У хутора Трактового
Полгода ушло на то, чтобы прорвать "голубую линию" и очистить от немцев Таманский полуостров. Лишь 9 октября 1943 года наши войска вышли на побережье Керченского пролива - впереди был Крым.
Сколько потребуется времени для освобождения Крыма? - гадали мы, оказавшись на полевом аэродроме у хутора Трактового. И никому из нас не приходило в голову, что здесь мы тоже задержимся на полгода.
От Трактового до крымского берега - рукой подать: 40 километров по прямой. Когда стоишь на кургане, где вырыт блиндаж под КП, и смотришь на запад, на горизонте отчетливо видишь горб покатого холма. Он у самого Керченского пролива. Там и древняя Тамань, которая, по свидетельству историков, была основана греками полторы тысячи лет назад, где потом побывали хазары, монголо-татары, генуэзцы и турки. Суворов построил там крепость Фанагорию. Спустя полвека эти места навестил Лермонтов, увековечив в прозе этот "грязный городишко". Вот куда занесла нас война!
Взлетишь с Трактового и уже видишь конической формы гору на южной окраине Керчи. Названа эта гора именем правители Понтийского царства Митридата. Хоть царь, по преданию, еще в незапамятные времена на этой самой горе покончил жизнь самоубийством, ни ей, ни древней Тамани другого названия не придумали.
Нам было что вспомнить из истории у хутора Трактового. Гора Митридат была буквально утыкана немецкими зенитными орудиями. Там же располагались артиллерийские наблюдательные пункты противника, с которых Керченский пролив просматривался на десятки километров. А на другом - восточном берегу пролива, - в Тамани, сосредоточивалась 318-я Новороссийская пехотная дивизия 18-й армии.
Дивизия готовилась к высадке на крымский берег южнее Керчи - у рыбацкого поселка Эльтиген. Ей предстояло ночью переправиться через двадцатикилометровый пролив, заминированный немцами. Около шести тысяч морских мин было притоплено в воде. На том берегу противник оседлал прибрежные высоты, с которых хорошо просматривался и простреливался весь пролив. По ночам пролив освещался прожекторами, а вдоль побережья между минными заграждениями курсировали вражеские боевые корабли.
Трудная задача была поставлена 318-й дивизии. Вслед за новороссийцами должна была высаживаться на полуостров Еникале - севернее Керчи - 56-я армия, чтобы потом согласованными ударами с севера и юга окружить керченскую группировку, овладеть портами и ворваться в Крым.
Высадка десанта на Эльтиген была намечена на условный день - "Д" в 24.00. Огневая поддержка десанта - артиллерией с Таманского берега, авиационное обеспечение - силами 4-й воздушной армии и авиацией Черноморского флота.
Было что переправить на тот берег, было чем поддержать десант, но плохи оказались дела с самим флотом. Плоскодонных плавсредств, которые могли подойти близко к берегу, недоставало. Решили привлечь и суда с глубокой осадкой. Они должны были идти во втором эшелоне. Предполагалось разгрузить их в море теми плавсредствами, которые после высадки штурмовых отрядов на берег вернутся к кораблям.
Таков был план, в котором использовалось все - вплоть до самодельных плотов на бочках и "тюлькиного флота", как именовали рыбацкие боты, собранные по всему Азовскому морю.
Около месяца дивизия готовилась к форсированию, проводила тренировки. На таманском побережье было создано подобие вражеских укреплений у Эльтигена. Подразделения десантников на катерах отходили от причалов, затем, приблизившись к берегу, бросались в холодную воду и шли на штурм высот. За действиями солдат наблюдали маршал К. С. Тимошенко, командующий 18-й армией генерал-лейтенант К. Н. Леселидзе, начальник политотдела армии полковник Л. И. Брежнев и командир дивизии полковник В. Ф. Гладков.
В Трактовом мы тоже без дела не сидели.
За время прорыва "голубой линии" полк потерял двадцать летчиков и воздушных стрелков. Погибли такие обстрелянные пилоты, как Анатолий Фоминых и Георгий Бондаренко - наша единственная полковая "Борода". Эти ребята провоевали от самой "точки номер три".
Закалились в боях еще на "голубой линии" Александр Руденко, Владимир Демидов, Виктор Горячев, Иван Мальцев, Александр Плешаков, Иван Моргачев, Петр Кривень, Владимир Кабанов, Александр Юрков... Вернулся из госпиталя "воскресший из мертвых" Иван Чернец.
Все эти летчики составляли ядро полка.
Прибыло пополнение, в числе их уже немолодой летчик Вахтанг Чхеидзе. Новых летчиков надо было тренировать.
Аэродром у Трактового - громкое название. Это неширокая полоса относительно ровного поля, ограниченного препятствиями: с одного конца насыпью узкоколейной железной дороги, с другого - земляным валом - старой межой. Надо было иметь особые навыки, чтобы точно приземляться на этой площадке.
Заработал вовсю полковой УТЦ: Миша Ворожбиев с Колей Смурыговым принялись за вывозку летчиков. Летали до тех пор, пока была сносная погода. Но она вдруг испортилась. Тогда летчики забрались в выкопанные под насыпью узкоколейки землянки и принялись за изучение района предстоящих действий. Смотрели на карты, а мысленно находились уже в Крыму.
Но разве долго высидишь в землянке, если рядом кубанские казачки ремонтируют взорванное немцами железнодорожное полотно, песни поют. Самые проворные ребята - Сашко Руденко, Костя Аверьянов и Борис Папов-даром время не теряли: в свободное время пропадали на железнодорожной насыпи.
Тут уже бывали танцы "под язык", ребята водили широким гусиным шагом своих партнерш. Выделялся вибрирующий тенорок Бори Папова:
В кармане маленьком моем
Есть карточка твоя.
Так, значит, мы всегда вдвоем,
Моя люби-имая...
И случилось как-то непредвиденное. Одна казачка, танцевавшая с Сашком Руденко, вскрикнула:
- Девчата! А я узнала самолеты, которые нас бомбили в Старотитаровской! Вон они стоят: 03 и 04 с белыми полосами у хвостов и желтыми носами. Ей-богу, это они!
Все повернулись к аэродрому, а Сашко Руденко сразу сник: ведь самолет с крупно выведенной на фюзеляже тройкой - его! Он действительно месяц назад летал штурмовать артиллерийскую батарею на окраине Старотитаровской. Хорошо запомнилось, что поблизости от огневых позиций был скотный двор, огороженный проволокой, около изгороди стояла будка. Когда кружили над целью, то из этой будки стрельнули по самолетам трассирующими, а кто-то из ведомых спикировал на нее. После этого из скотного двора высыпало много женщин. Разбегались они по полю в разные стороны. Тогда у Сашка екнуло сердце: уж не "зацепили" ли случайно их? Теперь же ему и подавно не хотелось признаваться, что летал на Старотитаровскую он, иначе - любви конец...
- Да покажите нам этих летчиков, которые тогда летали, - тараторила дивчина, только что танцевавшая с Сашком. - Мы их при всех расцелуем. Они ведь тогда охрану перебили, а бомба прямо в изгородь угодила. Не случись такого не уйти бы нам тогда из лагеря, копать бы теперь траншеи в Крыму...
Только теперь пришлось Сашку сознаться, что на 03 летал он, и тут же был вознагражден не одним поцелуем налетевших на него девчат. Привел он к казачкам еще двух участников того вылета: Шатова и Поповского - остальных уже не было в живых.
Наступил наконец день "Д" - день, когда все планы должны превратиться в действие.
В ночь на 1 ноября 1943 года войскам объявили боевую готовность.
Как назло, установившаяся перед тем на несколько дней погода, начала вновь портиться. С моря подул порывистый ветер, тучи закрыли тускло мерцавшие звезды. Заморосил дождь. Раскачалось и загудело море, о каменистый берег у Тамани с обвальным грохотом бились волны.
Мы, летчики, не могли знать всего, что происходило с десантом в ту ненастную ночь. Подробности стали известны позже, когда, словно с того света, заявился в полк воздушный стрелок Женя Терещенко. Потом побывали у нас в гостях на встрече Нового, 1944 года десантники. Они рассказали о многом. И вот спустя много лет после войны я повстречался в Керчи еще с одним живым свидетелем - участницей десанта Владиленой Токмаковой, которую когда-то в полку солдаты звали Люсей.
...В кромешной тьме спускались к морю по крутым и скользким тропинкам вереницы солдат. Они несли на горбах тяжелую поклажу; минометы, пулеметы, ящики с боеприпасами. Стояли, сгрудившись, у разбитых причалов. Изредка поблизости рвались снаряды.
Не один час простояли наши солдаты под дождем на берегу: из-за шторма запаздывали суда, у причалов подолгу швартовались, их бросало волной.
Было три часа ночи - время, когда по плану наши войска должны были уже высадиться на том берегу, но многие суда все еще не прибыли к месту погрузки. А шторм усиливался.
Какое решение примет командование? Отменить десантирование нельзя. Все приведено в действие. Да и противник вряд ли ожидает высадки десанта в такую адову погоду. Время еще не упущено, можно затемно достичь того берега. Нужно только перераспределить десантников по катерам, увеличить на них нагрузку.
- Полный вперед!
Мотоботы и корабли - некоторые с плотами на буксирах- взяли курс на крымский берег.
Волны хлестали в борта, заливали перегруженные суденышки. Промокшие до нитки солдаты вычерпывали воду касками. Из-за волны скорость судов заметно уменьшалась. Сильный боковой ветер сносил с намеченного пути, но рулевые брали поправку по световым ориентирам: впереди по низким облакам шарили прожекторы. Значит, летчицы 46-го гвардейского полка ночных легких бомбардировщиков на своих полотняных самолетиках У-2 тоже начали действовать по плану. Их задача отвлекать вражеские прожекторы от моря и подавлять их бомбами.
Берег уже близко. И вдруг один за другим грохнули сильные взрывы, вспыхнули несколько катеров, подорвавшихся на минах. Вслед за этим лучи света повалились с неба на пролив, осветив суда кинжалами нестерпимо яркого света. И тут же начала бить вражеская артиллерия.
С наших катеров и ботов взлетали красные ракеты - сигнал вызова огня. На таманском берегу засверкали короткие вспышки орудий. Началась артподготовка штурма.
К берегу несся горящий катер. В него вцепился луч прожектора, а из темноты навстречу - трассы. Теряющий управление катер начал разворачивать бортом к берегу, его сильно кренила волна.
Среди солдат на катере была семнадцатилетняя девушка с санитарной сумкой на боку и автоматом ППШ на груди. Телогрейка нараспашку, видна полосатая тельняшка. Санинструктору третьего батальона 37-го полка Люсе пришлось уже штурмовать Новороссийск, и она знала, как страшатся фрицы моряков...
До берега было метров двадцать, но оттуда вдруг ударил крупнокалиберный пулемет, трассы секанули по гребню волны...
- Полундра! - зазвенел девичий голос, и Люся первой прыгнула в ледяную воду, подняв автомат над головой. Сделала рывок к берегу - догнавшая волна швырнула ее вперед. Солдаты - за ней. Море выплескивало их. Десантники жались грудью к земле, Впереди - колья с колючей проволокой. Кто-то швырнул гранату близко рвануло, проход готов. Но огонь и яркий свет будто припечатали всех к земле. Луч прожектора вдруг вздыбился к небу и схватил там маленький, выбеленный ярким светом самолетик. И тогда снова зазвенел знакомый голос:
- Братишки! Мозоли на животе натрете, вперед!
И будто ветер погнал солдат, они ринулись через проход. Новороссийцы ворвались в Эльтиген. Строчили из автоматов по окнам, выкуривали засевших в домах гитлеровцев, снимали очередями перелезавших через заборы. При свете ракет и в отблесках пожаров за поселком были видны высоты. Пехота устремилась к ним.