- "Тридцать шестой", подтянись! Я - "сотка". Атакуем "бомберов".
Довернул градусов на пятьдесят вправо, мы пошли навстречу девятке "юнкерсов", проскочили и, развернувшись с набором высоты, устремились в атаку.
С короткой дистанции Покрышкин зажег крайний справа самолет, тот отстает, теряет высоту, падает.
На третьем заходе нам помешали истребители прикрытия: четверка "мессеров" пытается зайти в хвост. Мы резко взмыли вверх, а группа Старчикова атаковала их.
Нам на подмогу идет восьмерка капитана Речкалова...
Враг потерял в этом бою пять самолетов. Покрышкин сбил Ме-109 и Ю-88, а Старчиков, Клубов и я - по "мессеру".
В моей летной книжке в этот день сделали запись о сбитом самолете. Не тот ли это "серобрюхий", которого мне так хотелось сбить?..
Произошло это 13 июля 1943 года в районе станицы Славянской.
ПОДВИГ АЛЕКСЕЯ ЗАКАЛЮКА
Освободив Кубань, полки нашей дивизии в начале августа 1943 года перебазировались на Украину в район Донбасса и с хода вступили в боевые действия. Нашим летчикам уже хорошо были знакомы эти места, этот типичный пейзаж с разбросанным кругом терриконами, шахтными вышками и высокими заводскими трубами.
В начале войны пришлось с горечью оставить наш Донбасс - сердце тяжелой индустрии Украины. Но, несмотря на создавшуюся обстановку на фронтах, мы верили, что вернемся, прогоним ненавистного нам врага.
Среди наших летчиков был здесь и мой боевой товарищ Алексей Закалюк, а ему-то, пожалуй, лучше всех были знакомы эти места и особенно памятны первые месяцы войны.
...Осень 41-го года. Бои, бои... За два месяца - с середины августа по 13 октября - летчики 298-го ИАП сменили восемь аэродромов. Войска Южного фронта, с трудом сдерживая натиск противника, с тяжелыми боями отступают в глубь страны.
Фашисты, форсировав Днепр, захватили город Запорожье и ринулись в Приазовские степи. Колонны танков и автомашин с живой силой, прикрываемые с воздуха "мессершмиттами", рвутся в Донбасс и к Азовскому морю.
Еще не взошло солнце, а командир первой эскадрильи капитан Чайка со своим бессменным ведомым сержантом Закалюком уже в воздухе. Идут в район Запорожья. Задача: разведать состав, численность и направление движения вражеских войск.
Курс - 270o. Высота - 1000 метров. В небе ни облачка, но видимость плохая: мешает дымка, вызванная пожарами. В воздухе пахнет горелым зерном, горят на полях неубранные хлеба.
Разведчики подошли к дороге Пологи - Орехов, развернулись, летят вдоль нее. Впереди Орехов. На южной окраине города обнаружили большое скопление вражеской техники. На шоссе, как на ладони, видна колонна немецких автомашин, бронетранспортеров, бензозаправщиков, крытых автоприцепов, фургонов. Голова колонны воткнулась в глубокий противотанковый ров. Колонна остановилась.
"Хорошая цель!" - подумал капитан Чайка и, сделав пометку на своей карте, развернулся на обратный курс. Через сорок минут он уже докладывал командиру полка майору Тараненко о результатах воздушной разведки. Командир внимательно выслушал разведчиков, оценил сложившуюся обстановку и принял решение на штурмовку обнаруженной колонны.
- Товарищ капитан! Вы обнаружили эту цель, вам и поручаю ее отштурмовать. Пойдете шестеркой...
И тут же приказал инженеру полка по вооружению подвесить под крылья реактивные снаряды.
Вскоре шестерка истребителей И-16 под командованием Чайки стартовала в воздух и, маскируясь в лучах утреннего солнца, взяла курс на цель. Прошли больше половины пути, вдали показался Орехов. Чайка, покачивая самолет с крыла на крыло, подал сигнал: "Внимание, приготовиться к атаке".
И правым полупереворотом через крыло пошел на снижение до бреющего полета. Вот впереди по курсу видна цель. Капитан Чайка делает своим звеном горку, выскакивает на колонну и с хода атакует ее. За ним повторяет маневр второе звено лейтенанта Фролова.
Началась штурмовка. Из-под крыльев самолетов со свистом полетели эрэсы, оставляя за собой длинные хвосты огненных струй. Застучали пушки и пулеметы. Фашисты в панике бросились бежать в разные стороны, прыгали в противотанковый ров, падали на землю. Появились взрывы, запылали автомашины.
Летчики делают повторный заход на атаку, непрерывно поливая пулеметно-пушечным огнем врага. Пулеметная очередь сержанта Закалюка прошила бензозаправщик, который тут же загорелся.
Из спаренных зенитных пушек "эрликон" потянулись длинные очереди к "ишачку" сержанта Касавина и подбили его. Самолет Касавина взмыл вверх, затем свалился на крыло, упал в гущу автомашин и взорвался. Закалюк увидел, что из впереди идущего командирского самолета тянется серый шлейф дыма. "Командира подбили!" - мелькнула мысль. Капитан Чайка сразу понял, что он подбит, и маневрируя стал отходить от колонны. За ним, заканчивая атаки, потянулись остальные летчики группы.
Закалюк увеличил скорость, подошел ближе к самолету командира. Вся правая сторона фюзеляжа от мотора до хвоста была залита маслом.
"Дотянет ли домой! - забеспокоился Закалюк. - Скорее бы выйти с территории, занятой противником, а то, чего доброго, еще придется садиться у него в тылу..."
Но, как нарочно, самолет Чайки теряет скорость и высоту. Винт стал вращаться медленнее, мотор работает с перебоями. И вот - совсем остановился.
Капитан Чайка, выпуская шасси, пошел на вынужденную посадку. "Впереди ровное поле, командир выбрал хорошую площадку", - подумал Закалюк.
Но как помочь командиру? Решение принято мгновенно: "Буду садиться за командиром и на моем самолете вместе улетим! Что бы ни случилось с командиром, я в ответе за него", - думал Закалюк, выпуская шасси.
Лейтенант Фролов понял сложившуюся обстановку и стал их прикрывать.
Самолет Чайки коснулся колесами земли и побежал по полю. Вслед за ним сел и сержант Закалюк. Не выключая мотора, он быстро выскочил из кабины и побежал к командиру. Капитан Чайка с трудом вылез из кабины и, стоя на крыле самолета, удивленно смотрел на сержанта. Лицо и руки капитана были в крови.
- Товарищ капитан, быстрее садитесь в мой самолет, а я - "верхом"... Вместе и улетим!
- Мы в одной кабине не поместимся, - сказал Чайка, - улетайте быстрее! Фашисты близко!
- Нет, товарищ командир... Не могу! Садитесь в мой самолет и улетайте, а за мной пришлите "спарку"! В случае чего - я могу постоять за себя, а вы ранены.
После некоторого раздумья капитан Чайка согласился с сержантом, и, отдав ему свой пистолет и две обоймы, сел в самолет ведомого и взлетел.
Наступила гнетущая тишина. Закалюку все еще не верилось, что всего несколько минут назад они были над вражеской колонной, где был сущий ад. И вот он на земле, один, в окружении фашистов.
И снова беспокойство охватило Закалюка: как бы раненый командир не потерял сознание в воздухе. Нет, этого не должно произойти. Командир волевой человек. Он обязательно долетит!
Закалюк подошел к подбитому самолету командира. Пушечная очередь прошлась по мотору, разбила один цилиндр, повредила приборную доску и маслопровод. "За мной прилетит, видимо, Фролов. Он место посадки знает и быстро найдет меня", - размышлял Закалюк. И тут же подумал: "А если появятся фашисты? Тогда буду сражаться до последнего патрона: ведь у меня четыре обоймы, а это тридцать два патрона!"
Время, казалось, тянулось бесконечно. Но, глянув на часы, Закалюк понял, что прошло всего лишь 40 минут. Было тихо. И вдруг в этой гнетущей тишине Закалюк скорее угадал, чем услышал, знакомый гул. Приближалось звено наших самолетов. Учащенно забилось сердце. Не бросили, не оставили фашистам, прилетели!
Двухместный самолет УТИ-4 с хода выпустил шасси и пошел на посадку, а остальные стали в круг, прикрывая его.
Сержант Закалюк быстро надел парашют и побежал навстречу севшему УТИ-4. В первой кабине "спарки" сидел лейтенант Фролов.
Алексей вскочил на крыло подрулившей "спарки" и забрался во вторую кабину.
- Как командир? - спросил он лейтенанта Фролова.
- Прилетел благополучно! - прокричал Фролов и тут же добавил: - Садись быстрее, надо спешить!
- Нет, ты мне правду скажи! - настаивал Закалюк.
- Сел он, сел. Только после сруливания с полосы ему стало плохо. Когда его усаживали в санитарную машину, он открыл глаза и сказал: "Там остался Закалюк... Надо быстро послать за ним самолет". Вот командир полка немедленно и послал меня.
Фролов дал газ, "спарка" пошла на взлет. На аэродроме сержанта Закалюка с нетерпением ждали. Техник самолета Хмелевский со слезами на глазах подбежал к Алексею, обнял его:
- Вернулся, вернулся, дорогой!