Я стану вашим кошмаром, а не секретарем!
Даже в страшном сне Амелии Обри-Флетчер не мог привидеться сегодняший день. Гулять по кладбищу, вымещать зло на невинных грибочках, как какой-то мальчишка-проказник. Заявиться в самый бедный район города, посетить работный дом… Ну и, как апогей невозможного, сидеть в баре для бедняков с самим Клиффом Кавендишем и бессовестно напиваться.
Амелии Обри-Флетчер не было под силу ничего из этого. Эта субтильная барышня не пробовала ничего, крепче яблочного сидра — зато у Лукаса Малькольма были все шансы стать алкоголиком похлеще самого лорда.
Как оказалось, быть мужчиной гораздо интереснее… и страшнее. Боюсь даже представить, из чего готовят местные напитки — они так отвратительны на вкус, что их приходится через силу заталкивать в себя внутрь. Но даже они бессильны против воспоминаний этого дня, и мой тет-а-тет с бутылкой — всего лишь отважная попытка забыть то, что я сегодня увидела и услышала.
Как бы круто не обошлась со мной жизнь, я знала, что, по сути, сама во всем виновата. Поверила в то, чего нет, размякла и позволила обмануть себя. Я и только я была причиной своего падения.
Но чем провинились они?.. Эти несчастные бедняки из «благотворительного» заведения? Лишь тем, что родились не в том месте и не в той семье. И из-за этой единственной, самой первой и жестокой неудачи им отведено ужасное будущее. Такое беспросветное, что мать готова отдать несовершеннолетнюю дочь кучке старых извращенцев с толстыми кошельками, лишь бы уберечь дитя от существования в работном доме!
А ведь Кавендишу понравилась эта девчонка… Элайза, или как её там. Я уж думала, придется искать на полу его отвалившуюся от изумления челюсть, пришивать нитками обратно — так на нее загляделся.
Да и неудивительно. Вот она, настоящая, пусть и совсем юная, женщина. Такую красоту ничем не испортить, ни сбритой шевелюрой, ни серым мешковатым балахоном. Вздумай Элайза переодеться мужчиной, все мигом раскусили бы обман. Меня же еще ни одна живая душа не заподозрила…
От этой мысли на душе стало гадко, и руки снова потянулись к бутылке. Клифф мне уже не подливал — правильно, чего ухаживать за уродливым журналистом-прилипалой, который только и делает, что подначивает и оскорбляет?..
Я и сама не заметила, когда успела так захмелеть. Вроде мы с Кавендишем только-только пришли в паб, заполненный грубоватыми, пахнущими потом и испускающими напускную радость мужчинами, и вот уже мое тело и язык существуют отдельно от мозга. Слышу рядом голос, дерзкий и недовольный, выкрикивающий политические лозунги и обвиняющий сильный пол — неужели он принадлежит мне? Или в «Бедной Дженни» оказалась еще одна суфражистка[4]?..
— Хочешь, поболтаем обо мне? — Клифф придвинулся ближе и накрыл мою ладонь своей. Тепло, исходящее от него, мигом расплавило колкий комок протеста внутри меня. Горячая нить протянулась по руке, огненным вихрем закрутилась в груди и пришпилила меня к стулу.
— О вас, мистер Порочность? — спросила я (то есть, не я, конечно, а выпитый мной алкоголь) и усмехнулась… — Ну давайте. Вы обещаете честно ответить на все мои вопросы?
— Да, — как-то затравленно ответил он и отодвинул свой стул.
Вон, даже сидеть рядом не хочет… Неужели я настолько непривлекательная, что он готов сбежать на другой конец стола, лишь бы не находиться со мной поблизсти?!
В груди снова стало тяжко и горько. Но возмущаться по поводу безответственности и лени мужчин, как вида, расхотелось. Лучше сосредоточусь на одном из них. К тому же, он сам дает добро.
— З-зачем вы убили того юношу… барона? — я освежила в памяти длинный список претензий к Кавендишу. И обнаружила, что некоторые детали, вроде имени невинно убиенного, освежаться отказываются.
— Повторяю в тысячный раз, это была случайность.
— Вы случайно подняли пистолет, навели его на человека и надали… нажали курок? — еще и язык подводить начал.
— Именно так. Назовем это роковой случайностью, причиной которой стала безответная любовь.
— Чего-чего? — мне показалось, что я ослышалась. — Вы сказали «любовь»?
— Уже звон в ушах начался, Малёк? Послушай, прекращай пить, этот виски не рассчитан на людей твоего телосложения.
— Нет-нет-нет, не сбивайте меня с мысли… — я замахала руками, и от этого простого движения потеряла равновесие и чуть не улетела под стол. — Вы — ЛЮБИЛИ? Но ведь это немыслимо!
— Ты ошибаешься. К сожалению. И перестань наконец кричать, — лорд кинул взгляд по сторонам, будто опасался, что известие о способности «Короля порочного Лондона» испытывать чувства станет достоянием широкой общественности.
— И кого? Кто это был? — так уж и быть, понизила голос я, наклонившись над столом.
— Не поверите — моя невеста.
Была видно, что маркиз тяготиться разговором, но данное слово удерживает его от того, чтобы замкнуться и замолчать.
— Как же такое произошло?! — я честно пыталась представить влюбленного Клиффа и не могла. Слишком уж этот образ отличался от всего того, что я знала и слышала о наследнике рода Кавендишей.
Еще и в невесту! Тот брак был договорным. Родители — старые друзья и партнеры по конному бизнесу. Чистый расчет, молодые даже не были знакомы перед помолвкой… Так не бывает!
— Может, отдашь мне бутылку хотя бы сейчас? — Клифф потянулся к виски. — Такие признания лучше делать с подкреплением…
— Не-а, — я выхватила емкость с высокоградусным напитком у него из-под носа и прижала ее к себе, как дитя. — Вы уже достаточно выпили… в свое время. Рассказывайте, что же в ней было такого необыкновенного, в вашей покойной невесте…
Маркиз задумался, погрузившись в воспоминания. Помрачнел, опустил глаза, но довольно быстро справился с собой и ответил просто:
— Всё. Особенно её неприязнь ко мне.
Я недоверчиво фыркнула.
— Девушка осталась равнодушна к вам — возможно, единственная во всей Британии, и это так задело вас, что вы сразу же влюбились в нее? Не думал, что вы так примитивно устроены, лорд Кавендиш!
— Представьте, я тоже, — собеседник скривился. И непонятно, чего было в его гримасе было больше — иронии или боли.
— Ооо, я понял! — мое воображение, до этого момента удивленно молчавшее, заработало во всю мощность. — Вы так и не смирились с отказом и хотели убить ее, но потом придумали еще более изощренную месть — убили того, кем ваша невеста дорожила больше всего? Ее самого близкого родственника и друга?
— Ваша логика хромает, мистер Малькольм, — внезапно развеселился Кавендиш.
Да и не только логика, если на то пошло. Перед глазами плыло, в ушах шумело: громкий паб отодвинулся на задний план, разговоры бедняков доносились издали, словно гул далекого прибоя. И только мужчина напротив никак не желал бледнеть, заполняя собой все поле зрения…
Я взяла паузу на обдумывание сенсационного признания. Клифф так и не смог добраться до бутылки, но отобрал у меня рюмку — пришлось хлебнуть прямо из горлышка.
Ну что, утолила любопытство? Загадок стало еще больше, и сознание уже не справлялось с их количеством, настойчиво требуя отдыха от шокирующих новостей. Собравшись с духом, я предприняла еще одну, последнюю попытку все прояснить.
— А потом она умерла, и… ИК!.. ваше сердце разбилось окончательно… Так что вы… ИК!.. сами сдались в руки правосудия?
Аристократ странно посмотрел на меня, будто что-то взвешивая и просчитывая.
— А она не умерла. Марс сбежала из Британии в Америку вместе с любовником — моим слугой, — небрежно ответил он.
Погоня во тьме
Прозвучало смешно. Я хотела рассмеяться, но вместо этого возмутилась.
— Вы же обещали быть честным, лорд. Думаете, я такой идиот, что поверю в подобную ересь?!
— Прости, Малёк. Видишь ли, до правды еще нужно дорасти…
— Кстати, а поч… ИК! Почему паб называется «Бедная Дженни»?
— А ты мастерски скачешь с темы на тему, — он сказал это так назидательно, что меня сразу же заклонило в сон. Глаза на несколько долгих секунд закрылись, и шум посетителей начал стихать. — Полагаю, он назван так в честь Дженни.
— Дженни? — встрепенулась я. Только что заданный мной вопрос мигом улетучился из головы. — Какой такой ДЖЕННИ?!
Интересно, сколько у маркиза было женщин с таким именем? А сколько Амелий? Сколько Элайз?..
— Бедной, — повторил Клифф и снова огляделся по сторонам, чем вызвал во мне новую волну негодования. Почему он вечно отворачивается? Я такая неприятная, что он и смотреть на меня больше не может?!
— Знаешь что, борец за права женщин, пойдем-ка отсюда, — Кавендиш встал, — пока паб не переименовали в «Бедного Лукаса»…
— Ммм?.. Не вижу связи, — пробормотала я и уже было решила вздремнуть, облокотившись на прохладную поверхность стола, но сильная рука подняла меня на ноги. Мгновением позже мне на плечи бросили пальто, а на голову нахлобучили шляпу.
— Ну ладно… — согласилась я и сделала пару шагов за лордом, чуть не свалившись при этом на пол.
Клифф не стал дожидаться, пока хозяин заведения подойдет к нам, и проследовал к нему сам. Небрежно бросил на прилавок смятую купюру (я пригляделась к ней и разинула рот — журналисты заработывают столько месяца за четыре в лучшем случае) и сказал, что сдачи не надо. Позёр.
Было еще не слишком поздно, но снаружи уже клубилась таинственная мгла. Свежий (если это слово применимо к миазмам Ист-Энда) воздух подействовал на меня благотворно. Я даже смогла идти самостоятельно, вот только темный проулок перед глазами медленно вращался, а земля то и дело прыжком кидалась навстречу — видимо, расчувствовавшись и желая меня обнять.
— Зелё-ё-ёные рукава были моей ра-а-адостью [5]… — тихонько затянула я.
— Только не пой, ради Бога, — пропыхтел Клифф, ведя под руку и раз за разом возвращая в вертикальное положение мое падающее тело. — Да уж, не так я себе представлял сегодняшний вечер!
Вежливость требовала поинтересоваться, как же именно он хотел его провести, но тут одна потребность, до того незначительная, вдруг вышла на первый план.
— Подождите! — я остановилась и вцепилась руками в лацканы лордовского пальто. — Я хочу… ХОЧУ… — перешла на громкий шепот, доверительно глядя Клиффу в глаза снизу вверх.
— ЧЕГО? — тоже шепотом спросил он, отвечая мне оторопелым взглядом и оглядываясь по сторонам.
— Мне неудобно так прямо… Понимаете? Слишком деликатный вопрос…
Кавендиш оторвал мои руки от себя и на всякий случай отстранился.
— Мне надо уединиться… в уборной. Мы можем вернуться обратно в паб?
— Нет.
— Нет? — расстроилась я.
— Видишь вон тех двух громил? — Клифф поворотом головы показал в направлении «Бедной Дженни». — Они вышли вскоре после нас. Теперь идут за нами… И смотрят… Нехорошо так смотрят.
— Как?.. — я аж немного протрезвела от испуга. Да и в туалет сразу перехотелось. — Почему за нами? Почему смотрят?!
Было слишком темно, чтобы разглядеть лица и тем более глаза, но пара фигур, возникших в проулке метрах в пятидесяти от нас, и правда выглядела весьма угрожающе. Кроме них, больше никого. Узкая улочка будто вымерла.
— Хороший вопрос, Лукас, — прошипел лорд. — Может, потому что ты назвал их свиньями, просиживающими зады, пока бедные жены работают до изнеможения?
— А может, потому что ВЫ расплатились купюрой, равной их ежегодному заработку? — огрызнулась я. О чудо, ко мне снова вернулась способность связно выражать мысли! Если бы еще это случилось при других обстоятельствах…
— Хочешь дождаться верзил и уточнить?
— Не-а.
— Тогда поступим иначе…
Маркиз кинул на бедняков оценивающий взгляд. Мы стояли недалеко от одинокого фонаря, и я невольно залюбовалась его высокой статной фигурой и спокойным лицом, освещенным желтоватым мерцанием.
— Вы примете бой, лорд Кавендиш?! — мой голос осип от восхищения. Взгляд скользнул по широким плечам и напрягшимся рукам, и мимолетный восторг сменился испугом. Ведь если он будет драться с ними и победит — а он обязательно победит — я могу влюбиться в него с новой силой! Что же делать?
Но Клифф развеял мои опасения. Он с укором произнес: «Я похож на самоубийцу, Малёк?.. БЕЖИМ!» — и рванул меня за руку.
— Ой! — успела пискнуть я, и мы понеслись по улице. Преследователи что-то закричали и бросились за нами вслед, ругаясь и потрясая кулаками. Я не прислушивалась к их угрозам — была слишком занята тем, чтобы удержать равновесие и не свалиться на дорогу.
Мои ботинки не были предназначены для таких забегов — тяжелые и неудобные, они тянули вниз, словно гири. Неловкий прыжок, и ступня второй раз за день выскользнула из мужского башмака. Босая нога угодила прямо в лужу, холодную и склизкую, но о том, чтобы остановиться или вернуться за потерянной «туфелькой», не было и речи.
Клифф так сильно спешил, что чуть не лишил меня конечности — сустав выворачивался из плеча, но я стискивала зубы и шлепала себе дальше. В ушах шумела кровь, перед глазами все темнело, но храбрый лорд продолжал волочить меня по бульвару.
Будь маркиз один, он бы непременно оторвался от погони, но из-за моей коротконогости и неуклюжести расстояние между нами и бедняками неумолимо сокращалось. И тогда, когда мне стало уже все равно, умру ли я от бега или нападения бандитов, Кавендиш смилостивился и остановился. И я с ужасом увидела, что проклятый ловелас… смеялся!
— Спортсмен из тебя отвратительный, как и пьянчужка! — задыхаясь от хохота, пропыхтел он и закинул меня к себе на плечо.
Еще недавно идея сесть обидчику на шею казалась мне привлекательной, но сейчас, от висения вниз головой и сдавливания живота, моему организму совсем поплохело.
— Не надо, Клифф!.. Меня стошнит!
— Эх ты! Напомни научить тебя пить, если спасемся, — он вернул меня на землю и на миг задумался. Улица впереди раздваивалась, огибая с двух сторон выросшую на пути хибару.
Над Ист-Эндом прогремел гром. Первые робкие капли прошелестели по крышам, щелкнули по носам зазевавшихся прохожих. Приняв решение, аристократ снова потянул меня за собой, свернув в один из проходов. Но вместо того, чтобы продолжить бегство, выкинул кое-что иное. Скрывшись из виду противников, уже висевших у нас на хвосте, он втолкнул меня в угол на стыке двух зданий, куда почти не проникал свет. Втиснулся следом и, сильно прижав к стене, замер, развернувшись к улице спиной.
Топот преследователей прозвучал совсем близко. Я охнула — от испуга и, главное, возмутительной близости Кавендиша, но тот обнял меня еще крепче, одной рукой зажав мне рот, а другую положив на плечи, чтобы не дергалась.
Я застыла, уставившись широко раскрытыми глазами в черноту. Простолюдины пробежали мимо, не заметив Клиффа, одеянием и волосами слившегося с властвовавшей кругой тьмой. Шум их шагов постепенно стихал вдали, но лорд не спешил отпускать меня.
Бешеная круговерть последних минут замедлялась. Дождь зарядил увереннее, выбивая шепчущий ритм по широкой спине Кавендиша, стекая по моему носу и теряясь в пальцах мужчины — моя шляпа, как и ботинок, остались где-то позади. Я чувствовала щекой мягкий, слегка влажный от мороси ворс его пальто, через который быстро и гулко стучало сердце. Утопала в его запахе, одновременно изысканном и родном. Такой большой, сильный, надежный…
Я поджала разутую ногу, сместив вес, и робко обвила его руками, растворяясь в тепле и спокойствии. И почти сразу же отключилась.
Я стала кошмаром для самой себя…
Просыпалась я долго и мучительно. Даже в забытьи меня преследовали звуки и картинки прошедших дня и ночи — вонь бедного района, топот ног, плач женщин и гневные крики мужиков. Парочка преследовавших нас с Клиффом бандитов бегала за нами кругами, вечность за вечностью, после чего набухла от ярости, увеличилась в размерах и распалась на четырех бандитиков поменьше. Те, в свою очередь, проделали тот же трюк и развосьмерились. Восемь превратились в шестнадцать, шестнадцать… Господи, да сколько вас уже?!
Один плюс — желающие нам зла головорезы стали такими крошечными, что уже физически не могли нам его причинить. Тогда, вместо грабежа и насилия, они придумали новую пакость: забрались ко мне в голову, достали малюсенькие молоточки и принялись стучать ими по моим ушным перепонкам. Эхо ударов прокатилось под сводами черепной коробки. В нем было что-то настолько торжественное, что я перестала виснуть на Клиффе.
Мужички снова залезли в карманы и достали зеленые колпаки с бубенцами, став очень похожими на лепреконов. На моих ногах как по волшебству появились башмачки с тяжелыми набойками. Бравурный марш сменился джигой — веселой музыкой, которую наигрывают простолюдины в пабах и тавернах. Я приосанилась и начала плясать…
— Прекрати дрыгать ногами, Малёк, — тихий голос прервал начинающееся представление. — Ты похож на щенка, которому снится, что он бежит.
Лепреконы вздрогнули и перестали играть, яркая картинка съежилась, а меня выкинуло на каменистый берег реальности. Больше не было ни закоулков, ни шумного паба — я лежала лицом вниз на чем-то в меру жестком и гладком. Руки крепко обнимали подушку — в том, что это никакой не Кавендиш, а всего лишь маленькая бесполезная подушка, было понятно сразу же, даже не открывая глаз.
Кстати, а почему его голос звучит так близко от меня? Как так вышло, что я вообще просыпаюсь рядом с Клиффом?!
Я резко подскочила, и уже в полете пожалела о своей резвости. Замолчавшие было барабанщики опомнились и принялись с удвоенной силой стучать по моим вискам — пространство между глазами взорвалось от боли, я тихо взвыла и приземлилась обратно на диван.
Да, это был именно он. Светло-голубой, атласный диван в гостиной Кавендиша. В меру жесткий, гладкий и, несомненно, баснословно дорогой.
— Ну-ну-ну, не надо так, — пожурил меня хозяин дома. — После пьянки вставать нужно медленно, осторожненько… Подлить тебе бренди, чтобы полегчало?
Я отшвырнула диванную подушку, которую крепко держала в руках (с чего мне вообще снится, будто я обнимаю этого нахала?!), и воззрилась на мужчину. Он сидел в кресле рядом с диваном, поддавшись вперед и с интересом наблюдая за моим пробуждением.
— Воды… — просипела я, и он тут же исполнил мою просьбу: графин со стаканом стояли наготове, будто маркиз знал, что именно мне потребуется в первую очередь.
— Что я здесь делаю? — залпом проглотив спасительную жидкость, почувствовала себя капельку лучше. До «отлично» было еще далеко, но в голове слегка прояснилось.
Положение мое, конечно, незавидное — проснуться в таком отвратительном самочувствии в доме врага и обнаружить его прямо перед своим носом! Хоть не в одной постели, уже облегчение…
— О, ты ничего не помнишь? — обрадовался Кавендиш, забрасывая ногу на ногу. — Веселая ночка была, однако…
Я ответила ему угрюмым взглядом, и он счел за лучшее рассказать правду.
— Ты вчера перебрал в «Бедной Дженни». Задирал бедняков, приставал ко мне с расспросами. Потом, когда нам пришлось убегать от убийц…
— Мы убегали от УБИЙЦ?!
— Да. Но не волнуйся, я их всех уложил… Ты был так восхищен, что набросился на меня с объятиями. Зажал в какой-то подворотне, на радостях отключился… — Клифф смущенно замолчал, будто припоминая какие-то неловкие подробности.
Зажала Кавендиша в подворотне?! Мое недоумение было так сильно, что я, черт возьми, ВСПОМНИЛА! Все! Или почти все… Некоторая часть событий припомнилась мне другой, нежели поведал Кавендиш, но я решила пока не заострять на этом внимания.
Сначала был душевный разговор — парень поведал о любви к мертвой невесте и что-то еще, связанное с ней. Что именно — забыла, хоть убей… Потом — сумасшедная гонка по затемненной улице, наше чудесное спасение… А вот после спасения…
После мир канул в черную бездну, в который вспыхивали краткие, но мучительно яркие картинки: вот я слезно умоляю Клиффа найти для меня туалет, а после заверений, что в этой части города по нужде ходят прямо на улице, уединяюсь в темном закутке («Только не смотрите на меня, лорд!.. Вы обещаете отвернуться и не смотреть?»). Вот забираюсь на козлы к извозчику, приготовившемуся везти нас домой, и пытаюсь отнять у него вожжи…
Позор, какой позор! Даже невыносимый треск в голове отступил перед ужасом «веселенькой ночки»… Лучше б убийцы настигли нас и покромсали на кусочки! Так как жить, зная подобные факты своей биографии — хуже смерти!
— В общем, ты совсем ничего не соображал, — завершил рассказ Кавендиш, видя, что я пока не в состоянии говорить. — Ни где живешь, ни как тебя зовут… Настолько, что мне пришлось привезти тебя к себе. И немного раздеть.
— РАЗДЕТЬ?! — неужели плохие новости еще не закончились?
Я инстинктивно прикрылась от лорда руками, но потом все же опустила взгляд и осмотрела себя. Судя по увиденному, Лукасу Малькольму пришлось несладко (об Амелии в данных обстоятельствах речи уже не шло). Рубашка выбилась из жилета и штанов, нависая нелепыми пузырями, великоватые брюки перекосило на бок, один носок относительно чистый, а другой — почти черный и пахнет омерзительно…
Меня затрясло от отвращения к себе. Недаром Кавендиш потешается: такого нескладного джентльмена еще поискать! Ни женщина, ни мужчина — ничего толкового из меня не получается!
— А что с моей ногой? — голос задрожал, но я пересилила себя и задала еще один вопрос: если уж погибать от груза правды, то лучше за один присест. — И что это за запах?
— Это запах помоев, малыш. Ист-Энд всегда оставляет свой след. Но и ты в нем тоже наследил! — Кавендиш отчаянно шутил, вот только я была не в том настроении, чтобы оценить его искрометный юмор. — Твои шляпа и ботинок потерялись во время погони, а дороги в трущобах не самые чистые, как понимаешь… Пальто тоже испачкалось — ты пару раз падал… Можно было бы почистить, но я приказал его выкинуть. Слишком уж смердело…
— Вы выкинули мое пальто?! — вскричала я и поняла, что готова разрыдаться. Унижение — это одно, но остаться в разгар февраля без теплой одежды и обуви — совсем другое!
— Да, — осторожно повторил Клифф. — Я же сказал, оно пришло в негодность…
— Нет, вы сказали, что его можно было почистить!!! Вы в курсе, что это было мое ЕДИНСТВЕННОЕ пальто?! Как и шляпа… — я наклонилась и заглянула под диван, где валялся одинокий башмак. — … и ботинок…
Вся моя первая зарплата, выданная дядюшкой в аванс, ушла на покупку ныне канувших в Лету вещей. А вторая (тоже в аванс) — на оплату комнаты. На финансовую поддержку от семьи можно было не рассчитывать…
Я закрыла лицо руками, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы и дрожащие губы. Мужчины не плачут, знаю. Но случившееся было выше моих сил…
— Малек, у тебя нет денег? — серьезным тоном спросил лорд. Он больше не веселился.
Я не ответила. Видимо, устав наблюдать за столь жалкой картиной, Кавендиш молча встал и вышел из комнаты. Не успела я расслабиться и дать волю эмоциям, хозяин вернулся, держа в руках маленький серебристый ключ. Подошел к серванту и отпер им одну из дверок — оттуда лавиной повалились купюры.
Рыдания застряли у меня в горле. Я забыла, что собиралась реветь. Лишь ошарашенно смотрела, как маркиз двумя руками сгребает с пола ворох смятых, явно бывших в употреблении, бумажек и высыпает их на диван рядом со мной.
— Бери, сколько нужно… Мне их девать некуда.
Ни насмешки в его голосе, ни гордости, ни наигранной небрежности… Он сказал это так просто, так обыденно, будто в горе банкнот, запертых в шкафу, да и в самом его поступке нет ничего особенного.
Справившись с изумлением, я брезгливо отодвинулась.
— Мне не нужны ваши грязные деньги, лорд Кавендиш. Они заработаны бесчестным трудом…
— Ты и сам сейчас не особенно чистый, — Клифф не впервые слышал нечто подобное из моих уст, но в этот раз, похоже, его действительно задело. — Отдыхай, сколько потребуется, а потом позвони в колокольчик. Служанка приготовит для тебя ванну.
Прозвучало скорее как приказ, нежели одолжение, поэтому благодарить я не стала. Так и не притронувшись больше к деньгам и не закрыв дверцу златоносного ящика, Кавендиш оставил меня одну. Вот позер!
Фыркнув, я скинула купюры с дивана (скинула ногой — да, именно той, чумазой) и улеглась. Боль в теле медленно отступала, но уснуть так и не удалось. В голове роились гневные и не очень мысли.
Конечно, брать подачку «Порочного Бога» не стоило, тут мне не в чем себя упрекнуть. Разве что, отказаться можно было чуть более вежливо… Он ведь не спаивал меня вчера — я сама железной хваткой вцепилась в бутылку. Не бросил, когда спасались от бандитов, и потом, пьяную, в канаве не оставил — привез к себе и раздел, бесчувственную…
Запоздалое озарение ошпарило меня кипятком.
Я ведь была на грани разоблачения! Хорошо, что Кавендиш не из тех, кто интересуется молодыми мальчиками… иначе маскировке пришел бы бесславный конец. Никогда, больше никогда в жизни не возьму в рот ничего крепче яблочного сидра — и к дьяволу бахвальство!
Суфражистки — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав, право собственности для замужних дам и пр.
Английская песня Greensleeves (“Леди Зеленые рукава») — одна из самых знаменитых старинных баллад в мире. Ее возраст более 400-х лет. Greensleeves исполняется от лица мужчины: он обращается к своей возлюбленной, которая отвергла его ухаживания. По одной из легенд (скорее всего, ошибочных), король Генрих VIII посвятил ее своей будущей невесте Анне Болейн.