3-й день каштанового цвета, Шуалейда.
Всего через четверть часа Шу входила в кабинет дру Бродерика. Его, счастливчика, не пригласили на королевский завтрак, плавно переходящий в обед. Поэтому Берри мог потратить время с толком.
По своему обыкновению — на научные эксперименты.
В его новой лаборатории Шу еще не бывала, слишком занятая придворной жизнью, ширхаб ее нюхай. А зайдя, чуть не прослезилась от ностальгии… ну или от едких испарений, ползущих по полу и норовящих вылететь из лаборатории через открытую дверь.
На мраморном столе, как всегда, что-то кипело, трещало, искрило, извергало клубы вонючего дыма и подпрыгивало, дребезжа металлическими частями.
— Уберите магию, у меня эксперимент! — проворчал гном вместо приветствия и снова застрочил в блокноте, время от времени поворачивая какие-то рычаги и доливая в воронку маслянисто-радужной жидкости.
Шу лишь пожала плечами и свернула потоки как можно плотнее, чтобы чего-нибудь не повредить. Она давно привыкла к тому, что Берри жить не может без своих изысканий. Вот и сейчас, едва переехав в Риль Суардис, он поселился в лаборатории, а спальню наверняка приспособил под склад реактивов и железяк. Единственное, что осталось без изменений, это библиотека.
В белом фартуке и защитных очках, сдвинутых на лоб, с запорошенной сажей, но тщательно заплетенной бородой Берри походил на полководца. Только командовал не солдатами, а приборами. В Сойке Шу не раз помогала ему в экспериментах: Берри задался целью научиться управлять стихийной энергией не нормальным способом, как все шеры делают, а с помощью хитроумных устройств. Извлекать нечто подобное молниям он умел еще до того, как король Валанты сманил его в наставники своим детям — правда, до Шу не доходило, ни как Берри это делает, ни, главное, зачем.
«Как ваше высочество не понимает! — недоумевал Берри. — Магия-то иссякает! И что будет с цивилизацией, когда драконья кровь окончательно растворится в человеческой? Руны вам не освоить, ваш разум не приспособлен к такой точности и сложности вычислений. Шаманская волшба тоже не для вас. Вот и останетесь со своим примитивным земледелием, без связи, без энергии, без медицины… Эх! И чем только занимается ваш Конвент? Наверняка же, если провести полномасштабные исследования, можно вывести закономерности, и тогда…»
В такие моменты Шу казалось, что Берри готов и ее распотрошить на лабораторном столе во благо науки. А может, использовать как подопытную мышку для выведения устойчивых шеров. Нет уж, пусть лучше Берри занимается энергиями — раз он говорит, что вскоре молнии в банках будут освещать улицы вместо фонарных жуков и двигать корабли вместо Синих жемчужин и ветра.
Несмотря на то что Шу с Бален молча сидели в уголке, ожидая окончания эксперимента, у Берри снова что-то не заладилось. Конструкция из медных пластин и трубочек, проводов, рычагов, шестеренок и маховиков заскрежетала, окуталась голубым огнем, — точь-в-точь шаровая молния, — издала жалобный пшик и умерла.
— …смещение полярности… слишком высокая проводимость… изоляция… разряд… — увлеченно бормотал гном, удвоив скорость царапанья вечным пером по бумаге. — Надо попробовать другое соотношение.
Понятные по отдельности, слова сливались в мозголомную мешанину. Все эти преобразования, сопротивления в приложении к гномьим агрегатам казались полным бредом, а сила в проводах — детскими сказками.
«У вашего высочества совершенно иное мировосприятие. Магия и естественные науки принципиально несовместимы: это все равно что учить рыбу летать. Чуждая среда, чуждый подход. Шер и физика вступают в неразрешимый конфликт, и в вашем случае физика безнадежно проигрывает, — объяснял гном лет пять назад, глядя на отрастивший ножки с глазками и сбежавший под шкаф прибор. — Вы, шеры, влияете на материю посредством воли и идеи. А мы, гномы, используем законы самой материи: посмотрите, как отличается руна, сделанная рунмастером от „руны“, нарисованной вами. Ничего общего, кроме грубого внешнего сходства! Вы заменяете пропорции и материалы на чистую идею, используя продукт высшей математики лишь как красивый символ. Но убери из этой „руны“ искусственно вложенную энергию, и она перестанет действовать. А правильная руна работает без вливания магии! Наоборот, естественным путем преобразует тонкие энергии…»
Ну и как это понимать? Магия — неестественна? Он бы еще сказал, что магия — это сказка!
Нет, пусть Берри умен, как все семь магистров Конвента, вместе взятые, но тут Шу никак не могла согласиться. Мир не может существовать без творящей силы Двуединых! Как тогда будет двигаться по небу солнце? Оно же рухнет и сожжет землю!
— А, ваше высочество, — наконец заметил их гном. — Прошу прощения, увлекся.
Баль прыснула: как будто во время эксперимента дру Бродерик заметит ураган и наводнение, если, конечно, те не снесут его ненаглядные приборы.
— Надеюсь, дру Берри, мы не помешали. — Шу присела в насмешливом реверансе. — Мне нужна ваша консультация.
— Неужели ваше высочество решили изучать физику?
— Боюсь, физика не вынесет такого счастья, — фыркнула Шу, памятуя о сбегающих от нее приборах. — Мне нужен сильный темный артефакт. Может быть, вы знаете, где и как его достать?
— Темный артефакт? Ваше высочество не по адресу. Вряд ли вам подойдет электролитическая батарея, а ничего более похожего на темный артефакт у меня нет.
— Звучит очень страшно, — вздохнула Шу.
— Обратитесь к полпреду Конвента. Вот у него, я уверен, темных артефактов — целый склад.
— Это не смешно, Берри, — нахмурилась Бален.
Шу только вздохнула: у Роне наверняка что-нибудь найдется, но Люкрес не отпускает его ни на шаг. Темный шер вынужден торчать рядом с кронпринцем, словно он — еще один голем лейб-гвардии. Но, может быть, это и хорошо? Если Роне не отходит от кронпринца, ей и не придется объяснять ему, почему она не хочет делиться Линзой. Ужасно глупое объяснение: мама против. Но… если мама — Хранитель, спорить с ней как-то неправильно.
— Совершенно не смешно, — согласился гном. — Поверьте, я бы помог… впрочем… если вам понадобится взломать королевскую сокровищницу, я всегда к вашим услугам, прекрасные шеры. Но на вашем месте я бы пошел простым путем и обратился в гильдию ткачей. Уверен, у них найдется что-нибудь подходящее.
Шу переглянулась с Бален, и они синхронно кивнули друг другу: гильдия так гильдия. Идем.
— Благодарю, дру Бродерик. — Шу присела в церемонном реверансе. — Мы непременно воспользуемся вашим советом.
Выйдя из гномьей лаборатории, Шу мысленно позвала Дайма, но он не услышал. Зато Шу всего на мгновение прикоснулась к нему, почти стала им… и в ужасе сбежала от того, что увидела.
— Что случилось? — забеспокоилась Баль. — Тебе привиделся Ману Одноглазый?
— Зачем такие древности, когда тут есть мой не жених, — передернула плечами Шу. — Знаешь что, а пошли в гильдию прямо сейчас. Похоже, Дайм будет занят еще очень долго.
«Надеюсь, ты справишься с этим чудовищем и вернешься ко мне. Вы оба вернетесь живыми и здоровыми», — мысленно добавила она.
— Пошли. У тебя есть чем расплатиться? Я как-то не запаслась золотом.
— Хм. Золото. — Шу в задумчивости остановилась и огляделась, словно кошель мог найтись вот прямо тут, под древней статуей, украшающей одну из дворцовых галерей. — Интересно, сколько нам понадобится… Как думаешь, полусотни империалов хватит?
— Думаю, хватит. Мы же собираемся заказывать шера Бастерхази. Интересно, а они бы взялись?
— Нет, — резче, чем собиралась, ответила Шу и тут же примирительно улыбнулась. — Извини, я просто не хочу о нем говорить.
Бален лишь пожала плечами: не хочешь — и не надо.
Полсотни империалов Шу, недолго думая, одолжила у Энрике, честно сказав, куда они с Бален собираются. А себе сделала заметку: поговорить с казначеем, чтобы тот выплачивал Бален жалованье, как фрейлине. Фрейлинам наверняка полагается жалованье. Это в Сойке она могла не думать о деньгах, все равно тратить их было некуда, а столица — совсем другое дело.
Насколько другое, она поняла, лишь выйдя из Леса Фей в город. Разумеется, они с Бален пошли вместе, и не как принцесса с фрейлиной. Они и в Сойке бегали в ближайшую деревню под видом мальчишек с конюшни, и сейчас надели привычные штаны и немножко изменили внешность. Из Шу получился долговязый и голенастый парнишка, типичный южанин, а из Белочки — мальчишка лет тринадцати, не больше, мастью почему-то похожий на Медного генерала.
Если бы не повод, они обе бы наслаждались первой прогулкой по столице. Ведь когда едешь в королевском обозе, города толком не увидишь. То ли дело — пройтись вот так, неузнанными, купить у разносчика пирожков с курятиной, послушать такие непривычные разговоры горожан, рассмотреть витрины с диковинными товарами…
— Ух ты, ржавая подкова! — Бален дернула Шу за рукав, привлекая внимание к странной лавке.
Написано было — «Оружейный мастер Иргвин», но в витрине в самом деле лежали ржавая подкова, нож для чистки копыт и дырявый молочный бидон. Но самым странным было не это, а вороненок, сидящий на этом бидоне. Вроде бы самый обычный, едва вставший на крыло птенец. За исключением того, что от него явственно тянуло золотой силой, одно крыло было аккуратно перевязано, а на шее красовалась тесемка с полудесятком самоцветных бусин.
— Цып-цып, — позвала Шу прямо через витринное стекло.
Вороненок глянул на нее черным глазом-бусинкой и каркнул. Следы золотой магии стали заметнее, правда, Шу так и не смогла понять, что же светлый шер делал с птенцом. Вряд ли лечил, тогда бы крыло не надо было перевязывать.
— Может, зайдем? — спросила Белочка. — Интересно же, почему у оружейника — и подкова.
На звон колокольчика вышел гном, на вид — родной брат дру Бродерика. Такой же рыжий, одетый в попугайские цвета и с драгоценными бусинами в бороде.
— Светлого дня, дру, — поклонилась Шу. — У вас интересный ворон.
Гном усмехнулся и приосанился.
— Настоящий ирийский ворон! Алмаз, иди-ка сюда!
Вороненок каркнул и перепрыгнул с молочного бидона гному на руку.
— Ирийский ворон? — переспросила Белочка. — Никогда о таких не слышала.
Они с Шу переглянулись: нет же никаких ирийских воронов! Ирийские лошади — есть, феи и русалки — есть, а вороны в ирийских лесах водятся самые обычные. Черные. Каркающие.
Однако гном поведал юным бие, что ему подарил этого редкого и очень дорогого ворона один весьма, весьма уважаемый человек. Вороненок пока маленький, поэтому говорит совсем мало, но кое-что уже умеет.
— Поздоровайся, Алмаз.
— Здра! — каркнул птенец и гордо покосился на Шу.
— Ого, в самом деле говорящий!
— Кр-расава! Ар-рмаз кр-расава!
— И скромник, — усмехнулся гном.
— Кр-расава! — не согласился вороненок.
— А что у Алмаза с крылом? Можно глянуть? — протянула к нему руку Бален.
— Кра! — пожаловался вороненок, перепрыгивая к ней на руку.
— Ну надо же, а ты ему нравишься, малыш, — удивился гном. — Ни к кому, кроме Себа, не идет, а к тебе пошел.
— Потому что чует родную кровь, — с важным видом кивнула Бален, уже напитывающая воронье крыло потоками силы. — У меня прадед из мисле-ире. Кстати, шину уже можно снимать. Крыло здорово.
— Ты что, целитель, малыш?
— Да нет, что вы, дру. Я так, чуть-чуть совсем.
Гном недоверчиво покачал головой и взял в руки вороненка.
— Ну что, Алмаз, поверим мальчишке, снимем повязку?
— Кра! — согласился птенец. — Кра-красава!
— Дайте мне, дру, — попросила Бален. — Я умею, честно! Он такой замечательный. Красава Алмаз!
— Сахар-рок! Сахар-рок! — требовал вороненок, пока Шу держала вороненка, а Бален снимала повязку.
Кстати, мастерски наложенную и тоже со следами золотой силы. Вот странный шер! Подарил вороненку разум и способность говорить, но почему-то не вылечил. А ведь лечить — намного проще. Ну то есть Шу-то в принципе все равно, у нее и стул заговорит, если ей очень захочется, но теоретически…
— А что за Себ такой, дру?
— Да так, шастает тут один паренек, на дудочке играет.
— Менестрель?
— Вроде того. — Гном явно не желал обсуждать неведомого светлого шера. — А вы, молодые люди, зашли вороненка посмотреть или по делу?
— По делу. Вы же мастер оружейник, а нам бы…
— Метательные ножи бы нам, дру.
Гном хмыкнул и почесал бороду, сложив пальцы каким-то хитрым образом. Бален тут же потерла кончик носа, тоже изобразив нечто странное и неудобное пальцами. На что гном еще раз хмыкнул, уже куда более доброжелательно, и предложил юным подмастерьям самим попробовать вот эти прекрасные клинки.
Клинки чудесным образом появились из массивного, расписанного охранными рунами шкафа. И оказались в самом деле прекрасными. Так что из лавки дру гнома Шу с Бален ушли с двумя парами метательных ножей и одной изумительно красивой дагой. Дагу Шу взяла лишь потому, что от нее тоже пахло золотой магией. Совсем слабо, но так притягательно!
Кошель, правда, похудел на шестнадцать империалов, но ведь вряд ли ткачи запросят за артефакты больше тридцати? Да и вообще их бы сначала найти, этих ткачей.
Честно говоря, Шу немного сомневалась, что Хисс примет заказ после того, как она убила его Руку. Так что она, сворачивая в ближайший от оружейной лавки переулок, внимательно прислушивалась к слабым природным потокам, фоном пронизывающим весь город. Столица большая, вдруг им просто попадется темный артефакт? Ну, не то чтобы прямо под этой старой телегой, брошенной посреди переулка, среди красных кленовых листьев…
— Начало лета, откуда красные листья? И здесь нет кленов! — осознав странность, замерла на месте Шу.
— Похоже, мы пришли, — почему-то шепотом сказала Бален.
Только тут Шу подняла взгляд на ближайший дом. Серый. Пыльный. Явно ненастоящий. Ненастоящим был не только этот дом, весь переулок походил на старые балаганные декорации. Даже небо над ее головой выглядело каким-то серым, выцветшим и низким, не выше ближайшей крыши. Шу была уверена — ни одна дверь не откроется, а если ткнуть в ближайшую стену дагой, она проломится и откроет лаз…
Она вздрогнула, представив лаз прямиком в Ургаш. Нет уж. Обойдемся без экспериментов. Она — не дру Бродерик, вот он бы точно ткнул и взял образцы… Шу не знала, образцы чего можно взять в Бездне, но дру Бродерик бы точно нашел. И его выпроводили бы оттуда с поклонами и подарками, а выпроводив, устроили бы всебездный праздник.
— Мне тут не нравится, — шепнула Бален еще тише.
Скрип вывески показался Шу громким, словно крик морского льва посреди ночи. Но совершенно не страшным. Наоборот, напряжение отпустило.
— Нам туда, — кивнула она на дверь под жестяными портняжными ножницами.
Внутри лавки было намного темнее, чем на улице. Колбы с фонарными жуками едва освещали какие-то тюки, рулоны, ящики и бочки. Настоящие. И однорукого полуседого пирата, что-то подсчитывающего в лежащем на конторке гроссбухе.
Поначалу, когда Шу с Бален только вошли, пират лишь скользнул по ним пустым взглядом и вернулся к подсчетам. Но через мгновение — вздрогнул, вскочил, шагнул навстречу и низко поклонился, осенив себя большим треугольником.
— Рад приветствовать вас, — с неподдельным почтением сказал пират, выпрямляясь. — Проходите, Мастер ожидает вас.
Смотрел он при этом исключительно на Шуалейду, причем так, словно всю жизнь ее ждал. То есть с восторгом, трепетом и страхом.
«Что это он?» — мысленно спросила Бален.
«А Хисс его знает», — пожала плечами Шу.
Она сама не понимала, почему ей вдруг стало весело. И почему ей тут нравится. Не то чтобы ей хотелось тут остаться, но было ощущение, словно она пришла в свою детскую «пещеру сокровищ», о которой почему-то забыла на долгие годы. А тут вдруг вспомнила.
Странно. Очень странно. Но о странностях она подумает потом. После встречи с Мастером Ткачом. Это же безумно интересно — увидеть самого Мастера Ткача! Правую Руку Хисса! Возможно, Мастер Ткач окажется вовсе не тем ужасным чудовищем, о котором рассказывают страшные сказки даже капитаны Магбезопасности. Ну ведь Роне — не чудовище, хоть и темный шер. Он только притворяется чудовищем, потому что так положено. А на самом деле он хороший. Добрый. Заботливый. Нежный… Ох, что-то она не о том думает перед встречей с Мастером Ткачом.
— Светлого дня, — поздоровался с ними невысокий, чем-то похожий на восточного кочевника бие, и поклонился так же глубоко, как до этого однорукий пират.
Шу вернула ему поклон, чем вызвала всплеск неподдельного удивления. Словно от нее никак не ожидали обычной вежливости, а ожидали… наказания? Порицания? Высокомерного равнодушия?.. Очень странно. Кажется, ее приняли за кого-то другого. Уж не за шера ли Бастерхази!
— Светлого дня, Мастер. Я хочу сделать заказ.
— Все, что вам угодно. Присаживайтесь.
Мастер Ткач указал на два каменных стула у каменного же стола. На самом столе не было ничего, кроме одинокой книги с витиеватой надписью «Хроники Мертвой войны». Неужели это и есть та самая загадочная Книга Теней? А может быть, сам Канон Полуночи, по легендам, дарованный мастерам теней самим Хиссом? Но, странное дело, темной силой от книги не пахло. Вообще никакой силой не пахло, словно это была самая обычная книга, каких сотни в королевской библиотеке.
— Мне нужен темный артефакт, — перешла Шу к делу, едва сев на редкостно неудобный стул. Бален села рядом, все так же молча и настороженно. — Любого свойства, но обязательно темный. Желательно к утру. Это возможно?
— Разумеется, — кивнул Мастер Ткач, открывая книгу и опуская в нее взгляд. Всего на миг. Шу не знала, что он там прочитал, только ощущала его удивление и почему-то облегчение. — К рассвету артефакт будет здесь. Если желаете, можем доставить в любое удобное для вас место.
— Желаю. Ну… допустим, балкон покоев герцога Альгредо в королевском дворце.
— Как скажете. Заказ обойдется вам в тридцать четыре империала.
Шу положила перед Мастером кошель. Цене она не удивилась, в конце концов, Хисс точно знает, сколько у нее осталось денег. Он всегда все знает, работа такая.
— Сделка, — кивнул Мастер, принимая кошель.
— Сделка, — так же кивнула Шу и с любопытством посмотрела на раскрытую книгу.
Вот только ничего там не увидела, хоть на зрение никогда и не жаловалась. То есть увидела бессмысленные расплывчатые закорючки вместо букв. И снова никакой магии! Вот бы изучить эту книгу, это же так интересно!
— Что, и не надо ничего подписывать кровью? — ляпнула она, словно ее ширхаб за язык потянул.
— Не надо, — невозмутимо отозвался Мастер Ткач и, еще раз глянув в книгу, закрыл ее. — Вам мы всегда поверим на слово.
— Ну ладно. Э… благодарю вас, Мастер. Было приятно познакомиться.
— Встреча с вами — большая честь для меня.
Мастер снова поклонился, сложив руки лодочкой перед грудью. Насколько помнила Шу, в восточной традиции это означает большое уважение. Ну… она принцесса, конечно… но вряд ли Мастер Ткач ее узнал. Он же не шер. Ткачи не бывают шерами, это аксиома.
— До свидания, Мастер, — с сожалением попрощалась она.
Жаль. Ужасно жаль, что нельзя пригласить Мастера Ткача на чашечку шамьета и расспросить. Или можно?
— До свидания.
Наверное, можно. Хотя бы попробовать. Он симпатичный и интересный, этот Мастер Ткач. Чем-то похож на Энрике.
— Э… мне было бы приятно встретиться с вами снова, Мастер, за чашечкой шамьета. В смысле… Да. Заходите как-нибудь.
— В моем доме вы — всегда желанный гость.
Мастер снова поклонился, а Бален дернула Шу за рукав. И только тут Шу услышала ее мысленный вопль:
«Ты что творишь?! Пошли отсюда! Хватит, ну хватит же! Пошли скорее!»
«Да все же хорошо, не бойся. Это же Ткач, а не разбойник с большой дороги. Чего ты боишься?»
«Тебя. Пошли, а? Пожалуйста!»
Шу позволила Бален увести себя прочь. Даже оглянулась всего один раз — и встретилась взглядом с черными, полными благоговейного удивления глазами Мастера Ткача.
Все же странно. Очень странно. Но… заказ принят, артефакт завтра будет, а значит, завтра она инициирует Линзу. Сама. Дайм с Роне поймут, почему ей необходимо это сделать одной. Обязательно поймут. И все будет хорошо.
А с Мастером Ткачом она непременно еще встретится. Просто несколько позже.
— Что на тебя нашло, Шу? — встряхнула ее Бален, вытащив за рукав из Безымянного тупика. — Что вообще там произошло? Я ничего не поняла!
— Я тоже. Но мне понравилось.
— Понравилось? Да я в жизни не видела более жуткого места! Глухой Маяк по сравнению с этим… этими… Да просто Светлые Сады! А тут… они так смотрят…
Бален передернулась и замолкла.
— Смотрят и смотрят, — пожала плечами Шу.
Ей хотелось сказать, что вот Роне — да, в его глазах можно сгореть. А в глазах Дайма — утонуть. А уж если они вместе… Добрые боги, лишь бы Люкрес не натворил какой-нибудь непоправимой дряни! Если он по-настоящему обидит Дайма или Роне, она… она… Она его убьет. Медленно и очень больно. Как настоящая темная. И сделает это своими руками, вот.
— Кого ты сейчас намереваешься зарезать ржавой пилой?
— А, что? — вскинулась Шу, не заметившая, что они уже почти дошли до опушки Леса Фей.
— Да ничего. У тебя такой вид, словно ты сейчас убьешь вон того несчастного с гитарой, — и Бален кивнула на менестреля в окружении десятка слушателей. — Играет без сомнения погано, но это же не преступление.
— Да при чем тут менестрель, — поморщилась Шу. — Просто… Мне страшно, Белочка. Ты не представляешь, как мне страшно. Мне нужно инициировать Линзу не позже чем послезавтра. Вдруг у меня не получится?
— Получится. У тебя все получится. Даже не думай о всякой ерунде.
— Хотелось бы верить.
— Лучше послушай, да не этого фигляра, а вон того, со свирелью!
Нежная мелодия и в самом деле коснулась ушей Шу. Почему-то вспомнилась золотая магия в вороненке и слова гнома-оружейника о парнишке, играющем на дудочке. Может быть, это он?
Но, увы, музыкант был самым обычным бие без капли волшебного дара. Просто хороший музыкант и красивая мелодия.
Эта мелодия сопровождала Шу до самого дома. Она слышалась в шуме близкой реки, в шелесте ветвей, в посвисте птиц. Ее напевал тоненьким голосочком ире со стрекозиными крыльями, севший Шу на плечо и прокатившийся до самого дворца. Даже звездные фиалки, мерцающие у корней разлапистого дуба, призрачно звенели этой же мелодией. И Шу казалось, что сейчас, вот-вот, случится чудо.
Скоро. Совсем скоро.
Она легла спать с этим предчувствием. И, закрыв глаза, снова видела звездные фиалки и слышала волшебную музыку. Целую минуту, наверное. А потом уснула и спала крепко и без сновидений.