Этот разговор превратился в наглядный урок тактики. В конце командир полка кратко ознакомил нас с последними данными разведки.
- Временное снижение активности немецкой авиации - затишье перед бурей. Противник подтянул новые свежие дивизии, со дня на день он может перейти в наступление. И вас ждут горячие денечки.
Когда командир полка ушел, мы с Грачевым решили зайти в ремонтные мастерские. Молча шагая по тропинке, Петька то и дело кончиком сапога отбрасывал в сторону камешки и сучки. Верный признак, что он не в духе. Что его волновало? Молчал он и на обратном пути. Я знал - заставить Грачева разговориться можно, только рассердив его, выведя из себя.
- Ты что это из лазарета сбежал раньше срока?
Вместо ответа последовал плевок сквозь зубы.
- Знаем, знаем. И рад бы полежать еще с недельку да...
Петька молчал, только передернул недовольно плечами, словно хотел сказать: не болтай чепухи.
- Блондинка-сестричка Кольку Чернова предпочла? Что ж, парень видный. Старший лейтенант.
- Пшел к чертям! - Грачев зло пнул ногой кусок кирпича и тут же присел от боли. - Дурак...
- Она тебе так сказала? За что, же? Ты ведь не урод.
- Перестань паясничать. Нужна мне она... Ты хоть подумал, о чем говорил командир полка?
- А что тут думать? Все ясно. Тебя касается и меня. Воевать надо учиться.
- Черта лысого тебе ясно, - перебил Грачев.- Ты скажи, не от того ли немцы всыпают нам, что кое-кто хвосты им показывает?
Это, видимо, и волновало Петра, не давало ему покоя. И заговорил он об этом неспроста. Должно быть, за кем-то что-то заподозрил, но полной уверенности еще не было и потому он молчал.
- Не знаю, в чей огород ты камни забрасываешь,- мне хотелось заставить его выложиться до конца, - но за себя могу тебе сказать: побаиваться немного перед вылетом, да и в воздухе - это есть, конечно, но трусить и чтоб хвосты... Между прочим, не со стороны ли мотора выбили тебе приборную доску и руку поцарапали?
Оставив без внимания мою шпильку в свой адрес, Петя остановился, заговорил примирительно:
- Не об этом я думаю...
И он рассказал мне об утреннем вылете.
"Чайки" штурмовали в лесу скопление вражеских войск. Как всегда, было много зениток; особенно яростно огрызались "орликоны". Грачев и Комаров должны были подавить их. Последовала одна атака, другая. После третьей Бориса рядом почему-то не оказалось. Полный беспокойства за друга Грачев тревожно осматривал землю, но там горело лишь несколько автомашин и не было ничего, хоть отдаленно напоминавшего сбитый самолет.
"Куда он делся? Может, подбили?"- размышлял Петя весь обратный путь. А тут, как назло, аэродром обволокло туманом. Горючее на исходе. Вдруг Борис ранен?
Едва они успели сесть, как аэродром и тут наполовину закрыло туманом. В это время показался "миг" Комарова.
Вскоре выяснилось, что Борис плюхнулся в поле. Где он находился все это время, неизвестно. Заблудился? Но он знал этот район отлично. Своим всевидящим оком Петя еще раньше подметил: Борис побаивается зениток.
- Пойми ты, хоть он и друг, но такое пахнет знаешь чем, - горячился Грачев.
Я старался разубедить его, советовал не забивать себе голову пустыми подозрениями, пока не вернется Борис. Но проницательный Петя почувствовал мою осторожность, чертыхнулся в сердцах и уже почти спокойно сказал:
- Ничего. Мы еще поговорим на эту тему.
- Смотри, Петька, на КП уже машина подошла, наверное наши на ужин собираются.
Грачев вытянул за цепочку "кировские", отрицательно мотнул головой.
- Рановато вроде. А ну, прибавим "газку", - предложил он.
Мы зашагали быстрее.
- Смотри, о нашем разговоре молчок, - предупредил Грачев.
- Как дела, ребята? - нетерпеливо крикнул я нашим издали.
- Еще трое нашлись: Викторов, Хмельницкий, Дмитриев, - сообщил Крейнин. - Викторов при посадке в поле скапотировал.
- Слышишь, - тихонько шепнул я Грачеву, - Викторов тоже подломал, а ты на Борьку подумал...
- А Хархалуп? - не удостоив меня ответом, спросил Петя.
- О нем, Мемедове и Карповиче вестей пока нет.
- Сидят где-нибудь тоже, - убежденно заявил Тетерин, - не таков Семен Иванович, чтобы не выбраться из переплета.
На рассвете вернулся Комаров, измученный, голодный, за плечами парашют, лицо поцарапано.
Дубинин разрешил ему отдохнуть денек, а я уговорил Грачева не расстраивать Бориса расспросами.
После завтрака меня вызвали на командный пункт. Там, как всегда, дым стоял коромыслом. Из штаба дивизии пришли первые сообщения о том, что немцы возобновили наступление.
Матвеев был занят, и я, доложив о прибытии, отошел в уголок, прислонился к стене. Ко мне подошел майор Тухватулин, его заместитель. В полк он прибыл незадолго перед войной, окончив военную академию.
Оттого ли, что майор не вошел еще в свою роль, а может быть, от природы, был он какой-то нерешительный и особой самостоятельностью не отличался.
- Вы давно летали на "Ути-4"? - спросил он озабоченно.
- Что вы! Я на нем вообще не летаю.
Тут меня подозвал Матвеев.
- Вот что, Гриша, - многих он звал просто по имени, - быстренько возьми "Ути-4", слетаешь с Тухватулиным в Григориополь.
- Я?
- Не я же! - начальник штаба усмехнулся.
- Товарищ майор... - я хотел было сказать, что на "Ути-4" летал только пассажиром.
Но Матвеев перебил: