- Фюзеляж чуточку с места сдвинуть...
Посмотрели солдаты в ту сторону, куда показывал техник, один из них ответил:
- Чем же мы его двигать будем? - Хотел он, кажется, для убедительности еще что-то добавить, но покосился на молодую медсестру, промолчал. Придвинулся вплотную к Лиманскому и тихо, как по секрету: - На новый рубеж уже отошли. Это мы ползем, как вошь на гребешке. Мотайте и вы отсюда поскорее, а то фрицы накроют как пить дать...
Заспешил Лиманский к самолету. Слова, сказанные солдатом по секрету, подстегнули. Но почему там техники прекратили работу? Стоят, смотрят в одну сторону. А к ним в это время бежал по высоким бурьянам курсант-дозорный, размахивая руками.
- Из города сюда мчатся мотоциклисты... - доложил запыхавшийся стажер.
Лиманский распорядился:
- Машину подать ближе к дороге, фюзеляж поджечь по моей команде! - а сам побежал посмотреть.
На дальнем пригорке он увидел трех мотоциклистов в касках, цвет формы не наш. В колясках пулеметчики сидят. Теперь уже раздумывать некогда: махнул рукой: "Поджигай!"
В кабину запихнули чехлы, Танцюра выплеснул из ведра бензин, Чучин чиркнул спичкой. Тронулась машина, в кузов валились на ходу, цепляясь за борта.
Выехали на дорогу - мотоциклисты уже близко. Лиманский выглянул из кабины, подумал: "Сейчас секанут..." Крикнул техникам:
- Приготовить пистолеты!
Водитель начал набирать скорость. В это время позади сильно рвануло. За бугром, где оставили фюзеляж, поднялся бурый столб пыли. Фрицы, поравнявшиеся с местом взрыва, вильнули к обочине, соскочили с мотоциклов, залегли, а техники открыли по ним пальбу. На крутом повороте дороги грузовик скрылся за лесом.
Старший команды сидел в кабине и думал: "Опасность теперь миновала. Возвращаемся все же не с пустыми руками: крылья и мотор тоже в дело пойдут..." Но в это время сильно забарабанили по крыше кабины, водитель притормозил.
- Что там еще? - спросил через открытую дверцу Лиманский.
- Двух курсантов недосчитываемся.
- Проверить еще раз!
Пересчитали по головам - двух недостает. Как раз тех, кто был в дозоре.
Остановились, выслали к повороту дороги разведку: может, отставшие в суматохе следом бегут? Увидели: на малой скорости ехали три мотоциклиста, вслед за ними - с десяток бронеавтомобилей...
- Газуй! - крикнул Лиманский водителю.
Грузовик рванул на Лихую...
Вскоре навалились густые сумерки. Водитель фар не включал - нельзя нарушать светомаскировку. Ехали медленно. А у старшего команды на сердце будто кошки скребли. То, что весь самолет не удалось вывезти, - не такая уж беда, а вот двух человек из команды потерял...
Было за полночь. Сидевшие в кузове техники клевали носами. Вдруг на дороге перед машиной, как из-под земли, выросли две фигуры, оружием преградили путь. Шофер резко затормозил. Лиманский хотел было выхватить пистолет, но рядом стоял автоматчик в пилотке, - свой! - приказал:
- Мотор выключить, из машины не выходить.
Вскоре появились еще трое военных.
- Кто старший? - спросил один.
Лиманский подошел к нему, рассмотрел на петлицах три шпалы - подполковник, откозырял ему:
- Я старший...
- Документы... - сказал подполковник и отвел его подальше от машины. Откуда едете?
- Из-под Каменск-Шахтинского.
- Куда?
- В Шахты, на свой аэродром.
- В Шахты вам не проехать, - дорогу фрицы перехватили. Что в машине?
Лиманский ответил. Собрался было доложить подполковнику, что с ними приключилось, но тот его опередил:
- Машину разгрузить, - сказал он. - Для тяжело раненных.
Неожиданное приказание подполковника огорошило старшего команды. С кем другим он 6ы начал спорить, но перед ним стоял военный с высоким воинским званием. Лиманский почувствовал большую власть человека, который, по-видимому, командовал полком, а может быть, даже дивизией. Лиманский внутренне осознавал справедливость требования подполковника, но не мог он прямо так выбросить крылья, мотор и отдать машину. В своем полку он должен за все это, как и за людей, держать ответ.
- Прошу дать расписку на машину и техническое имущество, - сказал он.
- У меня нет канцелярии... Нет времени заниматься бумажками. Кровью завтра распишемся. Выполняйте!
- Есть! - сказал Лиманский. - А как теперь нам быть?
- Можете присоединиться к нам. Оружие имеете?
- Пистолеты.
- Авиаторов неволить вести бой не могу.
Начали разгружать машину. Хотели крылья оттащить подальше от дороги и только теперь разглядели лежавших повсюду солдат. Их было так много, что местами негде было ступить ногой. Ни костра, ни огонька от папиросы, ни говора. Было очень тихо.
Пришлось крылья и мотор свалить в придорожный кювет.
Лиманский понял, что эта масса людей была измотана боями и изнурительными переходами. Теперь спят перед прорывом. А как ему поступить? Если принять участие в бою, то он растеряет всех своих. Они обучены другому делу и принесут больше пользы в полку. Не зря же подполковник сказал: "Авиаторов неволить вести бой не могу".
Собрал он свою команду, посовещался и потом объявил:
- Как станет светать, будем пробираться на Шахты. А сейчас можно вздремнуть.
Улеглись рядком, около дороги. Уснули быстро - ведь среди своих.
Лиманскому снился сон. Будто он сидит в кабине грузовика, поторапливает водителя: скоро Шахты. На крутом повороте дороги увидел двух стажеров из команды, тех самых, что потерялись у Каменск-Шахтинского. Стоят голосуют. Обрадовался водитель, резко затормозил, а на ухабе так тряхнуло, что головой ударился о крышку кабины. Тут же грузовик со всей командой, с крыльями и мотором с грохотом покатился под откос.
Лиманский очнулся. Под ним тряслась земля, в рассветном небе волна за волной плыли немецкие "юнкерсы", свистели бомбы, грохотали взрывы. В пыли и гари метались солдаты, падали - снова поднимались. Лиманский еще плохо соображал, где он, что произошло. Вскочил, побежал, но тут же споткнулся упал в какую-то яму. На него сверху навалилось что-то тяжелое, придавило - не шевельнуться. Лежал так, уткнувшись лицом в горячую, издававшую удушливый запах землю. А она еще долго тряслась под животом, и был слышен вой бомб.