- Мы должны вернуться до Рождества, - сказала Харриет. - Ребенок родится в середине октября, а к началу декабря он уже достаточно подрастет, чтобы выдержать это путешествие!
В августе Грегори уехал. Через два месяца должен был родиться мой ребенок, и мне стало трудно скрывать свое положение. Те свободные платья, что мы носили, очень помогли, но все равно я старалась находиться либо у себя, либо у Харриет и никуда не выходила. Но, думаю, у Харриет гораздо лучше получалось изображать из себя беременную, чем у меня делать вид, будто со мной ничего такого и в помине нет.
Но все-таки это были счастливые месяцы. Я никогда себя так не чувствовала: я была безмятежной и думала только о ребенке. На время я позабыла о Джоселине и его смерти, я позабыла ужас, который пережила на балу у герцогини. Все куда-то исчезло, осталась только искорка жизни, что тлела внутри меня и давала о себе знать каждый день. Я с таким нетерпением ждала моего ребенка!
Я даже не особенно задумывалась о том, что будет после того, как он родится. Я знала лишь одно - он будет рядом со мной всю мою жизнь. Я думала, что я всем сердцем любила Джоселина, но это дитя я любила так, как не любила никого и никогда!
Мне нравилось сидеть с Кристабель и говорить о себе как о будущей матери. Она очень грустила. Бедняжка Кристабель! Как бы ей хотелось иметь своего собственного ребенка! В один прекрасный день это свершится, говорила я ей, на что она довольно горько ответила:
- Если со мной произойдет то же самое, что с тобой, у меня не будет доброй подруги, чтобы помочь в беде!
Это прозвучало так, будто она обиделась, что Харриет согласилась претерпеть такие муки, чтобы помочь мне. Но Кристабель очень нежно обращалась со мной и много делала для меня. Она сшила прекрасные детские вещи, и я ценила их даже больше тех, что накупила Харриет. Однажды Харриет послала в лавку и попросила принести ей товары для детей. Она выбирала в своей спальне, где гордо возлежала на постели. Я присутствовала при этом, сидя рядом на стуле.
- Положите вещи на кровать, - приказала Харриет, - так, чтобы я могла видеть их: о, вот это очень красивая штучка! Вы же понимаете, синьора, как это бывает, я чувствую, что уже должна лежать в постели. Вскоре придет мое время!
Продавщица сочувственно кивнула и сказала, что леди Стивенс должна быть очень осторожной и когда ожидается появление малыша на свет?
- В октябре. Дождаться не могу!
- Ожидание так утомляет, - сказала женщина. - У меня тоже двое детей.
- Неужели? У меня тоже два мальчика, знаете ли. Конечно, я уже не так молода, как тогда, когда родились они!
- Леди Стивенс всегда останется молодой, - последовал ответ.
Харриет довольно улыбнулась и тут же потратила целую кучу денег на покупки.
- А кто будет, как вы думаете, - мальчик или девочка? - спросила продавщица.
- Ну, вы же знаете, как все бывает! Кто-то хочет мальчика, кто-то девочку, а когда дитя появляется на свет, оказывается, что его-то вы больше всего и хотели, неважно, мальчик это или девочка. Разве не так?
Женщина согласно кивнула. Так они продолжали болтать, и я, прекрасно зная, что чувствует женщина, будущая мать, не могла не поздравить Харриет с изумительным представлением.
Дни шли. Наступил сентябрь. Было еще очень тепло. Теперь я совсем не выходила: я чувствовала, что лучше этого не делать. За меня ходила Кристабель, ей нравилось ходить в лавки и покупать все, о чем я просила.
Я занималась уроками, как и ожидала от меня моя мать, и мне казалось нелепым, что чья-нибудь мать может оказаться в таком положении, как сейчас моя. В июле мне исполнилось пятнадцать.
Я настаивала, чтобы Кристабель побольше выходила. Одна из подруг герцогини - некая Франческа Леопарди - очень подружилась с ней, и их зачастую можно было видеть вместе. Франческа попросила разрешения, чтобы Кристабель могла ездить в гости к ней, которое Харриет немедленно дала. Кристабель как-то даже провела там целую ночь, что, как мне показалось, пошло ей на пользу, потому что после этого она заметно расцвела. Я думала, что это произошло потому, что, наконец-то, кто-то заинтересовался ею ради нее самой, а не потому, что она была вместе с нами. Но, по правде говоря, я не очень много места отводила Кристабель в своих мыслях, потому что меня занимал мой ребенок, и Харриет, конечно, поддерживала меня, полностью войдя в свою роль.
Но в начале октября Харриет впервые за все время начала сомневаться и вести себя нерешительно. Я была молода, это был мой первый ребенок, и внезапно она начала бояться того, что что-нибудь может случиться. Однако она в совершенстве продолжала играть свою роль, но теперь очень хотела, чтобы повивальная бабка переехала жить в палаццо, а это означало конец всем притворствам.
Харриет много говорила об этом. Наконец, она поехала повидаться с повивальной бабкой и вернулась назад, лучась от счастья.
- Моя дорогая Присцилла, она живет в настоящей лачуге, а значит, с ней можно договориться - деньги! Она должна будет держать все в секрете, и можно не притворяться перед ней, что я беременна. Ей хорошо заплатят за то, что она приедет в палаццо и поживет здесь, пока не родится дитя. Если мы доверим ей наш секрет - что нам все равно придется сделать - и предложим ей по ее меркам совершенно фантастическую сумму денег, если она согласится хранить нашу тайну, я уверена, что она нас не подведет!
- Ты думаешь, ей можно доверять?
- Пополам - угрозы и подкуп! Уверяю тебя, против этого никому не устоять!
- Харриет, ты так добра ко мне! Все эти месяцы ты провела здесь, в уединении...
- И наслаждалась каждой минутой! Моя дорогая, я так хочу помочь тебе выбраться из этой беды! Это трудная роль, но она того стоит!
Я подошла к ней и поцеловала, что доставило ей большое удовольствие. Харриет нравилось, когда ей демонстрировали любовь.
- Ты мне как родная дочь, Присцилла! - сказала она. - Мне всегда хотелось дочку, и ты мне стала родной. Я очень тесно связана с Эверсли, когда-то я даже принадлежала к их семейству, поэтому хватит разговоров насчет того, кто кому должен! Как я уже говорила тебе, я многим обязана твоей матери, и я плачу свои долги. Но теперь я пошлю за повивальной бабкой и поговорю с ней, ты будешь присутствовать при этом!
Так она и поступила, не откладывая дело в долгий ящик.
- Ибо, - как она сказала, - я не успокоюсь, пока эта женщина не переедет сюда! Я хочу, чтобы она была под рукой, когда потребуются ее услуги!
Повивальная бабка оказалась полной женщиной с бледным лицом и живыми черными глазами. Одета она была в залатанное платье и старый плащ, который когда-то принадлежал богатому человеку и, видимо, был подарен ей одной из ее пациенток. Ее звали Мария Кальдори, и она была матерью пятерых детей, что, как сказала Харриет, свидетельствует о ней только с хорошей стороны, ибо это прекрасно, когда человек знает свое ремесло, так сказать, из первых рук!
Харриет отвела ее в мою комнату и плотно притворила дверь.
- А теперь, - сказала она, - я хочу сказать кое-что важное. Если тебе хорошо заплатят, чтобы ты держала все в тайне, ты выполнишь свое обещание? Женщина с изумлением посмотрела на нее. Щеки ее залились краской. Тогда Харриет назвала сумму, которая заставила ту побледнеть.
- Но за это придется тебе потрудиться!
- Я не буду делать ничего противозаконного! - сказала женщина, задрожав.
- А здесь и нет ничего противозаконного! Все, о чем тебя просят, это ничего и никому не говорить, и за свое молчание ты получишь эти деньги!
- Но что это, моя госпожа? Прошу вас, скажите мне.
- Сначала я хочу, чтобы ты пообещала нам, что будешь молчать! В том, что тебя просят сделать, ничего зазорного нет, это будет даже добро! Ты просто должна молчать как рыба, да никто и не задаст тебе никаких вопросов!
- Это связано.., с ребенком, госпожа?
- Сейчас ты получишь половину, - сказала Харриет, будто не замечая вопроса, - и половину после того, как все закончится! Но сначала я хочу, чтобы ты поклялась именем Божьим и Святой Девы, что ни в коем случае и никому не расскажешь то, о чем узнаешь в этом доме!
- Клянусь, госпожа! В моей профессии порой бывают тайны, и я никогда никого не подводила!
- То же от тебя требуется и сейчас! Ты, может быть, думаешь, что после того, как тебе заплатят и мы уедем, ты сможешь все рассказать? Но если ты так поступишь, ты нарушишь свое слово и будешь наказана! Тебе известно, что произошло с одним английским джентльменом не так давно? Ты когда-нибудь слышала такое имя - Гранвиль?
Женщина задрожала. Я увидела, что на ее лбу выступил пот.
- Слышала, госпожа! Он был очень плохим, и с ним случилось...
- То же самое случится и с тобой, если ты не оправдаешь нашего доверия, но я знаю, этого не будет: ты слишком умна! И ты заработаешь эти деньги, тем более, что за всю свою жизнь ты не зарабатывала больше. Ну, твой ответ?
Женщина взяла крестик, который носила на шее, и поклялась на нем: ничто на земле не заставит ее выдать тайну! Это было очень драматично - очередная сцена Харриет, и разыграла она ее как по нотам.
- Я верю тебе, - сказала она, - а дело это сейчас покажется тебе очень простым! В прошлый раз, когда ты приходила сюда, ты осматривала не меня, а эту молодую леди! Это у нее должен родиться ребенок, но по ряду определенных причин нам не хотелось бы, чтобы стало известно, что ребенок ее! И все, что от тебя требуется, это ухаживать, заботиться о ней, ввести этого ребенка в мир, по возможности не причинив матери никакого вреда, и держать свой язык за зубами!
Облегчение разлилось по лицу повивальной бабки.