Спасибо Сандалиям, без них я бы к Шляпнику не вышла. Впрочем, я и так не вышла, а свалилась аккурат в кресло, стоящее по правую руку от Кролика. Это я удачно споткнулась о веточку всеми четырьмя лапами.
Наркодиспансер на выезде был в сборе: Шляпник уже деловито наполнял мне кружку чаем, Кролик протягивал блюдечко с пирожными, а Соня привычно дремала, умильно сложив лапки на пузике, но стоит соблюсти вежливость:
— Позвольте представиться — Тигра.
— Не Кролик.
— Не Шляпник.
О как. Однако, личность моих со-чайников не особо имела значение, так как я, наконец, узрела цель своего путешествия — стол ломился от разнообразных тарелочек и вазочек, доверху наполненных восхитительной выпечкой всех форм и размеров.
В голове мелькнула робкая мысль, что я все же не за этим прыгала на одной лапе, петляя между колючими розами, да старательно отращивала стрекозиные крылья, чтобы перелететь одну памятную стену. Кажется, именно с нее некогда свалился Шалтай-Болтай, но точно я уже не помню.
— Как там Волшебник? — вежливо поинтересовалась я у Шляпника.
— Какой Волшебник? Фокусник? На голубом вертолете, Гарри Поттер? — завалил меня вопросами обладатель причудливого головного убора.
На несколько минут я задумалась, пытаясь отыскать в мутном сознании хоть крупицу информации о том, какой именно Волшебник мне нужен, но вместо этого почему-то опять всплыл образ огромного яйца.
— Тот, что собрал Шалтая-болтая.
Соня приоткрыла один глаза, красный в фиолетовую крапинку, а потом удрученно замахала головой:
— Все ты напутала. Шалтая-болтая собирала королевская конница и рать, а Волшебник дал мозги и сердце.
Правую и левую лапу что-то сжало, но я лишь отряхнулась и продолжила наш светский разговор:
— Шалтая-болтая собрали, дали мозги и сердце…
— Да, не ему! — истерично воскликнул Кролик, — не Шалтаю, тот так олухом бездушным и остался. Мозги дали Страшиле, а Сердце — Дровосеку.
— Но это им не помогло, — констатировала Соня, — Изумрудный Город потерпел поражение.
Изумруды. Что-то есть в этом такое… знакомое, сладкое, опасное.
— Ну не совсем поражение. Просто погрузился в Долгий Сон, — внес поправку Шляпник. — Но потом пришел Прекрасный Принц и разбудил Спящую Красавицу.
Синие, почти черные глаза, порочная улыбка и слегка вьющиеся волосы… Воронье карканье.
— А Волшебник? — этот вопрос все еще очень сильно меня волновал.
— А Волшебник пока еще не проснулся, — вновь встряла Соня. — Спит, и во сне творит всякое. То Искру притянет и Договором одарит, то опасные артефакты в ушастые руки всунет, душу чужую себе заберет. В общем ускоряет события, как может.
— А может он многое, — поддакнул Кролик.
— Прямо Брюс Всемогущий, — кивнул Шляпник.
— Могучий Тор, — мечтательно прошептала Соня, и ее мышиные уши вдруг вытянулись, заострились, став подозрительно похожими на лисьи.
— Настолько могучий, что даже может создать коробочку, из которой не может выбраться, — подмигнул одним глазом Кот, частично проявившись на стуле возле меня.
— Ну а Враг? — почему-то спросила я.
— Бармаглот! — Кролик неосторожно взмахнул лапой, сбив тарелочку с тортиком.
Нечестная компания дружно проследила взглядом за полетом сладости, эпическим попаданием в ствол ближайшего дерева и вернулась к прерванной беседе.
— Бармаглот есть, но его как бы и нет, — философски вставила Соня.
— Это как? — попыталась я сфокусировать на ней взгляд, мышка в платье почему-то рыжела, обрастала несколькими хвостами, но стоило сморгнуть, как Соня опять была Соней.
— Вот так. Ты его видишь? — спросила она.
Я недоуменно огляделась, но никого кроме присутствующих не увидела.
— Нет, не вижу.
— И он тебя не видит, но ты же существуешь? Вот и он существует, — отметила мудрая Соня, — Но пока ты его не увидишь, его как бы нет для тебя. Хотя он и есть.
Откровения Сони окончательно запутали мои мысли, я все пыталась осознать этого Кота Шредингера[1], когда другой Кот вдруг проявился и услужливо спросил:
— Еще чаю?
А говорил, что не пойдет к Шляпнику…
— Будьте добры, — сладкое и без чая шло хорошо, но запить чем-то приторность уже давно хотелось.
Мы втроем чокнулись чашками, звякнули ложками и продолжили чаевничать молча, видимо, исчерпав запас слов, положенных на сегодняшний день. Пирожные таяли во рту, растворялись в душистом напитке и приятной тяжестью оседали в желудке. В блаженном поедании шоколадно-фруктового изобилия прошло немало времени, по крайней мере, места мы успели сменить несколько раз, прежде чем я почувствовала, что все, следующую вкуснятину мне придется буквально пропихивать лапой. Н-да, неслабо пробивает на еду травка Бху… А вот чай, вопреки комментариям Кота, похоже обладал совершенно противоположным эффектом — уже после пятой чашки в черепную коробку робко постучалась первая здравая мысль с момента моего превращения в розовое недоразумение: какого саа’ле я тут делаю???
Кролик на меня внимательно посмотрел сквозь пенсне:
— Ну, пожалуй, хватит.
Соня кивнула, спрыгнула со своего стула бросила на меня прощальный взгляд, подмигнула и растаяла в воздухе. Не успела даже спросить, чего именно «хватит» как из сказочной картинки стали пропадать цвета и персонажи, и самое печальное — стол с еще не уничтоженными пирожными так же распался на отдельные островки, а после и вовсе исчез в серой дымке.
Мне навстречу вышел огромный крылатый ежик, с клыков которого капал зеленоватый яд. Ежик постоял пару секунд в торжественной тишине и внезапно свалился в траву, забившись в истеричном смехе.
— Чтоб тебя моорны покусали, Бах, ну какого саа’ле тебе все неймется? Не надоели эти приколы за столько веков?
— Неееет!
Проблеяло из высокой травы нечто, захлебываясь хохотом.
Ну что с него возьмешь, каждый развлекается, как может. Чаще всего «может» за чужой счет. Мне не жалко, но все же стоит внести некоторую ясность.
— Я так понимаю, тебе удалось собрать все свои личности воедино?
Бах показался из кустов отряхивая несколько помятую кше от налипших веточек и букашек — неуважительное отношение Бахурупы ко всему, что было связано с законами и традициями успела войти в легенду, прежде чем он мне окончательно не надоел своей безалаберностью чрезмерной даже для нашего Дома.
— Не совсем.
Рассматривая Баха, я немного потеряла нить разговора:
— Что не совсем?
— Не совсем собрал, ага.
Тьфу ты. На месте утонченных черт прирожденного Реш, проявилась желтизна и грубые линии Бху.
— Ну что ты так недовольно зыркаешь? Ну, решили мы быть едиными в трех лицах, ну так нам по статусу положено, боги мы!
— Где положено, там и отнять можно. Впрочем, если тебе нравится, то и дальше оставайся смотрителем этого зверинца, только открой мне хоть небольшой проход, не хочется тут блуждать еще несколько столетий.
Бах вновь обрел привычные черты.
— Ну что ты сразу обиделась. Тана, где ты успела растерять свое феерическое чувство юмора?
Феерическое? Скорее черное. Хотя сейчас мне действительно было совсем не смешно, в очередной раз попытка исправить положение не привела к нужному результату.
— Опять ты начинаешь? Сама же учила нас всегда смотреть шире, чем нам позволяют границы разума. Ты же знаешь, то, что мы видим, зависит от того, куда мы смотрим, вот и Соня тебе намекала-намекала, а ты все прослушала. Ты смотришь на Реш и видишь Хаос, так чем ты недовольна?
— А что видишь ты?
Бах в очередной раз усмехнулся, пожал плечами отчего татуировка на груди растянулась, видоизменилась, превращаясь в огрызок крыла — явная памятка от Мри.
— Я вижу свою Тана, которая от чего-то взвалила на себя все заботы этого мира. Разве все сущее зависит от твоей воли?
Неожиданно именно эта его фраза принесла спокойствие и облегчение. Действительно, с чего я решила, что знаю, что будет лучшим для одного из моих братьев? Он давно вышел из стен Храма, он вспомнил все свои воплощения, и раз именно это нравится ему больше всего, значит так и будет.
Бах мягко, понимающе улыбнулся и кивнул моим мыслям.
— А дорогу я тебе открою. Тебе как обычно прямо к Дворцу?
— Не, на этот раз я решила обойтись без особых разрушений. Хватит ржать! Я тихо войду, заберу Призму и так же тихо выйду.
Надеюсь.
— Вот-вот. Надейся, зная тебя, могу с уверенностью утверждать, что Коф опять придется менять интерьер, ввиду полного разрушения предыдущего…
[1] Кот Шредингера — Мысленный эксперимент, предложенный австрийским физиком-теоретиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шрёдингером, которым он хотел показать неполноту квантовой механики при переходе от субатомных систем к макроскопическим. Согласно предложенному примеру, кот одновременно и жив, и мертв, пока наблюдатель не откроет коробку. Соня же пытается объяснить Ваэль, что наличие или отсутствие Врага зависит только от того, кто его ищет, таким образом предостерегая от излишней бдительности.