Женщина с мужчиной переглянулись растерянно между собой.
– Добрый господин, – нерешительно сделал шаг вперёд мужчина. – Если б только мы сами знали. Клянусь, в нашем доме никогда не было чародеев.
– Это был домовой, – сказал вдруг Вторак, оставив Горазда с Нежданой. – Он защищал двор от злого человека. Мальчишка пролил кровь, вот дух его и наказал.
Фарадальчонок стоял, потупив глаза, и по окровавленному лицу его текли слёзы.
– Однако сильный у вас домовой, – поражённо произнёс Вторак. – Я таких в былые времена только у чародеев видел.
Хозяйка прикрыла рот рукой, мотая головой, её муж спустился по ступеням.
– Простите нас, раз вы пришли с добром, а… по нашей, считай, вине пострадали, – произнёс мужчина. – Звать меня Вадим, я хозяин этого постоялого двора. Прошу, заходите, мы искупим свою вину, чем можем.
Вячко посмотрел на Вторака, ожидая его совета. Кто, если не колдун, мог понять, стоило ли и дальше опасаться домового?
– Дух обратился против мальчишки, а мы пришли с добром, и нам бояться нечего, – рассудил Вторак. – Думаю, нам можно остаться. Я бы сказал, что нам нужно остаться, – кивнул он на раненого Горазда.
Княжич стиснул зубы, пытаясь взять меч в правую руку, чтобы убрать в ножны.
– Хорошо, значит, на одну ночь останемся, – решил он неохотно.
Слишком долгим оказался их путь к Лисецку. Слишком многое их задерживало.
В избе Горазда уложили прямо на стол, раздели до пояса, и Неждана запалила пучки трав, окуривая воздух вокруг дружинника.
Хозяйка двора усадила на лавку перед собой мальчишку и протёрла ему лицо тёплой влажной тряпицей, стирая кровь. Мальчик хныкал, ругался и пытался вырваться, но ничего у него не выходило.
Рука Вячко совсем перестала слушаться, и у него с трудом получилось убрать меч в ножны. Ожидание опасности не давало покоя. Что, если домовой посчитал бы кого-нибудь из них врагом и снова напал?
Вячко отвёл в сторону Вадима и расспросил подробнее про домового. Хозяин постоялого двора не мог знать, что разговаривал с княжичем, но важного человека в нём всё равно признал и оправдывался, опасаясь, видимо, наказания.
– Клянусь, господин, я не знаю, как так вышло, – осенил он себя священным знамением. – У нас в княжестве лютые времена настали, на наш постоялый двор уже дважды нападали, забрали всё ценное, что нашли, даже козу увели, хотя она дряхлая и страшная, как моя тёща, но домовой до этого дня ни разу и не показался.
– Тогда что изменилось?
Распахнулась дверь, и в зал вошёл Синир, он нёс на руках Чири, девочка была по-прежнему без сознания, и тонкая ручка в слишком большой, не по размеру шубе свисала безвольно вниз. Синир огляделся, понял, что некому позаботиться теперь о девочке, и положил её на пустой стол у стены.
– Вторак, последи, – позвал он колдуна и сам поспешил назад на улицу.
Чуть больше седмицы минуло, а весь отряд был покалечен, и он сам тоже. С тех пор как им повстречались фарадалы, их словно прокляли. А быть может, и правда прокляли. Старуха Годявир не с миром отправилась в царство мёртвых, плохо она умерла, и дух её, верно, наложил на Вячко проклятие.
Вадим топтался на месте, словно провинившийся малец перед учителем, и жевал губы.
– Была у нас вчера одна гостья, – признался он наконец. – Поздно вечером пришла, уж ночь почти на дворе стояла.
Вячко прислушался, и сердце от странного предчувствия пропустило удар.
– Голая совсем была, простоволосая. Говорит, разбойники напали, деда убили, а её саму обесчестили. Я и не подумал сначала ничего, тут часто такое творится в последнее время, – глаза Вадима бегали взволнованно, словно искали что-то в полутёмном зале. – Но странно всё же, что она совсем голая. Даже если разбойники насильничают, то обычно хоть что-то из одежды оставляют, да и не выглядела она побитой и замученной, только испуганной и замёрзшей. Но я это уже всё сегодня утром передумал, когда она исчезла.
– Исчезла?
– Да, ещё до рассвета ушла, а одежду, которую мы ей дали, на лавке оставила, – Вадим посмотрел в глаза Вячко потерянно, почти испуганно. – Получается, она снова нагишом ушла. И ещё, что странно… даже не знаю, как так вышло, но ночью снег выпал, а перед домом даже следов никаких не осталось, – он заговорил тише, зашептал: – Я думаю, что девка эта была ведьмой и улетела через печную трубу, не иначе.
– Как она выглядела?
– Да бледная такая, чернявая.
Вячко остолбенел, не веря своим ушам.
Бледная словно смерть. Чёрная как ворон.
– Куда она направлялась?
– Не помню, ей-богу, не помню.
– Куда?! – Вячко вдруг сорвался на крик.
– Не помню, господин, может, и говорила, ни я, ни жена ничего не помним, а дочка наша вовсе с ней и словом не перекинулась.
– Она заколдовала вашего домового, чтобы он вас охранял, а ты и не знаешь ничего про неё? С чего бы ей вам помогать? Эта дрянь…
– Огонёк, тише, – тонкие руки коснулись его правого плеча, попытались отвести в сторону, и Вячко закричал от пронзившей боли.
Он вырвался, придерживая немощную руку.
– Что с тобой? – встревожилась Неждана.
Вадим хотел воспользоваться неразберихой да сбежать поскорее, но Вячко здоровой рукой ухватил его за ворот рубахи.
– Куда пошла эта ведьма?
– Я не знаю, клянусь, господин…
– Что с твоим плечом? – Неждана влезла между Вячко и Вадимом, нахмурила брови.
Подошёл Зуй, поглядывая напряжённо на дворника и княжича.
– Что происходит? – спросил он.
– Лесная ведьма была здесь, – стрельнул глазами Вячко. – Это она сделала духа таким сильным.
– Так, может, она пыталась его на нас натравить, а мальчишка и вовсе ни при чём, – почесал бороду Зуй. – Такая дрянь могла бы…
Ярость застилала глаза, от гнева кружило голову, и Вячко едва стоял на ногах.
– Что с твоим плечом? – Неждана упрямо потянулась к его правой руке, и Вячко скривился от прикосновения.