— А я и не думал, что ты настолько хаосит.
Безднов Кхай стоял у открытого окна, опершись о каменный подоконник и разглядывал меня с легкой иронией.
— Ты о чем? — я был почти уверен, что он пытается меня подловить, лишь догадываясь о произошедшем.
— О «сбое» в порталах.
Нет, не поймаешь, я на такие трюки не поддаюсь.
— Думаешь, что моорнов привели намеренно?
— Уверен в этом, — Кхай ухмыльнулся и добавил веселым тоном, — Я могу видеть «коридоры».
Вот так новость… Он может видеть пути-между-мирами?! Кхай прочитав удивление на моем лице, кивнул и продолжил:
— Я вижу «коридоры». А еще, я вижу, когда в них вмешиваются.
— Это невозможно! Подобное могут только Старейшины!
— И? — Кхай вздернул бровь.
— Ты не можешь быть Тана Мейн! — подобная перспектива пугает до дрожи, действительно пугает.
— Почему это? — маска паяца вновь наползла на резкие черты этого чудовища, смягчая их, делая более «человеческими», — Разве ты не знаешь, что мы можем быть всеми, кем только пожелаем?
Вопрос прозвучал как шутка, подколка, ироничная аллюзия на наши ограниченные способности, но мне почему-то не было смешно. Его слова отдавали чем-то совсем не тем, вовсе не юмором, а очень черной и страшной правдой. Той, что знать совсем не хотелось, той, что знать не следовало. Той, что пульсировала чернильным пятном на одном из сердец, расползаясь уродливой паутиной фиолетовых прожилок…
Глаза Кхая сверкнули, он подался вперед, разглядывая меня еще более пристально.
— Даже так? — Ворон покачал головой, — Не советую тебе вступать на этот Путь.
Я отрицательно мотнул головой, хотя не имел ни малейшего понятия на что намекает Кхай. Или имел? Черно-фиолетовое сердце дрогнуло, сбилось с ритма, вызывая мимолетное головокружение и тут же пошло ровнее, словно ничего и не было.
— Кхай, я не понимаю твоих намеков. Если есть что сказать — говори, а нет, так хватит сотрясать попусту воздух.
Мой соперник еще какое-то время рассматривал во мне что-то одному ему видимое, а потом пожал плечами:
— Мое дело предупредить, я больше не Тана и приказывать тебе не буду.
— Больше?
— Да, да, Лаит, когда-то я был Тана Мейн, но это было давно и успело покрыться пылью времен. И все же способности мои остались, повторюсь, я вижу проложенные Пути и знаю, что ты вмешался в настройки порталов. Вопрос только один — зачем? Ты надеялся помешать мне? Не хотел, чтобы Аэль получила Регалии? Ты предал ее?!
Последний вопрос упал между нами целой глыбой льда, и я в полной мере осознал одну вещь — Кхаю плевать, если я пытался его убить, но вот за предательство по отношению к Аэль он порвет меня на много мелких саа’ле.
— Нет, я знал, что ты выиграешь. Чутье… Аэль получила бы Сандалии, так или иначе.
— Ясно. Значит устранить ты хотел меня, — констатировал он спокойно, а потом предположил, попав точно в «яблочко», — Ревность?
В вопросе не было ожидаемой насмешки или язвительности. Да он и не спрашивал, а скорее констатировал, так что вместо ответа я спросил то, что меня мучило уже давно:
— Что вас связывает?
— Любовь, — а вот теперь в голосе была ирония, вот только я был не уверен, что смеется он именно надо мной.
— Что ты ее любишь, я уже понял, вопрос в том, что вас связывает?
— Тысячелетия совместной жизни.
Три слова перечеркнули все. Нет, это был не просто случайный секс, они жили вместе, а это значит только одно…
— Вы женаты? По обрядам Хаоса?
— Нет.
Это короткое, оборванное «нет» плеснуло горючим на угасшую было надежду, но угольки грозили потухнуть в любой момент.
— «Нет» не женаты, или не по законам Хаоса?
На этот раз Кхай промолчал, отвернулся к окну, не желая демонстрировать свои чувства. В том, что я его смог задеть, я уже не сомневался. Еще не все потерянно, она так и не признала его!
— Это неважно, — наконец сухо бросил он, поворачиваясь обратно, — Ты все равно посягнул на то, что принадлежит мне.
— Тебе? А Аэль согласна с этим? — настала моя очередь измываться над его чувствами.
Скулы обозначились точнее, а глаза угрожающе прищурились:
— Ты уверен, что хочешь бросить мне вызов?
Вызов? Кхай намекает на старую, добрую дуэль?!
— Тас Мейн Кшаар[1]!
Ритуальная фраза вырвалась помимо воли, почти инстинктивно. Желание обладать тем, что мне никогда не будет принадлежать, затмило разум, всколыхнуло дикого зверя, что всегда живет внутри каждого мужчины — соперник предлагает сразиться за самку? Значит будет бой, кровавый, жестокий, но по законам моего Дома. Или все же нашего?
Признаться, я все еще сомневался в том, что Кхай действительно Мейн, но победно сверкнувшие глаза и глумливая улыбочка подтвердили худшие опасения:
— Кир па Мейн[2]!
Слова, подтверждающие вызов, прозвучали ударом гонга, они требовали немедленного исполнения, но сражаться посреди жилой комнаты, той, в которой я еще совсем недавно отдыхал с Аэль после долгого перелета, было как-то… пошло, что ли?
— На крышу? — предложил я.
Кхай скупо кивнул и вышел первым.
На крыше, естественно, была парочка дозорных, но несколько скупых фраз и их нахмуренные рожи расцвели чуть ли не счастливыми улыбками. Ну как же, кто из Воинов откажется посмотреть на дуэль, где один из участников известный всем обладатель доспехов с мордой муйан’кашат.
— Дуалы? — спрашивает он меня.
— Дуалы.
«По законам Мейн» означает одно — никакой магии, только чистая сила воина, ловкость и владение оружием. Дуалы совсем необязательный атрибут, оружие может быть любое, но настоящие Мейн всегда выбирают дуалы, то ли данью времени Ученичества, то ли из желания еще разок покрасоваться в парном танце со Смертью.
Клинки, как любое другое оружие всегда с Мейн, всегда под рукой, еще один маленький подарок Отца, стоит только протянуть руку в пространственный карман и выхватить нужное из своего личного арсенала. Мои черные, вороненные, с легким голубоватым отливом, и, к моему великому удивлению, у него почти такие же, только вязь рун по кромке иная. А Кузнец уверял, что выполнил эксклюзивный заказ…
Никаких ритуальных расшаркиваний, поклонов, все уже сказано, все всем понятно. Дзайн выстроились в круг, четко обозначив границы нашей с Кхаем «арены», хотелось бы обойтись без зрителей, но отогнать Воинов от подобного зрелища все равно, что отбиваться от бродячих собак палкой колбасы.
Мой соперник держит клинки обратным хватом, почти заведя их за спину. Показушник. Или настолько уверен в себе? Я же встал в самую обычную стойку, скрестив дуалы перед собой, приглашая сделать первый выпад.
И он не заставил себя ждать. Стремительная атака, на самой грани восприятия и двойной удар с разворота, вроде бы метящий в центр скрещенных клинков, но я не поддаюсь обманке. Отскакиваю, разводя мечи в стороны. Да, опасно открываюсь, но контролируя, а не играя в чужую игру. Рывок, короткая мельница и моя куртка обзавелась новой прорехой. Как же он, тарх побери его, быстр! Дыхание все еще ровное, правильное, но первая искра сомнений в моей победе уже замерцала.
Контратака, нырок под занесенные мечи, но укол по корпусу не получается, Кхай успевает увернуться и почти сразу в ответном выпаде оставляет еще один росчерк. На этот раз на моей щеке.
Теперь это уже не искра. Теперь я точно понимаю, что Кхай намного превосходит меня и в технике, и в скорости. Теперь я верю, что когда-то он был Тана Мейн.
Еще один сдвоенный удар по неосторожно подставленным клинкам, в мышцах отдает глухой болью. Новая атака, и я делаю шаг назад, еще шаг, гомон Воинов становится громче, кто-то почти дышит мне в спину, отступать больше некуда.
Мне никак не удается перехватить инициативу, вывести свой собственный узор танца, Кхай доминирует столь явно и полно, что следующую обманку мне уже не удается разгадать, и его левый клинок пропахивает куртку в районе груди, вонзается в черно-фиолетовое сердце. Мир неотвратимо сереет, когда рядом раздается рык:
— Что за крэшшш[3] вы тут устроили! Прекратить!!!
В стремительно сокращающемся поле зрения мелькает гигантская фигура Ирэ и, сквозь гаснущее сознание, доносятся его приказы. Меня перекладывают на какие-то носилки, несут в лазарет, но я почти сразу отключаюсь, уже не видя и не слыша, как матюгаются надо мной лекари Дзайн, понукаемые грозным Тана…
Подо мной огонь, надо мной трава…
Тело мое легкое, почти невесомое, мягко покачивается на волнах Тьмы. Она такая нежная, так приятно ласкает разгоряченную кожу, нежнее губ самой искусной любовницы.
Но не нежнее Аэль. Ваэль. Моей тсани.
Все для и ради тебя. Все во имя глупой, неразделенной любви.
Черно-фиолетовое сердце больше не может биться, его разрубил черный клинок с серебристой вязью рун Мейн.
Оставшееся в одиночестве красное сердце едва справляется, оно гонит кровь по венам, но силы его не хватает, оно захлебывается, то спотыкается, то несется вскачь.
Оно бьётся ради тебя тсани, но есть ли тебе до этого дело?
Ты спасла его ценой своей жизни. Стала бы ты спасать также и меня?
Перед глазами всплывает твой образ в лиловой дымке… Ты так красива… Так притягательна… Так холодна.
Любовь всего лишь обратная сторона ненависти. Я ненавижу его за силу, себя за слабость, а тебя… За трусость. Ты трусиха, тсани, ты сбежала от нас, от меня.
Твой образ разлетается миллионом жалящих пчел, что устремляются ко мне, впиваются в обласканную Тьмой кожу, рвут мое нутро на части, добираясь до мертвого сердца.
Боль пронзает насквозь, в груди словно разожгли печь, в которой сгорает моя надежда, моя суть, все лучшее, что есть во мне.
И второе сердце вновь идет ровнее, но теперь оно чисто лиловое.
Как побеги дурман-травы вокруг Храма…
Во Вселенной ты, только ты одна.
— Просыпайся, спящая красавица!
Гулкий бас врывается в мой сон-на-Грани, развеивая обретенное было спокойствие, разрушая прекрасные фиолетовые узоры на обратной стороне век.
— Давай-давай, открывай глаза!
Немного усилий, и удается-таки сфокусировать взгляд на нависшей надо мной скале. «Скалой», ожидаемо, оказался Ирэ. Мне позволили приподняться над тонкой подушкой и даже опереться о спинку койки в лазарете, прежде чем отвесить знатную оплеуху, от которой в ушах зазвенели похоронные колокольчики. Отпрянуть или отбиться я даже не пытался — Ирэ в своем праве, мы не должны были устраивать дуэль без его разрешения.
Но разве это имеет значение? Сейчас, когда я уже проиграл?
Лиловое сердце даже не дрогнуло, не сжалось. Пройдя горнило сна-на-Грани, его было уже не испугать такими мелочами. Оно теперь будет биться всегда. В одном ритме. Возможно, так будет лучше для нас всех.
— Ирэ, оставь мальчишку в покое. Дуэль моя инициатива, — Кхай непрошено решил заступиться за меня.
— Да?! А мне другое сказали. Вроде как Лаит бросил вызов.
— Я его подначил, спровоцировал.
Дзайн прищурился, смешно сморщил нос, но все же кивнул, принимая слова Кхая. Не нужна мне его защита, но если он сам вызвал огонь на себя, то это его проблемы.
— Ваэль в какой-то Бездне, а вы решили выяснить отношения… Идиоты.
— Идиоты, — послушно подтвердил Кхай. — Ты прав, старый друг, нам на другом нужно сосредоточиться.
— Ты сможешь ее найти? — с надеждой спросил Ирэ, и добавил ехидно, — раз ты, оказывается, Мейн.
— Пока она в Аит’Ле не смогу. Мир Моорнов полностью закрыт. Это же, по сути, тюрьма.
— Тюрьма? И кого там держат? — оказывается во мне еще есть место удивлению, и это удивление прорвалось вопросом.
— Свихнувшихся богов, — ответил отрешенно Кхай.
— А разве не все они такие?
Моя неуместная ирония удостоилась пристальных взглядов от обоих хаоситов, но развивать тему никто не стал. Вместо этого Кхай предложил другое:
— На Ваэль сандалии, они рано или поздно выведут ее на верный Путь, а значит, можно предугадать, где именно она появится.
— Коф?
Кхай кивнул.
— Значит идем к Коф.
— «Идем»? После дуэли вы решили пойти дальше вместе?! Мальчишки…
Мальчишки, все так, но я все еще ее Проводник, а Кхай, он все еще ее… Просто ее.
Лиловое сердце согласно сжалось, разнося по венам совсем не кровь.
[1] По законам Смерти (хаоский).
[2] До твоей Смерти (хаоский).
[3] Ругательство, крайне грубое (хаоский).