– Александр, дорогой мой, заходите! Мы вас ждём.
Я пожал протянутую руку Феоктиста Эдуардовича, а с Земновым мы уже тепло обнялись, как фронтовые товарищи. На столе были разложены возвращённые сокровища крымских скифов. Как оказалось, начальство прилетело в музей с первыми лучами солнца, и они вдвоём с Германом составили подробнейшую опись с фотографиями и весом каждого предмета.
– Моя сестра уже в курсе, она прибудет чуть позже. К сожалению, ни один предмет из этой замечательной коллекции нам не принадлежит, а значит, будет возвращён в другие крымские музеи. Хотя кое-что мы хотели бы попробовать выкупить, – он подвинул ко мне ту самую золотую подвеску, где тигр терзал лошадь. – Наш сотрудник утверждает, что она напоминает ему о прошлой любви. Я пошлю запрос руководству о покупке или обмене этой вещицы. Всё по-честному!
Великан опустил глаза и благодарно кивнул.
– Ваши премии уже зачислены на карту. Ах да, один момент… Скажите, в их запасниках действительно находится неучтённый Куинджи?
– Да. И я уверен, что это подлинник.
– Хм, – директор закусил губу. – Конечно, это не наше дело. Но если вдруг каким-то образом во время фашистской оккупации полотно могло быть вывезено из Крыма, то… Грин, вы не могли бы заняться этим вопросом?
– Разумеется. Я могу тоже обратиться с просьбой?
– Во внимании.
– Я хотел попросить выходной на сегодня, собирался выбраться в город отправить посылку родным.
– Ни слова больше! – Феоктист Эдуардович полез под стол, достал бутылку крымского коньяка и большую коробку щербета. – Это от меня вашим родителям. И не смейте отказываться! Вы меня страшно обидите, а я ещё после обещанной чурчхелы не отошёл…
Что ж, мне оставалось только поблагодарить. Не знаю, где ещё встречаются такие начальники, способные найти подход к каждому сотруднику и спаять нас не просто в коллектив, а в настоящую семью. Причём не силой или железной волей, а добротой, заботой и справедливостью.
Я не хочу другой работы, моё место здесь, и сердце моё на берегу Чёрного моря, в маленьком частном музее «Херсонес».
– И да, если вам удобно, задержитесь хотя бы на час после завтрака. Вы ведь до сих пор не смогли оценить экспозицию нашего общего дома? Земнов и Гребнева проводят вас.
Ну наконец-то, а то я уже сколько здесь работаю, где только ни бывал, а собственного выставочного комплекса и не знаю. Ещё раз поблагодарив директора, я вышел из кабинета, Герман догнал меня на выходе, предупредив, что задержится.
– Сам дойдёшь?
– Я заблужусь, – честно предупредил я. – Ты хоть направление покажи.
– Прости, – опомнился он, – но на самом деле всё просто, тебе нужно лишь повторять одно простенькое заклинание, и лабиринт сам поведёт тебя.
– Заклинание? Серьёзно? Мы учёные или где?
– Просто запомни, – улыбнулся здоровяк, слегка хлопнув меня по плечу, – «Ариадны ниточка, проводи до калиточки, укажи дорогу к нужному порогу…»
– И типа всё?
– Всё. Это наш Диня придумал, мы сами не знаем почему, но оно работает.
И прежде чем я окончательно выразил свой скептицизм в смехе или намёках на разводилово, громоздкий специалист по мраморной скульптуре вновь исчез в кабинете.
Ну и ладно, подумаешь, сам разберусь. То есть получилось как всегда: я пошёл теми же поворотами, тем же коридором и, естественно, заблудился. Проблукав так минут пятнадцать, проклиная всё на свете, в первую очередь себя и строителей этого чудесного здания, я тупо сдался, закрыл глаза от стыда и тихо прошептал:
– Ариадны ниточка, доведи до калиточки. Укажи дорогу к нужному порогу…
И пусть я не до конца повторил мелодику или даже неверно расставил знаки препинания, но вдруг словно лёгкий ветерок коснулся моей щеки. Сам не знаю почему, но мне захотелось за ним проследовать. Как говорится, Si vivis Romae, romano vivito more![19]
И да, как ни глупо это выглядело, но я пошёл вслед за этим дуновением, внимательно прислушиваясь к каждому движению воздуха, и уже через пару минут за углом открылся выход к моей комнате. Идти до сада было с десяток шагов, которые я уже практически пробежал, едва ли не крича в голос:
– Оно работает! Денисыч, ты гений!
За столом ждали только меня. Даже Герман быстрее вернулся. Наскоро перекусывая, я уточнил, что кому нужно купить в городе. В прошлый раз, помнится, мои подарки не возымели успеха, второй раз наступать на те же грабли мне не улыбалось, так что уж лучше спросить. Все наши пожали плечами: никому ничего не нужно. Ну уж если очень хочется, то можно купить ещё раз сухарики для Церберидзе: старик их любит.
– Как хотите. А что по поводу экспозиции?
– Я покажу, – тут же поднялась Светлана.
– Вообще-то директор просил показать нас обоих, – заметил Земнов.
– А я что ж, один тут как дурачок квасить буду? Бро, я с вами! – привычно ударился в фальшивые обидки наш знаток древних языков. – Пойдёте одни – утоплюсь в фонтане и испорчу всем настроение!
Аргумент был принят, рисковать никто не хотел, потому что с алкоголика и не такое станется. Я оставил подарок директора у себя в комнате, и мы всем рабочим коллективом направились осматривать музейные ценности.
Оказалось, что зал совсем рядом – один поворот после кабинета Феоктиста Эдуардовича. Там нас встречали незапертые двустворчатые двери. Герман широким жестом предложил мне войти первым.
– Жутко интересно, – сам себе признался я. – Расскажете, что и как?
– Каждый из нас будет вашим экскурсоводом в своей области, – серьёзно подтвердила девушка. – Задавайте любые вопросы, но не кричите и ничему не удивляйтесь.
– Светка, ну что ты как эта? Знаешь же, что не кричать невозможно. Сама как орала…
Я улыбнулся и толкнул двери. Передо мной открылся совершенно современный музейный зал, компьютеризированный, отделанный по последнему слову техники, с лазерными указками, объёмным изображением, блуждающими надписями, но самое удивительное, что ни один экспонат не был заперт под витринным стеклом.
Всё совершенно доступно, хоть руками трогай! Чего я, конечно, не делал.
– Эти краснофигурные вазы, пожалуй, самые первые из сохранившихся. Или самые сохранившиеся из первых, – Светлана шла на шаг впереди меня, строгая и неподкупная, как декан исторического факультета. – Здесь изображена борьба Зевса с титанами. Насколько мне известно, этот миф изображался достаточно редко, и в основном до нас дошло лишь несколько осколков.
– А это родосский мрамор, – перехватывал инициативу Герман, – очень редкий, его практически не встретишь ни в одном музее. Вот первые изображения богини земли Геи. Обрати внимание на сохранность, я лично участвовал в раскопках.
– Чёрнофигурное изображение Геракла и его интимная близость с царицей амазонок Ипполитой, дочерью Ареса. Кстати, Александр, вам не кажется, что в профиль древний герой несколько похож на нашего увальня Земнова?
– Бро, они тебя подкалывают! – веселился неунывающий Диня. – Смотри, вот это я переводил! Глиняная табличка с одним из первых описаний рождения Афродиты из пены морской. До меня считалось, что тут речь вообще о египетской богине Иштар. Современные учёные такие тупые-е…
– А эта бронза относит нас к истории начала обработки металлов путём их сплава и последующего изготовления оружия. Обрати внимание на бритвенную заточку! Считается, что бронзовые мечи были слишком мягкими и потому чаще использовались для укола, но вот этот создан для рубки…
– Эти вазы изготавливались не для вина, не для масла, а именно как произведения искусства! Обратите внимание на тонкость линий и детализацию, это поздняя Греция, скорее всего, Афины. Такие вещи художники делали для очень богатых людей. Здесь изображён один из почётных граждан города в образе Аполлона, гонящегося за нимфой. Лично я полагаю, что нимфу рисовали с любовницы заказчика или его гетеры…
В общем, если вы поняли, практически все экспонаты так или иначе относились к греческому наследию Крымского полуострова. А учитывая, что эллины наследили по всему черноморскому побережью, музей был… как бы так выразиться, мягко говоря… ОЧЕНЬ небедным! Очень, очень…
Золотое руно, и да, в нём реально хватало золота. Легендарный меч тавров, занимающий почётное место, с подробной росписью всех легенд, связанных с этим мифическим оружием. Ну и моё отдельное уважение Феоктисту Эдуардовичу за пустую полку, подготовленную к выкупу той самой золотой подвески из скифского наследия, что была столь важна для нашего добродушного великана.
В общем, я полностью растворился в греческой коллекции древностей, равной которой мне не доводилось видеть нигде, даже в альбомах по изобразительному искусству. Да, я не был в Афинах или на Крите, мне ни разу не довелось окунуться в Эгейское море, но то, что наши ребята насобирали здесь, сделало бы честь любому частному музею. Сотрудники «Херсонеса» не зря ели свой хлеб и уж тем более заслуживали таких зарплат и премий.