Под руководством полковых комитетов проводятся важные мероприятия. Впервые в жизни мне довелось тогда вместе с такими же, как и я, солдатами из рабочих и крестьян заниматься настоящим государственным делом, решать вопросы о том, как надлежит нижним чинам обрести, наконец, человеческое достоинство и возвратиться домой к мирному труду.
Мы находились на территории Румынии, тамошние правительственные органы воспротивились нашему стремлению вернуться на родину и попытались разоружить нас и интернировать. Полковые комитеты вели безуспешные переговоры с румынскими властями. Тогда комитетчики взяли на себя командные функции и с боями вывели части за Днестр.
Весна 1918 г., когда в результате предательства Центральной рады немцы начали наступление на Украину, застала меня на родине в Луганщине. Тогда вместе с бывшими фронтовиками, ставшими уже коммунистами, мне удалось создать партизанский отряд, который скоро вырос до 350 человек. Немало неприятностей причинил он кайзеровским оккупантам. Тогда я отчетливо рассмотрел звериное обличье германских милитаристов.
В конце 1918 г. наш отряд влился в ряды регулярной Красной Армии. С этого времени и началась моя служба в Советских Вооруженных Силах. Тогда же, в декабре 1918 г., я вступил в партию, так как чувствовал свою кровную связь с большевиками-ленинцами.
А затем гражданская война - в рядах красной конницы вначале на юге, а потом против панской Польши, против Врангеля и, наконец, против банд Махно. Легендарная 14-я кавалерийская дивизия А. Я. Пархоменко. Здесь я понял, что пока существует империализм на земле, нам нужно крепко держать в руках оружие, что военное дело и люди, владеющие военным искусством, еще долго будут нужны социалистической Родине. Нелегко было, имея за плечами церковно-приходское училище и полковую школу царской армии, исполнять обязанности начальника бригадной разведки, а затем начальника штаба полка, помощника командира полка по строевой части, начальника штаба бригады, командира полка.
В поезде, под стук колес, я вспоминал в мельчайших деталях один за другим эпизоды сражений гражданской войны: бои под Воронежем, под Ростовом, на Кубани, на Польском фронте, освобождение Крыма...
Эти воспоминания, независимо от моей воли, переносили меня из привычной мирной обстановки в обстановку боевую, исполненную динамизма, неожиданных перемен, напряжения всех сил, необходимости действовать решительно и хладнокровно. Я как бы проверял себя, не притупились ли во мне качества солдата-военачальника. Сердце сжималось от боли, когда я представлял себе ужасы современной войны, всю меру испытаний и горя, которые предстояло пережить нашему великому народу.
Учеба в высшей кавалерийской школе, в двух академиях, путь от начальника конной разведки до командарма позволяли отчетливо представить, как тяжело победить в войне, начавшейся внезапно в неблагоприятных для нас условиях.
Мне все время казалось, что поезд идет слишком медленно. Хотелось как можно скорее быть там, где решалась судьба Родины. И как бы во исполнение этого моего страстного желания по прибытии поезда в Новосибирск начальник военных сообщений Сибирского военного округа передал мне приказ наркома сойти с поезда и лететь в Москву самолетом.
Итак, путь из Новосибирска я продолжал уже по воздуху.
28 июня прямо с аэродрома я явился в Наркомат обороны к маршалу С. К. Тимошенко.
- Ждем вас, - сказал он и сразу же приступил к делу.
Из краткого сообщения наркома об обстановке я понял, что положение на фронтах еще более серьезно, чем мне представлялось. Причины наших неудач нарком связывал главным образом с тем, что командование приграничных округов не оказалось на высоте положения. В этом была, конечно, известная доля правды.
Когда С. К. Тимошенко кратко охарактеризовал обстановку и показал на карте, какую территорию мы уже потеряли, я буквально не поверил своим глазам.
Нарком отрицательно охарактеризовал деятельность командующего Западным фронтом генерала армии Д. Г. Павлова и выразил сильное беспокойство за судьбу войск этого фронта.
- Вот, товарищ Еременко, - сказал он мне в заключение, - картина вам теперь ясна.
- Да, печальная картина, - ответил я
После некоторой паузы Тимошенко продолжал:
- Генерал армии Павлов и начальник штаба фронта отстранены от занимаемой должности. Решением правительства вы назначены командующим Западным фронтом, начальником штаба фронта - генерал-лейтенант Г К Маландин{2}. Немедленно выезжайте оба на фронт.
- Какова задача фронта? - спросил я.
- Остановить наступление противника, - ответил нарком.
Тут же С. К. Тимошенко вручил мне предписание о назначении меня командующим Западным фронтом, и в ночь на 29 июня я вместе с Маландиным выехал под Могилев, где в лесу находился штаб фронта.
Меня весьма обрадовало то обстоятельство, что начальником штаба фронта назначался Герман Капитонович Маландин, которого я знал как очень опытного генерала, обладавшего незаурядными оперативными способностями.
Но прежде чем рассказать о нашем приезде на командный пункт Западного фронта, я позволю себе, хотя бы очень кратко, изложить ход военных действий в первые дни войны. Это поможет лучше понять дальнейшее развитие событий.
Проанализируем боевые действия, развернувшиеся на всем советско-германском фронте с первых дней войны.
Гитлер сосредоточил перед началом войны у наших границ 190 дивизий, в их числе 152 германские, 18 финских, 18 румынских и 2 венгерские. Эту огромную сухопутную армию должен был поддержать воздушный флот в составе 5 тыс. самолетов. Наши западные приграничные округа - Ленинградский, Прибалтийский, Западный и Киевский - были в начале войны преобразованы в Северный, Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты. Кроме того, был вновь создан Южный фронт{3}. Фактически преобразование свелось к переименованию. Ничто не изменилось, так как силы фронтов не были ни полностью укомплектованы, ни сосредоточены, ни развернуты для ведения боевых действий и не могли оказать существенное противодействие стремительно наступающему врагу.
Ударные группировки противника, особенно его подвижные соединения, значительно превосходя на главных направлениях наши войска, рассекали спешно развертывавшиеся в боевые порядки советские части, углубляясь на нашу территорию все дальше и дальше.
В беспрестанно меняющейся обстановке часто нарушалась всякая связь между командованием и войсками, что, естественно, крайне затрудняло управление во всех звеньях, а подчас делало его и вовсе невозможным.
Большой ущерб причиняла нам вражеская авиация. Нанося мощные удары на большую глубину, она выводила из строя объекты стратегического значения, уничтожала боевую технику и живую силу.
Все это вместе взятое еще более увеличило перевес сил в пользу врага. За первую неделю войны враг захватил значительную территорию в Прибалтике, на Украине и в Белоруссии.
Наиболее опасными были западное и северо-западное направления, где враг наносил удары на Москву и Ленинград. Сейчас, спустя много лет, особенно ясно сознаешь необходимость глубоко изучить и тщательно учесть этот горький опыт и не допустить повторения чего-либо подобного.
Наша армия не имела достаточного опыта, она не была отмобилизована, наши новые западные границы не были достаточно укреплены, а приграничный район, ставший театром военных действий, не был к ним подготовлен. Можно указать и еще на ряд непосредственных причин наших поражений.
Эти просчеты вытекали из переоценки наших сил и были связаны с предположениями, что гитлеровцы не посмеют на нас напасть.
Так, считалось, что заключением пакта о ненападении с Германией нам удалось избежать войны на весьма продолжительный срок. Никто не может оспаривать положительного значения этого шага Советского правительства. Война для нашего народа оказалась, таким образом, на некоторое время отодвинутой. Тем не менее неизбежность столкновения в самом ближайшем будущем оставалась несомненной.
Удар агрессора оказался, таким образом, для наших пограничных округов неожиданным, враг сразу же нанес нам большой урон и захватил огромную территорию. Особенно трагично то, что наши войска, прежде всего те, которые находились близ западных рубежей страны, были укомплектованы отличными воинами, в большинстве хорошо обученными и преданными Родине.
В свое время довольно оживленно дискутировался вопрос о том, насколько внезапным было нападение гитлеровцев на нашу страну. Я считаю, что для нашей армии, в том числе и для командующих войсками округов, это нападение было внезапным, поскольку армия не была своевременно приведена в боевую готовность{4}. В результате этого гитлеровская армия захватила инициативу, добилась определенного военного преимущества и вынудила советские войска к отходу.
Рассчитывая закончить войну против Советского Союза в возможно короткий срок, немецко-фашистский генеральный штаб согласно плану Барбаросса намечал одновременно нанести удары на трех основных направлениях.
Первый удар планировалось нанести из Восточной Пруссии на Псков, Ленинград силами группы армий Север. В группу армий Север входили 16-я и 18-я полевые армии и 4-я танковая группа. Их поддерживал 1-й воздушный флот.
Второй удар немецкое командование собиралось нанести из района Варшавы на Минск, Смоленск и далее на Москву силами группы армий Центр в составе 4-й и 9-й полевых армий, 3-й и 2-й танковых групп. Группу армий Центр поддерживал 2-й воздушный флот. Этой группе армий придавалось особое значение.
Третий удар предстояло нанести группой армий Юг из района Люблина на Житомир, Киев и далее на Донбасс.
В группу армий Юг входили 6, 17 и 11-я полевые армии и 1-я танковая группа. Группу армий Юг поддерживал 4-й воздушный флот.
Группе армий Север должна была оказать содействие финская армия, а группе армий Юг - венгеро-румынские войска. На крайнем северном фланге немецкого стратегического фронта развернулась немецкая армия Норвегия, которая получила приказ овладеть нашими северными портами в Баренцевом море и захватить Кировскую железную дорогу.
Следует сказать, что сравнительно крупные силы нашей армии прикрытия находились вправо и влево от линии Белосток - Ломжа. Этот район, выдававшийся тупым клином далеко на запад, лишал непосредственной связи вражеские группировки, которым предстояло действовать в Прибалтике и на Украине, и угрожал их флангам и тылу. Противник, понимая огромную стратегическую ценность района Белостока для всего дальнейшего наступления, сосредоточил здесь наиболее сильную группировку{5}. Он намеревался двумя ударами по сходящимся направлениям окружить наши войска в Белоруссии. Это должно было создать предпосылки для поворота танковых войск на север, уничтожения (совместно с группой армий Север) советских войск, находившихся в Прибалтике, и овладения Ленинградом.
Лишь после выполнения этой важнейшей задачи гитлеровское командование намеревалось развернуть наступательные операции по овладению Москвой.
Операция по окружению и уничтожению советских войск в Белоруссии была возложена на группу армий Центр (под командованием фельдмаршала фон Бока), насчитывавшую до пятидесяти дивизий, в том числе 15 танковых и моторизованных. Группе было придано большое количество артиллерийских, саперных и других специальных частей и соединений. Уже к исходу 21 июня эти войска развернулись вдоль нашей границы между Сувалками и Брестом.
На сосредоточение такой массы войск потребовалось значительное время, переброска войск к нашим границам производилась поэшелонно с февраля до июня 1941 г.
Из документов, опубликованных в послевоенное время, известно, что силы группы армий Центр были развернуты следующим образом: в так называемом сувалковском выступе, а также на участке от Августова до Остроленки (270 км) 3-я танковая группа генерала Гота и 9-я армия генерала Штрауса, далее на юго-восток вдоль Западного Буга вплоть до Влодавы (280 км) - 2-я танковая группа генерала Гудериана и 4-я армия фон Клюге. Эта группировка войск была создана для нанесения двух одновременных ударов в направлениях Сувалки - Минск и Брест - Барановичи.
Наступление в Белоруссии планировалось германским генштабом следующим образом.
3-я танковая группа во взаимодействии с войсками 9-й армии прорывает нашу оборону северо-восточнее Сувалки и, двигаясь через Вильнюс, выходит к Минску. 9-я армия частью своих сил наступает вслед за 3-й танковой группой для очистки и закрепления занятого района, а оставшимися силами двигается в общем направлении Гродно с целью расчленения и уничтожения наших окруженных войск. 2-я танковая группа, также взаимодействуя с пехотой, преодолевает укрепленную линию вдоль границы северо-западнее и южнее Бреста, а в дальнейшем наступает в общем направлении Барановичи, Минск, чтобы в районе Минска соединиться с 3-й танковой группой. Так завершается окружение советских войск в Белоруссии.