...Вступая в ряды великой партии большевиков, я клянусь еще более самоотверженно и умело драться с врагом"{52}.
Перед вылетом на боевое задание подал заявление о приеме в партию и летчик 26-го истребительного авиационного полка Иван Горышин. С боевого задания он не вернулся. В тот день состоялось партийное собрание, рассматривавшее заявления о приеме в ВКП(б). Прошло оно очень волнующе, вспоминает писатель В. Ардаматский, присутствовавший на собрании. "Сначала приняли в партию летчика Горышина, за час до собрания погибшего в бою. Когда председатель спросил кто "за", все молча встали и постояли молча. Потом сели. И председатель сказал: "Принят единогласно, будем считать, что Ваня Горышин погиб коммунистом". Потом принимали Севастьянова"{53}.
Партийные комиссии проводили свои заседания непосредственно в дивизионах, эскадрильях, рассматривая заявления о приеме в партию. Начальники политотделов тут же вручали принятым партийные документы.
Партийная комиссия 7-го истребительного авиационного корпуса за июль и август провела 24 заседания, приняла в члены ВКП(б) 56 человек, в кандидаты - 68. Большинство из принятых в партию товарищей уже отличилось в боях и удостоилось государственных наград. Среди них: Герой Советского Союза П. Харитонов, летчики Д. Титаренко, И. Пидтыкан, Д. Оскаленко, Пляскин, Аксенов, Гричаров, Корниенко, инженер полка Чернышев, награжденный орденом Красной Звезды{54}.
В эти дни был принят в члены ВКП(б) командир зенитной батареи М. А. Попов, а наводчик комсомолец П. Посадовский и командир орудия М. Андрюшенко стали кандидатами в члены партии{55}.
Прием в партию нового отряда героев боев позволил повысить боевитость партийных организаций, усилить их влияние на решение стоявших перед подразделениями задач. Пример коммунистов в выполнении воинского долга воодушевлял, зажигал бойцов, а это в тот напряженный период боев имело огромное значение.
Наращивая удар, фашистское командование направило под Ленинград огромное количество авиации. К началу боев на ближних подступах к Ленинграду в составе ВВС Северного фронта оставалось 759 боевых самолетов, а непосредственно под Ленинградом - 592. Фашисты же только на ленинградском направлении имели 1200 самолетов, да со стороны Карельского перешейка действовало свыше 200 самолетов. В последних числах июля фашисты перебросили под Ленинград 8-й авиакорпус ближнего боя в составе 400 машин. Летчики в нем были кадровые, отборные{56}.
Имея такие силы, фашистское командование бросало на бомбежку большие группы - от 50 до 100 и более бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Массированными налетами авиации на войска и город фашистское командование стремилось не только нанести потери, но и морально подавить защитников Ленинграда и таким образом расчистить дорогу своим танковым и моторизованным войскам. В одном из налетов в первой половине августа участвовало до 300 бомбардировщиков под прикрытием истребителей. Они двигались на Ленинград несколькими эшелонами на высоте от 3000 до 4000 м.
Для их отражения была поднята вся истребительная авиация ПВО, ВВС фронта и флота. Наши истребители встретили вражеские бомбардировщики в районах Витино, Большая Пудость, Красное Село{57}. Над сравнительно небольшим пространством ревели, носились несколько сот самолетов. Уже по одному этому можно представить ожесточенность боя. Фашистские летчики яростно рвались к Ленинграду, и все же им не удалось подойти к городу.
Воздушные бои шли беспрерывно. Нашим летчикам-истребителям приходилось ежедневно делать по пять-шесть боевых вылетов. К концу дня летчики от изнеможения еле держались на ногах.
По три самолета за один день 18 августа сбили прославленные летчики молодые коммунисты лейтенанты Александр Петрович Савушкин (44-й истребительный авиационный полк) и Дмитрий Ефимович Оскаленко (26-й истребительный авиационный полк). Трудно представить, какую нагрузку вынесли в этот день наши летчики!
Исключительное мужество и самоотверженность проявил командир первой эскадрильи 192-го истребительного авиационного полка капитан Василий Титович Шаповалов. 10 августа 1941 года шестерка истребителей под его командованием вылетела на штурмовку наземных вражеских войск. В это время они встретили до 45-50 фашистских бомбардировщиков и истребителей, державших курс на Ленинград. Сбросив бомбы на вражеские позиции, наша шестерка устремилась на перехват этой армаде. Коммунист-командир своим примером воодушевлял летчиков. Он первым атаковал врага и меткой очередью сбил МЕ-110. Но враг поджег и его самолет. На пылающей машине Шаповалов ринулся наперерез другому "мессершмитту" и таранил его. Фашистский самолет развалился.
Свидетелем этого подвига командира оказался старший лейтенант Мотыленко, который поблизости вел бой с двумя истребителями. Мотыленко и сам находился в тяжелом положении: он был ранен в обе ноги, поврежден мотор, самолет вошел в штопор. Мотыленко собрал все силы, поставил перебитые ноги на педали и вывел самолет из штопора. Ему удалось перетянуть подбитую машину на свою территорию{58}.
Встретив активное противодействие противовоздушной обороны Ленинграда, фашистское командование попыталось подавить ее и расчистить себе воздушные пути. Оно предприняло целый ряд массированных налетов на аэродромы и позиции зенитных батарей.
21 августа около 40 самолетов нанесли удар по одному из наших аэродромов и шести батареям 169-го зенитного артиллерийского полка. Зенитчики сбили пять фашистских самолетов. 29 августа более 30 самолетов совершили налет на позицию 1-й железнодорожной зенитной батареи, прикрывавшей станцию Мга. Зенитчики сбили три вражеских самолета{59}.
Сложная обстановка обязывала командиров и политработников повседневно вести работу с людьми, держать их в курсе" событий, разъяснять задачи, всемерно развивать боевую активность. Об этом и шла речь на совещании командиров и военкомов полков 7-го истребительного авиакорпуса, состоявшегося 24 августа{60}. На нем обсуждались итоги двух месяцев боевых действий и задачи по защите Ленинграда. С докладами выступили командиры полков капитан А. Г. Ткаченко, майоры В. Г. Благовещенский, Б. Н. Романов и А. Ф. Радченко.
Летчики корпуса сбили за два месяца 126 вражеских самолетов, но и корпус понес ощутимые потери, а напряженность боев все возрастала.
Поэтому на совещании шел разговор об освоении новых тактических приемов, совершенствовании мастерства воздушного боя. Особое внимание обращалось на прикрытие истребителя во время атаки и выхода из нее, скрытное сближение с врагом, открытие огня с коротких дистанций, навязывание фашистам боя на горизонталях и на наиболее выгодных высотах. Об этом, в частности, говорил на совещании командующий ВВС Северного фронта генерал-майор авиации А. А. Новиков.
После совещания в авиационных полках прошли партийные собрания, на которых обсуждались итоги боевой деятельности за два месяца войны и задачи коммунистов по повышению боевой активности.
В зенитных частях состоялись делегатские партийные собрания, на них обсуждались проблемы воспитания у воинов непоколебимой стойкости. С такой же повесткой дня проходили партийные и комсомольские собрания в батареях и ротах. На многих собраниях присутствовали работники политотдела 2-го корпуса ПВО. Политотдел уделял особое внимание тем подразделениям, которые находились на направлении главного удара фашистов. Туда чаще ездили работники политотдела, помогая командирам и политработникам лучше организовать воспитательную работу, обеспечивать непоколебимую стойкость подразделений в боях. А от зенитчиков требовалось именно это качество.
На батареи часто налетали большие группы вражеских самолетов, в то же время их позиции нередко обстреливались и артиллерией. Но зенитчики не могут укрыться в окопах, они должны стоять на своих местах и вести огонь. Тут нужны очень крепкие нервы и сильная воля.
В районе ст. Горелово занимала огневую позицию батарея лейтенанта Г. Г. Касьянова из 169-го зенитного полка. 21 августа через район ее действий на Ленинград шло более 80 фашистских самолетов. Часть из них развернулась для штурмовки батареи. Зенитчики открыли огонь такой плотности, что строй фашистских самолетов смешался. Первый самолет сбил из пулеметной установки наводчик красноармеец Лаврентьев, второй загорелся от зенитного снаряда.
Над огневой позицией носились "мессершмитты", свистели осколки и пули. А зенитчики не ослабляли огня. От орудия к орудию переходил младший политрук Бейлин, подбадривая зенитчиков. Самоотверженно работали подносчики снарядов комсомольцы Орлович и Денисов, заряжающий Гомон. Повар Хрипач заменил выбывшего из строя заряжающего. Связисты и шоферы взялись за винтовки.
В этом бою батарея сбила три вражеских самолета, а два столкнулись во время пикирования и свалились тут же, возле позиции батареи{61}.
Батарея Касьянова с честью выполнила свою задачу. Но враг наседал. Фашистские автоматчики прорвались к станции Горелово и начали обстреливать огневую позицию батареи. Касьянов получил приказ вывести батарею из окружения и занять новую позицию.
Отбивая наседавшего врага, зенитчики вырвались из кольца, вывезли все орудия и приборы. Осталась только часть боеприпасов. Поехать за ними на машине уже было невозможно, но и отдавать врагу нельзя. Единственный выход пробраться туда и взорвать.
Командир батареи объяснил бойцам создавшееся положение и вызвал добровольцев. Их оказалось много. Командир поручил задание опытному бойцу заряжающему Василию Воронову.
Прижимаясь к земле, Воронов пополз... Командир батареи видел, что ему удалось подобраться к ящикам и он стал готовить толовые шашки для подрыва снарядов. В это время его обнаружили фашистские автоматчики. Они бросились к нему и окружили, начали что-то кричать, очевидно, предлагая сдаться в плен.
Развязка произошла мгновенно: Воронов схватил две гранаты и метнул их в гитлеровцев, потом взял третью, размахнулся и бросил ее в штабель ящиков со снарядами. Раздался сильный взрыв. Он разметал гитлеровцев, окруживших Воронова. Но смертью героя пал и отважный красноармеец.
В сентябре 1941 года сражение под Ленинградом достигло наивысшего напряжения. С 29 августа днем и ночью не утихали жесточайшие бои под Колпино. 30 августа фашисты ворвались на станцию Мга, перерезав последнюю железную дорогу, соединявшую Ленинград со страной. Затем враг нанес удар на север и 8 сентября захватил Шлиссельбург (ныне Петрокрепость). Положение Ленинграда крайне осложнилось. Для сообщения со страной оставался единственный путь - через Ладожское озеро. Всего 60-километровая полоса отделяла вражескую группировку от фашистских войск, наступавших на Карельском перешейке.
4 сентября гитлеровцы начали обстреливать Ленинград из дальнобойных орудий.
Немецко-фашистское командование считало захват Ленинграда делом ближайших дней. Был даже назначен комендант еще не взятого города, и тот поторопился отпечатать и раздать пропуска для прохода на Дворцовую площадь во время парада и на банкет в гостиницу "Астория".
Главный удар фашисты наносили в направлении Красногвардейск (Гатчина) Красное Село. Здесь, на узком участке, наступали крупные силы - восемь дивизий. Накануне штурма враг бросил на Ленинград всю находившуюся здесь авиацию, пытаясь проложить дорогу войскам и подавить сопротивление защитников города. 8 сентября в 18 часов 55 минут тяжелые бомбардировщики фашистов, волна за волной, на высоте 3000-4000 метров подходили к городу. Еще на подступах их встретили летчики-истребители ПВО и фронтовой авиации. Затем в борьбу вступила зенитная артиллерия. Но несмотря на исключительно самоотверженные действия наших летчиков и зенитчиков, часть вражеских самолетов все же прорвалась к городу. На жилые кварталы посыпались фугасные и зажигательные бомбы. Возникли пожары. Загорелись продовольственные склады. На борьбу с огнем, вместе с пожарными командами, бросились группы самозащиты, сотни рабочих.
Ночью налет повторился. Более двадцати "юнкерсов" шли на высоте 6000 метров группами по два-три самолета. Трудно отбивать подобные налеты ночью, поэтому несколько машин прорвались к городу.
На протяжении всего сентября не прекращались массированные налеты на Ленинград. 19 сентября фашисты предприняли шесть налетов, в которых участвовало 264 самолета{62}.
Утром 9 сентября возобновилось наступление вражеских войск. Четыре дня наши воины сдерживали их натиск. Подбросив резервы, фашисты 12 сентября ворвались в Красное Село и 13 сентября вышли к Пулковскому оборонительному рубежу. Отсюда Ленинград был виден и без бинокля.
В этот критический момент - 13 сентября командующим Ленинградским фронтом Ставка назначила заместителя Верховного Главнокомандующего генерала армии Г.К. Жукова. Принимались все меры, чтобы остановить врага.
На Пулковский рубеж подходили наши резервы. Жесткой обороной, контратаками советские войска изматывали врага, наносили ему огромные потери. Над Пулковским рубежом разнесся клич коммунистов: "Ни шагу назад!"
Воины 2-го корпуса ПВО вместе с бойцами других родов войск упорно отражали натиск врага. Борьба с фашистской авиацией значительно усложнилась. Линия фронта проходила так близко, что вражеские самолеты через 2-5 минут оказывались над городом. Ряд аэродромов, позиции многих зенитных батарей подвергались постоянному обстрелу артиллерии врага. Из-за обстрела на некоторых аэродромах самолеты ни на минуту не могли задерживаться на взлетной полосе. Поэтому летчики шли на взлет прямо из капониров. При посадке самолет также сразу заводили в укрытие.
Командованию и штабу 2-го корпуса ПВО приходилось практически заново создавать систему противовоздушной обороны города. Зенитные батареи и прожекторы, стоявшие на баржах в Финском заливе, оказались в непосредственной близости от врага, под его постоянным огнем. Поэтому их перевели в устье Невы. Для наращивания мощи заградительного огня над городом, батареи 194-го зенитного артиллерийского полка из северного боевого сектора перевели непосредственно в Ленинград. Зенитные батареи малого калибра разместились вокруг важнейших объектов в городе.
С сентября в системе воздушного наблюдения, оповещения и связи основную роль стали играть радиолокационные станции. Непосредственно Ленинград обеспечивали пять таких станций. Все они работали достаточно надежно, обеспечивали обнаружение самолетов на дальности до 140 км{63}, что позволяло оповещать зенитные средства за 15-20 минут до подлета вражеской авиации к городу.
Наряду со своей главной задачей - прикрытием города от налетов фашистских самолетов, в сентябре перед частями ПВО встала задача защиты наземных войск от ударов авиации и отражение танковых атак. Многие зенитные батареи сражались в боевых порядках стрелковых частей, им приходилось вести огонь и по самолетам, и по танкам.
Зенитчики не отходили от орудий, летчики - от самолетов. "Стойкость. Стойкость. Стойкость!" - это слово было во всех решениях партийных и комсомольских собраний батарей и эскадрилий.
Каждого бойца и командира до глубины души взволновало обращение рабочих знаменитого Кировского завода, опубликованное в газетах 7 сентября 1941 года. Рабочие писали, что они гордятся подвигами защитников Ленинграда, их бесстрашием и презрением к смерти.
"В эти грозные дни, когда враг находится под стенами нашего города, говорилось в обращении, - когда он ломится в ворота Ленинграда, когда мы слышим гул артиллерийской канонады, - исчезло деление на фронт и тыл. Наш завод стал боевым участком фронта. И все мы ясно отдаем себе отчет в том, какая громадная ответственность перед всей страной, перед всем человечеством, перед историей ложится на каждого из нас...
В час суровых военных испытаний, когда решается судьба Советского государства, нашего города, каждого из нас, Родина требует от своих сынов и дочерей беспредельного мужества, неукротимой энергии, верности до конца. Умрем, но Ленинграда не отдадим!"{64}.
В батарею, где военкомом был младший политрук Громов, газеты пришли вечером. Собрались все бойцы, молча слушали обращение рабочих. "Не допустить фашистов в город Ленина" - такова была их клятва.
По инициативе Ленинградского горкома партии и Военного совета фронта в начале сентября в воинские части снова выезжали делегации от заводов. Рабочие побывали в траншеях на переднем крае обороны, на аэродромах и огневых позициях зенитчиков, беседовали с воинами, рассказывали о помощи фронту жителей города, выявляли, в чем нуждались бойцы. Эти беседы оставляли у воинов неизгладимое впечатление.
О взволнованных встречах докладывал в горкоме партии по возвращению из войск представитель Свердловского района тов. Ласкин. Многие бойцы, говорил он, оказались из нашего района. Встреча была трогательной до слез. Они сказали: отступать не будем. Погибнем, но назад ни шагу не сделаем{65}.