Лица идущих рядом офицеров и солдат светлели, слышались шутки. Воистину ни с чем не сравнимо ощущение личной причастности к начинающимся великим свершениям: сильней, мужественней, жизнерадостней становится человек!
В новый район сосредоточения вышли к трем часам дня. Батальону приказали занять рубеж обороны в полутора километрах северо-западнее балки Караватка. Мы сменили оборонявшиеся на этом рубеже подразделения уже в сумерках.
На новом КП батальона землянок не было. Штаб разбил палатку, мы с Дусей вырыли укрытие в сотне метров от нее, забрались в неширокую, прикрытую плащ-палаткой снежную щель, погрызли сухари с салом, тесно прижались друг к другу и задремали. Разбудил нас связной Юркина: комбат приглашал меня на встречу Нового года.
...В штабной четырехместной палатке сидели в одних гимнастерках капитан Юркин, старший лейтенант Макагон, новый парторг батальона старший лейтенант Гонаполер и молоденький телефонист, пристроившийся в дальнем углу возле зеленого ящика полевого телефона, подкидывающий время от времени в крохотную печку толовые шашки. Получив очередной "заряд", печка напряженно гудела, ее бока начинали просвечивать розовым.
Я втиснулась между Макагоном и Юркиным, наслаждаясь теплом, расстегнула шинель.
- Ждем лейтенанта Адамова, - сказал Макагон. - Он сегодня вместо Деда Мороза.
Офицеры говорили о тупом упорстве фашистского командования, обрекающего тысячи своих окруженных в Сталинграде офицеров и солдат на страдания и бессмысленную гибель, о том, что окруженные едят павших лошадей, много обмороженных.
- Страдать-то страдают, а огонь, гады, ведут, - с сердцем сказал Юркин. - Нет, не жалко мне их. Сами свою судьбу выбрали, пусть на нас не пеняют, щадить не стану!
Он повернул ко мне широкое лицо:
- Вы еще не знаете, доктор: в двенадцать фрицы фейерверк получат. Чтоб у столов не торчали, чтоб на морозе попрыгали...
Мужчины продолжали беседу, а я сидела слушала и уносилась мыслями далеко-далеко, в Джезказган, к сынишке, у которого, наверное, и ужина-то хорошего не будет: по слухам, голодно в тылу. Как он там, мой Юра, без материнской ласки, на руках старого, больного деда?..
Приподняв полог, в палатку втиснулся лейтенант Адамов, принес буханку замерзшего черного хлеба, банку консервов "второй фронт", как называли бойцы изготовленную в Чикаго свиную тушенку, поставляемую в СССР по ленд-лизу, и котелок водки.
- Двадцать минут осталось, - предупредил Адамов. - Надо хоть немного хлеб отогреть, иначе не разрубишь.
Хлеб отогрели на печке, накромсали финским ножом, нарезали тушенку и наполнили крышки от котелков и кружки.
Юркин поднял свой "бокал".
- За Новый год, пусть он будет могилой для гитлеровцев! За победу!
Я мысленно присоединила к этому тосту пожелания здоровья отцу и сыну.
Осторожно чокнулись, выпили.
- А теперь будем готовиться к фейерверку, - сказал Юркин и приказал телефонисту: - Вызывай роты.
Я возвратилась на медпункт, разбудила Дусю. Мы стояли с ней, поглядывая на высокое, вызвездившее небо, ждали. Артиллерия и минометы ударили внезапно и дружно. Передний край заполыхал вспышками разрывов. Зароились над ним разноцветные трассирующие пули.
Не трудно было представить, как отреагируют на "фейерверк" гитлеровцы. Им теперь не до праздника! Хочешь не хочешь, а хватай оружие, беги на мороз, готовься к отражению возможной атаки русских.
Артиллерия и минометы били долго. Стало холодно. Мы снова забрались в укрытие и вскоре заснули.
* * *
Прошло несколько дней. Переданная в состав Донского фронта, пополненная людьми и вооружением дивизия подготовилась к боям. Солдаты знали: предстоит участвовать в полном разгроме окруженного в Сталинграде врага.
Утром 9 января 1943 года старший лейтенант Макагон собрал заместителей командиров рот по политчасти и пропагандистов. Меня тоже пригласили на КП. Макагон сообщил, что противник отклонил ультиматум командования Донского фронта о сдаче в плен на общепринятых условиях.
- Боезапасы у врага на исходе, продукты питания кончаются, вражеские госпитали переполнены, смертность в них от ранений, болезней и обморожения чудовищно высокая, - сказал Макагон.
Потом объяснил: войскам Донского фронта в будущей операции предстоит рассечь окруженную вражескую группировку на две части и уничтожить. Наша 64-я армия будет прорывать оборону противника на реке Червленой.
- Доведите задачу до сведения каждого бойца, - сказал Макагон. - Чем решительней удар, тем больше успех, тем меньше потерь.
Бои по прорыву вражеской обороны на реке Червленой - той самой Червленой, где вырвались из окружения мы сами, - начались 10 января 1943 года. Хорошо оборудованные позиции противника находились на крутом правом берегу реки. Перед рекой тянулась открытая степь с глубоким снежным покровом. Мороз стоял жестокий: 10 января он достигал 35 градусов по Цельсию. Свирепствовал жгучий зимний ветер.
Дивизию ввели в бой 15 января. Мы наступали в направлении "Участок No 2 совхоза "Горная поляна" - "Южная окраина населенного пункта Песчанка".
Отдельный учебный стрелковый батальон действовал в первом эшелоне дивизии. Бой оказался крайне тяжелым. Оборонительные рубежи противника были хорошо укреплены, вражеские солдаты сражались с отчаяньем обреченных. Успех наметился лишь к исходу дня.
Ночью разведчики 128-го стрелкового полка под командованием лейтенанта В. М. Михеева выдвинулись вперед и проникли в балку Мокрая. Неширокая балка, где темнели силуэты танков, грузовиков, повозок, казалась вымершей. Похоже было на то, что фашистские солдаты и офицеры, выставив часовых, забрались в землянки, спасаясь от мороза.
Разведчики сняли часовых и, разбившись на группы, забросали гранатами вражеские землянки. Выскочивших из укрытий, пытавшихся оказать сопротивление гитлеровцев уничтожили. Уцелевшие предпочли поднять руки. Михеев немедленно дал знать командиру полка, что балка Мокрая от врагов очищена. Полк подняли, пошли вперед.
Слышали ли фашисты звуки боя? Наверняка слышали. Но либо были убеждены, что в балке не происходит ничего серьезного, либо оказались не в состоянии установить истину, либо просто не могли подбросить подкрепления.
Так или иначе, в обороне противника неожиданно образовалась брешь. Батальоны 128-го стрелкового полка, устремись в нее, продвинулись на пять километров. Это, в свою очередь, обеспечило захват балки Песчаной.
На рассвете 18 января дивизия завязала бои за Стародубовку и Песчанку. Противник опомнился, успел организовать оборону, ожесточенно сопротивлялся. Стародубовку очистили от фашистов только 22 января, а Песчанку - 23-го.
Солдатам и офицерам приходилось выдвигаться на рубежи атаки, атаковать и контратаковать в сорокаградусный мороз, при непрекращающемся ветре. В подразделениях появились обмороженные, простудившиеся, заболевшие воспалением легких.
Но воины рвались в бой. Героизм людей был массовым. Многие стрелки, минометчики, артиллеристы получили за совершенные в тогдашних боях подвиги ордена и медали. Особенно прославился связной командира роты автоматчиков 106-го стрелкового полка старший сержант Яков Корнилович Фефилов.
...В разгар боя за Стародубовку на глазах Фефилова был убит командир взвода автоматчиков. У бойцов это вызвало замешательство, немцы контратаковали. Тогда Фефилов, приняв командование взводом, повел бойцов навстречу врагу и, на плечах гитлеровцев ворвавшись в деревню, выбил фашистов из Стародубовки. Взвод захватил пять станковых и шесть ручных пулеметов противника, два орудия и повернул их против немцев.
А во время боя за Песчанку старший сержант Фефилов заменил уже и выбывшего из строя командира роты автоматчиков. Они первыми вошли в Песчанку. Здесь путь им преграждали вражеские доты. Фефилов лично уничтожил гранатами засевших там врагов, вышел противнику в тыл и обеспечил окончательный успех боя.
* * *
Отличившиеся при захвате балки Мокрая лейтенант Михеев Владимир Михайлович и старший сержант Фефилов Яков Корнилович стали первыми воинами дивизии, удостоенными высоких звавий Героев Советского Союза.
* * *
Самоотверженно действовали в тогдашних сражениях и медицинские работники дивизии. Разведчик-санинструктор 1-го батальона 128-го стрелкового полка М. С. Батырбеков вынес с поля боя сорок раненых, в том числе семь офицеров.
* * *
Однажды около Батырбекова разорвалась мина: он был контужен, потерял сознание, а, очнувшись, увидел, что отморозил пальцы на руках. Батырбеков принялся растирать их - распухшие, серые - снегом, полой шинели, в кровь разодрал кожу, но заставил пальцы ожить. Обмотав их бинтами, солдат продолжал выполнять свою работу.
Обнаружив полузасыпанный снегом вражеский блиндаж, он решил приспособить его под укрытие для раненых, больными своими руками выгреб весь снег и затащил в блиндаж девять воинов.
За январские бои М. С. Батырбекова наградили орденом Красного Знамени.
Санинструктор 106-го стрелкового полка И. А. Попов вынес с поля боя двадцать раненых. Санинструкторы того же полка Аня Куровская и Зина Дроздова - по девятнадцать каждая. Санинструктор 77-го артиллерийского полка Татьяна Конева, военфельдшер Маргарита Максимовна Максимюкова, санитарки Нина Букова и Клава Герасимова, оказывая помощь артиллеристам, спасли жизнь более чем шестидесяти солдатам и офицерам.