Когда через пару дней к себе вызвал Тоскан, я была к этому готова. Не покидало ощущение, что судьба преподнесла далеко не все сюрпризы.
— Турнир перенесли, — он устало вздохнул, и на мой порыв обезболить головную боль лишь мотнул головой. — Все нормально, просто вымотался. Феи проявляют небывалую активность, и тоже напросились участвовать. Привезут команду из лучших адептов. Хотя они все там природники, не понимаю, кто будет участвовать в некоторых соревнованиях, где нужная иная сила. Лорд Стешский предлагает тебя на период турнира вывезти к нему в поместье. Но я настаивать не буду — решай сама.
— Не хочу. Тем более, что с феями мне точно делить нечего. Они тут не по мою душу. Ищите что-то иное. А вот эльфы… Я не знаю, что задумал Литманиэль, но он мне нравится. И кажется, если поеду учится к ним, будет лучше для всех.
— Ками, ты почему так говоришь? Раньше, я понимаю, у тебя не выходило с внешними потоками, но сейчас все видят огромный прогресс. У тебя произошло полное раскрытие силы. Аура очень яркая, — он даже поднялся с кресла, чтобы приблизится ко мне. — В общем, можно много говорить и пытаться тебя переубедить, но я не буду. Скажу только, что никто не отпустит. Ноэль может казаться сколько угодно милой, но ты знакома с ее сыном. Яблоко от яблоньки… Ну ты понимаешь, — он потрепал мои волосы, заплетенные в тугую длинную косу и хмыкнул, внимательнее вглядываясь. — Смирись с ситуацией, Деронвиль. После окончания Академии видно будет. Но про эльфов забудь.
Он сел, но продолжал меня разглядывать, будто впервые видел.
— Что ты там говорила о матери? Из простых она?
Я понимала к чему он клонит, но что-либо подтверждать не хотела.
— Магии в ней ни капли не было, профессор! Я спрашивала у папы.
— Ну-ну. Бывает, что маг перегорает, полностью. После такого почти всегда проблемы со здоровьем. Ты говорила, что она болела, — я почему-то все эти расспросы воспринимала в штыки. Будто он меня обвиняет, а мне приходится выкручиваться. Я ведь правду говорю, даже ничего не приукрашивая.
— Она замуж вышла молодой совсем. Что такого могло произойти, чтобы магия выжглась полностью?
— Ладно, пусть тайны твоей семьи остаются тайнами. Я тебе верю. Но могло произойти всякое. Магия в таком возрасте нестабильна. Сильный взрыв эмоций, несчастная любовь, нападение… Но раз она скрыла это, значит была напугана. Отца не тревожь, вряд ли он в курсе.
Тоскан занес зерно сомнений в слишком благодатную почву. Она ведь всегда незримо рядом, моя мама. Я ее иногда чувствую, хотя в последнее время все реже. Простому человеку такое не под силу. Только сильный дух, зачастую ранее принадлежавший магу, может задержаться между мирами.
Неужели у мамы действительно был дар, который она потеряла. Тогда отчего молчала во время беременности, постепенно угасая? Ведь тогда вероятность рождения ребенка с магией можно было просчитать заранее, и она увеличивалась стократно.
Я ушла в себя настолько глубоко, что от голоса Тоскана не просто вздрогнула, чуть не умерла, испугавшись.
— В общем так, Деронвиль, сидишь в комнате, как мы и договаривались. От настойчивого внимания эльфов уворачиваешься, насколько возможно. Участники будут съезжаться всю неделю, начиная с завтрашнего дня. В общежитии стартует перестановка, будем старшекурсников снова группировать по 5 человек, чтобы на всех комнат хватило.
Профессор махнул в сторону двери, отпуская меня, но все-таки проговорил то, о чем видимо, думал все время нашего разговора.
— Ты стала другой. Внешне, не внутренне. Раньше была просто хорошенькой, особенно с этой твоей стрижкой под мальчика и во все стороны торчащими волосами. Умиление какое-то постоянно вызывала. Как воробушек общипанный, но все равно нападающий на огромную ворону. Маленькая, смешная, больше похожая на ребенка. А теперь какая-то утонченность появилась, изысканность. Волосы золотые, ресницы длинные, глаза огромными кажутся. Уже не ребенок — девушка. А эльфы на такую хрупкость и тонкость падкие. У них все леди худенькие и воздушные. Поэтому аккуратней с ними. Литманиэль не тронет, мы с ним поговорили. Он к тебе такого рода чувств не питает, даже обиделся, когда я спросил напрямую. А вот другие участники их команды могут доставлять неудобства.
— А можно я амулет отвода глаз сделаю? Знаю, что незаконно, но так удастся оставаться незаметной. Тем более, что на территории Академии многое можно.
Тоскан смотрел на меня с доброй отеческой улыбкой.
— А ты еще не сделала? — увидев, как я краснею, он, не сдерживаясь, расхохотался.
— Я спросила, чтобы Вы в курсе были, если вдруг что.
Конечно, я пошла в наступление. С ним по-другому никак. Начнешь оправдываться, всех собак спустит.
— Если вдруг что, это что? — он продолжал веселится.
— Если вдруг меня Меге. леди Стоун за руку поймает, и к Вам приведет. А Вы уже все знаете, и даже мне разрешение выдали.
— Хоть кого-то ты в Академии боишься, Камелия. Пусть Стоун тебя в тонусе держит, — и махнув на меня рукой, пробурчал. — Иди уже, несчастье ходячее, прикрою в любом случае.
Я радостно закивала и побежала на тренировку с Ароном. Он уже, наверное, заждался. Несмотря на мои успехи, парень рад не был. Он смотрел волком и постоянно придирался.
— Ты силу почему не рассчитываешь, когда по мишени бьешь? Неужели трудно направить максимум по центру?
Обычно его эмоции не трогали, но сегодня такая агрессия нашла брешь в моей обороне. Потому что после разговора с Тосканом я чувствовала себя уязвимой. Как там он перечислял — маленькой, хрупкой, почти воробышком. Да и о маме думалось постоянно. Это какая-то цепочка событий, запущенная в момент моего рождения, или даже раньше, когда мама приняла решение скрыть ото всех наличие ранее у нее дара. И нашу глушь она выбрала не спроста. Ведь папа рассказывал, что познакомились они в первый день ее прибытия, прямо в порту. Она не знала, как ей добраться, а отец как раз был на повозке, так как встречал груз.
Мама не оставила после себя даже маленькой записочки, чтобы объяснить ситуацию. И думается мне, причина в том, что я об этой тайне никогда не должна была узнать. Но нашей захудалой провинции посчастливилось стать колыбелью, вскормившей одновременно двух магов. Которые в юношеском максимализме и постоянном соперничестве слишком сильно развили свой дар. Могла ли мама просчитать, что однажды маленькая обиженная девочка заставит своего друга дать кровную клятву о поступлении в Академию, и магия этого ритуала вопреки всем законам логики приведет ее к этому месту. Могла ли она знать, что слишком дотошный декан боевого факультета возьмет над ее дочерью шефство, и решится разбередить незаживающие раны, связанные с рождением одного магически одаренного ребенка.
— Ками! — окрик Арона заставил поднять голову. — Ты о чем так увлеченно думаешь?
Я не понимала, почему он злится. Ну отвлеклась, с кем не бывает. Я же не на пятом курсе, когда промедление на тренировке может стоить недели в целительском корпусе. У нас занятия учебные, а не приближенные к боевым условиям.
— Не кричи на меня, — не сказала, процедила. Достал-таки до и без него натянутых струн внутри.
— А то что? Швырнешь меня об стену? Я не леди Стоун, к атаке готов, — Арон и не думал шутить и заигрывать со мной, как это делал обычно.
Будто я провинилась и сильно его обидела, и он так на мне вымещает свое недовольство. На ум приходило лишь то, как пытался поцеловать около кабинета декана, и магия клятвы его за это наказала. Магия, а не я.
— А то, что ты смешиваешь личное и профессиональное.
— А что смешиваешь ты, когда по мановению пальца бежишь обниматься с эльфом? Каково это — дурить голову окружающим мужикам, и даже не задумываться об их чувствах? — и такой надлом в голосе, что отозвалось сразу тяжестью в моем сердце.
— Ты совсем что ли с головой не дружишь? С кем я кроме тебя еще обнималась? — он моих слов будто бы и не слышал. Смотрел только пристально, так что у меня все сжималось от этого взгляда. Будто бы его боль моей стала.
Подошла без слов к застывшему Арону. Обняла за мощный торс, прижавшись щекой к груди. Он дернулся, не нуждаясь в этой моей жалости и нежности. А я не пустила. Стояла, крепко стискивая, и слушала как быстро бьется неспокойное сердце боевика. Сурового, сильного, но сейчас передо мной невероятно уязвимого. Как совсем недавно и я перед ним.
И лишь когда стал ровнее дышать, я взяла его за руку и потянула в сторону общежития. А проходя мимо его комнаты, лишь ускорила шаг, направляясь в мою. Притормозив у двери, я обернулась к ничего не понимающему Арону и прошептала: «Поговорим».
Он набросился на меня с поцелуями, едва переступили порог. Совершенно не боясь своей же клятвы. Но сейчас сопротивления с моей стороны и не предполагалось.
На резкий напор губ я отвечала мягкими прикосновениями. На лихорадочные движения рук — тихим шёпотом. Он сейчас не желал меня слушать, но постепенно успокаивался. Поцелуй из жалящего стал страстным, а пальцы в волосах больше не сжимали яростно, теперь даря наслаждение перебором прядей.
Я открылась ему навстречу, давая языку проникнуть так глубоко, как только он захочет. И стон Арона, утробный и какой-то рычащий, звоном прокатился по обнаженным окончаниям. Я дрожала в его руках, не понимая, что делать дальше. Ведь бездействие сейчас выльется в закономерное продолжение.
Я погладила его по лицу, давая привыкнуть к еще более легким движениям, а потом легко отстранилась.
Он дал мне отойти на безопасное расстояние, и только после этого, как зверь, втянул раскаленный воздух. Выдыхал намеренно медленно, окончательно приходя в себя.
— Теперь поговорим? — я улыбалась. Весь сейчас Арон уже выглядел адекватным.
Он прошел к стулу, тяжело на него опускаясь. И раскрытой ладонью провел по лицу, словно хотел стереть усталость и ненужные мысли.
— Я ведь с ума схожу… ты же видишь, — он говорил глухо, держа голову опущенной. Думая, наверное, что если посмотрит в глаза, сказать уже многого не сможет. — Дурею, когда рядом с тобой кто-то из парней трется. Выворачивает всего, и хочется крушить всё и всех. Ты же моя, понимаешь? И каждый чужой взгляд в твою сторону вот здесь отзывается! — он постучал кулаком по груди в районе сердца, наконец, решаясь взглянуть мне в глаза.
У него внутри плескалось море, сейчас затихшее. Но недавно его штормило до черноты и поднятых со дна кораблей. Оно еще раскачивало само себя, принося редкие волны. Но уже понимало, что опасности нет, и можно снова смирится, пусть и ненадолго. Не превратиться в стоячее озеро, нет. Просто на время сдерживать бурные, сейчас ненужные порывы.
— А я разве давала повод? — проговорила мягко, но твердо, показывая свою позицию. — Это у тебя от девушек отбоя нет, хоть каждый день меняй. А рядом со мной никого нет и никогда не было.
— Это ты намекаешь, что меня нет? — он криво усмехнулся. — Зачем тогда это все? — он картинным жестом обвел рукой маленькую комнатку.
— Потому что тебе плохо, Арон. А я этого не хочу. Твои муки находят отзвук и в моем сердце.
— Хоть что-то, Ками, — он внимательно, как недавно Тоскан, меня разглядывал. — Это здорово вдохновляет, знаешь ли. Уже не безразличен!
Он был прав. Мое безразличие кончилось в день ярмарки, когда Арон помог пережить нежданную встречу с Лиром. Он тогда поделился своим теплом, поселив во мне благодарность. И как бы скверно не вел себя в последующем, это тепло продолжало разрастаться в моей душе.
Я вдруг почувствовала, что жутко устала, и сама себе не веря, предложила:
— Хочешь остаться? — и видя, как вытягивается его лицо, быстро продолжила. — Кровать вполне выдержит и двоих. Только дай слово не приставать. И руки при себе держи!
Он рассмеялся. Уже как всегда, весело и с огоньком. Было видно, что его отпустило окончательно.
— Если я что-то сделаю против твоей воли, знай, что мне точно больнее. После предыдущего поцелуя мигренью 2 дня мучился.
— Вот и не делай, чтобы я лишний раз не переживала, — а потом спросила то, что хотела, но как-то забыла. — Тебя тоже в общую комнату селят?
— Тоскан сказал? — я кивнула, а Арон понимающе хмыкнул. — Ко мне подселять будут. Ребят из группы. Кстати, а Тоскан тебе кто?
— В смысле? — не поняла я. — Декан.
— Нет, я про родственные узы. Кем он тебе приходится?
Я даже рот открыла от такого предположения. Так вот что про нас говорят в Академии. Что мы родственники. Ну что ж, гулять, так на полную.
— Дед, — а потом, чуть подумав, добавила. — Двоюродный.
А то мало ли, вдруг у него и детей то нет. А тут вроде как родство, но проверить уже гораздо сложнее.
— Что-то такое я и думал. Только полагал, что ты племянница.
— Ладно, давай спать, если остаешься. А нет, так уходи скорее, у меня глаза уже закрываются.
— Остаюсь, Колючка.
Я провела пальцами по его щеке.
— Отвернись тогда, я переоденусь, Щетинистый.
Разворачивались друг от друга мы с широкими улыбками. И этого уже не скрывали.
Арон не собирался строить между нами баррикады из одеял, и дождавшись, пока я заберусь на кровать, крепко прижал к себе.
На мне была длинная сорочка, очень плотная и полностью закрытая, но тем не менее, такая близость мужского тела волновала. Большая ладонь уютно примостилась на талии, а в шею уткнулся нос, щекоча тонкие волоски горячим дыханием.
— Ты пахнешь, как эльфийский нектар. Сладко и дразняще, — Арон смешно втянул воздух, вызывая щекотные мурашки.
— А ты его пробовал? — я хотела повернуть лицо, но парень не дал, сильнее надавливая подбородком на мою шею. — Это же такая редкость.
— Пробовал. Но ты вкуснее, — он легко мазнул губами по скуле. Когда только успел приподняться.
Я открыла глаза, чтобы понять — Арон меня рассматривает, изучая каждую черточку.
Резко стало горячо и как-то муторно. Я начала неосознанно ерзать.
— А вот так лучше не делай, — он прижался ко мне сильнее, чтобы я ощутила то, почему так делать больше не стоит. И я вняла. Как тут было не понять, когда в район попы упиралось нечто уж очень твердое.
— Не буду, — прошептала как-то сипло. — А ты перестань меня рассматривать!
— А вот это сложнее, — Арон ласково улыбнулся. — Ты такая красивая, что не смотреть невозможно, — он еще раз провел губами по скуле, приближаясь к уху, и я неосознанно дернулась. — Ладно, не закрывайся, Ками, это последнее на сегодня.
Его поцелуй был мягким, легким и сладким. Я еле удержалась, чтобы не обвить руками шею парня. И под мерное сопение мгновенно вырубившегося Арона, тоже очень быстро уснула.
Он разбудил меня на рассвете.
— Колючка, я ухожу, закрой за мной дверь.
— Мммм… Ты куда в такую рань? — открывать глаза очень не хотелось. — Иди, никто меня не унесет отсюда, даже если нараспашку дверь оставишь.
— Нет, — голос Арона прозвучал очень твердо. — Нам сказали до шести уже все вещи перенести, потому что с утра будут первых ребят из других Академий заселять. Они же не местные, могут что-то перепутать, ввалятся еще к тебе, — ему пришлось приподнять меня с кровати. — Давай же, Ками. Две минуты, и снова можешь спать. Сегодня суббота.
Я нехотя поплелась за ним, и поняла, что нахожусь уже в коридоре, когда ногам стало холодно от мраморной плитки. Да уж, надо было идти с открытыми глазами.
— Чудо мое, растрепанное, — Арон обнял, даря нужное сейчас тепло, потому что в коридоре было прохладно. — Люблю тебя.
Он сказал очень тихо, но я расслышала. Это было… неожиданно. Но ответное чувство, к сожалению, в груди не отозвалось. Хотя я была бы этому даже рада. Он же хороший, хотя и пытается казаться черствым негодяем.
Арон поцеловал быстро, едва коснувшись губ. Будто уже устыдился своего признания, и старался побыстрее от меня отделаться. Но едва я отлипла от живительного тепла его тела, а сам парень, подтолкнув меня в сторону двери, быстро пошел в свою комнату, поняла к чему была такая поспешность. На другом конце коридора уже толпились прибывшие, значит нужно было освобождать комнаты.
И до меня дошло, что неодета, а тут чужие парни вовсю разгуливают, поэтому молнией метнулась к себе. Но зайти не успела. Предательский взгляд уже зацепился за высокого плечистого парня с темной копной растрепанных волос, не спускающего с меня глаз. И хотя сейчас смотрели все, еще бы, такое представление с утра, но волновал только этот прожигающий взгляд.
Я старалась сделать вид, что не заметила. Что меня совсем не волнует этот нестройный гул голосов, сейчас явно обсуждающих полуголую девицу, провожающего любовника из своей комнаты. Что совсем не трогает пристальное и ненужное внимание давно потерянного друга. Что сердце не разрывает на части от этой новой встречи и осознания — он почти месяц будет жить рядом, ночевать едва ли не за стенкой.
Я наложила все плетения моментально, едва добралась до кровати. Чтобы не успело разболеться. И также быстро, на автомате заварила успокоительный отвар. В сон погружалась какими-то рывками, но зато совершенно ничего не чувствуя.
Утро было недобрым. Потому что стук в дверь не оставлял никаких вариантов. Но я честно попыталась, крикнув: «Я все еще сплю». И положила на голову подушку, а потом еще и одеяло. Стало душно, а в дверь продолжали стучать.
Нет, ну как это называется. Сам же сказал, что сегодня суббота, можно еще поспать, а явился в 10. Ну Арон, я сейчас все тебе выскажу!
Быстро щелкнув замком, настежь распахнула дверь и закричала:
— Ты обещал дать мне поспать! Поздно же легли. И с утра поднял чуть свет. Все, до обеда не мешай.
Но в дверях стоял не Арон, а тот, что заставлял мое сердце пропускать удар за ударом. Он просто смотрел, вновь отмечая изменения. Молча впитывая мой облик. И наверняка успел бы перехватить закрытие двери, если бы я это не проделала так неожиданно.
Сползая по деревянной поверхности вниз, я думала о том, что он здесь забыл. Не в Академии, с этим все понятно. Все-таки турнир объединял лучших, а в том, что Лир в лидерах, сомнений быть не могло. Вопрос был в другом — зачем он пришел к дверям моей комнаты, и смотрел так, будто все это время скучал.
Вот, наконец, и исполнилась данная когда-то клятва. Мы оба в стенах одной Академии.
Он может теперь быть спокойным, даже если захочу, не смогу потребовать магического ответа. Свободен от обязательств перед глупенькой девочкой, так иди уже вперед, не оглядываясь. Тогда почему я чувствую каждой клеточкой, что он до сих пор стоит за дверью, положив на нее руки и прислонившись лбом. Отчего ощущаю звериную тоску по безвозвратно утерянному?
— Я не буду с тобой разговаривать, слышишь? — сказала негромко, но в ответ донеслось:
— Я знаю.
Вот после этих слов он, наконец, ушел. А я так и сидела, сцепив пальцы замком вокруг поджатых коленей. И твердо решила наладить отношения с Ароном. Он будет моей защитой и надежным тылом. А большего сейчас и не нужно.
Эльфы приехали через 3 дня почти одновременно с феями. И все это время я трусливо пряталась. В субботу просто сидела в комнате, а воскресенье, отказавшись от тренировки с Ароном, провела в обществе Скоры. Она рядом со мной грелась, а я сейчас очень нуждалась в ее обжигающем холоде.
Весть о прибытии делегации застала нас на уроке некромантии. У всех были успехи в этом нелегком предмете. У всех… кроме меня. И каждое занятие меня внутренне выворачивало, коробило и угнетало. Перед глазами вместо мертвых мышек, ежиков и бабочек постоянно был тот тролль, которого я приложила боевым пульсаром. Ничего не могла с собой поделать. Данный вид магии мне не давался.
Преподаватель только ругался, что склонности может и не быть, но освоить азы я обязана, так как обучаюсь на боевом. И в рейдах на четвертом и пятом курсах очень часты стычки на кладбищах, где не будет такой вот мелочи. Сражаться придется с настоящими умертвиями — люди, оборотни, тролли, да кто придется. И задача боевика перехватить нити управления на себя. Сделать это невозможно без умения применить знания на практике.
И вот в разгар эпической ругани магистра Нориана, по строю адептов прошел шепоток, что феи уже на территории. Ну и, конечно, всем резко стало не до предоставленных в их распоряжение трупиков. А уж мне и подавно. Все равно не получается, зачем мучиться, когда можно помечтать о прекрасных феях. Мало кто видел их вживую, поэтому ажиотаж был ожидаем.
Магистр только рукой махнул на нас, отпуская. Хотя оставалась еще треть занятия. Дружной толпой мы ринулись в учебный корпус, чтобы пробраться на балкон. Ректор сегодня с утра сделал всем внушение, запрещающее позорить родную Академию и пялится на иноземных гостей в открытую. Но тайно то он любоваться ими не запрещал.
Вперед пропустили немногочисленных девушек, благо и я была в их числе, потому что с моим ростом рассмотреть что-то очень трудно. Даже сейчас было видно плоховато. Спасибо Атель, в которой я подозревала примесь тролльей крови, она меня просто приподняла, да так и держала. Я даже немного позавидовала ее силе и выносливости.
Их было десять, семь участников и трое сопровождающих, видимо являющихся преподавателями.
— Я не понял, а крылья-то где? — пробасил Перси, один из лучших адептов в нашей группе.
Все начали поддакивать, перебивая друг друга самыми нелепыми предположениями — что они снимаются, что у фей есть вторая бескрылая ипостась, что они невидимые, пока их не обработать пыльцой. И не знаю, до чего бы еще довело нас воображение, если бы не шикнувшая Атель.
— Вы что, книжек не читаете, бестолочи?
Со всех сторон послышались разномастные ответы, сводящиеся, впрочем, к одному — читаем-читаем, но такого там не написано.
— А я вот не читаю, — загоготала полутроллиха, вызвав смех и у присутствующих. — Но няня рассказывала, что крылья у фей очень эластичные, но легко рвутся, поэтому в путешествиях они их прячут под одеждой, чтобы случайно не повредить.
Вот это новость. А я то думала они похожи на крылья бабочки, такие же плотные и жесткие.
Утолив научный интерес, мы снова посмотрели на расшаркивающихся фей и деканат нашей Академии, в полном составе, кстати. Не только ректор и деканы, но и парочка профессоров старой закалки, видимо для массовости. Чуть в отдалении я разглядела эльфов и участников от Академии Родара, тоже нашей, столичной. А вот еще две команды должны прибыть только к концу недели, так как турнир перенесли быстро, а им нужно было время, чтобы собраться и приехать. А эльфы с феями, как я поняла, перемещались порталами сразу в столицу.
Сразу бросалось в глаза, что они были очень маленькими, не более полутора метров. У девушек волосы спускались гораздо ниже талии, и были ничем не завязаны, в отличие от тех же эльфов, у которых длинные локоны были переплетены в многочисленные причудливые косички. Каких только оттенков тут не было — малиновый, маренго, лазурь, охра, коралловый. От обилия цветов пестрило в глазах, и хотелось к ним прикоснуться. Не только к волосам, а самим феям. Какие-то они очень волшебные.
Парней у них было 4, и все с короткими разноцветными стрижками. Зато одеты все одинаково, и девушки и молодые люди, в фиолетовые брючные костюмы.
И теперь я жалела, что мы не решились сбежать с занятия, чтобы посмотреть на эльфов, потому что решили, что их уже видели, когда они на занятие к Стоун наведывались. Но мы их видели обычными, а сегодня они скорее всего прибыли при параде. И если судить
по форме, в которой находились сейчас, сверкающей, будто обсыпанной алмазной крошкой, парадные одеяния были великолепны до неприличия.
Вечером, после занятия у Ноэль, меня перехватил Арон. Быстро обняв и легко клюнув в щеку, проговорил:
— Нас вызвали в ночной рейд сегодня. Не ходи никуда, пожалуйста одна. Такое количество участников уже съехалось, что мне за тебя ужасно страшно. Влипнешь куда-нибудь обязательно.
— Тебе страшно, что влипну, или что кто-то уведет? — я озорно расхохоталась. Он в своей ревности не знает уже куда меня спрятать.
— Не зли меня, Камелия. Иначе я тебя накажу… — он, оскалившись, двинулся в мою сторону, широко раскинув в стороны руки. А я кинулась за дерево, немного повизгивая.
Но ему шутить было некогда, поэтому снова быстро меня поймав, и стиснув до хруста костей, ретировался.
Было уже темно — все-таки началась зима, и дни становились короче. Время не особо позднее, но никого сейчас на территории не было. Это ректор распорядился на неделю всех на комендантский час посадить, чтобы не травмировать иностранных студентов нашим разгильдяйством.
Поэтому все дальнейшее я восприняла как нападение. Нагло зажав рот, брыкающуюся меня понесли за ближайшее раскидистое дерево. Но я слишком хорошо помнила этого человека, чтобы быстро не узнать.
Укусив за ребро ладони, и дождавшись болезненного «Ой», промычала:
— Лир, ты что делаешь?
— Раз не желаешь поговорить в комнате, сделаем это в парке, — он даже не запыхался, хотя и нес активно извивающуюся жертву.
— Да меня выворачивает всю на тебя глядя, а ты еще и с разговорами лезешь. Ненавижу тебя, бывший друг!
По телу Лира прошла судорога, будто от холода. И он тут же поставил меня на ноги, но отпускать не спешил. Напротив, будто лианой обвился, не оставляя свободной ни единой клеточки моего тела.
— Отпусти меня! — шипела я, пытаясь вырваться из стальных объятий. От более активных действий останавливало лишь то, что крики и возня привлекут лишнее внимание.
— Не могу. — не сказал, а почти простонал парень, продолжая все теснее прижимать к твердому телу. То ли все маги были такими — состоящими из сплошных мышц, то ли боевиков все-таки тренируют более усиленно.
С удовольствием бы приложила его парализующим плетением — оно уж точно желание распускать руки отобьёт. Но меня сжимали так крепко, что возможности шелохнуться не было.
Поэтому, когда почувствовала горячие губы, пробирающиеся от уха по скуле, резко мотнула головой. Внутри поднималась волна негодования и ярости, а еще что-то горькое. Парень, однако, это воспринял как вызов — перехватив мое тело одной рукой, второй он теперь фиксировал затылок.
Прикосновение к губам я ждала с какой-то обреченностью и разочарованием. Когда он успел стать вот таким — наглым, напористым, не принимающим чужое сопротивление. Может это понимание своей силы так влияет на человека, или просто раньше кто-то умело притворялся, скрывая темные стороны.
Он сначала пытался нежно раскрыть мои губы, вызвать ответное желание. Но, наткнувшись на полное отсутствие энтузиазма, будто с цепи сорвался. Целовал напористо, жадно, с какой-то злостью. Мои плотно сведенные губы были красноречивее любого крика. Но это не остановило его, более того — завело сильнее. Он попытался добиться взаимности по-другому и больно дернув за волосы, вынудил запрокинуть голову. Я ахнула и разомкнула губы, он в ответ углубил поцелуй.
Такого наглого вторжения я уже стерпеть не могла, и просто сомкнула челюсти. Он с мычанием разжал объятия и выпустил из захвата волосы. Зажав ладонью кровоточащий рот, смотрел почерневшими от страсти глазами и пытался что-то найти в моих. А не найдя, обреченно выдохнул.
Мне всего этого казалось мало — боли, которая поселилась на дне его глаз; глухого недоверия, что более нас ничего не связывает; тугого разочарования от невозможности утолить свою жажду. Поэтому я все-таки запустила любимое плетение, вложив максимум силы. Пусть полежит тут до рассвета, подумает над своим поведением. В пять начинают подтягиваться из города повара и уборщицы, наткнется кто-нибудь обязательно.
Подумав немного, я поставила над полностью парализованным парнем защитный купол. Все-таки зима, и хоть на территории температура всегда поддерживается максимально комфортной, могла случится осечка.
Проверив еще раз, что он дышит нормально, и в полном сознании, я не удержалась и провела пальцами по густым волосам. Сделала то, о чем отчаянно мечтала с самого момента нашей встречи. Жест совсем не интимный, даже скорее наоборот. Так сестра может погладить брата, или доктор, наконец успокоившегося больного. Но он в ответ прикрыл глаза, выражая без слов крайнюю степень довольства.
Он понял этот жест неправильно, но разубеждать я не собиралась. В следующий раз я уже буду готова к встрече. И тогда он поплатится за каждое ненужное прикосновение.