- Слушаюсь. Но я не имею представления, где искать медсанбат или госпиталь!
- Должны найти, значит, найдете, - отрезает Киселев. И добавляет: Госпиталь вчера был в Абганерове.
И вот колонна идущих пешком работников штаба дивизии далеко позади, а я сижу в кузове тряского грузовика, поддерживаю раненую ногу Коробко и слежу за фашистскими самолетами, чтобы успеть забарабанить кулаком по кабине водителя, если на нас спикируют. Воняет бензином, дергает, раненые стонут...
Обгоняем одну группу солдат, другую, обходим артиллерийский дивизион. Едем в неизвестность: медсанбат наверняка снялся с места одновременно с остальными частями. Куда он направился - мне никто не сообщал. Где же его искать и, главное, надо ли искать? Не проще ли доставить раненых прямо в армейский госпиталь?
В пути нахожу интенданта, советующего ехать к Светлому Яру. По его словам, армейский госпиталь двинулся в том направлении. К вечеру действительно догоняем госпиталь. Мои раненые, слава богу, живы. Сдаю их, и словно камень с души сваливается. Но где теперь штаб нашей 29-й дивизии?
- А чего думать-то? - спрашивает шофер. - Приказано было ехать в Зеты, туда и поедем!
Снова степь, но теперь нет вражеских самолетов и нет раненых, которых шофер боялся потревожить. Поэтому грузовичок мчит во все свои "лошадиные силы" и к полуночи прибывает в Зеты. Поселок, насколько можно различить впотьмах, разрушен несильно, по улочке движутся люди, повозки, кое-где из распахнувшейся двери, из плохо замаскированного окна пробиваются полоски света.
Прощаюсь с шофером, иду искать штаб, возле ближайшего дома наталкиваюсь на группу людей.
- Кто вы? Кого ищете? - строго спрашивает молодой звонкий голос с грузинским акцентом. По голосу и акценту узнаю лейтенанта В. П. Телия, юного адъютанта нашего комдива.
- Вас ищу! - радостно отвечаю я.
- Товарищ военврач, дорогая, откуда вы? Живы?
Адъютант ведет в дом. Там, в прокуренной комнате, возле стола с керосиновой лампой сидят над картой командир дивизии Анатолий Иванович Колобутин, начальник штаба дивизии Дионисий Семенович Цалай, начальник артиллерии Николай Николаевич Павлов, дивизионный инженер, начальник связи дивизии и другие штабные командиры. То ли от слабого света, то ли от дыма, то ли просто от усталости лица людей кажутся серыми. Увидев меня, начсандив Власов встает со стула, подходит, крепко сжимает плечо:
- Добрались? А сюда-то зачем? Отдыхайте, голубушка, отдыхайте! Тут через дом обосновались связистки, идите к ним, поспите. Понадобитесь найду.
Власов угадал: единственное, чего мне хочется, это спать. Добираюсь до связисток. Дают напиться. Отыскиваю свободный угол, ложусь на затоптанный пол, санитарную сумку - под голову, и через мгновенье окружающее перестает существовать. Перестает существовать на целых десять долгих, счастливых, целительных часов!
Глава четвертая.
Не числом, а уменьем
Выведенная в армейский резерв, 29-я стрелковая дивизия на всякий случай окапывалась юго-западнее поселка Зеты. Но драться здесь не пришлось. Утром 17 августа враг начал наступление на левом фланге 64-й армия. Гитлеровцы ввели в бой три пехотные дивизии, поддержанные большими силами танков, авиации, и сумели, несмотря на упорное сопротивление советских воинов, достичь к исходу 17 августа центральной усадьбы совхоза имени Юркина, расположенной в 10 километрах севернее станции Абганерово. Дальнейшее продвижение противника грозило войскам армии расчленением...
Военный совет Сталинградского фронта приказал командующему 64-й армией ликвидировать прорвавшегося врага и разрешил ввести в бой все армейские резервы - побывавшие в тяжелых боях 138-ю стрелковую дивизию, 154-ю бригаду морской пехоты и нашу 29-ю стрелковую дивизию.
Нам приказали к трем часам 18 августа выдвинуться в район станции Тингута - Тингутинское лесничество, в 6 часов совместно с 6-й и 13-й танковыми бригадами атаковать и уничтожить вклинившегося в оборону армии врага, а затем выйти на северо-западную окраину станции Абганерово.
Приказ поступил в штадив вечером, на долгие сборы времени не оставалось. Разыскав начсандива, спросила, следует ли мне оставаться при штабе дивизии или нужно возвратиться в медсанбат.
- О каком возвращении речь? - рассердился начсандив. - Разве не понимаете, что предстоит? Будьте при штабе.
К новому командному пункту дивизии - где-то в степи за станцией Тингута - я шла ночью вместе с телефонистами. Как умудрился командир роты связи не заблудиться в кромешной тьме, каким образом точно вывел нас к будущему КП - не знаю. Видимо, был опытен.
Поступила команда окапываться. Побродив по густой полыни и бурьяну, я услышала знакомые голоса командиров оперативного отделения. Приблизилась: саперы сооружали для отделения землянку, выравнивая стены большой воронки, подтаскивая невесть где добытые доски. Я стала рыть щель шагов за сто от этой землянки, облюбовав местечко в глухом бурьяне. Почва оказалась довольно мягкой. В ночи вокруг слышались негромкие разговоры, торопливые шаги, постукивали лопаты, шуршала и шлепалась выброшенная из стрелковых ячеек и щелей земля...
Вражеская авиация появилась, едва взошло солнце. Фашистские бомбардировщики, хорошо видные с КП дивизии, закружились над позициями изготовившихся для атаки полков. Взрывы бомб слились в единый гул.
Я пробралась в землянку оперативного отделения. Из разговоров штабных командиров поняла, что полки, не успевшие за короткий срок отрыть надежные укрытия, несут потери от бомбардировки и артобстрела врага. А тут его самолеты и на КП дивизии обрушились...
После бомбежки, стряхнув пыль с плечей и пилотки, я обошла окопчики и щели КП. Раненых не было. Пошла в разведроту, потом в саперный батальон, окопавшиеся метрах в пятистах-шестистах. Сделала перевязки нескольким легкораненым, осмотрела и отправила в медсанбат контуженого сапера. Пока возилась, огонь и дым на переднем крае забушевали сильнее.
Не стану описывать ход боевых действий, как он видится по архивным документам. Расскажу только о том, что помню сама. На КП дивизии я нередко заходила в землянку оперативного отделения, говорила с политотдельской машинисткой и в общих чертах знала, как разворачиваются события.
* * *
Вечером 18 августа во всех разговорах упоминалась высота 158,0. За эту важную в тактическом отношении высотку упорно бились стрелки 128-го полка, танкисты 13-й танковой бригады и наши артиллеристы: на КП произносились имена младшего лейтенанта Савченко, капитана Лернера, старшего лейтенанта Секачева...
В ночь на 19 августа полковник Колобутин ввел в бой большую часть своего резерва - два батальона 299-го стрелкового полка. В оперативном отделении напряженно ожидали донесений. И облегченно вздохнули, узнав, что батальоны 299-го совместно со стрелками 128-го полка и уцелевшими танками сломили сопротивление гитлеровцев, полностью овладели высотой 158,0.
Но это оказалось лишь началом еще более жестоких боев, развернувшихся и за упомянутую высоту, и за балку Вершинская, и за проходившую вблизи нее насыпь железной дороги.
Получил тяжелую контузию командир 299-го стрелкового полка полковник А. М. Переманов. Остановил дрогнувшую роту, повел ее в контратаку комиссар полка, ветеран гражданской войны Е. С. Кутузов. При этом был ранен. Двое суток отважно командовал 1-м батальоном 299-го полка лейтенант Б. В. Самойлов. Когда его ранило, командование принял комиссар батальона старший политрук Н. Д. Семидочный. Отбивая контратаку гитлеровцев, он бросился к станковому пулемету, заменил погибшего бойца расчета и был убит. Вступивший в командование батальоном адъютант старший лейтенант К. Бычков вскоре был ранен, но идти на медпункт наотрез отказался. Преодолевая боль, слабость, продолжал руководить боем.
Не уступали в мужестве командирам и рядовые бойцы. В тогдашних политдонесениях отмечались имена бронебойщиков С. Пахомова и Г. Чекаева, наводчика И. Милаева, младшего сержанта Н. Сараева, красноармейца Н. Воронина, многих других воинов. Бессмертный подвиг совершил 20 августа красноармеец-телефонист 8-й батареи 77-го артиллерийского полка Г. Азаров: окруженный гитлеровцами, вызвал на себя артиллерийский огонь. Сначала о подвиге Азарова рассказала Галя-гвардеец, потом я прочитала о нем в дивизионной многотиражке.
Отличились в боях под Абганеровом и медицинские работники дивизии. Военфельдшер 128-го стрелкового полка Зайцев, санинструктор Савин и повозочный Митрохин вынесли с поля боя и под огнем доставили на медпункт полка более ста раненых. Командир санитарного взвода 2-го батальона 106-го стрелкового полка Сабодаж вынес с поля боя 75 раненых, оказав им необходимую первую помощь. Санинструктор 1-й батареи 77-го артполка Пинаев спас жизнь тридцати раненым.
Ожесточенные бои в районе совхоза имени Юркина продолжались восемь дней и ночей. Выйти на северозападную окраину станции Абганерово дивизии не удалось. Но она сковала вражескую группировку, не дала ей прорваться к Сталинграду, обеспечила другим соединениям 64-й армии возможность занять выгодные рубежи.
Ветераны 29-й стрелковой дивизии с волнением и гордостью за боевое прошлое читают сейчас в книге генерал-полковника Ф. И. Голикова "Сталинградская эпопея": "В жестоких многодневных боях с 17 по 26 августа части 64-й армии отразили очень сильные удары 4-й танковой армии Гота и 4-го воздушного флота...' Введенные в бой из резерва в районе 74 км, станция Тингута, Тингутинское лесничество 29 сд, 154 бригада морской пехоты и 138 сд полностью оправдали наши надежды".
Находясь на КП дивизии, я не была перегружена работой. От бомбардировок, артиллерийского и минометного обстрела противника (кстати, регулярных!) за восемь суток получили ранения и легкие контузии всего одиннадцать-двенадцать человек. Чаще приходилось оказывать помощь раненым, пробиравшимся в медсанбат мимо КП своим ходом: я подбинтовывала, а порой меняла наспех наложенные, сбившиеся повязки, поила людей водой.
Случались и неожиданности. Помню, подходит к медпункту начальник штаба артиллерии дивизии майор Сергей Иванович Крупин с незнакомым подполковником:
- Товарищ военврач, нужна помощь.
Встревоженно оглядываю Крупина и подполковника, но никаких следов ранений или признаков контузии не вижу, хотя подполковник морщится.
- Да скажите прямо, Сергей Иванович, что нужен анальгин или пирамидон! - вырывается у него. Крупин поясняет:
- Это заместитель командира 13-й танковой бригады Владимир Иванович Жданов. Врача у них нет, а у Владимира Ивановича разболелись зубы. Выручите!
Порылась в санитарной сумке, нашла пачку анальгина.
- Если всю заберу, не обездолю? - спросил подполковник.
- Берите, берите, пожалуйста.
- Ну, спасибо, доктор...
Жданов проглотил сразу две таблетки, запил водой.
- Не много? - забеспокоилась я.
- Ничего, надежней будет, - ответил подполковник. - Еще раз спасибо вам, доктор, и вам, Сергей Иванович. Теперь к своим орлам!