"Все говорит мне, что я должна сделать это, - подумала я тогда. - Я могу спасти их обоих. Что бы там со мной ни произошло - все это и в сравнение не идет с их будущим счастьем. Я должна спасти их, чего бы мне это ни стоило!"
Я испытывала к Гранвилю настоящую ненависть. В его силах было спасти моих родителей, но ради этого он настаивал на моем горьком унижении. О, как бы я хотела никогда не знать его, но тогда я не смогла бы спасти отца.
Я подумала о хитросплетениях моей жизни, о том, как тесно одно событие в ней связано с другим. Я старалась забыть о приближающейся ночи. Лишь одному я была благодарна: ничего не надо было объяснять матери. Всю ночь она будет спать глубоким сном, а если ей что-то понадобится, то у изголовья ее постели был шнурок, и с помощью колокольчика она могла вызвать прислугу. Я искренне надеялась, что она все-таки не проснется и не увидит, что меня нет, хотя этого можно было не опасаться: доктор дал ей снотворного, ибо, по его словам, ей сейчас было необходимо забыть обо всем.
Первые тени упали на пол комнаты. Я надела плащ и спустилась вниз.
Ждать мне пришлось недолго. Вскоре в гостиницу вошел слуга в ливрее и спросил меня. У дверей стояла карета, которой суждено было увезти меня навстречу моей судьбе.
Мы ехали по улицам города, построенного еще задолго до того, как римляне пришли в Британию. Улицы были полны странных людей, и повсюду мелькали солдатские мундиры. Это был город бесчинств и трагедий, ибо многим дорсетским мужчинам в течение следующих нескольких дней предстояло умереть. Мы проехали мимо богадельни, известной под именем "Сонный удел", мимо школы, основанной королевой Елизаветой, и старой церкви с башней, которой было уже более двух веков.
Я видела все это, как в полусне. "Если я спасу его, - думала я, - мне никогда не захочется снова побывать здесь". И я молча помолилась, чтобы Бог помог мне пережить эту ночь.
На окраине города стоял большой замок. Мы въехали в ворота и по дорожке из гравия направились к дверям. Здание мрачно встречало нас, от него веяло таким злом, что казалось, будто это не жилой Дом, а развалины, которые избрали своей обителью злые духи. Я собралась с духом, вышла из кареты и поднялась по ступенькам.
Я вошла в холл - высокая сводчатая крыша, длинный трапезный стол с оловянной посудой на нем, на стенах мечи и алебарды - замок барона.
Вышла женщина. Она была полной, уже в годах, но сильно накрашенная, с мушками на щеке и виске. , - Мы ждем вас, госпожа, - сказала она. Пожалуйста, следуйте за мной.
Сердце мое гулко забилось, и, приготовившись к самому худшему, я последовала за ней вверх по лестнице, украшенной портретами.
Пройдя по галерее, мы подошли к одной из дверей. Меня провели в комнату, в дальнем конце которой было какое-то возвышение, полузадернутое занавесями.
Чья-то рука отодвинула занавески, и я увидела служанку, по-видимому, ожидающую меня. На помосте была установлена ванна и два оловянных кувшина, в которых кружились розовые лепестки. Как я догадалась, в них была горячая вода.
- Я готова, госпожа, - произнесла служанка. Женщина, которая привела меня, кивнула.
- Наполняй ванну, - сказала она и тут же повернулась ко мне:
- Раздевайтесь.
- Я не понимаю... - начала было я.
- Ты здесь, чтобы повиноваться приказам, - с улыбкой произнесла женщина, и это явилось первым их тех унижений, которые пне суждено было пережить этой ночью. Я поняла, кто она на самом деле, - сводница, поставщица девушек, я уже слышала о таких.
Служанка наполнила ванну и, хихикнув, повернулась ко мне. Меня охватило желание бежать прочь из этого дома, но потом ужасные видения пронеслись у меня в голове: отец, мать... И тогда я осознала: я должна все безропотно снести, потому что лишь так можно было спасти их от верной смерти.
"Время идет, все закончится, - пообещала я сама себе. - Что бы там меня ни ожидало, я все снесу".
- Давай, моя дорогая! - сказала женщина. Голос ее был глубоким и хриплым, как у мужчины. - Мы не можем сидеть с тобой всю ночь.
Она и служанка громко рассмеялись.
- Мне не нужна ванна, - сказала я. - Я чистая!
- Таково было желание нашего господина. Или, может, ты стыдишься раздеваться при нас? У тебя какие-нибудь увечья? Ну, давай, ты мне кажешься очень симпатичной. Давай мы тебе расстегнем эти пуговки, спокойно, все хорошо! Мы же не хотим, чтобы они оторвались!
Вскоре я была раздета.
- Похвально, - заметила женщина. Служанка снова хихикнула.
Я вступила в ванну и начала мыться. Служанка стояла рядом с большим полотенцем, которым потом вытерла меня. Когда я обсохла, она вытащила флакон с лосьоном и начала втирать его в мою кожу. Лосьон пах мускусом, сандаловым деревом, что напомнило мне о Бомонте Гранвиле, и еще там был запах роз.
- Это, - сказала полная женщина, которая с каждым мгновением вызывала у меня все большее отвращение, - специально для тебя! Господин сам выбрал этот розовый лосьон: он любит, когда разные женщины пахнут по-разному!
- Вот, - шептала она, - это непременно понравится. - Она повернулась к служанке. - Одеяние!
Его накинули на меня, своим видом оно напоминало плащ, сделанный из прекрасного шелка, - бледно-розового с вышитыми черными розами.
- А теперь пора идти: мой господин в нетерпении!
Я почувствовала себя так, будто очутилась в восточном гареме. Такого отвращения я не испытывала никогда в жизни и тщетно пыталась не думать о том, что меня ожидает впереди.
Мы поднялись еще по одной лестнице. Женщина постучала в дверь, открыла ее и провела меня в комнату. Там она меня оставила, плотно притворив за собой двери.
Гранвиль шагнул вперед. На нем тоже был плащ, чем-то напоминающий мой. В комнате чувствовался сильный аромат мускуса и сандалового дерева. Он взял мою руку и поцеловал ее.
- Я знал, что вы приедете! С вами хорошо обращались?
- Меня унижали!
Он громко расхохотался.
- Вам просто так показалось! Вам не причинили никакого вреда?
- Всего лишь оскорбили, но это было сделано по вашему приказу, не так ли?
- Я большой поклонник ванн, - сказал он, - и у меня есть определенный набор духов. Знаете ли, я даже изобрел свои собственные духи. Вам нравятся розы?
- Мне здесь ничего не нравится!
- И все-таки кое-что вам следует запомнить: вы должны ублажать меня, именно поэтому вы сюда и приехали! Вы не должна расстраиваться из-за пустяков - вы приняли ванну, и вас умастили лосьонами. Эту ночь вы никогда не забудете!
- В этом я абсолютно уверена, хотя я приложу все усилия, чтобы позабыть ее сразу, как только она подойдет к концу!
- Не говорите о конце - ночь только началась!
- Вы можете поклясться мне, что спасете отца?
- Я дал вам слово! Разве я не говорил, что всегда плачу свои долги? Я обещаю вам, что, если вы дадите мне то, что я захочу, я исполню любую вашу просьбу! Могу сказать, что ваше дело у меня в руках: вашего отца уже перевели в отдельную камеру, там он проведет ночь, а утром, если вы будете добры со мной, дверь камеры отворится и он выйдет оттуда уже свободным человеком! Так что, видите, я уже привел наш план в действие!
- Вы, должно быть, обладаете большим влиянием на этого человека, который убивает людей просто потому, что они поддерживали проигравшую сторону?
Он мягко закрыл мне рот своей рукой.
- Вы говорите слишком вольные вещи! Надо быть осторожнее! Ведь мы же хотим, чтобы вы и ваши родители через пару дней спокойно уехали домой?