– Загляните уже Дине под задницу, он сидит там на какой-то надписи. Может быть, это ключ?
Заглядывать под задницу знатока древних языков я отказался категорически – не мой стиль. Но великан Земнов не задумываясь бросился вперёд, поднял товарища за шиворот и просто пересадил на пол. Тот не обиделся, даже от выпивки не оторвался ни на секунду.
А на алтаре, где он только что столь вальяжно бражничал, действительно имелась вырезанная в камне чаша с круговой надписью непонятными буквами. Подобный шрифт был одновременно похож на арабский, иврит, древнерусскую клинопись, азбуку Морзе и что-то ещё совершенно мне незнакомое.
– Друг мой, прояви свои незаурядные способности, – Герман кротко выдохнул через нос и отобрал у Денисыча амфору. – Что. Тут. Написано?
– Банал… ный, это… жерт-в-ник. Жертвенник! Льёшь кр-р-ровищу, п-лучаешь этот… как его, запретный склад.
– Клад?
– А я чо сказал?! «Прольётся кровь, и чистотой своей насытит небеса, достойнейший получит в дар бесценное сокровище Тавриды»! Чо ещё не понятно?
– Значит, нам требуется совершить жертвоприношение? – сразу догадался я.
Как мне показалось, что первым, но трое сотрудников нашего музея почему-то смотрели на меня очень странными взглядами: Герман – со стыдом и болью, Светлана – с сочувствием, а Диня – даже с упрёком, как на последнего дурачка.
– Вы чего?
– Понимаешь ли, бро… Если в дохристианских европейских религиях речь идёт о жертвоприношении, то, как правило, это человеческая жертва. Конечно, в ряде случаев допускалась замена на коня или быка. Но сюда, как ты понимаешь, животное не затащить, значит… короче… Чо ты как этот, зема?!
– Как кто? – я непроизвольно сжал кулаки, но Герман встал между нами.
– Денисыч прав, жертвенник нужно наполнить. Но чья кровь в него потечёт, будет решать жребий.
– Глупости, – холодно обрезала девушка, капризно притопнув каблучком. – Мне очень нравится Александр, но он всего лишь человек. Его выбор предопределён.
– Какая ты нудная, Светка… но не дура, не дура…
Земнов расправил и без того широкие плечи, сдвинул брови и как главный в экспедиции принял решение. Он что-то долго говорил, но я вычленил главное: девушка не в счёт, потому что, простите, уже далеко не девушка, а древние боги предпочитают девственниц. Знаток языков тоже не прокатывает – в его крови больше вина, чем, опять-таки простите за тавтологию, этой самой крови. Остаёмся мы двое.
– Герман, не глупи. Ты не человек, ты герой!
– Вот именно, а кровь героев всегда текла на жертвенники. Я же достаточно проливал её в бою, чтобы испытывать страх.
Гребнева принялась заламывать руки, наш здоровяк начал искать палочки для жребия, Денисыч привычно раскупоривал очередное винишко, я же не понимал вообще ничего, потому что всё происходящее было как некий экспериментальный театр с новомодной постановкой древнегреческих трагедий. У нас теперь делают похожее в Екатеринбурге, кому-то нравится, кому-то нет, но за слово «афедрон» (задница!) со сцены даже премии от министерства культуры выдают!
Пока все были заняты делом, мне вдруг взбрело в голову самому хорошенько рассмотреть алтарь. И знаете, а эта чаша хорошо если вместила бы пол-литра жидкости. Но тогда вроде и не особенно страшно: кровопотеря не фатальная и в целом вполне совместимая с жизнью. Если это позволит нам забрать в музей редчайший артефакт, то почему бы и нет?
Я спросил у Германа. Он покачал головой, но тоже подошёл посмотреть.
– Друг мой, ты вновь прав! Наполнить чашу несложно, я легко сделаю это сам.
– Стоп, а если мы оба прольём кровь? Тогда вообще получится по двести пятьдесят грамм. Так можно?
– Две жертвы вместо одной? Богам такое всегда угодно.
– Я не о богах, – мне с трудом удалось удержаться от того, чтобы не стукнуть его по патетическому лбу. – Я о чисто технической части. Пол-литра с человека – это всё равно много, а по двести пятьдесят…
– Герман, Александр, что вы несёте? – театрально простонала Светлана, – Диня, скажи хоть ты им?
– И ск-жу! С-кжу! Бро, не смеши, разьв-ве пол-литра многа?!
Никто даже ахнуть не успел, как этот вечно пьяный гад выбулькал в каменную чашу половину амфоры! И стоял довольный, как цирковой медведь после ведра медовухи…
– Убью, – еле слышно каким-то пошлым фальцетом пропищал могучий специалист по мрамору и бронзе, смыкая руки на его тощей шейке.
Денисыч в ответ выпустил струйку вина изо рта прямо в лицо Германа. Гребнева влезла меж ними, отвешивая по пощёчине и тому и другому, после чего все трое воззвали ко мне за помощью. Пришлось засучивать рукава и вмешиваться.
Мелкая драчка грозила перейти в массовую, но тут раздался всасывающий чавкающий звук, вроде как в биотуалетах современных поездов, и чаша опустела. Мы все замерли. Потом послышался каменный скрежет, алтарь начал поворачиваться вокруг своей оси, открывая бронзовый ящик без крышки, где и лежал…
– Золотой меч тавров, – одновременно выдохнули мы все четверо.
И да, на подушке из мелких серебряных монет, так называемой «чешуи», покоился железный, изрядно тронутый ржавчиной клинок греческого или скифского происхождения с действительно золотой рукоятью. Вот эта часть меча находилась в идеальном состоянии.
С золотом редко что происходит, оно не окисляется и не утрачивает ценность, сколько бы ни пролежало в земле. Почистил от грязи, отполировал тряпочкой – и хоть сейчас на витрину. Герман выпустил синеющего товарища и с глазами, полными слёз умиления, опустился на колени:
– Друзья мои, мы всё-таки нашли его. Меч наш…
Афродита бросилась на него сзади, счастливо подпрыгивая и целуя в макушку. Диня, верный себе, встал на четвереньки, проорал что-то на суахили, тут же откупорил очередную амфору и начал расплёскивать её содержимое по стенам и полу, словно гонщик, выигравший престижное суперралли. А я даже не успел присоединиться к общему веселью, поскольку именно в этот момент каменный бык слева от меня с хрустом повёл плечом.
– М-м-м, не хочу казаться паникёром, но, похоже, меч всё ещё не наш…
Вздрогнул пол, росписи на стенах ожили. Воины, стражи или жрецы неловко спрыгивали на полированные камни, разминая затёкшие руки и ноги. Как помните, каждый был вооружён длинной заточенной железкой произвольной формы. И судя по всему, эти парни умели обращаться с оружием.
– А ведь я говорила, что нужна кровь! Но кто я такая, чтобы меня слушать? Слабая, наивная и совершенно беззащитная девушка…
Гребнева быстро расстегнула верхнюю пуговицу военной куртки, демонстрируя шикарный бюст, но стражей это почему-то не заинтересовало.
– Евнухи, что ли? – уныло уточнила она. – Ой, всё!
И наша золотоволосая красавица неожиданно крутанулась на левой ноге, в высоком ударе правой буквально сметая ближайшего к ней воина. Остальные замерли на секунду, а потом, раззявив рты в беззвучном крике, молча ринулись на нас в атаку. Драка была яростной…
Земнов заорал, что ничего никому не отдаст. И, заткнув артефакт за пояс, врезал двоим нападающим тем же каменным саркофагом. Мелкие монетки, взлетевшие вверх и упавшие дождём, заставили нападающих отступить, словно именно серебро было способно причинить им боль. Но это ненадолго.
Они перегруппировались и вновь подняли причудливые копья-серпы. Мы с девушкой заняли позиции справа и слева от здоровяка Германа, который сражался, как эпический герой древних мифов. Проблема была лишь в численном превосходстве противника (четверо против более полусотни), в лучшем вооружении (у нас его вообще, считай, не было), и самое главное, в том, что они все были уже мёртвые. Очень давно, поэтому их нельзя было убить. А нас можно.
– Аря-ря-я!
Я держался благодаря армейскому рукопашному бою, но тем не менее пропустил два скользящих удара: один – под колено (и хорошо, что не по сухожилию), второй – по левому плечу. Длинная, но не слишком глубокая рана, хотя кровь пошла волной. Перевязываться некогда и нечем, да и обработать стоило бы хоть перекисью, мало ли какие вирусы у них на копьях. Уточнять не было времени.
Девушке досталось поменьше, она показала себя необычайно ловкой и гибкой, свободно опрокидываясь в мостик и садясь на шпагат. Её одежду прорезали в пяти-шести местах, но вроде крови не было видно. А вот наш главный защитник Багратионовых флешей с панорамы Франца Рубо получил столько ран, что непонятно, как вообще держался на ногах.
В драке поучаствовал даже Диня, кинувший из-за наших спин пару пустых амфор. Одну жрецы дружно разбили ещё в воздухе, другой он таки отбомбил кому-то по голове, но на исход битвы повлияло совсем другое. Один из каменных быков повернул лобастую башку в сторону нашего друга и просительно замычал.
Мы все едва не присели, но никогда ни на секунду не теряющий самообладания знаток тысячи языков мгновенно наполнил жертвенную чашу по второму разу. Вновь раздался всасывающий звук, и уже два быка с глазами, налитыми красным вином, тряся бородами, склонили страшные рога и встали на нашу защиту. Охрану храма они буквально впечатали в гранитный пол широкими раздвоенными копытами, нас не трогали, а милашку Денисыча так даже вылизали с ног до головы. Как большущие ласковые мастифы, честное слово…