Ноябрь
Есть стишок, который всегда завораживал меня в детстве. Он рассказывает, как погибло целое королевство, потому что в кузнице не было гвоздя. Мое будущее решилось шесть дней спустя после ночи пожара благодаря почти такому же причудливому стечению обстоятельств. Если бы я купила себе на день рождения золотую рыбку вместо котенка; если бы Бен не предложил напечатать эти объявления; если бы Гэри не прописали серьезные антигистаминные средства… тогда все могло бы закончиться совершенно иначе. А может, и нет.
– Черт. На мне, пожалуй, это платье никогда так хорошо не смотрелось, – изрекла Джулия, мягко покачиваясь из стороны в сторону с Ноем на бедре. Она двигалась в непринужденном ритме, который в ее случае казался таким естественным, однако оборачивался абсолютно чужеродным всякий раз, когда я пыталась укачать своего крестника таким же образом. Я разгладила мягкую шерстяную ткань, которая плотно облегала мои бедра, и бросила один критический взгляд через плечо в стоявшее в спальне Джулии зеркало. – Предупреждаю тебя, Уинтер, если твоими следующими словами станут: «А мой зад…», я, возможно, задушу тебя подгузником Ноя.
Я засмеялась и сунула ноги в черные сапожки до щиколотки.
– Я, правда, сомневаюсь, чтобы размер моей задницы оказался ключевым фактором при принятии банком решения о предоставлении мне чрезвычайного кредита, – сказала я, отключая от зарядного устройства сменный телефон, который доставили накануне, и проверяя, полностью ли он заряжен.
– В дальнем углу гардероба у меня лежит топ с глубоким вырезом, который поможет решить это дело в твою пользу, – нахально предложила Джулия.
– Лучше не надо. Я приберегу его на тот день, когда пойду подавать заявку на ипотеку.
Какой бы трудной во всех смыслах ни была последняя неделя, она была бы еще труднее, если бы не помощь Джулии и Гэри, ненавязчиво поддерживавших меня, пока я начинала склеивать куски моей разбившейся жизни. Будь я моложе, я отвергла бы их помощь – отвергла бы помощь любого человека, с грустью признала я. Повзрослев на шестнадцать лет, я наконец-то достаточно поумнела, чтобы так не поступить. И разумеется, пожар не шел ни в какое сравнение с той трагедией, которую мы тогда пережили.
Я испытала легкий укол вины, стоя у входной двери, когда Джулия взяла из керамической вазы хранившиеся там автомобильные ключи и подала мне.
– Я могу поехать на автобусе, – снова предложила я, но она лишь покачала головой, что Ною показалось до истерики смешным. Я взяла этот маленький трюк на заметку для применения в будущем.
– Нет, совершенно точно будет дождь, – предсказала Джулия, глядя в окно прихожей на мрачные серые облака, похожие на запачкавшие небо размазанные отпечатки пальцев великана. – И у меня соберется на кофе группа матерей с малышами, поэтому ты, наверное, выбрала подходящее утро, чтобы свалить отсюда. Надеюсь, все пройдет хорошо, – сказала Джулия, наклоняясь, чтобы обнять меня, и предоставляя Ною слишком заманчивую возможность ухватить полный пухлый кулачок моих волос. – Удачи.
Все действительно прошло хорошо. И два часа спустя я сидела в теплом и душном кафе, укрываясь от дождя и наслаждаясь праздничным капучино, который, между прочим, я оплатила деньгами с собственного банковского счета. Наличных, выданных мне банком, хватит, чтобы продержаться, пока не подоспеют мои новые карты. Выдача кредита займет несколько больше времени, но он в основном требовался для того, чтобы покрыть гарантийный депозит и снять новую квартиру – а ее мне нужно подыскать первым делом.
Сумочка молча завибрировала на полу у ноги, и я достала телефон в уверенности, что это Джулия – интересуется, как прошла моя встреча. Номер на экране ей не принадлежал, хотя выглядел знакомым.
– Наконец-то ваш номер заработал! – воскликнули в трубке вместо приветствия.
– Вы – мой самый первый звонок, – подтвердила я. Посмотрела на время на телефоне. – Я включила его около десяти минут назад.
– А, тогда понятно. О, кстати, мне нужно было назваться, это Бен.
– Я знаю. Я узнала ваш голос, – ответила я и, подняв взгляд, поймала свое отражение в окне кафе. На губах у меня играла глупая улыбочка, прилипшая к ним, как легкая пена с моего кофе. И через несколько секунд она стала только шире.
– У меня хорошие новости…
Дождь лил как из ведра, и даже на максимальной скорости дворники едва очищали стекла. Ехала я медленно, постоянно переключая внимание с заливаемых дождем улиц на дисплей навигатора. Улиц я не узнавала, но с другой стороны, когда я в последний раз была здесь, я по вполне понятной причине по сторонам не смотрела. Однако дом показался знакомым, потому, наверное, что всего несколько дней назад я посмотрела телепрограмму о нем. Говорить Бену об этом я не собиралась, поскольку даже я понимала, что мой интерес выглядит немного… ну, нездоровым.
Я поспешно выскочила из машины, не удосужившись даже захватить одолженное Джулией пальто. И пожалела об этом, когда неприятные струйки дождя потекли по шее, пока Бен отпирал дверь. К тому моменту, когда он это сделал, я окончательно и бесповоротно промокла и с меня текло. Бен отступил, впуская меня, и я изобразила вытирание ног о коврик, прежде чем последовать за ним в комнату.
– Где он? – спросила я, тревога, которую мне удалось подавить во время поездки, грозила прорваться наружу.
– Вон там, – ответил Бен, указывая на большую картонную коробку с проделанными для доступа воздуха отверстиями.
– Вы его не выпускали? – спросила я, идя к коробке и оставляя дорожку дождевых капель на блестящем полированном полу.
– Я не хотел его напугать. Я подумал, что лучше подождать вашего приезда.
Я опустилась на колени рядом с коробкой, которая начала дергаться и прыгать на деревянном полу, словно в ней сидело какое-то одержимое существо.
– Они сказали, что давали ему воду, и думают, что он, вероятно, пил из луж на полу в сарае. По-видимому, крыша там протекает. – Я энергично кивнула, неловкими пальцами пытаясь отодрать скотч, которым крест-накрест была заклеена крышка. – Они уже собирались ехать в приют для животных. По чистой случайности они остановились у дерева, на котором висело объявление.
Я все еще боролась со скотчем, и обитатель коробки, узнав мой голос, просто обезумел.
– Подожди, Фред. Еще секунду, – пообещала я, сознавая, что голос звучит странно. Картонная коробка вся была усеяна каплями; часть их нападала с моих промокших волос, но другая поступала из источника, вызывающего гораздо большее смущение. Бен, вероятно, посчитает меня ненормальной из-за рыданий над котом.
– Позвольте мне, – мягко предложил Бен, отодвигая мои руки и с легкостью вскрывая коробку.
Фреда я увидела на одно мгновение. Он оказался более серым, чем обычно – ну, по сути, скорее черным, чем серым, – а также значительно более худым, хотя трудно было с уверенностью сказать за секунды, прошедшие между вскрытием коробки и его впечатляющим прыжком из нее. Серой молнией он промчался по деревянному полу и исчез под кушеткой.
Никакие уговоры не заставили его выйти оттуда, поэтому я опустилась на колени, предоставив Бену возможность обозревать мой зад, когда полезла под кушетку. Наверное, это у него мне следовало спросить, не слишком ли мой зад велик в платье Джулии?
– Давайте оставим его, пусть немного успокоится, – разумно предложил Бен, когда мои усилия вытащить Фреда так ни к чему и не привели. – Как насчет кофе?
Он уже шел в сторону кухни, оглядываясь на меня, но в следующий миг упал, ударившись об пол с такой силой, что я ощутила его содрогание под моими коленями.
– О господи, Бен. Вы целы? – спросила я, торопливо подбегая к нему.
– Да, все нормально, – чуть резковато ответил он, уже садясь. Он повернулся ко мне с ободряющей улыбкой. – Пустяки. Я просто поскользнулся.
– Это из-за меня, – виновато сказала я. – Я весь пол закапала.
Бен отмахнулся от моих слов, но я совсем расстроилась, особенно когда увидела, как он массирует икру через джинсы.
– Вы уверены, что не повредили ногу? – спросила я, сочувственно прикусив губу, когда он поморщился, поднимаясь на ноги и думая, что я этого не вижу, а потом повернулся ко мне с улыбкой.
– Нет. Со мной все в порядке, – заверил он, но в его походке, когда он снова пошел в сторону кухни, явно сквозила неуверенность.
Пока Бен готовил кофе, я настояла на том, чтобы вытереть оставшуюся воду. Он нашел мне тряпку, и я стала вытирать пол, возвращаясь по оставленной мною дорожке из воды, хотя то место, где поскользнулся Бен, уже практически высохло.
Дизайнерские стулья у барной стойки представляли собой определенное испытание, если вы, по случайности, надели облегающее платье. Бен вежливо смотрел в другую сторону, пока я без всякой элегантности забиралась на этот стул, который был удивительно похож на легкую плетеную корзинку, но на самом деле оказывался удивительно удобным, когда вам удавалось на него усесться.
– Воображаю, как рады вы будете, когда я наконец уйду, – проговорила я, обеими руками сжимая кружку с кофе. – Я или валюсь на вас с большой высоты, из-за меня вы получаете ожоги второй степени, или заставляю вас упасть. Моему появлению должно предшествовать предупреждение о стихийном бедствии.
Бен выразительно поднял плечи.
– Несчастные случаи бывают.
Я с трудом проглотила свой глоток кофе.
– Да, – отозвалась я, и за этим единственным словом стояла бездна чувств, ни одним из которых я не готова была поделиться. Никогда не была готова.
Я обвела взглядом гостиную, все еще дожидаясь появления Фреда. Я до странности разрывалась между желанием, чтобы он вышел и я могла бы уехать, и надеждой, что он еще посидит в укрытии, чтобы я могла остаться.
– Мне действительно очень жаль, что я трачу столько вашего времени. Должно быть, я отрываю вас от вашей работы… или от чего-то еще.
Таким неуклюжим способом я спросила о том, чем Бен зарабатывает себе на жизнь.
– Нет, нисколько. Вообще-то сейчас я нигде не работаю. – Он откинулся на стуле и потянулся, выглядя при этом абсолютно расслабленным и нисколько не озабоченным моим очевидным любопытством. – В это время в прошлом году я был классическим трудоголиком. У меня была своя компания, и я довольно хорошо зарабатывал, потому, вероятно, что жил и дышал работой практически двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. – Я окинула взглядом дом, в котором он теперь жил, и поняла, что слова «довольно хорошо зарабатывал» явно были скромным преуменьшением. – Когда ко мне обратился крупный конкурент с предложением купить мое дело, я поначалу сопротивлялся, но потом… ну, это было слишком хорошее предложение, чтобы от него отказаться. Поэтому я продал свою компанию, купил этот дом и решил взять небольшой отпуск, чтобы спокойно обдумать, что же я хочу делать дальше.
– Что ж, вы молодец, – сказала я, гадая, каково это – оставить старую жизнь и зажить совершенно новой. Меня это не касалось, и я недостаточно хорошо знала Бена для таких расспросов, но меня так и разбирало любопытство.
– Иногда нужно отойти от конвейера, чтобы понять, что в жизни существуют более важные вещи, чем работа, – добавил Бен, его взгляд устремился мимо меня на крупные тропические листья, покачивавшиеся в саду за окном. Интересно, думал ли он об архитекторе, который построил этот дом для любимой женщины. – То, чем я занимаюсь теперь, приносит гораздо больше удовлетворения, чем когда-либо приносило карабканье по корпоративной лестнице.
Я кивнула, словно полностью соглашаясь. Но поскольку переводчики редко достигают головокружительных высот на этой самой лестнице, это лишь показывало, как мало общего было у нас с Беном.
Словно осознав, что настал подходящий момент, Фред непринужденно вошел в кухню, безразлично помахивая хвостом и, по сути, обесценивая наши воспоминания о том, как мы пытались поймать его в течение последнего получаса.
Я отклонила предложение Бена поехать со мной в ветеринарную клинику, чувствуя, что и без того злоупотребила его гостеприимством. Фред возмущенно выл, когда его посадили в коробку и понесли в машину.
– Он долго будет так выть? – спросил Бен, его глаза искрились то ли весельем, то ли сочувствием, когда он поставил коробку на пассажирское сиденье.
– Вероятно, – сдержанно вздохнула я. – Наверное, ему кажется, что мы расстаемся. Опять. – Мы стояли на подъездной дорожке лицом друг к другу, как танцоры, забывшие следующую фигуру танца. – Что ж, спасибо еще раз за все, что вы для меня сделали… – Из машины донесся вопль. – Я действительно перед вами в долгу.
– Действительно ничего подобного, – возразил Бен, шагнув ко мне и легко поцеловав в щеку.
От его лосьона после бритья у меня защекотало в носу и захотелось вдохнуть этот запах, как делаешь со свежескошенной травой. К счастью, я подавила этот порыв. Мы оба отступили назад, признавая тем самым, что наше знакомство наконец подошло к завершению. Но с другой стороны, я уже думала так прежде и ошибалась.
– Надеюсь, что его приключения ему не повредили, – сказал Бен, пока я садилась в машину и пристегивалась.
– Уверена, с ним все будет хорошо.
Я лишь надеялась, что то же самое верно и для Бена, потому что когда я посмотрела в зеркало заднего вида, он, возвращаясь в дом, похоже, все еще слегка прихрамывал после того падения.
– Прости, Софи, но он не может здесь оставаться.
Словно в подтверждение слов Джулии, Гэри снова оглушительно чихнул. Его жена взяла стоявшую рядом коробку салфеток и передала ему.
– Я отнесу его в кладовку, – сказала я, беря Фреда на руки.
Залп бьющих все рекорды чихов раздавался, как крик какого-то животного из джунглей, пока я уносила обидчика из комнаты. Я знала, что Гэри страдает от аллергии, но всегда думала, что скорее от сенной лихорадки и домашней пыли. Я никогда не видела его в муках настоящего приступа. Меня потрясло, что менее чем через десять минут после того, как мы переступили порог, один маленький кот сумел превратить рослого – шесть футов два дюйма – громадину-регбиста в шмыгающую носом развалину с покрасневшими глазами.
– Прошу прощения, – сказала я, вернувшись в гостиную, где Джулия и Гэри уже явно провели короткое бурное объяснение, в перерывах между чихами.
– Возможно, я удвою дозу своих последних таблеток? – храбро предложил Гэри, у него уже заслезились глаза.
Мои глаза тоже были на мокром месте, но совсем по другой причине, особенно когда твердо вступила Джулия. Она явно выбрала себе роль плохого полицейского.
– Нет. От них ты делаешься сонный, а это небезопасно за рулем. Да и не факт, что они помогут.
Она повернулась ко мне, и я поняла, что проиграла спор без единого слова.
– Я знаю, как ты любишь этого кота, Соф, но, учитывая аллергию Гэри, малышку и новорожденного в доме, Фред не может здесь оставаться.
Я кивнула, возможно, чуть резковато для абсолютно естественного поведения.
– Конечно. Я, разумеется, это понимаю. Полностью. Прости, я просто не подумала.
Я оглянулась в ту сторону, где из-за закрытой двери кладовки доносилось вызывающее тревогу царапанье. Крохотный нерв предательски дернулся рядом с правым глазом Джулии, а Гэри быстро чихнул четыре раза подряд.
– Я, наверное, не смогу придумать на эту ночь что-то другое, – извиняющимся тоном проговорила я, глядя на часы.
Шел седьмой час, и я потратила всю вторую половину дня и большую часть денег на обследование Фреда в ветеринарной клинике, а затем на покупку предметов первой необходимости в зоомагазине по пути домой. Мне просто не пришло в голову, что он не сможет остаться.
– Да, я это понимаю. Ничего. На эту ночь он может остаться в кладовке.
Конечно, это было лучше, чем в предыдущие шесть ночей, и я ни в коем случае не хотела показаться неблагодарной за все, что мои друзья для меня сделали. При всем при том к утру Джулия ожидает, что я найду решение проблемы.
– Может, ты отдашь его в кошачий питомник до возвращения из поездки твоих родителей, а потом, возможно, они возьмут его к себе? – предложила Джулия, когда я накрывала на стол к ужину и пыталась притвориться, что не слышу шумных протестов Фреда против заточения.
– Пожалуйста, не волнуйся из-за этого. Я что-нибудь придумаю, – заверила я подругу, мягко сжав ее плечо по пути на кухню за приправами. Я достала их из буфета и увидела, что Джулия с тревогой смотрит мне вслед.
– Мы можем сегодня же посмотреть в интернете и найти что-нибудь недалеко отсюда. Возможно, у них есть часы посещений, – предложила Джулия, явно чувствуя себя страшно виноватой.
Мне не хотелось разъяснять ей, что кошачий приют – это не больница и не тюрьма. И разумеется, я не хотела обращать ее внимание на то, что не могу позволить себе платить двадцать или около того фунтов в день, чтобы держать там Фреда до бесконечности, поскольку уже знала, что мои родители не смогут его взять. Начни я перечислять все преграды и возражения, я лишь показалась бы грубой и неблагодарной, а мне совсем этого не хотелось, особенно с Джулией.
– Такой спешки не было бы, если б он нашелся через неделю или две, потому что Гэри уезжает по делам в Торонто. У нас было бы больше времени, чтобы найти для него какое-то место.
В районе их спальни раздался звук, похожий на гудок океанского лайнера, пробирающегося в тумане. Мне кажется, я никогда не слышала, чтобы человек так громко сморкался. Или так часто. Джулия была права, конечно, права. Даже одна ночь станет испытанием – для всех и для нашей дружбы. Дольше тянуть нельзя.
Еще долго после того, как Гэри и Джулия ушли спать, я лежала без сна, перебирая и отвергая решения. Постепенно все звуки в кладовой стихли. Фред или сбежал – маловероятно, если только за последнюю неделю он не научился пользоваться отмычкой, – или наконец заснул от изнеможения. Я лишь жалела, что не могу сделать то же самое, но неудобный диван и еще более неудобная ситуация сделали все, чтобы в ближайшее время этого не случилось.
Я притворялась перед собой, что пришла к этому ответу осторожно и медленно, после долгого и тщательного размышления. Я притворялась перед собой, что после самого первого чиха не знала в точности, что буду делать. Я посмотрела на часы на своем телефоне. Половина двенадцатого. «Вероятно, слишком поздно звонить», – подумала я, но все равно прокрутила контакты и нажала на иконку с зеленой телефонной трубкой. Мне ответили после третьего звонка. Я не стала утруждать себя вступлением или хотя бы объяснением. В течение нескольких часов я точно знала, что скажу.
– Предложение насчет вашего цокольного этажа еще в силе?
Упаковка и распаковка вещей – самые нудные стороны переезда из дома в дом. Уберите это, и смена адреса – приятная прогулка. Став свидетелем маневров сродни армейским, которые требовались, чтобы выйти на улицу с трехлетней девочкой и младенцем, я отказалась от предложения Джулии подвезти меня до дома Бена. Я понимала, что подруга до сих пор чувствует себя жутко виноватой, как будто это она выгоняет меня из своего дома, и никакие мои слова не могли убедить ее в обратном.
Я стояла в прихожей, дожидаясь своего такси, когда Джулия с шумом спустилась по лестнице, таща тяжелый чемодан.
– Ты едешь со мной? – пошутила я, когда она поставила большой красный чемодан на пол между нами. – Или убегаешь с бродячим цирком?
– Это не мой чемодан, это твой, – сказала Джулия, и ее глаза озабоченно потемнели, сделавшись вместо голубых серыми. – Я не могу вышвырнуть тебя на улицу без всякой одежды.
Обойдя чемодан, я крепко ее обняла.
– Послушай, дурочка, ты не вышвыриваешь меня на улицу. Вы с Гэри были на высоте, приютив меня, но мы все знали, что это всего лишь временно.
– Но не настолько временно, – запричитала у моего уха Джулия. Похоже было, что она вот-вот расплачется, а если это произойдет, заплачу и я. В последнее время много для этого не требовалось, и в отличие от нее я не могла списать все на гормоны. – Я буквально бросаю свою лучшую подругу в объятия мужчины, который хочет запереть ее у себя в полуподвале.
Я рассмеялась, и, к счастью, мгновение спустя Джулия ко мне присоединилась.
– Ладно, может быть, он и правда просто очень добрый, порядочный человек, у которого случайно есть все эти просторные комнаты в его большом старом доме. Но мы по-прежнему ничего о нем не знаем.
– Если честно, Джулс, вряд ли я много знала о любом из моих прежних квартирных хозяев. И я собираюсь пожить у него, только пока не найду что-нибудь постоянное; где можно держать домашних животных.
У Джулии дрогнули губы, и я немедленно пожалела о своих словах. Великолепно выбрав момент, положение спасла Лейси, выбежавшая из гостиной и с разбегу уткнувшаяся в материнские ноги, уцепившись за них, как обезьянка во время урагана.
Не знаю, кто выглядел более огорченным, когда звук подъехавшего такси дал понять, что мне пора ехать. Джулия открыла дверь, и резкий порыв ноябрьского ветра унес в сторону ее слова.
– Обещай, что если тебе там не понравится или ты там не приживешься, ты вернешься сюда.
– А как же Гэри?
– Мы его отправим в кошачий приют.
Снизу донесся легкий вскрик.
– Мама просто говорит глупости, – заверила я не на шутку перепугавшуюся Лейси.
– Возьми одежду, – напомнила Джулия, подвигая ко мне чемодан. – Это напрокат, пока ты не обзаведешься новым гардеробом. – Она сняла с вешалки пальто, которое я брала эти дни, и комом сунула его мне в руки. – И это.
Я покачала головой, но узнала категоричный блеск ее глаз. Она приняла решение. Я сунула руки в рукава.
– Но тебе же все равно у меня хорошо? – нерешительно спросила Джулия, когда я наклонилась за чемоданом.
– Разумеется.
– Тогда ланч на следующей неделе?
Такси нетерпеливо посигналило, и я подняла руку, словно делая ставку на торгах и покупая себе еще несколько секунд.
– Конечно.
Я поцеловала ее в щеку, мне вдруг очень захотелось уехать. Прощаться я никогда не умела, а всего через несколько дней я снова ее увижу.
Я села на заднее сиденье такси, поставив рядом новенькую переноску с Фредом и все еще не зная, приняла я лучшее или худшее решение в своей жизни. Только время покажет.
– Так, в холодильнике должна быть какая-то еда, – сказал Бен, – и какая-то посуда в буфете. Я попросил женщину, которая у меня убирает, закупить для вас самое необходимое.
Я открыла дверцу высокого узкого холодильника и разинула рот.
– Сколько же, по вашему мнению, я ем? – поинтересовалась я, скользя взглядом по забитым полкам и одновременно пытаясь подсчитать, хватит ли у меня наличных, чтобы возместить ему все это. Что напомнило мне… – Мы не обсудили по телефону, сколько я буду платить за квартиру.
На мгновение Бен пришел в такое замешательство, что я спросила себя – может, он уже сказал мне, а я почему-то забыла.
– Э… мне не нужна от вас плата.
Я ощутила, как напряглись мышцы моего лица, пока я соображала, как бы выразиться, никого не оскорбляя.
– Ну, на мой взгляд, неправильно мне жить у вас, не платя за себя, – неловко проговорила я. Я чувствовала, что краснею, и внезапно черный джемпер Джулии с воротом поло показался крайне неудачным выбором.
Бен вышел из кухни, направляясь к гостиной, тоже имевшей открытую планировку. Походка у него была немного скованная, и я подумала, что каким-то образом мои слова вызвали у него раздражение.
– Я не квартирный хозяин, Софи. Я просто как друг предлагаю вам жилье.
Ни тем ни другим он на самом деле не был, но очевидно, что озвучивать подобное мнение было бы слишком неловко. Я подошла и села рядом с ним на маленький диванчик, рассчитанный на двоих, сдвинув предварительно в сторону Фреда – который уже удобно устроился как у себя дома.
– Бен, я не хочу, чтобы вы неправильно меня поняли, но если вы не захотите принять какие-то деньги в счет квартирной платы и основных удобств, я действительно считаю, что не смогу здесь оставаться. Это будет просто неправильно.
Он покачал головой, как будто из всех неожиданных бредовых разговоров, которые он когда-либо с кем-либо вел, этот получился самым нелепым.
– Я действительно не думал, что это станет камнем преткновения, – по-прежнему смущенно сказал он.
Я сделала глубокий вдох и, пока говорила, смотрела на свои колени.
– Что ж, боюсь, станет. Я хочу, чтобы все было… понимаете, честно.
Я подняла взгляд и увидела на лице Бена недоумение, смешанное с изумлением.
– А нам грозило бесчестие?
Я окончательно залилась краской, когда догадалась, что он меня дразнит. По крайней мере я надеялась, что так, поскольку на мгновение все это показалось каким- то кокетством.
– Грозило, – твердо заявила я, всем своим тоном показывая, в каких отношениях мы находимся.
– Ну, ладно тогда, – вздохнул Бен. Он помолчал, как будто производил вычисления на калькуляторе, прежде чем сообщить мне окончательную цифру. – Как насчет этого?
Я негромко ахнула. Я попросила его назначить плату, а не ограбить меня подчистую.
– За неделю? – несолидно проскрипела я.
Бен с серьезным видом приподнял брови.
– За месяц, – поправил он.
– Так не пойдет, – покачала я головой.
– Слишком много?
– Нет. Даже близко недостаточно много.
– Неудивительно, что люди не любят брать жильцов, – заметил Бен, рассеянно потирая подбородок. Я услышала слабое царапанье темной щетины о ладонь и подчеркнуто отвела взгляд. – Ничего, кроме раздражения, это, очевидно, не приносит.
В итоге нам удалось сойтись на сумме, которую он по-прежнему считал слишком высокой, тогда как я прекрасно понимала: это всего лишь половина того, что мне следовало бы ему платить. Мое пребывание под его крышей начиналось странным и любопытным образом.
Это явно была вечеринка. Ну, может, и не вечеринка как таковая… но это, безусловно, было некое собрание. И у Бена не было никаких причин приглашать или включать меня в то, что происходило наверху в главном доме. Учитывая, чем все закончилось, когда меня в последний раз пригласили на вечеринку соседи, вероятно, и к лучшему, что он этого не сделал. Бен и без того уже проявил более чем достаточно великодушия, предоставив мне жилье. За обеспечение меня еще и светской жизнью он, естественно, не отвечал.
Однако при каждом звонке в дверь, с каждым подъехавшим автомобилем, из которого на подъездную дорожку высаживались пассажиры, я все больше чувствовала себя этакой Золушкой из пригорода, без поручений по хозяйству, разумеется, потому что моя новая квартира была безупречно чистой и опрятной.
Я сидела на диванчике, Фред спал у меня на коленях, и всякий раз, когда прибывал новый гость, я боролась с желанием посмотреть. Хотя хорошо разглядеть вновь прибывающих я, конечно, не могла. В глубине квартиры имелись французские окна от пола до потолка, пропускавшие много света из идущего уступами сада. Но в окно в передней части квартиры я видела только частично заслоненную подъездную дорожку. Это означало, что я видела только ноги гостей, или, точнее, их ноги ниже колен. Игра по мысленному заполнению недостающих фрагментов картины была гораздо занимательнее, чем, вероятно, следовало.
Телевизионные программы раннего вечера не привлекали моего внимания, но собирающиеся гости Бена с лихвой это компенсировали. Гости шли непрерывной чередой, большинство подходило к двери по одному. Они казались пестрой компанией, обоего пола и разного возраста. Мужчина в кожаных брюках-трубах и с тощими ногами должен был быть молодым, а вот обладатель серых фланелевых брюк с отворотами шел нетвердой походкой старика. Одна из гостей прошествовала в ярко-розовых гаремных шароварах и атласных туфлях, похоже, настоящих арабских, другая же продемонстрировала черные колготки, слегка собравшиеся на отекших старческих лодыжках, и прошаркала мимо моего невидимого наблюдательного пункта, тяжело опираясь на трость. Одна из приглашенных проковыляла мимо моего окна в красных туфлях на высоких каблуках, другой же надел практичные башмаки и брюки, всего на дюйм или около того ему коротковатые.
Меня это никоим образом не касается, сказала я себе, нарочно прибавляя громкость звука в телевизоре, чтобы заглушить гул болтовни, доносившейся сквозь потолок.
Бен очень скоро показал мне квартиру. Она представляла собой, по сути, одно большое жилое пространство с пристроенной кухней, удобной двуспальной кроватью и светлой современной ванной комнатой. В квартиру вел отдельный вход, сбоку от главного, и попасть к нему можно было, спустившись по короткой каменной лестнице. Но внутри оба владения соединялись. Бен стоял у закрытой двери, изучая мое встревоженное лицо.
– Она ведет наверх, в главный дом, но я только что понял, что она без замка. Это проблема?
– Да нет, – ответила я.
Да, я бы сказала, что да! – вскричала у меня в голове Джулия.
– Давайте я приглашу слесаря, он придет на следующей неделе и поставит замок, – предложил Бен.
– Хорошо. Это было бы славно, – ответила я.
Какие проблемы с поиском работающего круглосуточно слесаря, чтобы уладить этот вопрос сегодня же? – спросила моя внутренняя Джулия.
Я улыбнулась, не разжимая губ, на тот случай, если тревоги моей подруги выскользнут из меня этим путем.
После ухода Бена я потратила немного времени, бродя по удобно обставленной квартире, открывая шкафы и двери и в целом знакомясь с тем, где что лежит. Я поймала себя на том, что мой взгляд постоянно возвращается к двери, которая соединяла жилье в цоколе с местом обитания моего нового случайного квартирного хозяина. В итоге, совсем не намереваясь это делать, я оказалась перед обшитой панелями дверью и стояла, сжимая латунную дверную ручку. По другую сторону двери Бен показал мне деревянную винтовую лестницу, извилистый подъем которой заканчивался второй дверью, ведущей в его кухню. Когда в цоколе поселили помощницу с проживанием, такая связь между владениями была необходима. Теперь же приличия требовали, чтобы два дома были разделены, как будто двое разумных взрослых не могли доверять друг другу и не пересекать границу без того, чтобы не нарваться на неприятности.
Собранный для меня чемодан Джулия набила с энтузиазмом отпускника, который летит с багажом без ограничений веса. Здесь было достаточно одежды, чтобы отодвинуть ее покупку в конец списка необходимых дел. Странно было видеть столько незнакомых вещей в своем шкафу. Тем не менее они заполнили лишь половину свободного пространства, хотя Джулия была более чем щедра. Она явно вообразила для меня совершенно иную жизнь, чем та, которую, она прекрасно это знала, я вела. Я нашла наряды, которые мне никогда не представится случая надеть. Мой обычный рабочий гардероб состоял из джинсов и джемперов, а не то – когда мне просто было лень, – я могла целый день провести у письменного стола в пижаме. Я старательно напоминала себе не делать этого слишком часто, поскольку даже я понимала, что это первый шаг на скользком пути. Чтобы обуздать свои склонности к затворничеству, я заставляла себя выходить из квартиры хотя бы один раз в день, даже если всего лишь за пакетом молока.
Замечание моей матери насчет моего немного отшельнического образа жизни по-прежнему уязвляло меня, хотя я прекрасно знала, что продиктовано оно было заботой, а не злобой. Иногда я подумывала, не сочинить ли мне для родителей целую иллюзорную жизнь и пересказывать, просто чтобы они не волновались. Я могла бы поведать им о потрясающем свидании вслепую, которое вылилось в новые отношения. Могла рассказывать о романтических ужинах в уютных ресторанчиках, о посещении театра и об отдыхе на выходных в бутик-отелях. Я могла изобрести совершенно другую жизнь для совершенно другой Софи. Но в итоге поддерживать такую фантазию казалось почти так же утомительно, как жить в реальности… поэтому я говорила родителям правду и пыталась не обращать внимания на озабоченность, которую слышала в их голосах во время наших еженедельных разговорах по телефону.
Гул голосов над головой стал громче, когда я переместилась в кухню, где разбила в миску яйца и принялась резать овощи для ужина с омлетом по-испански. Немного фальшивя, я напевала какой-то мотив, словно демонстрируя неизвестно для кого, насколько мало меня беспокоит, что в свой первый вечер в чужом месте я совершенно одна, прямо под ногами у участников вечеринки. «Возможно, это вовсе и не вечеринка», – подумала я. Вероятно, это какое-то скучное мероприятие, которое, по мнению Бена, я посетить не захочу. (Хотя как он мог знать подобные вещи, я понятия не имела.) Он просто избавлял меня от вечера, в ходе которого мне пришлось бы вести светские беседы с незнакомыми людьми, думала я, так энергично взбивая яйца, что маленькие желтые пятна усеяли блестящую столешницу. Не пригласив меня, он оказал мне услугу, думала я, кивая шипящей сковородке, как будто жарившиеся там овощи могли поспорить со мной на сей счет.
За исключением того, что вечеринка отнюдь не казалась скучной, вынуждена была признать я. Похоже, там веселились вовсю. Я слышала слабые звуки музыки и смех, много смеха. Я наклонила голову набок, как пес, настраивающийся на частоту, которую его владелец не совсем улавливает. Ткнув пальцем в телевизионный пульт, я убрала звук и стала ждать. Не прошло много времени, прежде чем он грянул снова. У меня хороший слух – он нужен, когда ты занимаешься лингвистикой, – и смех этот был чрезвычайно узнаваемый. Я вдруг совершенно точно поняла, кто прошествовал в тех гаремных шароварах. Они были очень даже в духе Карлы. Не знаю, по какой причине Бен исключил меня из сегодняшнего собрания, но уж явно не из-за переживаний, что я никого не знаю.
– В стиле Бриджит Джонс или жутко неудобные «танга»? – спросила Джулия, ставя коляску Ноя прямо перед большой стойкой с женским бельем в популярном магазине на главной улице.
– Что-то среднее, – сказала я, снимая со стойки упаковку трусов. После секундного колебания я бросила в корзину вторую.
Джулия разглядывала упаковки на дне проволочной корзины с таким видом, будто хотела швырнуть их обратно туда, откуда они появились.
– Они не такие уж сексуальные.
– Они и не должны быть такими, – возразила я, уводя ее от стойки, пока она не решила добавить несколько воздушных кружевных предметов дамского туалета. – Никто, кроме меня, их не увидит.
Ной предупреждающе захныкал, и Джулия автоматически двинула коляску взад-вперед по плиточному полу. Наклонившись, она плотнее подоткнула одеяльце вокруг своего извивающегося сына, потом сокрушенно посмотрела на меня.
– Я даю нам пять минут на то, чтобы убраться отсюда, пока он не заорет во все горло.
На самом деле мы получили всего три до того, как Ной выразил – очень громко – свое истинное отношение к походам по магазинам.
Забившись в дальнюю кабинку соседнего кафе, где в стороне от чужих глаз Джулия могла покормить Ноя, мы наконец обрели возможность нормально поговорить. Наверное, хождение по магазинам с младенцем было несколько самонадеянным предприятием, но белье было не единственным жизненно важным предметом, который мне срочно требовалось купить. По электронной почте я получила несколько напоминаний из своего агентства, что по двум рукописям приближается срок сдачи, а без замены утраченного ноутбука я с трудом справлюсь со своими обязательствами. Агентство сочувствовало моим обстоятельствам… но дело есть дело, в конце концов.
Поэтому этим утром я использовала значительную часть банковского кредита на покупку нового ноутбука и принтера, но, к моей досаде, доставить их могли только на следующей неделе.
– Приходи и пользуйся нашими, – предложила Джулия, поднимая гораздо более довольного Ноя к плечу и ритмично поглаживая его по спине. Он шумно рыгнул, а потом оглянулся на этот звук с таким удивлением, что трудно было не засмеяться.
– Да нет, не нужно, – заверила я подругу, зная, что нигде в ее доме нет достаточно тихого места, чтобы нормально поработать, и я не хотела обижать ее, так об этом и сказав.
– Но тебе же нужны для работы тишина и покой, – сказала за меня Джулия и мимолетно мне улыбнулась. – Не забывай, я не один год жила рядом с тобой. Я тебя знаю.
– Я всегда могу поработать в библиотеке, пока не привезут мой ноут.
Мы обе посмотрели на юную официантку в зеленой униформе, которая принесла для нас обеих кофе, а также один громадный маффин с тройным шоколадом, в который Джулия, не теряя времени, вонзила зубы. И в экстазе закатила глаза.
– Боже, как же я люблю кормить грудью. Я бы могла делать это, пока ему не исполнится десять.
Я чуть не подавилась капучино.
– Фу. Прошу, не надо.
– Ты уверена, что не хочешь? – предложила она, великодушно подвигая маффин ко мне.
– Нет, спасибо. Я хочу, чтобы твоя одежда по-прежнему на меня налезала.
Джулия прожевала кусок маффина более тщательно, чем он того требовал, потом задумчиво проглотила.
– Ты все еще об этом не волнуешься, да? О весе? Я имею в виду, я знаю, что ты не очень любишь об этом говорить…
Она и сама казалась смущенной, словно сожалела, подняв одну из немногочисленных больных тем, которые мы обычно обходили. Лишь немногие до сих пор помнили ту тихую, копающуюся в себе девушку, которая приехала в университет с чемоданом, рюкзаком и большим избыточным весом, не прибавлявшим ей здоровья.
Находившаяся рядом Джулия стала свидетелем постепенного избавления от многих проблем, так долго придавливавших меня к земле. Вес был одной из них. Учеба в университете меняет людей во многих отношениях. Для меня она была больше чем просто образовательный процесс; она была очищением. Но разумеется, это было не чудесное исцеление. На моих крыльях по-прежнему налипало достаточно грязи, мешавшей взлететь. Вероятно, она будет всегда.
Неразобранные пакеты с покупками так и лежали на журнальном столике, где я их оставила. Недопитый чай все еще ждал в кухне, а незаконченные переводы все еще плавали в эфире, или в виртуальном облаке, или где там живут документы, не сохраненные на компьютере. Мне нужно было сделать много дел; разглядывание экзотического тропического сада за окном к их числу не относилось.
Сад обладал силой притягивать и манить меня, как прибой, каждый раз, когда я проходила мимо кухонного окна. Он был интригующим, таинственным и не давал покоя – еще больше оттого, что я знала историю создавшей его женщины. Он казался живым и никогда не был статичным; все в нем постоянно двигалось и покачивалось, словно невидимые ду´хи бесшумно плутали в густой листве. Именно это сейчас и происходило, осознала я, наблюдая, как две толстоствольные пальмы качаются и кланяются на ветру. Только вот ветра сегодня не было. Было холодно и сыро, ни один другой месяц лучше ноября не знает, как этого достигнуть, но было также совершенно тихо.
Я так долго стояла, затаив дыхание, что когда наконец выдохнула, большой участок сада исчез за пятном пара на стекле. Оно все еще медленно исчезало, когда я увидела пару ног в тяжелых ботинках, исчезающую в густом укрытии подлеска. В тот момент я могла бы сделать много всего. Всего того, что не заставило бы меня морщиться от стыда всякий раз, когда я потом неоднократно прокручивала в голове случившееся. Разумнее всего было бы позвонить Бену на мобильный. Судя по пустой подъездной дорожке, дома его не было, но я все равно могла с ним связаться. Или задернуть шторы, сказать себе, что это меня не касается, и отойти от окна. Или, если я искренне была уверена, что это злоумышленник, мне следовало позвонить в полицию. Любой из этих вариантов стал бы разумным выбором. Выхватить из кухонного ящика скалку, отпереть стеклянное окно-дверь и отважиться шагнуть в сад с импровизированной дубинкой в руке к такому выбору явно не относилось.
– Простите. Могу я вам помочь? – осмелилась я обратиться к большим зарослям, где в последний раз видела неизвестного незваного гостя.
Куст внезапно ожил, как будто что-то или кто-то собрался обратиться в бегство. Мое сердце застучало быстрее, и я крепче ухватила скалку обеими руками, когда подлесок раздвинулся и показался молодой человек. Одет он был неряшливо, выцветшие джинсы сидели так низко на его костлявых бедрах, что я прочла название бренда его трусов-боксеров. В его опущенной руке посверкивало что-то длинное и блестящее, и я вдруг поняла, какое глупое безрассудство я проявила, покинув свою безопасную кухню.
– Что-то печете? – осведомился молодой человек, кивая на скалку, которой я помахивала, как пещерный человек.
– Вам можно здесь находиться? – спросила я, стараясь, чтобы в голосе не звучал испуг, хотя, думаю, по дрожанию моего голоса оба мы могли понять, что так это и есть.
– А вам? – бросил он мне ответный вызов.
– Я здесь живу. Поэтому, думаю, имею право спросить, кто…
– Том! Вот ты где! – послышался знакомый голос из возвышенного участка сада надо мной. – Прости, я опоздал.
Я посмотрела на свои ботинки, желая, чтобы земля под ногами разверзлась и поглотила меня. Но она, конечно, ничего такого не сделала.
Появившийся Бен комично приподнял брови, когда увидел меня размахивающей кухонным оружием. Улыбка, адресованная юноше, сказала все, что мне требовалось знать: был только один человек, не имевший права находиться тогда в саду. Я.
– Простите. Я знаю, что мне не следовало смеяться, – сказал Бен, подвигая жестянку с печеньем к молодому человеку, но не сводя глаз с меня.
– Нет, продолжайте. Я это заслужила, – ответила я, наклонив голову и тут же вспомнив, что больше у меня нет моих старых и надежных длинных локонов, за которыми можно спрятаться.
– Я только не знаю, как вы собирались применить эту скалку, – сказал Том, целиком отправляя в рот шоколадное печенье, не подавившись. В одном документальном фильме о дикой природе я видела, как нечто подобное проделывала змея. – Я, правда, не представлял, собирается она тюкнуть меня по голове или быстренько настряпать сконов. – Я улыбнулась, хотя и слабо. Сразу такую вину не загладишь. – Вы явно были вооружены и опасны, – согласился юный друг Бена, кивая на деревянную скалку, которая лежала теперь на столе в столовой Бена, как вещественное доказательство в зале суда.
– То же самое я подумала про вас, – защитилась я, глядя сквозь стеклянную стену на косу, которую Том прислонил к дереву.
Как будто поняв, что добродушное подшучивание заканчивается, Бен переключил внимание на молодого человека.
– Тебе удалось проверить деревья, о которых я говорил? Что ты думаешь?
– Как я тебе и говорил тем вечером, если ты как следует их не обрежешь, к весне тут будет непроходимая чаща.
Мужчины обменялись необычным взглядом, значение которого осталось для меня непонятным.
– Значит, вы садовник, Том, – сказала я, будто до меня последней дошло решение до неприличия легкого теста.
Я увидела, как Том мельком вопросительно глянул на Бена, а потом ответил:
– Да, садовник. Или, скорее, был им. Надеюсь скоро к этому вернуться… но вы же знаете, как это бывает.
Я с умным видом кивнула, хотя не имела никакого понятия, о чем он говорит.
– Ты давай подумай и дай мне знать, какую работу выполнить, когда мы встретимся в следующий раз, – предложил Том, вставая.
Бен тоже встал и молча подал Тому стоявший у стены костыль, который я почему-то даже не заметила. Молодого человека выдала походка, пока он шел по комнате; одна нога двигалась иначе и немного неуверенно. Том вдел руку в манжету костыля, а другую протянул мне.
– Что ж, было очень приятно познакомиться с вами, Софи. Надеюсь, никаких обид из-за этого недоразумения?
Я пожала ему руку, признавая, что он воспитан гораздо лучше меня.
– Мне действительно очень жаль…
Он прервал меня.
– Эй, не переживайте из-за этого. Никто не пострадал, так что все в порядке.
За исключением того, что это не совсем так, думала я, наблюдая, как Бен провожает его до двери. Очевидно, что пострадавшие есть и не все в порядке, раз такой молодой человек, как Том, потерял ногу.
Проводив Тома, Бен вернулся и, проходя мимо моего стула, легко сжал мое плечо. Заметил он выражение моего лица, когда я увидела инвалидность Тома? Или мне успешно удалось замаскировать свое потрясение? Я надеялась на это, потому что не имела никакого желания объяснять Бену свою реакцию.
– С вами все хорошо? – легко спросил Бен.
– Просто я ужасно себя чувствую… вот так обвинив его.
Бен усмехнулся.
– На сей счет я бы не стал беспокоиться. Том не одну неделю будет рассказывать эту историю в пабах. И с вашей стороны это была вполне понятная ошибка. Мне следовало предупредить вас, что в саду будет кто-то гулять. Вы могли ходить раздетой… или что-то в этом роде.
– Это могло смутить, но не вызвать такую воинственную реакцию.
Бен так расхохотался, что из глаз у него потекли слезы. Этот момент показался мне подходящим, чтобы уйти.
– Спасибо за чай, но мне действительно пора. – Я встала, собрав наши три кружки. – Вы случайно не знаете, здесь нет поблизости библиотеки с компьютерами и доступом в интернет?
Бен нахмурил лоб.
– Не знаю. Если вам нужен компьютер, тогда не стесняйтесь, воспользуйтесь моим. Я все равно скоро ухожу.
Мы оба посмотрели на письменный стол Бена и рабочее место в дальнем конце комнаты, где в ночь пожара я печатала объявления. Казалось, прошло гораздо больше времени, чем всего пара недель.
– Вы уверены?
Уже на пути к столу Бен глянул на меня через плечо.
– Это действительно не проблема. Сегодня днем я везу друга в аэропорт, поэтому дом в вашем распоряжении.
– Значит, ты собираешься немного… э… осмотреться, пока его не будет?
Джулия тщательно подбирала слова, но не смогла меня провести.
– Пошпионить, ты имеешь в виду? Нет, моя подозрительная и, откровенно говоря, морально разложившаяся подруга, не собираюсь. – Я постаралась, чтобы в моем голосе прозвучало достаточно ужаса в отношении ее предложения, а не заинтересованность. – Это было бы полным злоупотреблением доверия Бена.
Я услышала разочарованный вздох на том конце провода.
– Я говорю так только потому, что ты живешь в непосредственной близости от человека, про которого ничего не знаешь.
– Ну, последняя группа людей, в непосредственной близости от которой я жила, спалила наш общий дом. Сомневаюсь, что Бен опаснее их.
Джулия в ответ хмыкнула, по-прежнему явно склоняясь к полному осмотру дома Бена в духе детектива Нэнси Дрю.
– Просто мне кажется, пока что он не все тебе о себе рассказал… что-то немного не сходится. И от интернета никакого толку.
– Ты что, его гуглила?
– Возможно.
Я покачала головой, зная, что стоило бы затребовать у нее информацию, но понимая, что с ее стороны это не было праздным любопытством. Джулия просто пыталась защитить меня, как она обычно это делала.
– И?..
– И ничего. Я нашла только то, что ты уже мне сказала. У него была успешная компания, которую выкупила большая корпорация… и все такое прочее. О, но я таки нашла в сети несколько его фото с корпоративных мероприятий – с потрясающей рыжей девицей под ручку. Думаю, они были помолвлены, а возможно, жили вместе, но больше ничего об этом я не нашла.
Я обвела взглядом комнату, уже зная, что личных фотографий на виду не было. Особенно роскошной рыжеволосой подруги; я бы заметила.
– По-видимому, она теперь с другим, – добавила Джулия, и при этих словах без всякой причины меня охватило необъяснимое чувство облегчения. В глубине души я хотела спросить Джулию о подробностях, но у меня хватило ума этого не делать.
– Что ж, мисс Марпл, сколь бы захватывающим это ни было, мне правда пора. Одной из нас нужно заняться настоящей работой, знаешь ли.
– Это и есть работа, – поправила Джулия. Фоном я услышала тихое воркование и представила Ноя у нее на руках, размякшего и еще не до конца проснувшегося после дневного сна. – Присматривать за тобой – моя работа.
– Нет, милая, – ответила я. – Твоя работа – быть моей подругой.
– Это одно и то же.
В тот день я добилась гораздо большего, чем ожидала, несмотря на два очень разных отвлекающих момента. Первым был Фред, который наслаждался свободой открытой двери между домом и квартирой в полуподвале, нарезая бесконечные круги по обоим помещениям, останавливаясь только для того, чтобы обвиться вокруг моих лодыжек, пока я работала за письменным столом Бена. Второй отвлекающий момент был неподвижным, но столь же интригующим, лежал он на углу дубового письменного стола Бена.
Обнаружился он, когда Бен в очередной раз подготавливал для моей работы компьютер. Когда экран ожил, демонстрируя знакомый логотип, Бен откатил от стола стул и издал негромкое восклицание. На черном кожаном сиденье лежала красивая разноцветная пашмина, от ее ярких складок рябило в глазах.
– А, вот она. В тот вечер где мы ее только не искали.
Я протянула руку и взяла шелковый шарф. Яркая цветная ткань с золотой нитью. Я бы угадала, кому она принадлежит, даже если бы не уловила запах духов, который помнила с того момента, когда эта женщина стояла у меня за спиной, приводя в порядок мои волосы.
– Карла подумала, что кто-то, наверное, взял ее по ошибке, но это не такая вещь, которую легко потерять.
Я с улыбкой провела пальцами по мягкой шелковой ткани накидки.
– Она оставила ее здесь недавно вечером?
Получилось скорее утверждение, нежели вопрос. Не знаю почему, но мои слова заставили Бена смущенно переступить с ноги на ногу.
– Да. Я пригласил нескольких друзей…
По какой-то причине – и я просто представить не могла, что же это за причина такая, – Бен испытывал неловкость в связи с этой вечеринкой. Возможно, задним числом он сожалел, что не пригласил меня.
Я встряхнула шарфом, как флагом, и принялась тщательно складывать его, превращая в маленький аккуратный квадрат.
– Она будет рада получить его назад. По-моему, она купила его во время недавнего путешествия, – сказал Бен.
Странно, он с бóльшим удовольствием говорил о женских аксессуарах, чем о списке гостей.
Всякий раз во время паузы в работе я ловила себя на том, что возвращаюсь взглядом к маленькому квадрату сложенной ткани. Утомившийся в конце концов от обхода владений Фред неоднократно пытался устроиться на нем подремать, пока я не прогнала его. Боясь, как бы кот не попортил нежную ткань когтями, на время работы я ради безопасности убрала пашмину в свою большую сумку-торбу на молнии.
Ближе к вечеру я наконец-то закончила наиболее срочную часть перевода. Пока страницы печатались, а я подкалывала их к договору, который требовалось подписать и немедленно отослать, я посмотрела на часы. Из-за сгущавшихся сумерек небо уже становилось дымчато-серым, но если я потороплюсь, еще успею на почту.
Я порадовалась, что не слишком сопротивлялась подарку Джулии, потому что ее пальто очень мне пригодилось, когда я, наклонив голову, шла против ветра к автобусной остановке. Крохотные белые точки, как сахарная пудра, усеяли темную ткань. Прогноз погоды предупреждал о мокром снеге или возможных снегопадах, и похоже было, что для разнообразия на сей раз они не ошиблись.
Мне пришлось пробежаться, чтобы не упустить автобус, который как раз отъезжал от тротуара у меня на глазах. Я благодарно улыбнулась водителю, который увидел меня в зеркало и подождал. У окна оказалось свободное место, и я, заняв его, расчистила рукой в перчатке маленький участок на запотевшем стекле. Вывеску я заметила только потому, что, как заблудившийся турист, ловила названия улиц, мелькавших за окном автобуса. Разумеется, трудно было пропустить яркую вязь таблички, даже на скорости, но я заметила ее лишь мельком, поэтому не была уверена до конца. Только когда автобус остановился у светофора в паре сотен метров дальше по улице и я увидела пекарню, где Бен купил еще теплую выпечку, я сообразила, где мы находимся. Я не верю в совпадения или знамения, но явно странно было, что почтовое отделение, взятое мною наугад из длинного списка, находилось практически по соседству с салоном Карлы.
Пожалуй, нельзя было выбрать худшего времени дня, чтобы встать в очередь к стойке. Казалось, все стоявшие передо мной отсылали охапки посылок или стопки открыток и писем. Наконец, усталая работница пригласила меня к окошечку. Я полезла в сумку за кошельком, погребенным под обычной россыпью разных мелочей, и наткнулась вместо него на что-то мягкое и незнакомое. Я осторожно потянула ткань, и женщина за стойкой перестала отклеивать с листа марки, наблюдая, как я, словно фокусник, демонстрирующий некий трюк, вытащила из сумки полосу цветной материи. Я поспешно затолкала ее назад в сумку и нашла кошелек.
На мгновение я почувствовала себя жутко виноватой, словно меня поймали на магазинной краже. Я убрала пашмину Карлы к себе в сумку, чтобы уберечь ее, а не украсть, и напрочь забыла, что она там лежит. И теперь я здесь, всего в нескольких минутах ходьбы от ее жилья. Для человека, который отказывается верить в знамения, становилось трудно игнорировать накопившиеся совпадения.
Я опустила конверты с наклеенными марками в почтовый ящик и помедлила, стоя на тротуаре, который быстро исчезал под мягким пушистым покрывалом белых хлопьев. Кратковременный снегопад стал мини-метелью, и, несомненно, разумно было бы направиться к крытой автобусной остановке и попасть домой, пока погода не ухудшилась. И тем не менее… я подняла воротник пальто и пошла назад по главной улице сквозь колючие льдистые снежинки.
– Господи боже, Софи, это вы здесь?
Я тряхнула головой, и на мои плечи посыпался белый душ, как самый страшный в мире случай перхоти. Карла собиралась закрывать свое заведение, и если бы я подошла минутой позже, наверняка не застала бы ее. Свет в салоне был уже выключен, а персонал со всей очевидностью закончил свой рабочий день. Только огонек, светившийся в кабинете в глубине помещения, заставил меня постучать в дверь.
Карла уговорила меня войти, невзирая на мои причитания насчет стекающей воды и луж, и плотно закрыла дверь, отрезая метель, которая как будто была не против войти и присоединиться к нам. Карла расстегнула пуговицы на моем пальто и стянула его с меня, прежде чем я успела сказать, что не собираюсь оставаться.
– Глупости, – заявила она, вешая влажное пальто посушиться перед батареей. – Вы по крайней мере заслуживаете чашку чая за то, что не испугались этой жуткой погоды. Пойдемте наверх, в квартиру, где можно нормально посидеть.
Она схватила теплое полотенце из стопки и подала мне, а потом исчезла в узком проходе в задней части салона. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
Если я считала, что у Карлы яркий гардероб, он был ничто по сравнению с отделкой ее квартиры. В декоративных тканях были представлены все цвета, независимо от того, гармонируют они или нет с соседними. Если бы когда-нибудь на фабрике красок произошел взрыв, конечный результат, вероятно, во многом походил бы на квартиру Карлы. Ей бы быть раздражающей и безвкусной, но в действительности она была невероятно теплой, яркой и гостеприимной. Совсем как женщина, которая ее создала.
– Ну что, сделать вам укладку? – спросила Карла, протягивая руки, чтобы принять полотенце, которым я энергично вытирала насквозь промокшие волосы. Я улыбнулась ей, потому что в ее компании трудно было делать что-нибудь еще, кроме как улыбаться. Карла была схожа с солнечным светом, воплощенным в маленькой, слегка полноватой фигурке ростом пять футов два дюйма.
– Нет. Категорически «нет» – вы на сегодня уже закончили. Вообще-то у меня уже вполне сносно получается укладывать их самой. Я получила несколько комплиментов, – добавила я, немного преувеличивая, потому что Карла относилась к тем людям, кого просто хотелось порадовать.
Карла удовлетворенно улыбнулась.
– Ну, разумеется, получается, милая. Но комплименты были вашей внешности… не моей стрижке.
Я покраснела, поскольку всегда смущалась от лести в свой адрес, даже такой искусной.
– Так, я только поставлю чайник, а потом вы расскажете мне, что же вынудило вас выйти на улицу в такую ужасную погоду.
Она исчезла в аккуратном кухонном уголке с ярко-оранжевой мебелью, цвет которой заставил бы меня надеть темные очки – до первой чашки кофе утром.
– Соорудить вам что-нибудь поесть? А может, останетесь на ужин?
Я покачала головой, и без ужина я чувствовала себя виноватой, что явилась без приглашения.
– Нет, но спасибо за предложение. Я скоро пойду, пока не начало заносить дороги.
Карла кивнула и посмотрела в окно гостиной. Ветер бросал в стекло снег, отчего создавалось впечатление, будто мы сидим у руля космического корабля, летящего сквозь усеянный звездами Млечный Путь. Мне показалось, что в глазах Карлы мелькнуло разочарование, но когда она снова повернулась ко мне, то снова ослепительно улыбалась. Тогда мне впервые пришло в голову, что под колоритным фасадом и хорошим настроением Карла, быть может, скрывает одиночество.
Пока она готовила чай, я подошла к полочке с эклектичной и интригующей коллекцией разных вещей. Здесь, прислоненные к стене позади ярко раскрашенного бумеранга аборигенов, стояли две красивые, отделанные драгоценными камнями венецианские маски. Чуть дальше в ряду стояла грубой резьбы фигурка африканского слона, а рядом пристроилась фоторамка с надписью «Что случается в Вегасе…».
Карла появилась и подала мне дымящуюся кружку.
– А вы посетили действительно интересные места, – заметила я, кивая в сторону впечатляющего собрания сувениров.
Взгляд Карлы потеплел, когда она посмотрела на памятные предметы.
– Честно говоря, я пока что побывала только в Лас-Вегасе. Остальные все еще числятся в моем списке желаемого. Я купила эти сувениры скорее для того, чтобы они напоминали мне о местах, куда я все еще хочу поехать, а не о тех, которые уже посетила. – Она самокритично усмехнулась. – В наши дни через интернет можно купить что угодно.
Я сделала большой глоток чая, хотя он был чересчур горячим, чтобы так быстро его проглотить. Что-то в признании Карлы до странности опечалило меня. Покупка напоминаний о местах, где ты никогда не бывал, показалась до боли трогательной. Чтобы стряхнуть внезапно нахлынувшее мрачное настроение, я поставила кружку и взяла свою сумку.
– Вообще-то я свалилась вам на голову без предупреждения, чтобы вернуть вот это.
Я вытащила из торбы пашмину и протянула Карле.
– О, вот спасибо, Софи. Вы нашли мой платок.
– Ну, на самом деле Бен нашел, – призналась я.
– Что ж, а вы бросили вызов арктическим погодным условиям, чтобы вернуть его мне, – с теплотой проговорила Карла. – Какая же вы милая. Бен был совершенно прав на ваш счет.
«Проклятый румянец», – подумала я, чувствуя, как он уже заливает мои щеки, словно мини-пожар.
– А что? Что он обо мне сказал? – спросила я, удивляясь своему сдавленному хриплому голосу.
Карла подняла пухлые плечи так высоко, что ее длинные висячие серьги звякнули, как ветряные колокольчики.
– Только то, что вы очень милая, – сказала она, чуть поблескивая от удовольствия глазами.
Мне тогда подумалось, что, наверное, Карла не против выступить в роли свахи, если есть такая возможность. Я все еще обдумывала, нравится мне эта идея или нет, когда Карла вдруг поднялась.
– Прошу прощения, я отлучусь на минутку, милая. Просто хочу немного облегчить голову. Садитесь. Чувствуйте себя как дома, – проговорила она.
Вынимая из своих ярко-рыжих волос невидимки, Карла пошла из комнаты. Я последовала за ней, отнюдь не из желания подглядеть. Просто по пути из гостиной в спальню Карла продолжала говорить, и трудно было расслышать ее слова.
– Конечно, сегодня Бен везет Фрэнклина в аэропорт. Он вовремя выехал? О, как же я надеюсь, что на сей раз он таки сядет в этот проклятый самолет.
Мне показалось невежливым кричать в ответ, поэтому я прошла чуть ближе к двери в спальню. Я не видела Карлу, только ее отражение в трельяже туалетного столика – она вынула из волос еще несколько невидимок и сняла ярко-рыжий парик. Под ним обнаружилась совершенно лысая голова, и я попятилась, запинаясь и переживая, не посчитает ли это Карла вторжением в несомненно интимный момент.
Я тихонько прокралась назад в гостиную, плюхнулась в ярко-красное кресло с фиолетовыми подушками и взяла лежавший поблизости парикмахерский журнал. Карла появилась минуту или две спустя, ее голова была обмотана очередным шарфом с ярким узором. Я прикусила губу, прикидывая, должна ли я что-то сказать по поводу только что увиденного или полностью проигнорировать заметное изменение во внешности Карлы.
Карла непринужденно облегчила мой выбор.
– От парика ужасно голова чешется. Но что поделаешь… люди не захотят ходить к безволосому парикмахеру.
Она улыбнулась мне, и я поняла, что она видела меня в зеркале, как я видела ее. Наклонившись, она ненавязчиво перевернула журнал с прическами в моих руках, который я, оказывается, держала вверх ногами.
В тот момент я точно поняла, почему Бен так к ней относился. Карлу было очень легко любить.
Дом стоял темный, когда такси доставило меня назад. Подъездная дорожка без следов от ног или автомобильных шин была укрыта толстым белым одеялом, слишком красивым и идеальным, чтобы по нему идти. Снег намел миниатюрные сугробы на каждом подоконнике, придавая им вид рождественской открытки в духе Диккенса. Хотя Карла хотела отвезти меня домой, я проявила твердость и настояла на такси. Метель по-прежнему не проявляла признаков утомления, и я предпочитала представлять Карлу в безопасности и тепле ее квартиры, когда мы расставались, а не бросающей вызов скользкой дороге, сидя ради меня за рулем автомобиля.
Из-за погоды поездка заняла в три раза больше времени, чем в обычных условиях. Пока водитель прилагал все усилия к тому, чтобы колеса нашего транспортного средства двигались вперед по прямой линии, мои мысли и чувства скользили во все стороны. После короткого замечания о неудобстве парика Карла больше не упоминала о своем состоянии, поэтому и я не решилась завести об этом разговор. Я оставалась в неведении, что послужило тому причиной – болезнь, странный модный жест или благотворительные цели. Я очень надеялась, что последнее из трех.
О чем Карла хотела говорить, так это о Фрэнклине, друге, которого Бен повез в этот день в аэропорт.
– Хуже фобии я не видела, – призналась она, качая головой и неодобрительно цокая языком. – На этом фоне мой страх перед пауками не сто`ит даже упоминания. – Должно быть, она заметила мое недоумение, потому что наклонилась вперед и слегка понизила голос, будто желая избавить отсутствующего Фрэнклина от неловкости. – Просто цепенеет при мысли о полете. Он уже дважды предпринимал попытку совершить это путешествие, чтобы навестить живущую в Новой Зеландии дочь, но пока что он даже не дошел до выхода на посадку. Он не видел ее больше десяти лет, а теперь еще и новый внук… и при таком положении дел, ну, можно понять, почему для него так важно совершить это путешествие. Поэтому Бен и предложил проводить его сегодня, для моральной поддержки. Если кто и уговорит Фрэнклина сесть в этот самолет, то это Бен.
– Почему так?
Голубые глаза Карлы затуманились, и я подумала, что каким-то образом обидела ее своим вопросом.
– Потому что Бен один из самых спокойных и умеющих обнадежить людей, каких я когда-либо встречала. Он заставляет тебя поверить, что ты можешь одолеть все что угодно, что бы это ни было. Очень многим людям пришлось бы гораздо хуже, если бы в их жизни не появился Бен.
Я вряд ли могла поспорить с этим утверждением, потому что сама была одной из этих людей.
Поэтому-то, когда несколько недель спустя Бен попросил меня об одолжении, у меня и мысли не возникло ему отказать.