«Мне не больно!! Мне не больно. Мне больше не больно» — стучало в висках того, кого Кхай назвал стихийным бедствием, и древний хаосит еще не понял, насколько был прав… Раэль повис на Лири подобно обезьянке саймири, с самыми цепкими во всех мирах пальцами, мял немнущуюся, в принципе, ткань кше и продолжал повторять свою мантру.
«Мне не больно…».
Он бы и зубами впился в шею вновь обретенной любви, и подобно вампиру пил и пил его кровь… Долго, бесконечно долго… захлебываясь от жажды, любви, тоски и желания.
Его не было рядом… Сколько? Несколько месяцев? Лет? Веков? Солнечных систем и галактик? Раэль точно не помнил, все, что произошло в Мире Льдов теперь казалось сном, длинным, тягучим и неинтересным.
И Лин, Лин был рядом вопреки всему. Вопреки его холодности, вопреки его выходкам, вопреки тому, что он… Нет, о последних событиях думать не хотелось. В порыве безрассудства и глупого упрямства он совершил такое, что Келлин ему никогда не простит. Его глаза никогда не приобретут тот же янтарный, завораживающий, сводящий с ума блеск. Они навсегда останутся осколками едва золотящегося льда.
И это Иллири еще не знает о главном.
Раэль все пытался не задохнуться и не упасть в позорный обморок от переполняющего счастья, напополам с диким страхом — что с ним сделает его тсани, когда узнает?
«Отшлепает, как минимум» — знакомый голосок одного из его личных кошмариков прозвучал, как обычно, прямо в голове, — «но ты не отвлекайся, обнимай свою воскресшую любовь, вдруг опять надумает сбежать».
Хвостатая тень мелькнула где-то на краю зрения, но Раэль даже не вздрогнул. К этим двум порождениям сна разума он давно привык.
«Мне не больно! Мне не больно… Мне больше не больно… Я не могу без них. Без них обоих».
Уже неизвестно в который раз, Раэль едва слышно прошептал:
— Лири — это правда ты?! Я же чуть не умер, я же совсем потерял надежду…
Вместо ответа теплое дыхание в шею, от которого мурашки вновь устроили смотровой парад по всему телу и тихое:
— Малышшшшш — ДЫШИ! Ты от меня так просто не отделаешься. Я весь твой, со всеми своими решевскими ныне потрохами. Люблю тебя, солнце мое и свет, моя ночь и мой день. Только теперь я стал понимать, что такое «тсани»…
И последние слова стали триггером, искрой, что моментально зажгла кровь. Томная волна еще больше затуманила взор Раэля, заставила Иллири крепче сжать объятья, а Келлина выдохнуть сквозь сжатые зубы ругательство.
«Эмм, а может все же не сейчас? Я не против хлеба и зрелищ, но старшие могут не понять» — все тот же мурчащий голосок заставил немного прийти в себя. В унисон с назойливым глюком, в ухо горячо зашептал Иллири:
— Малышшш, что ты творишь… Не сейчас, чуть позже, все позже… И не здесь.
Едва заметный кивок на Алтарь за спиной очень живо напомнил, чем именно закончилась похожая сцена совсем недавно. Или бесконечно давно? Раэль с огромным трудом подавил просыпающийся голод, втянул обратно щупальца инкубской силы.
«Ну вот, такую пирушку обломалииии» — заныл второй голос его персональной шизы.
Две кошкообразные тени вылезли было за край Алтаря, но наткнулись на острый взгляд и вздернутую бровь Аллос, и поспешили втянуться обратно.
«Чего это она? Как будто мы что-то не то сделали?»
«Да ну ее, что на уме у Ллос, знает только Ллос».
Дроуская мудрость из уст то ли глюка, то ли вполне реального мелкопакостного существа, звучала по меньшей мере забавно, но Аллос было не до смеха. Она догадывалась, чьи, именно это, осколки разума, но только догадывалась, и, без подтверждения, была не готова открыто их признавать.
Келлин смотрел на сладкую парочку то ли инкубов, то ли, одна Бездна знает, кого, и силился справиться с острым приступом ревности. Чувства пробивались сквозь тонкую ледяную корочку неожиданно ярко и больно. Ревность вернулась первой, она рвала сердце на части, но дроу продолжал стоять и смотреть, пропуская через себя целые волны кипящих чувств, еще сильнее подтачивающие и без того покрытый трещинами панцирь заклинания. Да, вся его сущность буквально вопила о несправедливости и неправильности происходящего — он должен быть там, точно также обнимать несносного… несносную любовь свою, а вместо этого стоит в одиночестве и страдает, но, пока так, и только так. Пока придется держать себя в руках… и член в штанах.
— Да кто такой этот враг?
Вопрос черноволосого неожиданно задел какие-то нити заклинания, и дыра, через которую хлестали эмоции мгновенно затянулась, возвращая ясность и холодность разума.
— У меня была Беседа с Отцом. После твоей смерти.
Келлин до конца не разобрался, кто и сколько раз умирал, он многого не понимал, не мог осознать, но вот идею с врагом точно уловил — есть кто-то, еще не познанный, неясный, но кто угрожает им всем. Чем именно и почему? Вот об этом стоило послушать внимательней.
— Он откликнулся? — удивленно спросила Ваэль.
— Не сразу. Сперва пришлось долго… упрашивать.
Инкубы, да и дроу, будучи эмпатами поежились от волн отрицательных эмоций, что разошлась плотными кругами, отражаясь от черных, мраморных стен, вновь и вновь выплескивая на присутствующих неимоверную боль, отчаяние, нечеловеческую тоску, сжирающую Кхая. А ведь время уже успело сгладить самые острые пики, покрыть легкой пылью самые яркие воспоминания, что же чувствовал он, этот странный хаосит, тогда, тысячелетия назад? Как не сошел с ума, как не присоединился к Баху в Аит’Ле?
Аллос кивнула:
— Пришлось восстанавливать Храм почти из руин.
— И все же, Он ответил, — продолжил Кхай, — И был до Бездны зол.
Тот-что-был-богом передернул плечами:
— Он знал, тсани, Он все знал. О наших планах, о Регалиях, обо всем. Он все знал, поэтому и не остановил тебя. Это не мы Его отвлекли, это Он позволил себя отвлечь.
Золотистая кожа едва заметно побледнела, а зрачки расширились от осознания услышанного, но Ваэль никак не прокомментировала слова Кхая, лишь крепче сжала зубы, готовясь к очередной каверзе, подстроенной Отцом. О, в том, что Он опять играет ими, она ничуть не сомневалась!
— Я упрашивал Его вернуть тебя, моя тсани, валялся на коленях, унижался, клял и клялся, но Отец был непреклонен, мол, раз ты так решила, значит — быть твоей смерти, недаром ты Его «Воля». Да и зачем тебя возвращать, если ты не выполнила свою миссию?
— Миссию? — вопрос был задан безучастным тоном, но не нужно было быть чтецом душ, чтобы почувствовать напряжение, охватившее Ваэль.
— Он не вдавался в подробности, сказал, что ты и сама знаешь. Знаешь ведь?
Нешамах отвернулась, силясь скрыть выражение глаз, но Кхай слишком хорошо ее знал — госпожа его сердец и души была виновна, и осознавала это.
— Когда-нибудь ты найдешь в себе силу сказать правду вслух, — кивнул своим мыслям Крылатый. — В общем, Отец отказался тебя вернуть. Тогда я попросил забрать и меня, погрузить в долгий Сон. Но Отец и в этом был суров, это и было моим наказанием за наш с тобой заговор — остаться Вечным Странником в тварном мире, когда тебя в нем нет и не будет.
Несмотря ни на что, даже на крайне отвлекающую мягкость и гладкость кожи Иллири, Раэль чутко прислушивался к словам древнего, и последнее признание заставило сглотнуть горький ком — лишь на секунду представив, что он сам бы почувствовал окажись на месте Кхая, Раэль чуть было не задушил своего едва воскресшего «братца».
— Эй, малыш, полегче, я никуда не денусь. Больше — никогда.
Раэль судорожно вздохнул и чуть ослабил объятья, но всего на капельку, ему все еще было безумно страшно выпустить из рук свое сокровище. Беспокоил еще Келлин, от которого нет-нет да прорывались странные эмоции, с ними еще предстоит разобраться, как и с тем заклинанием, что висит на дроу, но это будет потом. Чуть позже.
— И все же ты Его уговорил, — вмешалась Аллос.
Кхай отрицательно мотнул головой:
— Нет, у меня не нашлось аргументов, хоть я и перепробовал все варианты.
— Тогда как…? — удивленно спросила Ваэль.
— Его Пути неисповедимы. Когда я наконец замолк, исчерпав все слова и молитвы, Отец сам предложил условия. Он вернет Ваэль тогда, когда Дома окончательно утратят свое первоначальное значение и смысл, когда они отринут Истину, и встанут на Путь Апокалипсиса.
— Звучит до невозможности пафосно, — едко отметил Лаит.
— Не забывайся, ты говоришь об Отце в Его же Храме, — предостерегла Аллос, но Проводник лишь фыркнул в ответ.
— Мое Возрождение означает конец Домов? — сделала верный вывод Ваэль.
— Так или иначе, — подтвердил Кхай. — Одновременно с тобой был Пробужден и некий Враг, тот, чья миссия стереть Первозданный, да и весь Веер в Бездну.
— И я должна буду его остановить? — спросила Ваэль.
— Не обязательно. Он опять назвал тебя «Своей Волей» — ты свободна в выборе, на чью сторону встать. Ты можешь выступить против Врага, а можешь решить ему помочь. Остаться в стороне тебе не позволят, ты обязана будешь выбрать и тем самым решить судьбу всех живущих.
— Уничтожить одного единственного Врага, или все миры? Выбор очевиден! — воскликнула Мара.
Дасат тут же ее одернул:
— Ты никогда не имела дела с Отцом. Выбор не может быть столь простым.
— Он сделает Врагом кого-то, кто мне до безумия дорог, — едва слышно прошептала Ваэль, но в гулкой тишине Храма слова разнеслись по всем углам.
Фиолетовый взгляд нашел по очереди Кхая, а потом Лаита, и она спросила громче:
— Кто-то из вас двоих?
Соперники переглянулись, и Кхай не смог не отметить торжествующих искорок в глазах Лаита. Тсани признала их обоих, невольно, не подумав, но дала надежду Проводнику и задела Нефеш. И все же Кхай ответил спокойно:
— Скорее всего, что да. Или я, или Лаит. А самое веселое, что мы можем и не знать о своей роли, действовать вслепую, но под властью невидимых ниточек Отца.
— Не факт, — задумчиво проговорила Аллос.
Кхай вопросительно уставился на нее, и Паучиха продолжила:
— Это слишком банально. Любовь против всеобщего блага. Отец уже давно пресытился этим спектаклем, да и нашу Ваэль он хорошо знает. Тут Мара права, ты при любом раскладе выберешь не свое личное счастье. Именно за эту твою жертвенность Он тебя и наказал, не в этом смысл твоего существования.
Кхай не был уверен, что его тсани вспомнила все, когда-то у них уже был подобный разговор, когда именно он и привел к непоправим последствиям. Следующие слова Ваэль подтвердили его опасения.
— Отец желает изменений. Качественных. Революции. Чего-то нового, еще неведанного. Поэтому, раз за разом, вводит в привычную формулу все новые и новые переменные. Я должна была стать катализатором этих изменений, и, какое-то время справлялась со своей ролью, а потом…
Тот-что-был-Богом сжал кулаки и закончил фразу:
— А потом случился я. Стал взывать к твоей совести, сбил тебя с Пути и все начинания Отца пошли прахом.
— Не совсем так. Думаю, что ты был еще одним Его экспериментом. Еще до тебя я попыталась восстановить Равновесие, не понимая, что как раз этого Он и не желает. Так что, наоборот, ты должен был встряхнуть меня, заставить вновь действовать. Войны, противостояния, союзы и предательства. Ему было интересно, — внезапно Ваэль запнулась, вздрогнула, посмотрела на Кхая: — мы уже когда-то об этом говорили.
Крылатый скупо кивнул, и все встало на свои места. Келлин внутренне расхохотался, складывая все кусочки головоломки. Игрушки Бога воспротивились Его замыслу и решили не следовать сценарию, вместо этого подвинув кукловода. Вот только кукловод просчитал их на раз-два-три и обломал идиотский порыв, наказав по заслугам.
— Восхитительно, — ухмыльнулся дроу, — вы решили убить Бога? Разве вам в детстве не объяснили, что невозможно?
Келлину ответила Аллос:
— Не все проходили должное обучение. Вижу, что сейчас ты благодарен полученным урокам?
Намек Паучики прошелся наждачной бумагой по оголенным нервам, заставляя панцирь заклинания трещать, но на этот раз от ярости. И все же уроки, действительно, были усвоены. Келлин склонился в полупоклоне, и почтительно промолвил:
— Да, Великая. Я знаю свое место.
— Поэтому тебе никогда и не стать чем-то большим.
Аллос играла с огнем и прекрасно это осознавала, но пора было выводить мальчишку из его затянувшейся заморозки. Мантикоры переборщили с силой, вложенной в заклинание, и теперь его было непросто снять. Сперва следовало хорошенько расшатать опоры.
Оливковые скулы заострились, золотые глаза зажглись недобрым огнем, но, к досаде, Паучихи почти сразу потухли:
— Да, Госпожа.
Пусть Ваэль и не знала деталей, но суть противостояния сестры и желтоглазого дроу была ей понятна. Аллос славилась своей любовью к дрессировке мужчин, как и умением воспитывать очень и очень полезные личности. Слабых она ломала, сильных возвышала. Дасат был тому живым примером.
— Я не думаю, что это кто-то из вас, — вернулась к теме разговора Аллос. — Скорее Отец введет другую фигуру в расклад, кого-то совершенно иного, того, на кого мы никогда не подумаем. И да, действовать он будет неявно.
— Пойди туда, не знаю куда, найди того, не знаю кого… В духе Отца, — констатировал Дасат.
— Очень даже, — утвердительно кивнула Аллос.
— Просто шикарно! И с чего мы начнем? — спросил Лаит.
— Это ты нам скажи, ты же Проводник, — подначил его Кхай.
Лаит повелся было на подколку, но тут же нашел другого крайнего:
— Среди нас есть Проводники и постарше.
Дасат скривился, но подачу принял:
— Отец обычно оставляет подсказки, иначе не будет спортивного интереса, и интрига зачахнет на корню. Хлебные крошки уже разбросаны, нужно лишь поймать ключевой момент и отматывать оттуда.
Развить мысль старший Мейн не успел, Храм еще раз содрогнулся, на этот раз значительно сильнее, так что Иллири покачнулся, а Раэль был вынужден опереться ладонью об Алтарь, удерживая вес брата на себе. Черный мрамор тут же засветился серебром, нестерпимо вспыхнул, Храм еще раз качнуло и Алтарь стал медленно погружаться в пол.
Сбитый с ног Иллири тут же обернулся в паучью форму, подхватил свое стихийное бедствие и инстинктивно метнулся к Келлину. Вдвоем защитить их прелесть будет проще.
Лаит и Кхай, на таких же рефлексах достали мечи и заслонил собой Ваэль.
Дасат дернул Мару в сторону Аллос и перетек в боевую стойку.
Недвижимой осталась лишь Паучиха. Она и сама могла бы принять свой любимый и жуткий образ, но не видела в этом никакого смысла. Едва Алтарь исчез в мраморном полу, как Аллос велела:
— Успокойтесь, это не угроза, это намек. Отец четкое дает понять, что с этого момента Жертвоприношения отменяются, а значит все дело в них. А точнее в одном конкретном.
Ваэль догадалась первой:
— Последнее Жертвоприношение?
Аллос кивнула:
— Именно. Я только сейчас поняла одну странность — я не помню всего. Вернее, всех.
— Ты о чем это? — удивленно спросил Кхай.
— Сколько Реш присутствовало на Последнем Жертвоприношении?
— Согласно правилам — Добровольная Жертва, Палач и двое Свидетелей.
— Так. Ваэль, я, Лиса и…?
— Я. Я тоже был там, — напомнил Кхай.
— Нет! В том и дело, ты опоздал, ты появился позже, но начать без второго Свидетеля мы не могли!
Кхай замер. Аллос была права. По давним правилам, добровольность Жертвы должны были подтвердить минимум двое Реш, но в момент убийства его не было в Храме, значит был кто-то другой, кто-то, кого они почему-то не запомнили.
— Кто-то стер наши воспоминания об еще одном участнике, — подытожила Аллос. — И мы все прекрасно понимаем, что это может означать.
— Она и есть Враг, — сделала очевидный вывод Ваэль.
— Она? — переспросила Аллос.
— Да, это я помню. Смутно. Нас действительно было четверо, четверо женщин. Энергия была одного типа, — подтвердила бывшая Жертва.
— Значит, мы знаем хотя бы пол, — удовлетворенно произнес Кхай, но его взгляд тут же уперся в Раэля, а потом он сам же себя и успокоил, — точно знаем. Вауу не мог быть Свидетелем, только Реш.
— Спросим Лису? — предложила Аллос.
— Когда ты последний раз ее видела? — ехидно уточнил Кхай.
Но Паучиха ничуть не смутилась:
— Давненько, но это не ничего не меняет. Мы ее найдем и спросим, она такая зараза, что могла избежать чистки мозгов.
Последняя фраза про мозги отозвалась гулом в голове Ваэль и ее внезапно осенило:
— Подождите! Есть еще один момент!
— Ты о чем? — настороженно спросил Кхай.
— Моорны! Где они? Мы же столько волн возмущения подняли в Первозданном! Да взять хотя бы мой уход в Аит’Ле, крушение Жемчужного Дворца, но я ничего не чувствую! Моорнов нет в Болоте, нет в Омуте, не было и в Аит’Ле. Я только сейчас поняла, что в Аит’Ле было непривычно пусто.
— Может их всех порешили на Арене? — предположил Лаит, намекая на подвиг Кхая.
Ваэль отрицательно покачала головой:
— Моорнов нельзя полностью уничтожить, они каждый раз возрождаются в Омуте, в этом вся соль.
— И их там нет, — задумчиво уточнил Лаит.
— Их там нет.
— Мир Льдов? Они могли пройти по каналу связи, — выдвинул свою версию Кхай, — такое уже было, каналы действуют как клапаны и сбрасывают лишнее напряжение.
Но тут вмешалась Аллос:
— Моорны не проходили к нам, я бы их засекла.
О двух крылато-хвостатых кошмариках Паучиха предпочла промолчать, к ним у нее будет особый, отдельный разговор. Теперь она была уверена в своих догадках, но от этого они становились только опаснее. Говорить о них точно преждевременно, можно все сильно усложнить, но вот самой разобраться стоит непременно.
— Значит, моорнов нет ни в Первозданном, ни в Аит’Ле, и ни в Мире Льдов. Куда они все делись?
— Они пошли в атаку, — высказал всеобщее опасение Иллири. — Концентрированной волной, на один-единственный мир.
Раэль содрогнулся, он видел пресловутых моорнов только в учебнике, и плохо представлял себе их силу и способности, но зато он точно знал, чем грозит полномасштабный прорыв моорнов — видел последствия.
— Они его уничтожат… — прошептал Вауу.
— Подчистую, — кивнул Иллири и тут же предположил, — Инструмент Врага?
Идея ошарашила всех присутствующих, но так ладно легла на логику происходящего, что не вызвала никаких возражений.
— Нам придется разделиться, — озвучила назревающую мысль Ваэль.
— Мы пойдем по следу моорнов, — выдвинул свою кандидатуру Дасат. — Я и Марак.
— А я вернусь в Мир Льдов. Нужно все проверить с той стороны, — тут же ухватилась за возможность Аллос.
Ваэль же была другого мнения:
— Ты нужна мне здесь. Первозданный под угрозой, а я еще не вернула себе все.
Паучиха досадливо стукнула себя по лбу, и было в этом жесте столько непосредственности, несвойственной великой Аллос, что у Келлина глаза не то, что округлились, а приняли почти квадратную форму. Аллос тем временем мгновенно перетекла в паучью форму, щелкнула пальцами, начертила в воздухе несколько рун, и за пару секунд сплела небольшой кокон из липких, белесых нитей. Ваэль недоуменно приняла сверток от своей сестры, и тот сразу распался искрящейся пылью. В вытянутых руках Нешамах оказался ее Венец.
— Н-да, я мог бы и догадаться, что ты его прихватила, — буркнул Кхай, недовольный своим просчетом.
Аллос пожала алебастровыми плечами:
— Не оставлять же его здесь, без присмотра. Идиоты Коф могли до него добраться.
Ваэль смотрела на главный трофей своего затянувшегося квеста по Первозданному и… ничего не чувствовала. Все мотивы, все цели, с которыми она покидала Землю, стали совершенно неважными. Приоритеты так сильно сместились, что ни Игра, ни Венец, уже не имели никакого значения. Именно тогда, когда в этой самой Игре она победила и держит свой законный приз. Она покрутила в руках тяжелый зубчатый обруч, переливающийся матовой платиной и алмазами, а потом со вздохом приняла его на свою голову. Во всех смыслах.
— Ты никогда не любила эту цацку, — усмехнулась Аллос.
— Она неудобная и колется, — пожаловалась Ваэль.
— Привыкнешь, так всегда было. Дай себе время.
Воспоминания и знания всех поколений Реш стучались в виски, пытались прорваться, затопить сознание, но Змея тут же встала на защиту подвергшегося атаке разума — «Позззжжжеее» — прошипело в мыслях Ваэль, и поток иссяк, так и не набрав силу. Она пока не была готова вспомнить все, знания нужно дозировать, иначе очень просто потерять себя в былом, утратить ощущение реальности.
— Мне все равно нужна твоя помощь, — настояла Ваэль.
Аллос недовольно скривилась, но не стала возражать. Как бы ей ни хотелось разобраться с двумя мантикорами и тем, откуда они появились, первоочередным был порядок в Первозданном. Ваэль действительно нужна поддержка, одной ей будет нелегко, если не невозможно вернуть себе власть.
— Хорошо, я останусь с тобой, — согласилась Паучиха. — Раэль, тебе придется вернуться в Элисвиэль и попробовать все решить на месте. С тобой и твоими якорями вернется Марак, вам нужен будет Проводник.
Некромантка никак не высказала своих эмоций от оказанного доверия — самостоятельно она еще не открывала Путь, но видела и запомнила достаточно. Ее отец, Дасат, был хорошим примером и очень требовательным наставником.
Раэль же не знал, как реагировать, с одной стороны ему было жутко интересно и хотелось побольше узнать о происходящем, с другой стороны… Он вгляделся в спину Келлина, который едва повернул голову в его сторону, все еще заслоняя от гипотетической опасности — с другой стороны ему нужно разобраться с якорями, тут он намек Аллос точно правильно понял. Да уж, прежде чем соваться в глобальную заварушку, стоило устаканить свои привязки. Раэль тоскливо вздохнул — это был полный крэшшш и твэрх наз рахмиз, но что делать? Сам заварил кашу, самому теперь и расхлебывать.
— Значит по следу моорнов пойду я один, — уточнил Дасат.
— Ты справишься? — спросила Ваэль.
— Как всегда, — беззаботно пожал плечами старший Мейн, — я твоя Гончая, мне не привыкать.
Нешамах утвердительно кивнула, а Аллос подытожила:
— Тогда все решено. Мы с Ваэль, Кхаем и Лаитом остаемся в Первозданном. Марак, Келлин, Раэль и Иллири возвращаются в Мир Льдов. Дасат идет по следу моорнов.
— Что будем делать с поисками Лисы? — спросил Лаит.
Ваэль поморщилась:
— Придется немного отложить, Первозданный в приоритете, нужно обеспечить тылы.
Паучиха мысленно возрадовалась — у нее будет время самостоятельно разобраться с Бездновым Жертвоприношением, что очень кстати, что-то было явно не так и не укладывалось в голове, а значит требовало вдумчивого изучения. Ваэль же предпочитала действовать, и могла натворить дел, идя напролом. Фатальных дел. Пусть лучше отвлечется на интриги Домов, зарвавшихся хаоситов давно пора поставить на место, и в этом Нешамах всегда была хороша.
Венец на голове Ваэль подтверждающе сверкнул, на Первозданный надвигается буря, тряхнет Дома знатно, но так и должно было произойти, слишком сильно хаоситы уверились в своей исключительности, в своем праве вершить чужие судьбы, пора им было напомнить, что и над ними кто-то стоит. Та, что имеет право карать и миловать по своему хотению, та, для кого все они такие же пешки на доске, как и простые смертные для них.
Кармический круг замкнется, и это благо, благо для всех.