…как-то увидели Двуединые, что Оранжевый дракон не играет со всеми, а проводит дни и ночи один, в самых высоких горах, и вокруг него суетятся мелкие существа, похожие на людей. При явлении Двуединых существа испугались и спрятались в пещеры. — Кто это, сын наш? — спросили Двуединые. — Мой народ, — отвечал Оранжевый. — Я сотворил их из крепкого базальта, поселил в горных недрах, научил рунам силы и назвал гномами. Мой народ добывает металлы и самоцветы и создает из них прекрасные цветы, что никогда не вянут.
23-й день холодных вод, Суард, Себастьяно бие Морелле, Стриж.
К банку шли порознь. Шорох оделся в парусиновые широкие штаны с белой рубахой и немного поработал с лицом. С приклеенными усиками и морским красным загаром — настойка волчьего ореха, втертая в кожу — он стал вылитым юнгой с торговой посудины. Стриж воспользовался амулетом: из него получился смуглый мальчишка-посыльный лет так двенадцати.
Где сам Седой Барсук, видит ли помощника, братья не знали, потому разделились за три квартала до банка. Строго за полчаса до закрытия Стриж подошел к массивным створкам в полтора человеческих роста. На него внимательно смотрели два дракона: инкрустация пластинами черного и оранжевого обсидиана. Едва Стриж приблизился, по сложной резьбе пробежало мерцание, и повеяло любопытством. Ничего опасного руны не обнаружили — и двери с тихим мелодичным звуком распахнулись.
Уверенно шагая по ониксовым плиткам к дальней конторке, Стриж осматривался. Он всего трижды бывал здесь и каждый раз удивлялся: публичная приемная производила впечатление не то пещеры, не то полой друзы горного хрусталя. Узкие витражные окна словно сияли пламенем горных недр. Прожилки в каменных стенах сплетались в картины: то гномы у кузнечного горна, то странные обряды, то голодные морды виверр и горгулий, то стражи Яшмового Трона с церемониальными кайлами. И вся эта игра теней и прожилок мягко мерцала. Стриж ощущал спрятанные в орнаменте руны и связи меж ними как пульсацию крови в живом камне. Временами он боковым зрением улавливал разноцветное сияние: нити уходили в глубину стен и дальше, до крыши и подвалов. Казалось, можно пощупать их, переплести заново. Но Стриж знал, что стоит их только тронуть излишне пристальным вниманием, и нити сплетутся в сеть.
Четыре года назад, первый раз зайдя по поручению Махшура в банк, Стриж не понял, что же ему такое кажется. Спросить наставника он побоялся — ни о чем подобном тот никогда не говорил. Признаться, что мерещится всякая ерунда? Тем более что ни показать, ни объяснить толком, что же он чует, Стриж не мог. Зато выспросил дру Ульриха.
Тот охотно рассказал, что над охраной банка работали знатоки рунной науки. За несколько лет, что строилось здание, рунмастера сплели надежный кокон, сквозь который не сможет проникнуть ни истинный шер, ни Рука Хисса. И совершенно нормально, что Стриж что-то такое чует, это предупреждение: не лезть в хранилища гномов, если жизнь дорога.
Стриж и не собирался. До сегодняшнего дня. Но не мог же он пустить брата одного!
Сегодня нити светились ярче. Чтобы их заметить, не приходилось прикрывать глаза. Достаточно было лишь чуть сосредоточиться.
— Заказная бандероль дру Миллю, — подойдя к конторке, тихо произнес Стриж в склоненную над бумагами форменную круглую шапочку.
Деловитый гном с заплетенной в три косицы русой бородой поднял голову, оглядел Стрижа сверху вниз и обратно.
— Распишитесь здесь, — велел гном и выложил раскрытую посередине толстую разграфленную тетрадь.
Стриж поставил в тетради закорючку и протянул конверт.
— Отдайте дру Миллю сейчас, это очень срочное письмо, — попросил Стриж.
Конечно, Седой велел отдать лично в руки и тут же сматываться, но что-то Стрижу не хотелось углубляться в банковские закоулки. Да и отсюда сматываться намного удобнее.
— Срочное? Хорошо. Сейчас, — еще раз оглядев Стрижа, ответил гном и позвонил в колокольчик.
Тут же из-за прикрытой миртами в кадках двери появились двое охранников.
— Проводите достопочтенного к дру Миллю, срочная корреспонденция, — распорядился служащий и вернулся к своим бумагам.
— Сюда, достопочтенный, — велел один из охранников, отворяя перед Стрижом дверь.
И ведь не откажешься! Сразу поймут, что здесь что-то не так, и ни за что не понесут письмо Миллю. А значит — Стриж провалит задание, которое должен был выполнить Шорох. Шис. Как-то все неудачно пошло.
Стриж понял, что влип всерьез, едва за ним и двумя гномами захлопнулась первая дверь. С сытым таким чавком. И что он, дурак такой, не подумал, как будет ее открывать? Он даже оглянулся, отчаянно желая, чтобы чавк ему померещился!
Но нет. Дверь словно проросла в стены такими же хищно мерцающими нитями рунной защиты, а мантикорья морда вместо дверной ручки ехидно скалилась. И как Стриж теперь будет отсюда выбираться?
— Идите, достопочтенный, — подбодрил его один из гномов-сопровождающих.
Ничего не оставалось, только идти дальше, как и положено нормальному посыльному. Идти, думать и смотреть во все глаза. Чем-то же гномы открывают свои заколдованные двери, и это что-то ему надо будет спереть. Дел-то.
Идущий впереди гном остановился перед еще одной дверью и коснулся оскаленной морды мантикора, заменяющей двери ручку. Раздался мелодичный звук, и створка раскрылась.
Ни ключа, ни амулета. Двери что, узнают своих по запаху? Проклятье!
— Ух ты, прям как живая, — сделав морду наивного простака, восхитился Стриж. — Это что, магия? А она не укусит?
Гном хмуро обернулся к нему, но, встретив полный детского восторга взгляд, вдруг улыбнулся.
— Руны, малыш, — сказал он. — Не вздумай совать руки, откусит.
— Но вас же не кусает… Ух, она скалится!
Гном только покачал головой, дивясь идиотизму людей, и показал Стрижу правую руку в перчатке, расшитой рунами и пронизанной такими же нитями, как все вокруг.
— Я же сказал, руны.
Решив первую загадку, Стриж чуть-чуть успокоился. Рунные перчатки, значит. Что ж, добыть перчатку — совсем просто. Свернуть шеи обоим гномам, забрать перчатку, нырнуть в Тень — и пока охрана не опомнилась, бежать!
Вот только следующая дверь уже открылась, и за этой дверью была лестница и еще пара вооруженных до зубов коротышек. А главное, охранные нити еще плотнее. И кто поручится, что если убить этих четверых, не поднимется тревога?
Шис! Вот кого точно стоит убить, так это Седого Барсука!
А пока — не паниковать. Он выберется. И не станет убивать гномов. Они не виноваты, что Седой — не барсук, а шакал.
Не паниковать и никого не убивать с каждым шагом становилось все сложнее. Тени манили обманчивой безопасностью и вседозволенностью. А насмешливые взгляды вооруженных до зубов коротышек, оставшихся внизу, жгли затылок.
Еще одна дверь, с лестницы в коридор, сыто лязгнула, захлопнулась за Стрижом и двумя его сопровождающими. Здесь охранников уже не было, но мерзкое ощущение взгляда в спину никуда не делось. Наоборот. С каждым шагом по застеленному ковром коридору страх нарастал. Вместе с уверенностью: стоит шагнуть за порог кабинета Милля, обратно не выйти. А до двери с золотой табличкой совсем близко…
И что там такое в конверте — Стриж тоже не знает. Седой обещался, что какая-то пакость, которая отвлечет дру Милля и банковскую охрану, но веры Седому у Стрижа как-то поубавилось.
Нет уж. Пора сматываться!
— А! Гвоздь! — подскочив на месте, возмущенно заорал Стриж и запрыгал на одной ноге, схватившись за другую и морщась.
Оба охранника вздрогнули и развернулись к нему, наставив обнаженные клинки.
С видом несправедливо обиженного дитяти Стриж повторил:
— У вас тут гвозди на полу!
И едва гномы опустили взгляды, сорвал с шеи амулет с личиной и шваркнул об пол. Разбившись, амулет вспыхнул, выпустил облако красного едкого дыма и затрещал. Охранники, даже ничего толком не видя в дыму, загородили дорогу к лестнице, но Стриж бросился в противоположную сторону: мимо кабинета Милля, к еще одной двери… Нет, не к двери. В Тень, нетерпеливо его ждущую.
Через долгий-долгий миг оба охранника протопали мимо и уперлись в запертую дверь. В бесцветном тягучем мире нарисованные фигурки ковыляли так медленно! Пока гномы обнюхивали углы тупика и чесали бороды, Стриж обследовал двери. Все семь, от той, что вела обратно на лестницу, до двери в кабинет Милля. Но без ключа к ним не стоило и соваться: ожившие в Тени мантикорьи морды скалились и ухмылялись, обещая откусить наглецу все, до чего дотянутся.
Он уже почти решился пожертвовать охранниками: хотелось посмотреть, будет ли гномья кровь такой же серой и нарисованной, как сами коротышки? Шипящие призрачные голоса подсказывали: «Попробуй, вкусно! Хисс ждет — служи Хиссу…»
Но тут охранники наконец-то догадались включить тревогу. Впрочем, это для Стрижа было «наконец-то», для гномов прошло не больше пятнадцати секунд. Как именно они дали тревогу, Стриж не увидел, только результат: светящиеся кристаллы на потолке поменяли цвет на красный, замигали, и по банку растекся низкий гул.
Стриж замер в ожидании: ну, хоть какая-то дверь сейчас откроется? Не может быть, чтобы гномы были совершенно нелюбопытны!
Двери самом деле открылись, три из семи. Ближайшая — в кабинет дру Милля. А сам он выглянул в коридор.
— Что за бегемотьи скачки?
Сердитый голос начальства заставил коротышек подпрыгнуть.
— Подозрительный человек, дру Милль!
— Где?
Пока глава банка, топорща рыжую бороду, распекал охрану и распоряжался выключить тревогу и позвать начальника службы безопасности банка, Стриж шмыгнул в его кабинет. Он сам не понял, как удалось просочиться в ничтожную щель. Видимо, помог страх перед «огненной росомахой» — об этом гномьем изобретении, позволяющем обнаружить даже мага в чарах невидимости, он тоже был наслышан от Ульриха.
Первым, что попалось Стрижу на глаза, был письменный стол у окна. Вторым — живой оранжевый дракончик, возлежащий на столе. Подняв голову, дракончик с любопытством глядел на гостя. От неожиданности Стриж чуть не выпал обратно в реальность. Но тут же мысленно дал себе по лбу: пора бы понять, что гномьи творения только кажутся живыми.
Третьим, на что Стриж обратил внимание, был книжный шкаф в его рост высотой, глубокий и широкий. Как раз чтобы залезть наверх и подумать, как выбираться из западни.
Не тратя времени зря, Стриж запрыгнул на шкаф и почти вышел из Тени. От взглядов гномов его прикрывал лишь легкий полог — оказалось, что управляться с Тенью на диво просто. И уже сверху Стриж принялся разглядывать кабинет. Шкафы, бумаги и прочее его не интересовало. Дверей, кроме входной, не было. Окно… окну он уделил самое пристальное внимание. Но тщетно: острые нити охранных рун выглядели много надежнее фигурной решетки.
Западня. Настоящая западня. Какого шиса он вообще ввязался в это гнилое дело!
Поймав трусливую мыслишку за хвост, Стриж медленно выдохнул и обозвал себя скотиной.
Хорош брат! Стриж-то сидит на шкафу и уж как-нибудь найдет способ выбраться. Не сегодня так завтра. А если бы пошел Шорох? Если бы его поймали или вообще убили?! Шис. А ведь он услышал тревогу и понял, что со Стрижом что-то не то! И наверняка попрется помогать — не зная ничего о внутренних помещениях банка, о банковской системе безопасности, да вообще ничего! Он же попадется на первом же шаге! Шисов дысс этот Седой! Во что он их втравил!..
Ага. Втравил. Их. А сам где?
По плану сам Седой должен был явиться сюда, в кабинет Милля, и унести дракончика, как только поднимется суматоха. Идиотский план. Но главное — суматоха есть, дракончик есть, Седого нет!
И очень подозрительно поведение клерка. Задним умом, но ведь не должен он был пихать постороннего мальчишку в служебные помещения банка! Наверняка Седой испортил личину, вот гном и догадался, что Стриж — не обычный посыльный. Был же странноватый запах, словно паленой шерсти. Ну, точно. Простой план, как убрать сына Мастера!
Дальнейшие мысли Стриж думал на зуржьем языке, и были они так же кровожадны, как зуржьи древние обычаи. И сводились по большей части к способам убийства Седого. От подсказок Тени: «Зурги бы съели!» — Стриж отмахивался.
Ответный план подсказал дракончик, совершенно не желающий быть просто статуэткой. А чем он был на самом деле, Стриж даже задумываться не хотел. Ему хватало того, что дракончик был опаснее всех гномьих рун, вместе взятых — это Стриж чуял всей шкурой.
«Тронешь меня, воришка, убью, — промурлыкал дракончик, которому было плевать, что Стриж прячется в Тени. Он и сам был в Тени. Кажется, одновременно с реальностью. — Любого чужака, замыслившего дурное, убью».
«Убьешь Седого Барсука? Это он все придумал!» — злорадно сдал шисова сына Стриж.
«И Седого Барсука. И тебя. Всех вас убью. Давай иди сюда!»
«А тут достанешь?»
«Поближе иди, поближе. Мне лень тянуться!»
«А мне лень слезать. Давай так познакомимся. Что ты вообще такое?»
«Сам ты что!» — фыркнул дракончик и отвернулся.
Чувствуя, что сходит с ума, Стриж разглядывал дракончика и ждал. Скоро банк закроется, дру Милль пойдет домой. Значит, можно будет выйти с ним вместе. Только как бы еще прихватить трепливую ящерицу?
Как назло, время под прикрытием Тени ползло невероятно медленно. Гном за столом едва шевелился, а упавший лист бумаги планировал на пол чуть не час. К тому же Стрижа одолевал голод — очень странный голод. Его совершенно не привлекали мысли о еде, но сам гном казался таким теплым и вкусным…
Стриж перебрал все зуржьи ругательства и начал вспоминать хмирские, когда случилось чудо. По магическим нитям в стенах пробежала дрожь, комната наполнилась басовой вибрацией. Дру Милль вскочил — то есть очень медленно оторвал зад от стула и очень медленно заковылял к двери, забыв на столе перчатки, такие же, как у охранников. Дверь очень медленно раскрылась перед гномом, пропуская невнятный сумбур голосов…
Стриж уже не пытался понять, что там говорят охранники. Он чуял свой шанс на спасение!
Серый мир остановился и ждал, пока Стриж спрыгивал, натягивал перчатки и срывал с себя рубашку. Нарисованные коротышки не успели вздохнуть, как Стриж ухватил дракончика, завернул в плотную ткань и понесся к выходу.
«Эй, ты кто? Ты куда меня несешь?» — Дракончик медленно и неубедительно извивался, пытаясь вырваться. Но, похоже, погрузиться в Тень так же глубоко, как Стриж, не мог. К счастью.
«На новое место несу. Я твой хозяин», — отвечал Стриж.
«Неправда! Ты другой», — спорил дракончик.
«Тот, тот», — отбрехивался на бегу Стриж, удерживая статуэтку подальше от себя. Медленно или нет, а если укусит — мало не покажется.
«А сними перчатки, проверим, тот или не тот?»
Стриж уже проскочил между замерших охранников, миновал послушно отворившуюся под перчаткой хозяина дверь (кажется, она так ударилась о стену, что весь банк вздрогнул) и вторую дверь внизу лестницы…
«Скоро проверишь, кто тебе тот, а кто не тот», — пообещал он дракончику, выскочив в общий зал. И чуть не рассмеялся: словно стая чаек, в воздухе зависли бумаги. Встрепанные, растерянные гномы и люди плавно взлетали и опускались в попытках их поймать. Под потолком клубился дым. А у самых дверей в служебные помещения Стриж обнаружил ряженого морячка — тот намеревался под шумок проникнуть в банк и поискать брата.
Не замедляя бега, Стриж дернул Шороха к себе, в Тень, и потащил прочь. Только удалившись на полквартала и нырнув в чей-то сад, он остановился и отпустил брата.
— Шис тебя!.. — начал побледневший Шорох, едва вывалившись в нормальный мир.
— Чшш! — зашипел Стриж и бросил на землю сверток с дракончиком. — Не трогай, если шкура дорога. А где Седой Барсук?
— Что случилось? — Шорох судорожно пытался сориентироваться. — Что это?
— Это каменная ящерица, ничего не случилось. Нужно отдать Седому. Тихо!
Прижав палец к губам, Стриж прислушался. Пока они бежали от банка, показалось, что в сером киселе мелькнуло что-то…
— Так. Значит, новая Рука Хисса? — Из тени каменного забора вышел Седой Барсук. — Поздравляю, коллега.
От его голоса Стриж вздрогнул: слишком похож на те голоса, в Ургаше.
«Воришка, убью!» — прошипел дракончик, явно принюхиваясь к Седому.
«Воришка, убей», — мысленно согласился с ним Стриж, почему-то уверенный, что дракончик сейчас его слышит.
А Седому ответил вслух:
— Кто новая Рука? Я никого больше не видел. А план пришлось поменять. Вот предмет.
Он кивнул на притихший сверток с артефактом. Но Седой покачал головой.
— Перчатки, — приказал Седой, не приближаясь к свертку.
Стриж с безразличным видом стянул рунные перчатки и кинул Седому. Досадно, что не удалось отдать должок той же монетой, но если не вышло сейчас — выйдет в другой раз. С процентами.
Шорох переводил настороженный взгляд с одного на другого, но не вмешивался. Стриж видел, что брат готов в любой момент броситься в драку: от Седого несло смертью, словно из пасти гуля. Только когда Седой растворился в Тени, держа дракончика подальше от себя, и запах опасности развеялся, брат чуть расслабился.
— И что это было? — вполголоса спросил он.
— Большие неприятности, — так же тихо ответил Стриж. — Он знал, что артефакт опасен. Знал, что мы идем вместе. Шис.
— Похоже, мне крупно повезло, — усмехнулся Шорох и тут же велел: — Домой, быстро. Успеем, пока Седой занят артефактом, — наше счастье.
Стриж кивнул и первым перепрыгнул через забор. Шорох последовал за ним, и они помчались к улице Серебряного Ландыша. Стрижу хотелось надеяться, что Седой не рискнет убивать их своими руками, но после того, как западня не сработала, все может статься.
— Ладно. Придется рассказать наставнику, да? — Стриж не ожидал ответа: и так было ясно, что самим им не выкрутиться.
— Во время игры в сову и мышь, значит? Рассказывай.
— Да. Хисс позвал…
Стриж коротко, на ходу, рассказал брату о договоре и сегодняшней стычке. При этом он не забывал прислушиваться к каждому звуку и ежеминутно касаться Тени, проверяя, нет ли поблизости Седого или Угря со товарищи. Он бы не удивился сейчас ни брошенному в спину ножу, ни арбалетному болту, ни камню с крыши. Похоже, Хиссу надоело ждать, и он устроил им с братом испытания на полтора года раньше срока.
— Шисов дысс. Надо было убить Волчка.
— Надо, — согласился Стриж. — Что делать будем?
— Что Наставник скажет, то и будем.
До улицы Серебряного Ландыша они, против ожидания, добрались спокойно. Никто их не подстерегал, не плевался отравленными иглами, не науськивал патруль.
Суардцы мирно торговали, гуляли по освещенным жучиными фонарями улицам, употребляли чай с вечерними газетами на открытых террасах рестораций и бросали монетки в берет уличного скрипача. Единственным, кто проявил внимание к двум спешащим по своим делам юношам, был бродячий проповедник.
У подножия статуи Эстебано Первого собралась целая толпа: святоша в потрепанном белом балахоне вещал усталым после рабочего дня ремесленникам и лавочникам о наступающей Тьме, проснувшемся Мертвом боге и забытых заветах предков. Горожане принимали деятельное участие в проповеди: то переиначивали его слова и смеялись, то сочувственно хлопали по спине и предлагали пива из своих кружек, то требовали вместе спеть про веселую вдову.
— …поздно будет! Воцарится на престоле отродье Ургаша, прервется род истинных королей! — надрывно закричал проповедник, хватая дюжего кожевенника за рубаху.
Детина недовольно замычал и отпихнул мелкого святошу. Тот, не удержавшись на ногах, отлетел в сторону, прямо под ноги братьям.
— Вставайте, почтенный.
Шорох ловко подхватил проповедника под мышки, поставил на ноги и хотел идти дальше, но святоша схватил его за рукав.
— Погодите, юноши! Я вижу, Тьма еще не поселилась в ваших сердцах!
Только сейчас Стриж разглядел осунувшееся темное лицо и нездорово горящие глаза проповедника.
— Простите, почтенный, мы спешим, — ровно ответил Шорох и отцепил сухую, похожую на птичью лапу руку.
— Идите на север! Святой пророк покажет вам истинный путь к Свету! Не допустите осквернения родины отродьями Тьмы! — не унимался оборванец.
— Сумасшедший, — пробормотал Шорох, ускоряя шаг. — Да призрит его Сестра.
Он осенил лоб малым окружьем, Стриж последовал его примеру. Дурные, отдающие Хиссовым смрадом слова проповедника гудели и бились в голове, обещая продолжение неприятностей.
Мастер выслушал Шороха и Стрижа равнодушно, словно Посвящение без испытаний и ритуалов — самое обычное дело.
— Никому, никогда. Даже настоятелю Риллаху, — распорядился он. — С учениками разберетесь сами, а Седой вас не тронет.
Стрижа передернуло от обещания, сквозящего в тихом голосе наставника. Не хотел бы он быть на месте Седого, если тот попадется на горячем.
24-й день холодных вод, Суард. Рональд шер Бастерхази.
Круживший над парком вокруг особняка ястреб спикировал на ветку платана, аккурат напротив раскрытого окна на втором этаже. А Роне откинулся в любимом кресле и закрыл глаза: от наслоения птичьего и человеческого зрения у него слишком быстро начинала кружиться голова.
— …приятная неожиданность! — донесся из окна кабинета голос герцога Альгредо. — Дру Милль, чем обязан?
— И зачем вам понадобился наш Дракон? — холодно осведомился гном.
Роне нахмурился, а ястреб на ветке приоткрыл один глаз.
Дру Милль врос в пол посреди кабинета, топорща переплетенную цветными лентами бороду и постукивая унизанными перстнями пальцами по рукоятке заткнутого за пояс церемониального кайла. Альгредо, одетый по вечернему времени в бархатный халат, замер напротив него, спиной к окну, в растерянности схватив себя за мочку уха.
— Ваш Дракон? — переспросил он и снова замолчал, но теперь недоумение в его позе и голосе сменилось злостью.
Через несколько мгновений гном кивнул, словно выяснив что-то для себя, и снял руку с рукоятки кайла.
— Да. Просыпающийся Дракон клана Миллей. Помните такого?
— Разумеется, помню. — Голос Альгредо снова был ровен, только напряженные плечи выдавали его гнев. — Окажите любезность, дру Милль, расскажите по порядку.
Альгредо повел ухоженной рукой в сторону низких кресел. Гном сел, удобно развалившись и поставив ноги на скамеечку.
— Бренди? — Хозяин кабинета достал из книжного шкафа начатую пузатую бутылку и два бокала.
— Шестьдесят лет выдержки, неплохо, — кивнул гном.
В молчании Альгредо разлил жидкий янтарь по бокалам, протянул собеседнику. В молчании оба пригубили.
Роне скривился: такая изящная интрига пошла Мертвому под хвост! Наверняка гильдия ткачей наломала дров, уж слишком дру Милль уверен, что его родовую святыню похитил не Альгредо. А было так заманчиво лишить его поддержки не только Первого Гномьего Банка, но и всех горных кланов Валанты — когда речь идет о святынях, гномы на диво несговорчивы и злопамятны.
— …нашли сегодня утром у вашего человека. К сожалению, допросить его не удалось. Бравые городские стражи убили при попытке сопротивления закону, — держа бокал в ладонях, рассказывал дру Милль. — Но украл Дракона не он. В банке был Рука Хисса, причем совсем мальчишка. К тому же никаких признаков контакта с Драконом на трупе не было. — Поймав недоуменный взгляд Альгредо, гном пояснил: — Вы же догадываетесь, что это не просто статуэтка.
Альгредо кивнул и отпил бренди.
— Когда горы были молодыми и не было в мире ни гномов, ни людей, ни эльфов, один из перворожденных Драконов, повелитель земли и недр, увидел сон. Проснувшись, он дохнул пламенем на кусок оникса, и из камня родился первый гном. И наделил его Дракон чутьем камня и металла, трудолюбием и удачей, даром приумножать богатства и красоту, и повелел хранить подземное царство. А чтобы гномы не тосковали без своего прародителя, отломил чешуйку со своего хвоста, выплавил из нее собственное подобие и оставил нам. Было это двадцать тысяч зим назад. А когда пройдет еще двадцать тысяч зим, Оранжевый Дракон вернется к своим детям и спросит, хорошо ли мы хранили и приумножали воплощенную в камне и металле красоту…
Гном вздохнул, пригубил бренди, а ястреб на ветке отвернулся: раз уж Милль взялся цитировать священные книги, то все — ссоры не будет. Досадно, ну да ладно. Альгредо в любом случае свое получит рано или поздно, так или иначе.
— …за себя постоять. Любого, кто задумал обмануть или обворовать Миллей, Дракон убьет, стоит его коснуться.
— Весьма предусмотрительно, — кивнул Альгредо. — Проверять партнеров до, а не после. Думаю, это избавляет вас…
Ястреб с сердитым клекотом взлетел с ветки и устремился прочь, в родной лес. А Рональд зажмурился и потер глаза. Смотреть, как Альгредо обращает ошибку ткачей в свою пользу? Еще чего. Вот если бы можно было самому заполучить того Дракона и не поиметь неприятностей! Но лучше перестраховаться. Кто знает, какие еще сюрпризы таит статуэтка. Гном не так наивен, чтобы рассказывать Альгредо все. Да и навлекать на себя гнев Дракона, пусть и спящего где-то под горами последние десять тысяч лет, полнейшая глупость.
— Эйты, принести мне все тома Истории Яшмового Трона! — велел Роне.
Наверняка там найдется не одно упоминание о Просыпающемся Драконе, а информация никогда не бывает лишней. Заодно, быть может, Роне осенит новая идея, как избавить Альгредо от скуки и лишнего времени. А то повадился писать жалобы в Конвент, требовать внеочередных отчетов на совете министров или вовсе — уплаты налогов с продажи артефактов. С него, истинного темного шера, налоги! Пф!