Пожалеть вас, что ли?
Не скажу, что я пришла в восторг от идеи Кавендиша. Мне на сегодня уже хватило острых эмоций — в отличие от Клиффа, ресурс которого на всякие непотребства был воистину неограничен.
— И это называется "привел себя в порядок"? — проворчал маркиз, дергая за краешек мой шейный бант (признаюсь, в искусстве мужского одевания я пока так и не преуспела). — Мы пришли не в какую-то харчевню, а в бар-салон! А в таком виде тебя пустят разве что в общий [9]!
Продолжая распекать "своего несобранного секретаря", лорд самолично перезавязал мой бант, поправил жилет (встряхивая меня, как мешок с картошкой) и застегнул забытую впопыхах пуговицу — разве что, рубашку не полез в брюки заправлять (и слава Господу!). Удостоверившись, что со мной можно показаться в приличном обществе, Клифф громко постучал в дверь паба. Ему тут же открыл камердинер: важный, словно индюк, и ухоженно-благоухающий, словно барышня на смотринах.
— Добрый вечер, господа! Добро пожаловать в наше скромное заведение! — галантно поклонился он и проводил нас внутрь.
Кавендиш слегка кивнул — посчитал себя выше того, чтобы здороваться с обслуживающим персоналом, я тоже не ответила — пришла в немое изумление при виде самого "скромного" питейного заведения, которое когда-либо видела: с набивными обоями на стенах, травлеными кислотой стеклами и ковровым покрытием под ногами. Храня гордое молчание, мы с лордом прошли на отведенное лакеем место — одну из закрытых кабинок, огороженную около барной стойки.
В баре-салоне были все условия для того, чтобы высокородные снобы могли спокойно предаваться возлияниям — в одиночестве или небольшой компании. Каждый из столиков находился в своей нише, отделенной от соседей перегородками из резного красного дерева. Над столом висел светильник, придающий небольшой кабинке уютную, прямо-таки интимную, атмосферу.
— Удивлен? — спросил Кавендиш, когда мы уселись в обитые бархатом кресла. — Думал, я только по пабам для бедняков слоняюсь?
Я снова не нашлась, что ответить. Завязанный Кавендишем бант давил мне на шею — кислорода в легкие поступало не слишком много, но я крепилась, держа лицо перед услужливым официантом, ожидающем заказа.
— Три бутылки джина, — не стал томить его лорд. — И два стакана.
Тут уж я не удержалась.
— Лорд Кавендиш, а вы в курсе, что джин, потребляемый в большом количестве, вызывает помутнение рассудка, бредовые идеи и, в тяжелых случаях, даже галлюцинации?
— Да. Именно поэтому я его и заказал.
— Даже в рот не возьму эту дрянь, — на всякий случай предупредила я, когда официант вернулся с бутылками и бокалами.
— А тебе и не дадут. Второй бокал я попросил только для того, чтобы ты не чувствовал себя ущемленным перед официантом. Должен же хоть один из нас сохранить ясный ум и крепкий рассудок, — хмыкнул Клифф и забрал оба бокала себе.
Первые полбутылки джина герцогский наследник выпил быстро, не отвлекаясь на разговоры и словно позабыв о моем существовании. Потом чуть замедлился. Налил себе очередную порцию, тяжело вздохнул и, подперев рукой подбородок, посмотрел на меня.
— Лукас Малькольм, значит, — припечатал он. — Малек. Хочу знать о тебе больше. Откуда ты родом?
Я насторожилась. Беспечно пожав плечами, махнула рукой в неопределенном направлении.
— Оттуда. Из Нью… Ньюхаус-стемпинга, — странное слово само собой пришло ко мне в голову. — Это маленькое местечко очень далеко отсюда. Скорее всего, вы о нем даже не слышали.
Вероятно, такого места даже не существовало, но Кавендиш ведь не собирается ехать на мою малую родину?
— Скорее всего… — задумчиво протянул Клифф и опрокинул в себя заготовленную рюмку. — По правде говоря, я почти не путешествовал по стране. Зато по Лондону — да! Знаю все более-менее приличные пабы города и могу устроить тебе экскурсию по публичным домам. Но ты ведь откажешься?
— Конечно, лорд Кавендиш, — поджала губы я.
— И почему вы все отказываетесь… — пробормотал он и подлил еще джина. — Расскажи мне о своей семье, Малек? В каком доме ты вырос?
— Семье?.. — в кабинке стало душно. Я поерзала в кресле и чуть поправила шейный бант, медленно, но верно удавливающий меня. — Да что там рассказывать? Семья, как семья! Мама, папа, я… И дом у нас самый обычный. Двухэтажный.
— Да, звучит довольно обыденно, — согласился Клифф. — Родители, небось, в тебе души не чают? Ведь ты такой милый и правильный. Прямо идеальный сын.
— Любят… То есть, любили. До того, как я переехал в Лондон, — меня все больше тяготил этот разговор.
Я настороженно следила за собеседником, пытаясь отследить момент, когда Кавендиш начнет пьянеть и вести себя соответствующе званию самого заводного кутилы столицы, но пока что он только грустнел, проявляя склонность к задушевным разговорам.
— Поверьте, моя биография не заслуживает никакого внимания, — попробовала переключить его внимание я. — То ли дело ваша… Вы — сын герцога, ваш род известен на всю страну, а ваше имение, Лайон Парк, больше напоминает дворец, нежели дом.
Кавендиш кивнул
— Ты прав, но все вышеперечисленное — ерунда, не заслуживающая внимания, — отмахнулся Кавендиш. — Знаешь, почему я занялся бордельным бизнесом, Лукас? Потому что как бы пошло это не звучало, я верю, что таким образом приношу миру хоть какую-то пользу. Девушки оттуда — им ведь и правда больше некуда пойти и нечем заняться… И они единственные люди на всем белом свете, кто питают ко мне светлые чувства. Кроме них меня никто не любит. И не любил.
В его голосе прозвучала такая неприкрытая тоска, что во мне против воли поднялось сочувствие вкупе с возмущением. Как это так, "Никто не любит и не любил"?! А как же я?!
— Так не бывает, — сердито проворчала я, пряча смущение. — Всех кто-нибудь, да любит. Например, те же родители!
— Мать не успела меня полюбить, так как умерла при родах. А отец открыто ненавидел. Я рад, что мне больше не нужно притворяться его обожаемым сыном, — Клифф повертел в руках бокал, рассматривая его содержимое на просвет.
— А ваши друзья? До того, как попасть в тюрьму, вы вели активный образ жизни и были всегда окружены людьми!
— Да разве ж эти люди — друзья, Малек? Так, напарники для азартных игр и компаньоны для оргий.
Я помолчала. Не может быть, чтобы любимец дам и прославленный весельчак Клифф Кавендиш действительно так считал! Он просто хочет сыграть на моей жалости и потому несет полный вздор.
Да и вообще, почему меня так задевают его слова? Ну хочет считать себя несчастным и обделенным любовью, пускай считает. Какое мне дело?
— Но ведь были еще женщины, — веско заметила я. — Много женщин. Те, что падали к вашим ногам, стоило подарить им один мимолетный взгляд… Наверняка среди них были десятки, если не сотни, тех, кто любил вас без памяти!
— Нет, Малек, — усмехнулся Кавендиш. — Их чувства — лишь пустышка. Они влюблялись не в меня, а в мою внешность, мое состояние и мой титул. Ни одна из тех, кого ты имеешь в виду, не знала меня настоящим — что я за человек, о чем мечтаю, чем живу… Да и не хотела знать. Им достаточно было того образа, что они сами себе нарисовали.
Вы меня убиваете, лорд…
Я чуть не свалилась со стула. Мне показалось, что на меня вылили ведро ледяной воды, отхлестали по щекам и выставили голой на площадь… Да, он прав — Амелия Обри-Флетчер и правда не знала его настоящего. Она верила в героя; в благородного рыцаря, которого сама же и придумала, закрывая глаза на дурную славу избранника… Но при всем при этом ОНА! ЛЮБИЛА! ЕГО!
Благодаря ему она узнала, какой безумно окрыляющей и бесчеловечно ранящей бывает любовь; ради него забыла о своем долге и воспитании — и он говорит, что ее чувства были НЕНАСТОЯЩИМИ?!
— Вы ошибаетесь, лорд, — выдавила я, яростно теребя ненавистный бант. — Уверена, некоторые из них были искренни. А вы обошлись с ними бесчестно…
— Даже если так, я давно получил по заслугам, — обреченно, с какой-то мученической улыбкой на лице сказал маркиз. — Ведь единственная женщина, которую любил Я, предпочла другого…
Ну, спасибо, дорогой работодатель! Если и был способ раздавить меня еще сильнее, то это вспомнить свою дражайшую покойную невесту! Ей-богу, я начинала тихо ненавидеть ее. Все эти разговоры о том, какая она поразительная и… подождите, он сказал "Предпочла другого"?!
— Что вы имеете в виду? — ошарашенно спросила я. Чувство уязвленного собственного достоинства отступило на второй план: на первый вышел азарт детектива, нащупавшего первую зацепку в запутанном деле.
Вот чувствовала же, что с этой его Марс О'Коннор не все так чисто было! Неужели таинственный Кавендиш наконец-то начал открываться мне?..
— Именно то, что и сказал, — аристократ приступил ко второй бутылке. — Я готов был ради нее на все — как в этой глупой народной песенке про зеленые рукава: собирался сложить к ее ногам свое богатство, поменять образ жизни и даже завязать с алкоголем, а она… — он безнадежно махнул рукой. — … она влюбилась в моего слугу, у которого за душой не было ни гроша. Смешно, правда?
Я с минуту разглядывала его лицо, отыскивая в нем признаки фальши: признание звучало слишком невероятно, чтобы быть правдой. Но у Клиффа был такой жалкий вид, что у меня язык не повернулся обвинять его в лжи или, тем более, смеяться.
— Вы еще встретите другую женщину, — не очень уверенно сказала я. В груди щемило от тоски; от невыносимой грусти, поднявшейся из самых недр моего существа. — Ту, что оценит именно вас.
— Мне не нужна другая, — покачал головой мой мучитель. — Уж лучше быть одному.
— Но… — я чуть не задохнулась от боли. — Неужели вы действительно никогда никого не полюбите, кроме нее?..
Мне было больно продолжать этот разговор. Больно сидеть рядом с ним, больно дышать, больно ЖИТЬ… Но почему меня так волнуют чувства и мысли Кавендиша?! Зачем я переживаю за него, будто он мой самый близкий человек на свете? Не все ли равно — полюбит ли он кого-то или не полюбит? Я ведь пришла к нему не за этим, и уже давно ни на что не надеюсь…
— Нет, Малек, — добил меня Клифф. — Ты и сам это понимаешь, у тебя ведь был схожий опыт… Такие чувства — раз и навсегда.
Он провел ладонью по волосам и отклонился назад, глядя куда-то вдаль — в недостижимое мной измерение, в свое прошлое и будущее.
— Раз и навсегда, — как завороженная повторила я, не в силах перестать смотреть на него: таким непередаваемо прекрасным он показался мне в этот момент.
— А самое печальное то, что я никогда не смогу сказать ей об этом. Ни одного, самого короткого слова… НИ-ЧЕ-ГО. Наша история с Марс окончена, только она грациозно вышла из нее, а я так и остался внутри… Я бы столько всего сказал ей, окажись она рядом…
Он запнулся и пошарил руками в поисках спасительного джина. Проигнорировал бокал, приложился прямо к горлышку.
— Нет, не сказали бы! — возразила я, заставив Кавендиша оторваться от бутылки и с удивлением посмотреть на меня. — Окажись она рядом, да даже будь с вами каждую свободную минуту, вы бы все равно не сделали этого! А несли всякий бред, улыбались, как дурак, и молчали о самом главном. Потому что ей не нужны ваши признания…
— Откуда ты знаешь? — вдруг заинтересовался Клифф, стряхивая с себя грусть. — Ты… Неужели ты все еще видишься с тем… человеком, который отверг тебя?
— Да. Постоянно. Мы с ним работаем вместе… — холодея, прошептала я, но, увидев округляющиеся глаза лорда, быстро добавила. — Работаем в издательстве. И это непередаваемая пытка. Уж лучше так, как у вас…
Видимо, Клифф наконец понял мое состояние. Разглядел, что еще чуть-чуть, и меня разорвет от еле сдерживаемых слез, и снова посуровел. Помрачнел, словно предгрозовая туча, тяжело вздохнул.
— Скажи, кто тебя обидел, Малек? — с состраданием спросил он. — Просто покажи мне этого человека, и я убью его. Мужчина, женщина — не важно… Я ведь и так уже преступник. Мне можно.
Вы меня пугаете…
Я остолбенела, пораженная его словами. В голосе Клиффа было столько неподдельного участия, что какая-то часть меня и правда захотела СКАЗАТЬ ему. Признаться во всем и положить конец глупому фарсу, разыгрывающемуся между нами: пускай, пускай пристрелит сам себя!
Воображение тут же нарисовало картину: маркиз, в миг осознавший всю тяжесть содеянного им преступления, делает скорбные, страшные глаза, выхватывает длинный револьвер (по закону жанра он, как прирожденный негодяй, должен всегда носить его с собой) и пускает пулю себе в го…
Нет, не в голову. У Кавендиша слишком красивая голова — ровная, немного вытянутая, с тонкими, правильными чертами лица: такое произведение искусства ни за что нельзя портить или дырявить…
Пускает пулю себе в сердце. Но… промахивается и попадает в легкое. Алая кровь заливает дорогие одежды, аристократ падает на колени, держась за грудь, его взгляд стекленеет. Я подбегаю к нему и, плача, говорю любимому мерзавцу, что все обойдется, и врач уже на подходе… Он хрипит и отнекивается, мол — болван, дважды прошедший мимо своей истинной любви и даже не способный отличить девушку от парня, недостоин ходить по земле. В последний раз тяжело вдохнув, Клифф умирает, я закрываю его глаза и…
И, собственно, что я буду делать, когда Клиффа Кавендиша просто не станет? Ради чего мне самой тогда продолжать свое существование? Он — единственный смысл, который у меня еще остался, а месть ему — моя единственная цель… Что будет, когда не останется даже этого?
Нет, представлять своего врага мертвым мне совсем не понравилось. Да и вообще, смерть — это слишком просто. Так легко ему не отделаться. Он должен жить, страдать и, желательно, делать все это поближе ко мне — чтобы я могла видеть и контролировать процесс искупления…
— Зачем вам это? — только и спросила я.
Кавендиш снова вздохнул. Бедняга даже не подозревал, что только что умер в моих фантазиях. Притом — кровавой и мучительной смертью.
— Ты — хороший парень, и мне больно видеть твои терзания. А еще… — Клифф задумался и почесал в затылке. — Постоянно хочется защищать тебя, оберегать… У тебя бедовый вид, знаешь? Какой-то… надтреснутый, что ли? Такое ощущение, будто, стоит мне только отвлечься — с тобой случится что-то дурное.
— Правда? — робко поразилась я."Порочный Бог" в роли защитника — это что-то новое и непонятное. Прямо-таки сомнительное. — Довольно странно слышать от вас такое…
— Мне и самому это странно, — согласился Кавендиш. — Сколько живу, никогда не чувствовал ничего подобного. Не знаю, как это — нести ответственность за кого-то… Наверное, я слишком долго был одинок. У меня не было ни братьев, ни сестер. Детей тоже не довелось заиметь, да уже и не доведется, видимо. Малек, а может… — лицо маркиза вдруг осветилось каким-то внутренним светом: теплой радостью, робкой надеждой. — Может, мне усыновить тебя, а?..
— Я всего на два года вас моложе… — пробормотала я. — Вряд ли это возможно…
Кавендиш расстроился, но огорчение быстро сменилось удивлением.
— Только на два? Значит, ты почти также стар, как и я. А выглядишь таким маленьким и беззащитным…
— О какой старости вы говорите, лорд? Вам всего двадцать четыре года! — рассердилась я и хлопнула ладонью по столу.
Да, моему положению вряд ли можно было позавидовать: брошенная мужчиной своей мечты, потерявшая репутацию, поддержку семьи и вынужденная притворяться тем, кем не являюсь… Но чтобы ко всему прочему еще и СТАРАЯ?! Это был уже перебор!
— Да?.. Ну ладно, — не стал спорить Клифф. — Просто мне почему-то кажется, что мой жизненный путь подходит к концу. Будто бы я уже все дела переделал, все испытал, и совсем потерял веру в будущее… Правда, рядом с тобой… — мужчина перевел на меня восторженный, слегка осоловелый взгляд, и я начала подозревать у него признаки первые опьянения. Затем он поднял бокал и помахал им у меня перед носом. Часть содержимого расплескалась на стол, укрепив мои подозрения.
— Рядом с тобой мне снова становится легко и весело… — отправив внутрь себя остатки джина, лорд воодушевленно продолжил свой длинный, щедро сдобренный загадочными фразами и улыбками, пассаж. — И, когда ТЫ РЯДОМ, мне снова начинает НРАВИТСЯ ПИТЬ!
Повисла тишина. Кавендиш замолк, жадно наблюдая за моей реакцией на его слова. Я моргнула: моей реакцией было недоумение. И каким образом он умудрился соблазнить столько женщин? Просто старался держаться подальше от пабов в их присутствии?
— Неужели? — осторожно переспросила я. — А разве вам переставало это нравится?
В чем-чем, а в приверженности к трезвости Кавендиша точно нельзя было упрекнуть. Томный момент нарушил официант: он заглянул к нам в кабинку, собрал пустые бутылки и уточнил, не желаем ли мы чего-либо еще.
— Нет. Вот, возьмите сразу… — Кавендиш всучил ему банкноты и снова обратился ко мне. — Понимаешь, я пил. Пил почти без остановки, но однажды это занятие перестало доставлять мне удовольствие… А сейчас все снова встало на свои места. ТЫ — ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК, МАЛЕК! — вдруг прокричал Клифф на весь бар. Где-то за перегородкой звякнуло стекло — похоже, работник поронял наши бутылки. — Ты вернул мне вкус к алкоголю!
Я вжалась в спинку кресла от неожиданности. Какое-то сомнительное достижение, разве нет?..
— И вообще, почему мы сидим так далеко друг от друга? — возмутился он и пересел на мою сторону стола.
— Так-то лучше! — Кавендиш с размаху опустил руку мне на плечо и придвинул меня к себе, прижавшись к моему бедру. Я подняла голову и уперлась прямо в его взгляд: веселый, безумный и пронзительно зеленый.
Мне стало не по себе: теперь я абсолютно точно уверилась в том, что Клифф пьян. Пьян давно и безнадежно, просто давний опыт употребления крепких напитков помогал ему скрывать сей факт до поры до времени.
— Простите, лорд, мне уже пора, — я скинула его руку и встала, намереваясь покинуть бар, пока поведение Кавендиша не стало совсем уже странным.
— Уйдешь? — неверяще переспросил он, глядя на меня снизу вверх. — Оставишь меня здесь одного, наедине с моими бредовыми идеями и галлюцинациями? Неужели ты способен на такое, Лукас?..
— Возможно… — я прикинула, каким способом лучше преодолеть препятствие в виде высокого, сильного и безнадежно нетрезвого мужчины, преграждающего мой путь к свободе.
— А ведь когда ты был в аналогичной ситуации, я не бросил тебя одного на улице, — заметил Кавендиш и взял меня за локоть. — А выпестовал, выходил и привез к себе!
Стало тихо. Слишком тихо — мне показалось, будто весь бар, отделенный от нас тонкими дубовыми перегородками, затаил дыхание, ожидая развязки нашего разговора.
— Хорошо… Останусь, — приняла решение я и обреченно опустилась в кресло.
Потому что, во-первых, и правда не бросил. А во-вторых, он вцепился в меня такой мертвой хваткой и так настойчиво тянул обратно в кресло, что уйти по-тихому, без мордобоя и скандала, просто не получилось бы.
— Спасибо, — благодарно отозвался Кавендиш, оттесняя меня к противоположному краю кабинки. На короткое мгновение он будто даже протрезвел: выражение его лица стало осознанным, а голос — низким и проникновенным.
— С минуты на минуту джин совсем замутнит мой рассудок, поэтому будь готов, — деловито сказал он. — На этот раз экипаж вызываешь ты. Деньги возьмешь в правом кармане. Глубоко.
— Клифф, не покидай меня! — взмолилась я, но на смену трезвому маркизу уже вернулся его подвыпивший, несший полную чушь и пугающий меня своим вниманием, двойник.
— Не покину, — растянув губы в глупой улыбке, проворковал он. — Давай отныне всегда пить вместе, Малек?
А ведь на столе еще оставалась непочатая бутылка алкоголя…
— Лорд Кавендиш, я думаю, вам уже хватит! Это становится небезопасно — для вас, меня и окружающих, — воззвала к его совести я. Бесполезно! С таким же успехом можно уговаривать стену, увещевая ее отодвинуться и дать пройти.
Может, попробовать другую тактику? Ту, что будет ему понятна? Я взяла аристократа за отворота жилета и слегка встряхнула, заставляя посмотреть на себя.
— Послушай, Клифф. Друг! — мягко, но требовательно сказала я. — Мне здесь скучно. Невыносимо скучно: еще немного, и я усну… Может, уйдем отсюда, а? Куда-нибудь… в другое место?
Маркиз некоторое время взирал на меня, а потом его взгляд прояснился.
— Ты прав, Малек. Это не бар, а какие-то ясли для сопляков! Я покажу тебе увлекательный ночной Лондон!
Он резво встал, поднял меня на ноги и потащил за собой к выходу.
Что ж, с одной задачей — увести Кавендиша подальше от джина — я успешно справилась. Осталась еще одна — заставить его лечь спать. И, желательно, дома…
Вы меня… что вы делаете?!
Его запала хватило ненадолго. Стоило нам выйти из бара, как холодный уличный воздух моментально лишил Кавендиша боевого настроя. Вместо того, чтобы вести меня за собой по ночному Лондону, Кавендиш обмяк, с трудом переставляя заплетающиеся ноги и так и норовя повиснуть на мне.
Хотя в представлении Клиффа все происходило именно по первому сценарию. Одну за другой он выдвигал интереснейшие версии нашего дальнейшего времяпрепровождения. Сначала я еще прислушивалась и пугалась, но после десятой фантазии и второй канавы, в которую угодил мой доблестный боец развлекательного фронта, успокоилась и убедилась в его полнейшей безобидности: далеко в таком состоянии он точно не уйдет.
— Следуй за мной, Малек, — настаивал он, пока я пыталась вытащить его из очередной канавы. — Клифф Кавендиш станет твоим проводником в мире разврата!..
И тянул меня в лужу. Я упорно отказывалась от его приглашений — один раз даже пнула легонько, на что аристократ ничуть не обиделся. Его план относительно вечера сбылся в точности: мы с ним поменялись ролями. На этот раз ОН весь угваздался в грязи. Я тоже испачкалась, но не сильно — просто потому что Кавендиш постоянно лип ко мне.
Прохожие странно поглядывали на нас. В вечернее время на улицах столицы хватало всех: и пьянчуг, и богачей, и чудаков. Но маркиз даже в обычном состоянии привлекал внимание — что уж говорить про состояние шумное, шаткое и почти невменяемое?..
— Своей возлюбленной позабыт, в холодном доме совсем один, — вдруг запел он в полный голос. — Жестоким горем, сижу, убит — твой преданный паладин…
И опять — те же "Зеленые рукава", которые пела я! Вот только в его исполнении они звучала куда симфоничнее. Этот мерзавец даже поет, и то здорово… И как один человек может быть таким совершенным внешне и таким гадким внутри?
— Лорд Кавендиш! — прошипела я, дергая его за рукав. — Давайте потише!
— Во всём для меня ты была права, я видел и слышал тебя одну! — не слыша меня, продолжал заводить Клифф. — Твои зелёные рукава держали меня в плену!
Песня стала для него лебединой — прокричав последние строки, Кавендиш окончательно сдулся. Я прислонила его спиной к фонарю, чтоб не упал, и поспешила к дороге — караулить экипаж, который отвез бы нас в Бромптон.
— Деньги вперед, — первый остановившийся извозчик с подозрением оглядел наши перепачканные фигуры: шатающуюся — Клиффа, и мою — твердо стоящую на ногах, но маленькую и невнушающую уважения.
Деньги?.. Ах, да.
— Одну минуту, — я подошла к Кавендишу и потрясла его за плечо. — Клифф, нужно заплатить за экипаж!
Тот не отреагировал: закрыв глаза и запрокинув голову к звездному небу, аристократ мычал сквозь зубы изрядно надоевшую мне песенку. В каком там кармане хранятся несметные богатства? Не помню… Если с первого раза не повезет, придется проверять оба.
Чувствуя себя мелким воришкой, решившим обчистить респектабельного, хватившего лишку джентльмена, я осторожно запустила руки между полами его пальто и нащупала складку в брюках Кавендиша. Засунула внутрь пальцы — ничего (какие все-таки бездонные в мужской одежде карманы — там можно не то, что кошелек спрятать, а целый гастролирующий цирк с животными и артистами!). Выругавшись сквозь зубы, я подключила вторую руку ко второму карману…
На этом неловком моменте Кавендиш вдруг соизволил прийти в себя.
— Я же сказал — ГЛУБОКО! — с укором произнес он и за плечи притянул меня к себе. — Ищи глубже…
Я пошатнулась и упала ему на грудь, утонув руками в его штанах по самые запястья. Сдавленно охнула и подняла голову.
— Малек… — нежно проговорил Кавендиш, глядя мне в глаза. — Прости — я бываю неразборчив, когда напиваюсь…
И ядовитая, пронзительная зелень его взгляда сбила меня с ног. Окружила абсентовым дурманом, подхватила грохочущим вихрем и понесла, точно щепку, в хмельном водовороте чувств.
— Ой, мамочки!.. — тонко вскрикнула я и резко выдернула руки из его карманов — так резко, будто случайно дотронулась до змеи. Притом, в прямом смысле слова: в недрах Клиффовых брюк пряталось нечто, формой и размером напоминающее небольшого питона.
Я отпрыгнула от Кавендиша на безопасное расстояние и на трясущихся ногах поспешила обратно, сжимая в руке свой трофей — помимо неожиданных находок, левый карман все же осчастливил меня тем, за чем я в него и полезла.
Вовремя. Извозчик, кидая на нас разъяренные взгляды, как раз собирался уезжать.
— Я вас не повезу, мужеложцы проклятые! — отрезал он и поднял в воздух кнут.
— Пожалуйста, стойте!!! — я кинулась наперерез повозке и вскочила на козлы, протягивая мужику все, что нашла в кармане. Простолюдин бегло осмотрел мой кулак с охапкой купюр, и гигантская сумма заставила его передумать: понятия "маркиз Кавендиш" и "мелкие деньги" были несовместимы.
— Ладно, садитесь, — недовольно проворчал он. — Но чтобы ни звука, и все в рамках приличий, поняли?!
— Поняли… — пробурчала я, помогая Кавендишу забраться внутрь салона, хотя на деле не могла обещать ни того, ни другого.
Несмотря на мои опасения, внутри экипажа Клифф присмирел. Повозка скрипела и громыхала колесами по мостовой, увозя нас из многолюдного центра. Аристократ съехал по бархатному сиденью, опустил голову мне на колени и задремал.
Покачивающая, затемненная кабинка экипажа усыпила бы кого угодно, но не меня. Я была слишком взволнованна, чтобы спать. Еле касаясь, провела кончиками пальцев по его длинным растрепавшимся волосам. По тонкому, чеканному профилю и выступающим дугам бровей…
И все-таки зря его отпустили из тюрьмы, так и не дав реального срока. Быть таким бессовестно красивым — уже должно быть уголовно наказуемым! А уж если к делу подключаются шлюхи и пистолеты…
Я замерла, снова переживая обиду, и уронила руку. Кавендиш не пытался задеть меня или оскорбить, но все равно ранил каждым жестом, каждым словом… Ему даже без разницы, к кому приставать на пьяную голову- к женщине, к мужчине ("неразборчивый" он, видите ли!). Ночь закончится, и наутро он все позабудет, а вот я…
Я буду помнить. Целую вечность, а может, и две. Снова и снова воскрешать в памяти то, как уютно мне было, когда он на доли секунды заключил меня в объятия: так невыносимо правильно и хорошо, будто вся несправедливость нашего мира вдруг исчезла, уступив место божественному промыслу…
Ни в этой, ни в следующей жизни мне не забыть, как нежно он прижимал меня к себе и как ласково обращался…
Карета остановилась. Извозчик спас мою гордость — если бы не его своевременное вмешательство, я бы точно расквасилась и разревелась.
— Бромптон. Выметайтесь! — раздался снаружи "приветливый" оклик.
Кавендиш открыл глаза и принял вертикальное положение.
— Мы что, приехали домой?
— Да. Вы так просили об этом… — я позволила себе маленькую ложь: по сравнению с болью, которую причинил и продолжал причинять мне Кавендиш, вранье казалось сущим пустяком.
— Хм. Да так даже лучше! — заявил Клифф, бодро выпрыгивая из экипажа и подавая мне руку.
Извозчик не довез нас до особняка — щелкнув кнутом, простолюдин резво укатил в обратном направлении, оставив нас на границе леса. Справа возвышались высокие ворота погоста.
— Малек, а хочешь пойти на кладбище?! — воодушевленно спросил Кавендиш, снова привлекая меня к себе и беря в плен своих пленительных глаз.
— Нет… — пискнула я, чувствуя, что готова пойти за ним куда угодно.
— Да ладно, это будет весело! Я тебе ТАКОЕ покажу… — и Клифф, больше не интересуясь моим мнением, потащил меня по направлению к калитке.
Переживу ли я эту ночь?.
— Но ведь сейчас почти ночь! В такое время не пускают к могилам!
— Пускают, — отмахнулся маркиз.
Короткий отдых в фиакре вернул ему бодрость духа и твердость походки. Достигнув запертой на огромный засов калитки, мужчина пару раз дернул ее, отчего вся железная конструкция заходила ходуном и протяжно завыла.
В дверях сторожки почти тут же показался смотритель (он что, никогда не спит — только и ждет нарушителей порядка?). Маленький разгневанный старичок подошел к воротам и потряс фонарем в руке.
— КЛАДБИЩЕ ЗАКРЫТО! — гаркнул он, но, стоило ему рассмотреть фигуру моего спутника, смотритель мигом сменил гнев на милость. — Лорд Кавендиш? Проходите, Ваша Светлость, проходите. Милости просим!
Я удивленно посмотрела на Клиффа. У него оформлен членский билет Бромптонского кладбища? Сторож гостеприимно распахнул ворота, и только тут заметил меня.
— А, это ТЫ… — он явно не забыл нашу предыдущую встречу. — Ну что, решил, кого хоронить будешь? Какой гроб заказывать — большой или маленький?
— Э-э-э… — я замешкалась и посмотрела на Клиффа, судорожно пытаясь прикинуть, какого он роста.
— Лучше большой. Чтоб уж наверняка, да, Малек? — подсказал он мне. — Спасибо, мистер Бейкер. Мы погуляем, и обратно.
— Конечно, лорд! Гуляйте, сколько вздумается. Такая луна нынче прекрасная… — и сторож утопал обратно в домик.
Луна и правда была хороша. На территории погоста не горело ни одного фонаря, но все и так было видно: каждое деревце, каждый кустик выделялся на фоне земли, могилы и склепы выглядели четкими и зловещими.
Я ожидала неспешного променада по главной аллее — гулять пришли, все-таки! — но Кавендиш неуловимо изменился. Он перестал болтать без умолку, молча и решительно двигаясь вглубь кладбища: мимо богатых гробниц, минуя перекрестки из дорожек и оградок, все глубже в лес. Я спотыкалась о камни и корни растений, но мой провожатый совсем этого не замечал. В очередной раз чуть не полетев на землю, я хотела вытащить свою ладонь из его… и не смогла этого сделать.
Рука Кавендиша превратилась в стальной трос, накрепко зацепившийся за мою ладонь. Серебристый свет луны подсвечивал резкий профиль мужчины — сейчас он показался скорее отталкивающим, чем привлекательным. В его глазах застыл странный, холодный блеск.
— Клифф, а куда мы идем?.. — робко спросила я, пытаясь совладать с россыпью мурашек, берущих начало в районе коленей и волнами накатывающих выше.
— Скоро узнаешь, — отстраненным голосом ответил он, даже не посмотрев на меня. — Почти пришли.
И тут я запоздало поняла, в какой переплет угодила. Я ведь о нем почти ничего не знаю — журналистские сплетни и наше непродолжительное знакомство не в счет… А ведь Кавендиш, как он сам сказал, "преступник". Он убил человека — и это из доказанных случаев, а вдруг были и еще?.. С чего бы ему так нравилось бродить ночами по кладбищам — он ведь явно пришел сюда не впервые в столь позднее время? Вдруг за этими посещениями кроется нечто большее?.. Случись что, и Лукаса Малькольма (то есть, Амелию Обри-Флетчер), никто не найдет: одной могилкой больше, одной меньше. И от сторожа правды не добиться — он явно в сговоре…
— И часто вы… — я охрипла от ужаса. — … гуляете ночью по кладбищу?
— Да, бывает.
— И вы всегда приводите с собой попутчиков?
— Нет, Малек. Ты первый, — криво улыбнулся Клифф и остановился. — Пришли.
Ну, хоть в чем-то я у него первая… первый. Даже не знаю — стоит ли гордиться сим фактом?.. Я наконец вырвала руку из его клешней и огляделась по сторонам. На первый взгляд — ничего особенно. Все украшенные лепниной и художественной ковкой мавзолеи остались позади — кладбище и кладбище.
Разве что на этом участке захоронения располагались на чуть большем расстоянии друг от друга. Клифф замер, напряженно глядя перед собой. Я проследила за его взглядом: в темноте чуть мерцал маленький прямоугольник из белого мрамора, обнесенный невысокой оградой.
Скромная могила: ни тебе печальных статуй ангелов, ни огромных крестов… Лишь ваза с букетом живых, слегка подвявших роз. И короткое имя, выбитое в камне.
МАРСЕЛЬ О'КОННОР.
Мои глаза непроизвольно полезли на лоб. Он привел меня к могиле своей горячо любимой невесты?.. Нет, даже больше — он намеренно КУПИЛ ДОМ около места ее упокоения? Чтобы всегда быть рядом и иметь возможность прийти к ее последнему пристанищу… Принести свежий букет цветов?..
Господи, он точно ненормальный! Самый настоящий сумасшедший, опасный для окружающих! А я оказалась рядом с ним… в такое время и в таком месте… Просто кошмар! Амелия, ты сошла с ума вместе с ним!
Кавендиш тем временем вышел из оцепенения и подошел к могиле, чтобы спустя мгновение по-хозяйски усесться на памятник сверху.
Вслед за глазами из подчинения вышла моя челюсть — она покинула пазы и упала на грудь. Как-то не так я представляла себе скорбь по ушедшей любимой…
— Знакомься, Малек, — чуть насмешливо произнес аристократ. — Моя бывшая невеста, Марс О'Коннор.
— Я п…понял. Прочитал…
— Понял он, — раздраженно откликнулся Клифф. — Ничего-то ты не понял!
Да, это куда больше походило на истину. Безумные предположения касательно внутреннего мира Клиффа сменяли одно другое. Допустим, это и правда ее могила. А ведь незадолго перед этим он признался в постыдном факте ее измены… Может, здесь он расправляется с нечаянными свидетелями их страшной тайны?..
— Это вы… — голос не слушался меня, но я все же выдавила следующие слова. — Вы убили ее?
Взгляд Кавендиша стал раздосадованным.
— У тебя помутнение рассудка, Малек? Это ведь я пил джин, а не ты… Какие-то еще симптомы наблюдаешь — бредовые идеи, галлюцинации?
— Но тогда зачем вы привели меня сюда?!
Клифф задумался, слегка погладил мрамор, на котором сидел, а потом пожал плечами.
— Не знаю. Захотелось показать… — парень встал, поднял букет роз и, размахнувшись, выкинул его далеко в кусты. — Что, пойдем обратно?
Я несмело кивнула, боясь верить услышанному. Вот так просто — "обратно"? И не будет никаких душераздирающих сцен?.. Сопротивления, криков, погони? Да уж. Я больше не пыталась найти объяснений дикому поведению маркиза — разумных версий просто не осталось. Или все дело во мне? Может, я надышалась алкогольными парами, и у меня начались видения?..
Мне казалось, что до могилы Марс мы шли долго, а обратно вернулись в мгновение ока. Вот уже и ворота, вот и светящееся окно сторожки. Попрощавшись со смотрителем, мы быстро достигли парадного входа особняка. На пороге Клифф замешкался.
— Ну что, вот и все?.. — неуверенно спросил он.
— Все.
— Значит, спокойной ночи?
— Спокойной ночи, лорд.
— Тогда входим, только тс-с-с! — он приложил указательный палец к моим губам. — Армстронг не должен нас услышать!
— Хорошо, — шепотом ответила я. Мне и самой не хотелось встречаться с суровым дворецким Кавендиша.
Мы тихо проскользнули за дверь, оставили в прихожей пальто и шляпы и миновали холл. Около лестницы Клифф бессильно облокотился о меня.
— Можно?.. Малек, я так хочу спать. Просто падаю с ног…
— Ладно, — скрипнула зубами я. Конечно, в том, чтобы поднимать своего пьяного возлюбленного на второй этаж, нет ничего необычного: в некоторых семьях, говорят, жены только этим и занимаются… Но главное, что сумасбродный день наконец подошел к концу. Жду не дождусь, когда можно будет закрыть за Кавендишем дверь и вздохнуть с облегчением!
Тихо пыхтя и стараясь не шуметь, мы преодолели один лестничный пролет, другой… Поднялись на второй этаж и, крепко держась друг за друга, поползли дальше. Ближе к третьему в мою голову закралась мысль — что-то не так.
— Лорд Кавендиш, — прошипела я. — А разве ваша спальня не на втором этаже?
— На втором, — также тихо ответил он.
— Но ведь вы поднимаетесь выше…
— Да, поднимаюсь, — не стал отрицать очевидного он.
Я моргнула и, как и на кладбище, попыталась скинуть его руку со своих плеч. И опять не смогла. Крепко придерживая меня, Кавендиш продолжал идти по лестнице — пошатываясь и напевая, но теперь у меня появились сомнения: это я веду его в постель или наоборот?..
Снова накатила паника. Вдруг приключения еще не закончились, и самое плохое еще впереди?.. Лестница оборвалась, и мы оказались на мансардном этаже. По дороге к комнате я затрепыхалась.
— Вы не туда идете, лорд! Ваша спальня этажом ниже! Вам нужно спуститься!!!
— Это мой дом, куда хочу, туда и иду! — возмутился в ответ Кавендиш и открыл дверь МОЕЙ спальни.
— Но это… — у меня просто пропал дар речи. — Это неправильно! Так нельзя!
Я ухватилась за дверной проем, не желая входить, но Клифф втолкнул меня внутрь и сам завалился следом, хорошенько двинувшись о косяк: вход не был рассчитан для людей его роста.
— Что вы делаете?! — уже не таясь, вскричала я, когда он закрыл дверь. В такой ситуации не понятно, кто представляет бОльшую опасность: Армстронг или сам Кавендиш?
— Ложусь спать, конечно же! — заявил маркиз. Потом взялся рукой за лоб и жалостливо сморщился. — Ох, Малек… И почему рядом с тобой мне кажется, будто меня приложили по голове чем-то тяжелым?..
— ДА ПОТОМУ ЧТО ВАС И ПРАВДА!.. — я не успела договорить: не зажигая света, Клифф оттеснил меня к кровати.
— А, не важно! Давай, раздевайся. Ты ведь не собираешься спать в одежде? — и он пьяно полез ко мне, дернув мой жилет и оторвав все пуговицы.
Я попыталась оттолкнуть его, но потеряла равновесие, и мы оба упали на постель. Тяжелое тело рухнуло на меня сверху, но прежде, чем я успела решить, как повести себя дальше (биться или дать слабину и покориться?..), Клифф приподнялся на коленях.
Он бережно переложил меня на подушку, и только тогда повалился рядом. Обхватил обеими руками — стиснул так крепко, что о бегстве можно было даже не помышлять — и доверчиво уткнулся лицом мне в затылок.
— Я скучаю по тебе, Марс… — пробормотал он и в ту же секунду провалился в сон, а я замерла, глядя широко открытыми глазами в темноту и наконец давая волю слезам.
Да, он скучает по ней и любить всегда будет только ее, но…
Сейчас-то ведь он со мной?
В Викторианскую эпоху питейные заведения начали делить на отдельные помещения для разных сословий: бедняков и простых людей пускали только в общий бар — с минимальными удобствами и одним барменом. Средний класс и аристократы пили в баре-салоне. Бар-салон был верхом элегантности и роскоши, которого вообще можно было достичь в публичных питейных заведениях.