщина с копной рыжих вьющихся волос и полными, соблазнительными губами, как всегда, прекрасно выглядела. Они встретились в баре отеля и обнялись.
— Покажи мне фотографии ребенка, — попросила Клео.
Доминик обернулась к мужу.
— У тебя есть снимки?
Он покачал головой.
— О Господи! Как ты глуп! — воскликнула она, и Клео заметила, что они обменялись злыми взглядами.
— Я думаю, мы поужинаем в ресторане, — сказала Доминик за рюмкой аперитива. — Клео, ты чудно смотришься. Мне ужасно нравится твоя прическа.
Волосы Клео беспорядочно вились, потому что не хватало времени сходить в парикмахерскую.
— Слишком много завитков. А к какому парикмахеру ты сейчас ходишь? Я чувствую себя иностранкой дома.
— К Кристине. Она настоящий мастер. И обязательно понравится тебе. Я умираю от нетерпения, расскажи мне, какой из себя Батч Кауфман? Он ведь потрясающий?
Клео задумалась. Доминик так изменилась. Стала какой-то неестественной. Клео решила не доставать интервью с Кауфманом, которое лежало у нее в сумке.
— Вполне приятный, но обыкновенный.
— Обыкновенный! — Доминик задохнулась от смеха. — Ну, это уж слишком, ты много на себя берешь!
«И ты тоже», — подумала Клео.
— Пора идти, — сказал Дайан. — Наш столик могут занять.
— Сходи за машиной, дорогой, встретимся на улице.
Как только Дайан скрылся из виду, Доминик сразу же поделилась:
— Боже! Какой он скучный! Не пойму, что с ним произошло. Хочется заорать. Я серьезно думаю о разводе.
Клео была удивлена.
— Но ты казалась такой счастливой…
— Счастливой? — перебила ее Доминик. — С кем? Его интересуют только ребенок и телевизор. Именно в этой очередности. Ему наплевать на то, что я думаю или чувствую.
— Но вы женаты так недолго.
— Да, но у меня никогда не было такого секса и вообще счастья, как у тебя с Майком. Я сыта, Клео, сыта по горло.
— Машина ждет, — вновь появился Дайан.
В ресторане к ним присоединился лучший друг Дайана, худой интеллигентный мужчина по имени Исаак. В течение всего вечера Доминик разговаривала только с ним. Клео попыталась завязать вежливую беседу с Дайаном, но красноречивые чувственные взгляды, которыми обменивались Доминик и Исаак, были слишком откровенными и ставили в неловкое положение и Клео, и Дайана.
Клео почувствовала облегчение, когда наконец рассталась с ними и вернулась в отель.
Она лежала в постели и думала о своем браке с Майком. Слава Богу, они не дошли до того, чтобы обзывать друг друга на людях.
Клео вздохнула. Видимо, пришло время поговорить с Майком. Пора все уладить.