— Чему же научился Соболев? — спросил Сохиев, когда заместитель комэска закончил свой рассказ.
Голубев, видимо, ожидал такой вопрос.
— Прежде всего умению вести бой, — ответил он, — искусству сочетать огонь с маневром. Как это лучше делать? Пока противник держится на удалении, стрелять по нему не надо. Когда же он приблизится метров на четыреста шестьсот, огонь нужно вести короткими очередями — по три-четыре патрона в каждой. По мере его приближения очереди следует удлинять до восьмидесяти патронов и одновременно подавать летчику команды на выполнение маневров.
В землянку вошел штурман эскадрильи Сергей Давыдов. В руках у него были только что проявленные снимки.
— Вот результат нашего удара по мосту, — сказал он.
Летчики обступили стол. Фотодокументы подтверждали, что шоссейный мост разрушен полностью, а в железнодорожный попала лишь одна бомба.
— Молодец Саша! В щепки разнес свою цель, — похвалил Давыдов Метелкина.
— Он-то молодец, а вот мы на этот раз подкачали, — с грустью отозвался Голубев.
— Сравнил! Прочность-то объектов разная, — попробовал утешить его Губанов. — Шоссейный — из дерева, одна бомба — и нет моста. А этот, штурман ткнул пальцем в фотоснимок, — металлический. Сколько бомб надо?
— А ты помнишь, сколько бомб мы когда-то положили в нарвский мост? перебил его Голубев.
— Раз на раз не приходится, — уклонился от прямого ответа Губанов.
Об операции по уничтожению нарвского моста в полку знали почти все. Проводилась она в середине мая 1943 года. Пикировщики тогда несколько раз прорывались к цели, и все безрезультатно. Мост был небольших размеров: пятнадцать метров в ширину и сто в длину. А прикрывался он шестью батареями зенитной артиллерии разного калибра и специальным патрулем истребителей. Подойти .к объекту было не так просто.
Командование полка отобрало шесть лучших экипажей и организовало их специальную подготовку. Прежде всего летчики и штурманы изучили разработанное для них боевое наставление. Затем они приступили к практическим тренировкам на полигоне, где был установлен макет моста. Тщательно отрабатывались .все элементы полета: заход на боевой курс, противозенитный маневр, пикирование, сбор после бомбометания.
И вот подготовка закончена. Командир полка подполковник М. А. Курочкин лично сам провожал экипажи на задание. 21 мая 1943 года в воздух поднялась шестерка Пе-2, ведомая Василием Голубевым. Все вошедшие в нее экипажи — И. И. Кабакова, Г. В. Пасынкова, Ю. X. Косенко, П. А. Веденеева и А. И. Чубинидзе — прославились как мастера бомбовых ударов.
Для прикрытия пикировщиков взлетели три "яка" и четыре Ла-5. Когда истребители пристроились к "Петляковым", Голубев увидел, что у одного из них не убралось правое колесо. По существующим правилам летчик этого самолета мог бы возвратиться домой. Но он, понимая, как будет трудно без него товарищам, решил идти к цели на неисправной машине.
Подлетая к Нарве, Голубев увидел, что с расположенного там аэродрома качали взлетать "фокке-вульфы". "Быть воздушному бою, — подумал Василий. Только бы успеть отбомбиться".
Оценив обстановку, он решил заходить на цель со стороны солнца.
— Маленькие, будьте внимательны, — предупредил он истребителей прикрытия.
Вокруг самолетов появились шапки разрывов зенитных снарядов. "Заметили!" — подумал Голубев и передал по радио:
— Внимание, атакуем!
Маневрируя, пикировщики перестроились в вытянутую змейку. "Яки" держались у них на флангах.
— Боевой курс...
Ведомые точно следовали за ведущим, удерживая дистанцию пятьдесят и превышение двадцать метров.
— Внимание... Пошел!
Летчик поймал середину моста в перекрестье прицела и через три-четыре секунды устойчивого пикирования сбросил бомбы. За ним устремились другие "Петляковы" и остроносые "яки".
— Отлично, командир! Попали! У Пасынкова тоже прямое попадание! Мост разрушен! — радостно закричал Давыдов.
Железобетонные мостовые опоры вместе с мощными фонтанами взрывов взлетели на воздух. Тяжелая решетка металлической фермы рухнула в воду.
Внезапно над целью появились четыре вражеских истребителя. Они с ходу атаковали самолет -Кабакова, который выходил из пикирования.
— Маневр! — крикнул стрелок-радист Смирнов. Летчик нажал на педаль, и машину бросило в сторону.
"Фокке-вульфы" свечой ушли вверх, а на хвосте у них уже висели два "яка". "Фоккеры" разделились: первая пара связала боем наших истребителей, вторая — снова атаковала самолет Кабакова и опять неудачно. Круто развернувшись, она устремилась к бомбардировщику Чубинидзе, который сбросил бомбы и начал выходить из пикирования. Фашисты полоснули длинными очередями по его моторам. "Петляков" вздрогнул и, оставляя за собой шлейф дыма, пошел к земле. Летчик Чубинидзе, штурман Мошкарь и стрелок-радист Посудневский погибли.
Над Финским заливом появились еще четыре "фокке-вульфа". Они атаковали звено Голубева сверху. Штурманы ведомых самолетов открыли огонь из турельных крупнокалиберных пулеметов и подбили одного "фоккера". Три "яка" носились вокруг пикировщиков, едва успевая отгонять фашистов.
А куда же девались "лавочкины"? Как выяснилось потом, они еще на боевом курсе попали под сильный зенитный огонь, отвернули и потеряли группу... "Фокке-вульфы" настойчиво пробивались к пикировщикам. Даже после того, как один из них загорелся, они продолжали драться. При отражении вражеских атак погибли в неравном бою два наших истребителя. Теперь бомбардировщиков прикрывал только один "як", пилотируемый Сушкиным. Одному из "фоккеров" удалось зайти ему в хвост. Советский летчик бросил машину в пике, увлекая за собой фашиста, затем у самой поверхности воды резко выхватил самолет. А фашист не успел выйти из пикирования и врезался в воду.
Шестерка "фокке-вульфов", разделившись на три пары, атаковала наших пикировщиков одновременно с обоих флангов и снизу. Одна из пулеметных очередей повредила рули глубины машины Веденеева. Выручая товарища, Кабаков подошел ближе к подбитому самолету и огнем своих пулеметов помог отразить очередную атаку вражеских истребителей. Стрелку-радисту Смирнову удалось поджечь одного "фоккера". Заметив, что "пешка" Веденеева не маневрирует, гитлеровцы догадались, что у нее повреждено управление, и решили ее добить. После нескольких заходов они наконец подожгли левый мотор бомбардировщика. Экипаж оказался в безнадежном положении. С трудом развернув самолет к береговой черте Устинского мыса, Веденеев довел его до суши и приказал подчиненным прыгать. Сам он последним покинул горящую машину. Летчик благополучно приземлился на своей территории, а у штурмана Проценко из-за малой высоты парашют не раскрылся, и он разбился. Стрелок-радист Еременко, почему-то не услышавший команду Веденеева, упал вместе с горящей "пешкой", но чудом уцелел. При ударе о землю он получил лишь легкое ранение.
Прикрывая подбитую "пешку", Кабаков оторвался от группы и теперь остался один. Этим воспользовались вражеские истребители. Они атаковали пикировщика сверху. Но летчик резким маневром вправо уклонился от пушечного огня. А вскоре он догнал группу. Теперь они были вчетвером. Однако штурман, как на грех, прекратил огонь.
— Почему не стреляешь? — не скрывая досады, резко спросил Кабаков.
— Патроны кончились, — убитым голосом ответил Куликов.
Не раздумывая, Кабаков отжал штурвал и перешел на бреющий полет. Снизились почти до самой воды и остальные "Петляковы". "Фокке-вульфы" бросились за ними.
— Стреляй из ракетницы! — крикнул Кабаков штурману.
Трудно предположить, что по неопытности вражеские летчики приняли обыкновенные сигнальные ракеты за новое оружие. Но так или иначе они на какое-то время отошли. Однако передышка была недолгой. Фашисты снова приблизились к "пешкам" и начали поливать их пушечным и пулеметным огнем. Почти никакого противодействия они не встречали. Помехой для них служила только малая высота, на которой шли бомбардировщики. Трудно сказать, чем мог кончиться этот бой, если бы на горизонте не появился советский остров Котлин. Зная, что на нем установлена наша мощная зенитная артиллерия, гитлеровцы не решились дальше преследовать пикировщиков, развернулись и ушли на запад.
На аэродром возвратились только два экипажа Голубева и Кабакова. Раненный в бою летчик Пасынков сел на подбитом самолете в Кронштадте. На машине Косенко оказалась поврежденной бензосистема, и все горючее вытекло. Летчик посадил ее на фюзеляж в трех километрах от аэродрома. Экипаж остался невредимым. Сушкин также благополучно приземлился на подбитом "яке".
Таких потерь могло бы не быть, если бы четыре летчика-истребителя, выделенные для прикрытия бомбардировщиков, добросовестно отнеслись к заданию и не бросили своих подопечных над целью.
Поставленную задачу наши пикировщики выполнили. Из восемнадцати сброшенных ими бомб четыре попали в мост и разрушили его. Двадцать восемь дней гитлеровцы не могли использовать железнодорожную магистраль для снабжения своих войск, осаждавших Ленинград.
Командование высоко оценило действия экипажей и представило всех участников этого полета к боевым наградам. Политработники полка оборудовали стенд, на котором кроме портретов отличившихся авиаторов были помещены фотоснимки, запечатлевшие результаты снайперских ударов с воздуха.
Родителям Ивана Кабакова и Юрия Косенко командир полка и его заместитель по политчасти послали письма, в которых благодарили их за воспитание мужественных воздушных бойцов. Вскоре был получен ответ от отца Юрия Косенко. В нем говорилось:
"Дорогие товарищи фронтовики!
Мы, родители Юрия Косенко, не можем не поделиться с вами той радостью, которую испытали на днях, получив письмо с фотографией сына, награжденного орденом Красного Знамени.
Мы горды тем, что воспитали сына, достойного нашей горячо любимой Родины.
Мне 55 лет. Несмотря на возраст и инвалидность, продолжаю трудиться в угольной промышленности. Два старших брата Юрия — инженеры, работают на оборонных предприятиях, систематически перевыполняют государственный план.
По возвращении из эвакуации в родную Ростовскую область мы немедленно приступили к восстановлению шахт. Вскоре добыча угля возобновилась. В апреле этого года нашему комбинату вручили переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны. Желаем вам больших успехов в борьбе с врагом. Бейте без промаха фашистов, пока ни одного не останется на нашей земле".