- А я свой, - вторит ему командир полка фронтовой истребительной авиации, самолеты которого располагались на противоположной стороне аэродрома.
- Выходит, хозяина здесь нет, каждый поступает как ему заблагорассудится?
Командиры полков молчат, опустив головы. Бессмысленная гибель двух летчиков, утрата в такое тяжелое время двух боевых машин произвела на всех гнетущее впечатление. Мы с Вихоревым с трудом сдерживаем гнев. Нечего сказать: приятное знакомство, хорошенькое начало работы.
Срочно собираем руководство этих полков. Разговор тягостный, долгий. Выходит, на таком крупном аэродроме, как Брянский, нет и элементарного порядка. Каждый командир - сам по себе. Что хочет, то и делает. Путаницу и неразбериху вносили к тому же экипажи, приземлявшиеся большими и малыми группами по пути с запада.
В тот же день назначаю начальником авиагарнизона подполковника В. Сапрыкина, даю ему широкие полномочия. Командиров, повинных в нелепой гибели двух летчиков, пришлось строго наказать.
Крутые меры возымели свое действие. В организации полетов обрели силу закона правила летной службы. Больше стало согласованности между летными и обеспечивающими подразделениями. Чтобы не создавать излишней скученности, приказываю одному из полков перелететь на полевой аэродром.
Тут же пришлось решать и судьбу "безлошадных" летчиков и штурманов. А скопилась их здесь не одна сотня. Разными путями прибыли сюда эти люди, не имея самолетов, целыми днями слонялись без дела, мешали работать. Конечно же, они ни в чем не были виноваты, рвались в бой, и следовало как-то определить их судьбу.
На аэродроме стояло немало различных самолетов: истребители, бомбардировщики, штурмовики, связные п т. д. Поручаю инженеру осмотреть их и исправные сразу же пустить в дело. Многих "безлошадников", для которых не нашлось машин, отправили в тыл, где формировались другие части.
В тот день, когда столкнулись два самолета, на аэродром чуть раньше нас с Вихоревым прибыл незнакомый мне полковой комиссар. Был он невысок ростом, крепко сложен. Впервые я увидел его на командном пункте, когда вошел туда после катастрофы машин. Настроение, конечно, было скверное.
- А вы кто такой? - сгоряча напустился я на полкового комиссара. - На аэродроме такие безобразия, а вы здесь прохлаждаетесь.
Тот поднялся и доложил:
- Военный комиссар ВВС Брянского фронта Ромазанов.
- Как комиссар? - недоуменно переспрашиваю его. - У меня есть комиссар, Вихорев.
Тогда он спокойно достает из кармана предписание и подает его. Читаю: "Полковой комиссар Ромазанов Сергей Николаевич назначен..." Штамп и печать Главного политического управления. Подпись: Л. Мехлис. Все по закону.
- Какое-то недоразумение, - говорю Ромазапову. - Направляйтесь в политуправление фронта и уточните, кому из вас быть комиссаром.
Мы с Вихоревым знали друг друга давно, успели хорошо сработаться, и, честно говоря, не хотелось, чтобы его место занял кто-то другой. Но пришлось подчиниться приказу. Вихорев уехал в Москву, в Главное политическое управление, и был потом направлен на Западный фронт. Ромазанов же остался у нас. Он оказался не менее достойным человеком, добрым боевым товарищем и рассудительным политическим руководителем. Поэтому мы быстро нашли с ним общий язык. Так же, как и Вихорев, оп вникал во все детали боевой работы, доходил до каждого человека, не раз проявлял личную отвагу и мужество.
Получаем как-то телефонограмму: в ваше распоряжение передается один из батальонов аэродромного обслуживания. Ждем-ждем, а его все нет. А он до зарезу нам нужен. В той обстановке всякое могло случиться. Колонна могла попасть под бомбежку, нарваться на вражеские тапки, наконец, заблудиться в Брянских лесах.
- Давайте я его разыщу, - просто, без всякой рисовки предложил Ромазанов. - А, кстати, в пути познакомлюсь с людьми батальона. Ведь в прошлом-то я летчик-наблюдатель.
Вылетел он на связном самолете, долго кружил над Брянскими лесами и нашел-таки.
- Как же вам удалось? - спрашиваю Сергея Николаевича. - Ведь колонна, наверняка, маскировалась.
- По клубной машине, - отвечает Ромазанов. - Снизился над одной из прогалин, вижу под деревом автомобиль с громкоговорителем. А такие установки имеются только в батальонах. Сел поблизости. Точно. Тот самый батальон оказался.
Ромазанов переночевал в БАО, а на следующее утро вернулся. К исходу дня пожаловали и подразделения батальона.
События на фронтах все осложнялись. Под напором фашистских войск Центральный фронт отступал. Для того чтобы ликвидировать угрозу, нависшую над войсками Центрального и правого крыла Юго-Западного фронтов с севера, прикрыть направление на Брянск, и был создан новый фронт.
Но противник, вопреки предположениям, на Брянск не пошел. Его 24-й моторизованный корпус и пехота повернули на юг, на Унечу. 17 августа 1941 года гитлеровцы, прорвав оборону в полосе 13-й армии, вышли в ее тылы, перерезали железную дорогу Брянск - Гомель и заняли Унечу. 13-я армия, которой командовал генерал-майор К. Д. Голубев, оказалась в очень тяжелом положении.
На следующий день фашистские войска, продолжая развивать успех, заняли Стародуб, а 21 августа Почен. Нетрудно было догадаться, что противник стремится мощными ударами танков с ходу прорвать нашу оборону, чтобы потом ввести в прорыв подвижные мотомеханизированные соединения и обеспечить себе дальнейший успех.
19 августа командующий Брянским фронтом отдает боевой приказ: уничтожить противника, прорвавшегося в район Унечи. Для этого привлекались 13-я армия и 55-я кавалерийская дивизия 50-й армии. Авиации фронта ставилась задача в 13.40 нанести удар по мотомехколоннам и скоплениям пехоты. Выполнение этой задачи осложнялось тем, что наши войска, расположенные на участке Мглин, Унеча, должны были наступать на эти пункты с запада.
Получилась довольно сложная и запутанная обстановка. Чтобы не ударить с воздуха по своим, я попросил штаб фронта обозначить расположение передовых частей, а нашим командирам приказал ознакомить все экипажи с сигналами обозначения, быть осмотрительными.
Самолетов у нас было мало, зато экипажей в избытке. Поэтому как только возвращалась с задания какая то машина, на аэродроме ее с нетерпением уже ждали. Самолет быстро заправляли горючим, подвешивали бомбы, и он уходил в бой с новым экипажем. Недостаток в самолетах восполнялся, таким образом, интенсивным их использованием.
Но, несмотря на все усилия наземных войск и авиации, задачу полностью решить не удалось. 13-я армия продолжала отступать. Чтобы облегчить ее участь, командование фронта решило кавалерийскую дивизию 50-й армии направить рейдом по тылам противника, с целью дезорганизовать управление, снабжение, замедлить продвижение его войск. Нам приказали вести усиленную воздушную разведку и прикрывать конников от бомбардировочных налетов противника. Дивизия углубилась на 60 километров, сосредоточилась в лесах севернее Мглина, чтобы отсюда производить налеты. Но в самый ответственный момент ее командиру изменила решительность. Не выполнив своей задачи, конники вернулись обратно.
А противник между тем продолжал яростно рваться вперед. На помощь 24-му моторизованному корпусу гитлеровское командование направило 47-й моторизованный корпус. Создалась угроза полного окружения 13-й армии. Экипажи наших самолетов большую часть суток висели над танковыми и моторизованными колоннами врага, продвигавшимися главным образом по дорогам, бомбили их, обстреливали, но сдержать не могли. Беда в том, что задач перед авиацией ставилось много, а сил мало, приходилось их распылять. Нанести массированный удар по какой-то одной крупной группировке не представлялось возможным.
В то время мы не знали, что Ставка задумала осуществить один контрудар во фланг 2-й танковой группе противника в районе Стародуба, а второй во взаимодействии с Резервным фронтом в районе Рославля. Об этом можно было лишь догадываться. Брянский фронт начали усиливать резервами, артиллерией, танками. Авиация тоже получила подкрепление.
Одновременно Ставка дала указание силами ВВС Красной Армии провести воздушную операцию, чтобы сорвать наступление 2-й танковой группы противника. Для этого кроме авиации Брянского фронта привлекались самолеты из состава ВВС других фронтов западного направления и частей дальнебомбардировочной авиации Главнокомандования, возглавляемых полковником Л. А. Горбацевичем. К 28 августа, помимо того, фронту оперативно подчинили резервную авиационную группу Верховного Главнокомандования, которую возглавлял полковник Д. М. Трифонов. Штаб ВВС Красной Армии детально разработал план операции. Его утвердил Верховный Главнокомандующий. Из Москвы к нам прибыла оперативная группа штаба ВВС во главе с заместителем командующего ВВС Красной Армии генералом И. Ф. Петровым и полковником И. П. Рухле.
Воздушная операция длилась шесть суток и потребовала от всех огромного напряжения. Летчики-истребители совершали по 6-7 боевых вылетов в день, бомбардировщики - по 3-4 вылета. Удары по танковым колоннам врага наносились непрерывно. Особенно много вылетов совершалось в районы Унечи, Стародуба, Трубчевска и Новгород-Северского, где противник сосредоточил основные бронетанковые силы. Только за два дня -30 и 31 августа - наша авиация совершила около 1500 самолето-вылетов, сбросила на врага 4500 бомб разного калибра, уничтожила более 100 его танков, 20 бронемашин, сбила в боях и сожгла на земле 55 самолетов. 30 августа атакам нашей авиации подверглись восемь вражеских аэродромов, а 1 и 2 сентября еще девять.
В один из этих дней воздушные разведчики доложили, что в 20 километрах западнее Трубчевска обнаружена крупная танковая колонна врага. С воздуха они насчитали около 300 машин. Немедленно докладываю об этом командующему фронтом, тут же отдаю распоряжение бросить туда все наличные силы бомбардировочной и штурмовой авиации.
Стойкость наших войск, активные действия авиации вынудили гитлеровское командование пересмотреть ранее намеченные планы. Продвижение ударной группы застопорилось. Часть дивизий немцам пришлось повернуть против Брянского фронта. Темп наступления 2-й танковой группы врага на конотопском направлении замедлился.
Высокую оценку действиям авиаторов дал тогда Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин. В телеграмме на имя командующего Брянским фронтом А. И. Еременко он писал: "Авиация действует хорошо, но она действовала бы лучше, если бы разведчики вызывали бомбардировщиков быстро, и по радио, а не по возвращении к месту посадки... Желаю успеха. Привет всем летчикам".
Мы, конечно, учли пожелание Верховного, и впредь бомбардировщики и штурмовики стали появляться над разведанными целями значительно быстрее, чем ранее. Причем старались не распылять авиацию, а применять массированно, на решающих направлениях.
* * *
Измотанная в непрерывных боях наша 13-я армия оказалась в критическом положении. Командующий фронтом решил создать подвижную группу в составе танковой дивизии, ввести ее на правом фланге 13-й армии. Цель: нанести по противнику встречный удар в общем направлении на Погар и этим предотвратить разгром 13-й армии. Мне письменно было приказано: всемерно поддерживать ввод в бой подвижной группы, содействовать ее успеху. На это направление мы бросили почти все свои бомбардировщики и штурмовики. Сам я тогда находился на передовом командном пункте фронта в районе Трубчевска. Туда же прибыли генерал А. И. Еременко, член Военного совета фронта дивизионный комиссар П. И. Мазепов, начальник политуправления А. П. Пигурнов, начальник штаба генерал Г. Ф. Захаров.
На наших глазах завязывается крупное танковое сражение. Слышен гул моторов, звуки выстрелов. Наши штурмовики и бомбардировщики волна за волной наносят удары по танкам противника, его резервам, а истребители стараются не допустить прорыва вражеской авиации. Видно было, как на земле то в одном месте, то в другом вздымались фонтаны взрывов, вспыхивали танки.
- Вот молодцы! - не удержался от восхищения командующий фронтом, глядя на гудящие в небе самолеты.
Благодаря решительным и дружным действиям авиаторов, танкистов и кавалеристов подвижной группы, возглавляемой заместителем командующего фронтом генерал-майором А. Н. Ермаковым, противник был лишен возможности развить успех и захватить Трубчевск, к чему настойчиво стремился.
Со 2 по 12 сентября войска Брянского фронта нанесли по противнику несколько контрударов и, продвинувшись вперед на 10-12 километров, закрепились и начали производить перегруппировку. Авиация на всех этапах наступления активно содействовала частям, прикрывая их с воздуха, нанося удары по врагу. Советские войска заняли рубеж Фроловка, восточный берег р. Судость до Зноби и далее по восточному берегу р. Десны. Общие потери гитлеровцев составили около 20 тысяч убитыми, ранеными и пленными, около тысячи автомашин, до 300 танков, до 200 самолетов.
Особенно проявил себя в те дни один из наших штурмовых авиаполков. О его работе Советское информбюро сообщало: "Советские летчики бесстрашно и самоотверженно дерутся с немецкими фашистами. Девятка штурмовиков майора Ложечникова заметила немецкий транспортный самолет. Вражеский летчик пытался уйти от советских самолетов, но майор Ложечников догнал фашиста и расстрелял его над аэродромом при посадке. Во время погони за врагом майор заметил около аэродрома тщательно замаскированные машины. Советские штурмовики тотчас же атаковали противника и уничтожили 18 фашистских самолетов. Звено старшего лейтенанта Кузнецова обстреляло стоянку 200 немецких автомашин. Сожжено и повреждено несколько десятков машин. Звено младшего лейтенанта Симонова атаковало две немецкие автоколонны и уничтожило более 30 машин с солдатами".
Имя командира полка майора Ложечникова Андрея Александровича не сходило со страниц армейских газет. Командование ставило его в пример, призывало авиаторов учиться у него отваге и мастерству.
Да и как было не учиться у аса штурмовых ударов? Несколько позже в паре с летчиком Дмитриевым командир полка совершил разведывательный полет на аэродром Сеча, занятый противником. Над землей висели свинцовые тучи. Пришлось идти на бреющем. Это-то и помогло Ложечникову незаметно прорваться к вражескому аэродрому. На стоянках летчики насчитали несколько десятков бомбардировщиков и транспортных самолетов.
Сообщение об этом поступило к нам в штаб. Время терять нельзя. Отдается распоряжение: послать туда двенадцать Ил-2. Ведущий - майор Ложечников. Штурмовики, едва не касаясь верхушек деревьев, внезапно появились над стоянками вражеских самолетов и, сделали несколько заходов, бомбами и пушечным огнем вывели из строя до трех десятков машин.
В тот день майор Ложечников во главе группы три раза ходил на облюбованный им объект. А на завтра дятьковские партизаны сообщили: на аэродроме Сеча выведено из строя до 60 самолетов противника.
Я дал указание командиру дивизии представить майора Ложечникова к званию Героя Советского Союза. Высокая награда была вручена герою прямо на аэродроме, в присутствии всего личного состава полка.