Враг перенес артиллерийский и минометный огонь на пространство между передней линией обороны стрелковых полков и берегом, обстреливал сам берег реки, левобережную пойму... Но сильней всего бил, как мы поняли, по артиллерийским батареям полков и по батареям артполка дивизии.
Расстояние между наступающими солдатами противника и траншеей медпункта было ничтожно малым. Вспомнив совет подполковника Попова, мы взяли у первых же раненых, доставленных на медпункт, автоматы и диски с патронами. Эти автоматы впоследствии действительно пригодились...
Самой яростной оказалась восьмая по счету, последняя в тот день, атака. Ей предшествовали мощная артиллерийская подготовка, длительная обработка наших рубежей "юнкерсами" и "фокке-вульфами". Земля ходила ходуном. Казалось, не только все живое, что есть на западном берегу, но и сам берег вот-вот сползет в Северский Донец. Вражеская пехота упорно пробивалась к берегу. И почти пробилась.
Помню, Широких схватил меня за рукав, что-то крича, махая рукой в сторону расположения полка Попова. Мы с Таней оторвались от раненых, выглянули из траншеи. Бой шел ниже по склону. Там схватились в рукопашной. Дрались минут пятнадцать. Потом гитлеровцы побежали.
* * *
Позднее рассказывали: фашистам удалось потеснить левый фланг полка Баталова, вклиниться в наши позиции на стыке 229-го и 222-го полков. Перелом в ход боя внес командир 1-го баталовского батальона капитан Шалимов. С девятнадцатью автоматчиками он заполз в тыл прорвавшимся фашистам, открыл огонь, и тогда поднялся в атаку весь шалимовский батальон.
Контратакуя, полки не только восстановили положение, но и расширили плацдарм до двух с половиной километров по фронту и до километра двухсот метров в глубину.
В шестой контратаке ранило командира 222-го стрелкового полка Попова. Где ползком, где перебежками добралась я до командного пункта 222-го и осмотрела перевязку, сделанную подполковнику военфельдшером 2-го батальона. Она была нормальная, но каждое движение причиняло комполка сильные страдания. Сделав обезболивающий укол, я посоветовала отвести Ивана Федоровича на берег, переправить через реку и поскорее доставить в медсанбат.
Командование полком принял заместитель Попова по строевой части майор Г. С. Шарапов, офицер волевой и решительный. Однако через два часа он и командир 3-го батальона полка старший лейтенант В. Ф. Агафонов погибли, возглавив контратаку батальона у высоты 167,8. Обязанности командира полка стал исполнять заместитель по политической части капитан А. П. Морозов.
Погибли или получили ранения в тот тяжкий день несколько командиров рот и взводов. Немалые потери понесли артиллеристы. Ранило в голову командира прославленной 2-й батареи гвардии старшего лейтенанта З. А. Киселева. Выбыли из строя несколько командиров орудий, наводчиков, подносчиков снарядов.
Но и потери противника были велики. Они превзошли все его прежние потери на плацдарме! Лишь во время отражения восьмой атаки гитлеровцев бойцы шалитовского батальона уложили двести с лишним фашистов. А сколько трупов врагов осталось перед всеми батальонами после всех атак?
С наступлением темноты персонал медпункта, а также присланные нам в помощь санинструкторы и солдаты из стрелковых полков стали переносить тяжелораненых из траншеи на берег, к плотику и лодкам. Слышно было, как у Нижнего Ольшанца начал переправу на плацдарм Отдельный учебный стрелковый батальон. Мы видели, как на плотах, сделанных из бензиновых бочек и досок, перевозят пушки и минометы стрелковых полков. В полночь на лодках, плотиках и по пешеходным мостикам приступил к переправе и 224-й стрелковый полк майора А. И. Уласовца.
Противник держал переправы под непрерывным обстрелом. Снаряды и мины рвались на обоих берегах, рвались в самой реке, вскидывая фонтаны брызг. В перерывах между разрывами слышался плеск, будто шел дождь: в воду падали пули и мелкие осколки. Один плот и несколько лодок разбило... Разрушило, потащило по течению пешеходный мостик: находившиеся на нем бросались вплавь...
Используя увеличившееся количество переправочных средств, на левый берег перевезли всех раненых. Надо ли говорить, что и санинструкторы полков, и мы буквально валились с ног? Хорошо помню налитый в руки и ноги, в затылок и шею свинец, резь в воспаленных глазах. Мы добрались до траншеи, залезли в нее, легли, и сразу сон. А через двадцать-тридцать минут - рев орудий.
На этот раз атаковали по всему фронту не гитлеровцы, а мы.
* * *
С Отдельным учебным стрелковым батальоном и 224-м стрелковым полком на плацдарм переправились медицинские работники подразделений. Ни память, ни документы не сохранили имен всех товарищей.
Но хорошо знаю, что в ночь на 29 июля переправились на плацдарм врач Отдельного учебного стрелкового батальона гвардии капитан медицинской службы Я. Червец, командиры санитарных взводов гвардии лейтенанты медицинской службы Н. Паршин и А. Судницын, санинструкторы Н. Зуева, Т. Худзянская, С. Матвеева, Н. Казакова, А. Чичина, Н. Вязовская... Сказать, что медицинским работникам подразделений на плацдарме было тяжело, значит, не сказать ничего.
* * *
...Однажды, контратакуя, роты 1-го батальона 222-го стрелкового полка продвинулись на двести-триста метров к меловым холмам. Вместе с командиром роты делала перебежку санинструктор Софья Матвеева, девятнадцатилетняя девушка, награжденная за бои в Сталинграде орденом Красной Звезды и медалью "За отвагу". Услышала она стон, донесшийся из ближних кустов. Бросилась туда.
Возле поврежденного пулемета лежал убитый второй номер расчета и тяжело раненный первый номер - окровавленный сержант Орлов. Наложив на перебитые ноги сержанта тугие повязки, перебинтовав ему грудь, санинструктор взвалила обмякшее тело пулеметчика на спину и поползла в тыл.
Но не проползла она и двадцати метров - из кустов три гитлеровца. Соня не растерялась, выхватила пистолет. В упор - первого. В упор - второго. Третий навалился, пытаясь вывернуть руку. Сумела застрелить и третьего.
...Во второй половине дня 30 июля фашистские автоматчики прорвались на нескольких участках к Северскому Донцу и окружили 2-й стрелковый батальон 224-го стрелкового полка. Но батальон продолжал бой.
Санинструктор Нина Казакова торопливо перетаскивала лежавших под кустами раненых в бывшую вражескую землянку. И только спустилась в укрытие с очередным раненым, как снаружи - автоматный треск, чужая речь...
Нина двинулась к двери: немцы! Ее заметили. Высокий, без пилотки солдат рванул из-за пояса гранату и швырнул, метя в дверь блиндажа. Перехватив гранату на лету, Казакова отбросила ее назад. Под ноги упала вторая, покатилась к блиндажу, к раненым. И тут успела Нина: нагнулась, схватила, выбросила.
После взрыва первой гранаты гитлеровцы, залегли. Но до взрыва второй бросили третью. И тут Нине хватило времени лишь на то, чтобы закрыть дверной проем своим телом.
Фашистов отогнали. Пробегавший мимо молоденький парнишка-связист услышал: из землянки зовут на помощь. Звали раненые. Нина стояла в темном углу. Гимнастерка и бриджи, изорванные в клочья, намокли от крови.
- Кого-нибудь из девочек.. - прошептала Казакова. - Не подходи! Кого-нибудь из девочек...
Связист сбегал за комсоргом полка Галиной Шелеховой. Она и перевязала Нину, хотя слово "перевязала" мало подходит для данного случая. Вечером девушку переправили на левый берег, отвезли в медсанбат. Врачи спасли ее. Позднее хирург Екатерина Никитична Пашкова, оперировавшая Нину, рассказывала, что за всю войну не видела такого обилия ран, как у Казаковой.
- Ее буквально изрешетило... - вздыхала Пашкова.
...Хладнокровно и мужественно работал в 222-м стрелковом полку командир санвзвода 1-го батальона гвардии лейтенант медицинской службы Н. И. Паршин. Потери среди санинструкторов и санитаров были немалые: приходилось не только "организовывать вынос людей с поля боя и эвакуацию их на медпункт или на берег, но и самому принимать участие в спасении раненых из-под огня. Да и за автомат Паршин вынужден был браться... Он сражался как рядовой стрелок, уничтожил десять фашистов. За неделю боев на "пятачке" взвод Паршина спас жизнь ста пятнадцати воинам, благополучно эвакуировав всех их на левый берег.
Нам с Таней Коневой и Широких нужно было оказывать помощь доставленным на медпункт, переносить их на берег, контролировать и организовывать переправу раненых через Северский Донец, проверять, все ли эвакуированы с батальонных медпунктов, просить у командиров полков санитаров для переноса людей.
Довелось и самим комполков помощь оказывать. И конечно, не на медпункте, куда они наотрез отказывались идти, а прямо на наблюдательных пунктах.
Работали мы и передвигались по плацдарму круглые сутки. Разумеется, при этом случалось всякое...
Помню, добралась я перед заходом солнца 29 июля до КП Баталова, благо наступила вдруг полная тишина. Знакомый блиндаж на краю кукурузного поля уцелел. В нем, кроме Баталова, лишь телефонист и радист, а офицеры штаба, даже адъютант командира полка - в ротах, только что отбивших шестую атаку.
С порога спрашиваю, есть ли в полку раненые, прошу прислать на медпункт хотя бы двух-трех солдат, чтобы помогли. Баталов отвечает, что обязательно пришлет.
В это время начинается сильная ружейно-пулеметная стрельба, минуту спустя в дело вступает артиллерия.
- Очередной "сабантуй"... Уходите, доктор! - советует Баталов.
Голос у него надорванный. Пищит зуммер. Кричит, вызывая батальоны, радист. Тут не до меня... Поворачиваюсь, поднимаюсь из хода сообщения и приседаю: справа строчат автоматы, над головой свистят пули. Гляжу и глазам не верю: по кукурузному полю, всего в полусотне метров от блиндажа, отбегают наши бойцы, человек двадцать, а за ними, держа автоматы у живота и поливая свинцом направо и налево, шагают гитлеровцы. Их в три раза больше!
Скатилась в блиндаж:
- Товарищ майор! Немцы! Прорвались! Наши отходят!
Баталов рванулся к выходу, оттолкнул меня:
- Не может быть!
Выскочили наружу вместе. Гитлеровцы обтекали КП, отрезали его от берега. Баталов, на ходу расстегнув кобуру, выхватив из тугой кожи пистолет, скачками бросился наперерез отходящим:
- Куда? На-зад!!!
Я решила, что это конец: погибнет. Закрыла в отчаянии глаза. Не знаю, сколько времени прошло: мгновенье, пять минут, и вдруг: "Ур-р-ра-а-а!" Открыла глаза. Гитлеровцы пятятся. Бойцы бегут за командиром полка, опережают его, настигают фашистов, бьют прикладами, штыками, стреляют вдогонку...
Баталов вскоре возвратился:
- Вы еще тут? Я же сказал: будет "сабантуй", уходите! Почему не послушались?
Крайне тяжелым выдалось 30 июля. Полки и, в частности, их медицинский персонал понесли очень большие потери. Гитлеровцы атаковали с восхода сол"ца до заката, применив танки и авиацию: они явно намеревались покончить с зацепившимися за правый берег частями дивизии.