Ворон уселся на розоватую ветку дубо-вишни, потоптался, а потом вспорхнул вниз, к самым корням. Встряхнул крыльями и тень дерева как-то заметно съежилась, а потом наоборот набухла, выстреливая темными протуберанцами. Миг, и на месте мрачной черной птицы оказался мужчина, в странной то ли юбке, то ли широких штанах. Черные, растрепанные волосы лежали неопрятными прядями, будто давно не знали расчески. Сам мужчина был болезненно худ, хотя под тонкой, сероватой, пергаментной кожей и просматривались мышцы. Наверное, когда-то вся его фигура дышала мощью, сейчас же казалась какой-то… сдувшейся.
Примерно также ощущал себя и сам Крылатый. Переход в Междумирье дался не так просто, если бы не старый, добрый образ ворона, то биться ему об закрытую Грань до скончания веков. Но Вестник Хель, как его когда-то звали в одном затхлом мирке, умел прошивать пространство и время. Или он был вестником Одина? Уже и забыл, а может быть глупые барды все напутали. Почему-то вспомнилась старая песенка:
Плач небо, плач, ибо пали стены Асгарда,
Биврёст разобран, пьян вдрызг Хеймдалль.
Плачьте войны, плачьте, не пряча глаза,
Сломаны крылья коней и ослабли валькирии.
Плачьте вороны, плачьте, Древо Мира пошло на дрова,
Один ослеп, и Локи встал у руля.
Плачьте волки, плачьте, Хати Луна обожгла,
Сколь наплевал на погоню за Солнцем.
Плачьте бессмертные, плачьте, не спит больше Тьма,
Не кишат душами равнины Хельхейма.
Плачьте смертные, плачьте, ибо открыты Врата,
Кровью Мидгард затопило и страхом.
Плач Время, плач, не грядет Рагнарок, не будет конца,
Некому встать во главе последнего войска.
Плачьте все, плачьте, ибо Хель мертва…
Не исключено, что он сам ее и придумал тысячелетия назад, когда в пьяном бреду пронзал мир за миром, сея… нет, не доброе и не вечное, а очень злое, разрушительное, под стать настроению. Осколки его разума тогда раскаленными иглами прошили мироздание, внося Хаос туда, где его не должно было быть.
На радость Отцу.
Тот-что-был-Богом покачал головой. Реку времени вспять не повернуть, даже Нун, Темпоральные Драконы этого не умели, что уж говорить о нем, почти лишенном силы? Впрочем, это даже к лучшему. Прошлое пусть останется в прошлом, а впереди новый виток, да такой, что его нечестивое шествие по Упорядоченному покажется милой шалостью. Крылатый жестко усмехнулся — да, он виноват перед Ней, но вина всех прочих… О! Их ждет нечто совершенно особенное, уж он постарается напомнить Ей, если вдруг ее вновь обуяет любовь к ближнему! Он помнит уговор с Отцом, вспомнит и Она, и тогда… Еще одна неприятная ухмылка перечеркнула некогда невозможно прекрасное лицо.
Падший, Тот-что-был-Богом не собирался повторять свои ошибки. На этот раз все будет иначе. Спешить незачем, а значит можно дождаться идеального момента.
Когда раздались приглушенные траво-кирпичами шаги, Крылатый дернулся, вжался в кору дубо-вишни, прячась в густой тени, чутко прислушиваясь к словам.
Момент приближался.
— Я так понимаю, оборачиваться ты не собираешься?
— Мурр, — ответила я.
Ага, именно «я», и именно «мур». Как-то не так я себе представляла приличное попаданство. Честно говоря, вообще никак не представляла. Почитывала фантастику и фэнтези, так, когда хотелось отправить мозг на заслуженный отдых, но оказаться на месте очередной мэррисьюшной героини?! Хотя, не могу сказать, что чувствую какую-то особенную избранность и силу в теле кошки-переростка, а также неземную любовь всех встречных прЫнцев. Лаит, мой язвительный Проводник так точно добрыми чувствами не пылал. Скорее уж от него веяло раздражением, призрением и еще чем-то столь же «нежным», но никаких светлых и возвышенных сантиментов.
— Слышишь меня? — еще громче повторил чернявый.
Кстати, он как-то изменился, проведя меня через… а хрен его знает, как мы сюда попали. Долгий, сложный, странный разговор помню. Холод помню, кажется, черные перья… Не, не помню. Знаю, что сама приняла это решение, вверила свою судьбу Проводнику, а дальше… Просто БАЦ и открыла глаза в этом диком месте. Диком не в смысле нетронутой природы, а как раз ТРОНУТОЙ и на всю голову. Черепашек с перламутровыми крылышками видали? А я да.
Уже да.
И розового зайца с такими клыками, что саблезубые тигры воскреснут и вымрут заново. От стыда и зависти.
И… нет, всего не перечислить. Спина этого Сусанина недоделанного несколько мешала обзору, но забегать вперед я справедливо опасалась. Мало ли какие мыши тут водятся? А вдруг их рацион состоит как раз из вот таких как я кисок — черных и ласковых?! Междумирье оно такое, с приветом — это я осознала быстро.
— Понятно. Все же Зверь.
Что хотел сказать Лаит я почему-то просекла сразу, но ничуть не обиделась. Ощущать себя Зверем было… прикольно. Никакого страха, глупых метаний, просто идешь себе и наслаждаешься жизнью. Давно я себя так здорово не чувствовала. Свобода. Да, это слово подходило лучше всего. Впервые за очень долгое время я чувствовала себя СВОБОДНОЙ и это было невообразимо прекрасно. Поэтому думать о возврате в суетного человека не хотелось. Пусть лучше считает безмозглым животным, мне не жалко.
— Плохо, тебе не выжить.
А вот это уже серьезно. Тормознула сразу, а потом аккуратно прихватила за кончик плаща… Тяжелого такого, черного как та задница, в которую он меня, судя по всему, втравит. Красивый зараза… Нет, не плащ, Проводник мой недоделанный. Высокий, волосы черные, блестящие, слегка волнистые, несколько непослушных прядок выбились из длинного хвоста и соблазнительно завились возле ушей. Так и хочется потянуть за одну! Кожа белая-белая, глаза фиалковые и губы такие розовые, пухлые, как у девицы какой, но миловидным его назвать язык не поворачивался, скорее уж «непреступным отморозком». Отморозком в плаще и кожаных штанах, ну то есть вообще классическим.
— Что, заинтересовалась? — ехидно усмехнулся Лаит. — Сдохнуть не желаешь? Обернешься, поговорим. Нет? Тогда идем так.
Легко ему ставить ультиматумы, а может я не знаю, как вернуться обратно? Ну не запомнила процесс превращения! Я вообще мало что запомнила… Непреступный Отморозок, он же Лаит нашел меня в моем мире, вылил ушат новостей обо мне любимой и о моих предполагаемых родственниках, а потом без лишних церемоний приказал-пригласил проследовать за ним. Самое интересное то, что я, собственно, особо не сопротивлялась. К тому моменту моя психика выделывала такие кульбиты, что альтернативой был сумасшедший дом. События и люди вокруг казались какими-то картонными, постоянно хотелось крикнуть «НЕ ВЕРЮ!» и остановить театр абсурда. На самом пике съезда крыши появился Отморозок, и на фоне всего остального… Короче, он был реальнее, чем вся моя предыдущая жизнь.
Лаит не стал ждать окончания моего мыслительно процесса, прислушался к чему-то, кивнул сам себе и щелкнул пальцами.
— Да, хорошее место. Ткань Упорядоченного тоньше, можно перейти. Готова?
«К чему?!» было написано крупными буквами на моей морде, но, похоже, Лаит читать не умел. Как настоящий волшебник, он просто провел указательным пальцем в воздухе, нарисовав дверь. Откуда я знаю, что именно дверь? Так она засверкала контуром, а потом налилась светом, ярким, нестерпимым. Где-то в груди неудачно кольнуло, так что аж хвост между лап запутался, а этот муд*** не дождавшись от меня реакции на свои выкрутасы просто схватил за загривок и впихнул в гребанный портал! Еще бы пинок под зад прописал, садист!
Рухнула я аккурат на пороге какого-то дома. Ну как «дома», я бы даже сказала небольшого дворца. Колонны, барельефы, статуи и фонтан во дворе. Антуражненько. Когда здоровенная входная дверь бесшумно отворилась, я была почти уверена, что за ней будет стоять классический дворецкий, в ливрее и с постным выражением на холенном лице. Примерно, как у самого Лаита.
Кстати, может он потомственный дворецкий?
Однако, меня ждало разочарование. За дверью никого не было, вот совсем. Очевидно, что сей факт удивил только меня, так как Лаит вполне спокойно прошел внутрь, обернулся и с такой же кривой рожей протянул:
— Нууу?
Пришлось повиноваться.
— Добро пожаловать в Дом Хранителя Третьего Круга! — невидимка проорал прямо на ухо, так что я подпрыгнула на всех четырех лапах. — Дом Тхеф приветствует путников!
Твою мать! Зачем так пугать?! Аж шерсть на загривке дыбом. Смешок Лаита спокойствия и благодушия не добавила, до одури хотелось садануть ему когтистой лапой. Попортить штаны на заднице.
«Мог бы и предупредить» — сказал ему мой взгляд, но чернявый отвернулся неудосужив меня и словом.
— Лаит, я ждал тебя.
Вот же! Зачем подкрадываться! Второй за минуту прыжок был чуть ниже, чуть менее истеричным, но смешок у нового персонажа этой дурной комедии был не менее мерзкий, чем у моего провожатого. Или мне так показалось?
— Кто это с тобой? — спросил блондин и, судя по всему, хозяин дома, самолично исполняющий обязанности дворецкого.
— Карта Мейн, — скупо буркнул Лаит, явно чего-то стесняясь.
— Вот как? — удивился блондинчик. — Хотяааа, что-то такое я и предполагал.
— Ммм? — глубокомысленно уточнил чернявый, скидывая плащ прямо на пол.
Ан нет, не на пол. Не успела тяжелая ткань коснуться мрамора, как что-то… или кто-то подхватил ее и аккуратно повесил на вешалку у входа. Невидимый дворецкий! Как интереснооо… На чистых инстинктах принюхалась, но, к сожалению, ничего не уловила, кроме запаха свежей выпечки.
Еда! Моему желудку хватило и такого слабого намека, чтобы очень призывно заурчать.
— Кажется, Карта голодна, — хозяин дома говорил с пустотой, но меня это уже не удивляло. — Проводите ее в гостевые покои, пусть приведет себя в порядок. За стол предпочитаю садиться с Созданиями. Лаит, тебе тоже стоит освежиться, от тебя несет чем-то гадким.
— Техногенный мир, — скривился чернявый.
— Фу, тогда понятно.
Сноб и еще один сноб. Желание показать когти стало острее, но тут какое-то движение отвлекло меня. Пустота оказалась не такой уж и пустотой. Едва различимый силуэт замаячил перед носом, а потом засветился болотными огоньками. Ассоциация была так себе, но страх мне-кошке был неведом. Компания двух зануд была не очень-то приятной, а огоньки вдруг показались интересными. Почему бы не поиграть?! Погоня за огоньками завела меня в довольно большую, светлую комнату. Окна в пол, вид на чудесный сад, бледно-розовые тона и белая резная мебель. Ну прямо будуар юной леди самых что ни на есть благородных кровей.
Моя черная задница в этом великолепии смотрелась несколько неуместно. Фыркнув, я совершенно неожиданно для себя, без всяких проблем перекинулась обратно в человека, или Создание, как тут принято было говорить.
— Леди, для вас уже приготовлена ванная, — раздалось над левым ухом.
На этот раз я не подпрыгнула, ай да я! Только недовольно поморщилась и обернулась к говорившему.
«Спокойствие, только спокойствие» завещал Карлсон. Пришлось себе еще раз напомнить завет «Мужчины в самом расцвете сил» и не заорать дурным голосом при виде неожиданного соседства. В общем «огонек» оказался крохотным старичком с добрыми глазами, белой бородкой и в потешном костюмчике. Ага, почти как у Карлсона в том мультике. Правда, на уровне моего плеча он парил без всякого пропеллера, видимо силой магии, чтоб ее!
— Ты кто? — признаюсь, невежливо, но в шоке я и не так могу.
— Домовой, — на автомате ответил старичок, — а вы… вы что видите меня, Леди?
— Ну как бы да…
— А… — старичок забавно округлил рот, потом покивал сам себе, чуть не роняя колпак, — будет весело.
Последнюю фразу он проговорил с очень таким злорадным смешком, так что я сразу насторожилась:
— Кому?
— Всем, Леди, всем поголовно, — потер маленькие ручки домовой. — Раз вы меня видите, то Крямслявркав к вашим услугам.
Не успела я сморгнуть, как на месте фейкостарика образовался фейкодворецкий. Самый настоящий! В ливреи, с чопорным выражением малюсенького личика, резко помолодевший, с порыжевшей бородкой. Вылитый Бэрримор[1], вот с места не сойти!
— Крямсл… — запнулась я на непроизносимом наборе букв.
— Крямс, если Леди будет угодно, — манера речи у него тоже резко изменилась, стала тягучей и вычурной, как и положено потомственному служителю благородного дома. — Позвольте предложить вам халат.
Твою ж мать! Стою тут, беседы веду, а сама голая, как в первый день рождения! Хотя… можно сказать, что сегодня у меня тоже день рождения — в новом мире, в новом статусе.
— Да, будьте добры, — невольно и сама переняла манеры Крямся, уж очень они оказались заразными, да и такая аристократическая холодность больше подходила интерьеру, чем панические завывания и беготня по кругу.
— Леди желает принять ванную?
Леди желала объяснений, проснуться, бокал виски и убиться об стену, но вслух пришлось произнести лаконичное:
— Да, пожалуй.
Ванная комната оказалась под стать выделенным покоям — в золотисто-бежевых тонах, с огромным латунным чудовищем на резных, львиных лапах. От воды шел пар, а пена клубилась выше края. Мечта, а не ванная! Стесняться было поздно, да и не по статусу, так что я скинула халат и спокойно погрузилась в горячую воду. Очень горячую воду! В другой жизни я бы, наверное, ошпарилась, но тут… Это было неимоверно приятно, жар воды проникал в поры, вымывал из них грязь, пыль, попутно очищая и мысли. Образ кошки обуславливал простоту мысли, а перекинувшись в Создание я огребла сомнения и страх полной лопатой.
Я попала. Классически так, с оттяжкой. Клюнула на уговоры маньячного отморозка, по которому плакали Белые столбы[2], поверила в свою избранность, заработав на соседнюю палату, и… Святые небеса! Пошла с незнакомцем туда, не знаю куда.
Клиника. Уже не малая, а большая психиатрия. Точно Столбы. Может я сейчас там? В «уютной» палате с железной кроватью без матраса и брежу? Оглядела ванную, бокал виски, появившийся на небольшом столике у бортика, и поняла, что лучше я буду бредить и верить, чем отрицать видимое и искать подвох. Это моя новая реальность, точка, тема закрыта. Будем считать принятие водных процедур своеобразным крещением — в воду зашла одна я, из воды выйду другая.
Смелая, решительная, сильная, такая, какой я когда-то была. Пока мой мир не решил свести меня с ума…
Хватит! Последний глоток виски и я запретила себе думать о прошлом. Меня ждет настоящее и для копаний в себе не время и не место. Что-то мне подсказывает, что «весело» Крямса для меня обернется большими такими проблемами, вселенского масштаба.
[1] Джон Бэрримор — дворецкий Баскервилей, персонаж детективной повести Артура Конан Дойля.
[2] Психиатрическая больница «Белые столбы» — печально известное лечебно-психиатрическое заведение возле станции Столбовая Чеховского района. Психиатрическая больница мистифицирована Александром Галичем, про нее было написано «там алкоголики пишут нолики, а шизофреники вяжут веники».