Он закрутил головой удивлённо и настороженно, готовый к тому, что со всех сторон на него набросятся чудовища, вцепятся зубами в ноги и руки, разорвут живот и разгрызут шею, растащат по углам прежде, чем он успеет осознать, что мёртв.
– Назовись…
Голос сотряс тишину, заглушил журчание ручья. Ежи сделал шаг назад и застыл.
Он вслушался напряжённо в звук воды. Ручей протекал рядом, в паре шагов, теперь не осталось никаких сомнений, а голос… человеческий голос. Откуда он донёсся? Ежи не отвечал, и голос тоже молчал так долго, что можно было уже поверить, что он лишь почудился раненому и ослабленному Ежи.
Но снова проревело:
– Назовись.
– Ежи, – робко прошептал юноша, и собственная речь показалась ему чуждой и неправильной, не принадлежавшей этому месту.
Темнота снова замолчала, обдумывая услышанное. Тишину можно было почти потрогать на ощупь, столь вязкой и тяжёлой она стала.
– Что ты носишь в груди и что на груди?
Голос был мужским и тихим, усталым и обессиленным, но звучал громче песни ручья и мыслей Ежи, он заглушал мрак и разгонял страх. Слова походили на старое заклятие, точно начало стиха, что требовало продолжения, но этого сын кухарки знать не мог.
– Э-э-э… У меня есть совиный оберег, – он схватил его правой рукой и снова выставил перед собой, как самую надёжную из защит. – С ним я имею право здесь находиться.
Долгая задумчивая тишина стала ему ответом. Ежи почти позабыл о своём страхе, таким долгим вышло молчание.
– Нет… Ты… другой.
Скрежет и глухой звон влились на мгновение в песню ручья.
– Чужой. Пустой.
– Пусторождённый, – повторил Ежи, точно продолжая разговор со Здиславой.
– Кто дал тебе совиный оберег, пусторождённый? – голос сделался строгим и напомнил вдруг ту манеру, с которой обращались Пресветлые Братья к грешникам, пришедшими молить о прощении.
– Один чародей, он попросил меня отнести оберег в башню и показать кому-нибудь…
– Кто пустил тебя в башню, пусторождённый?
– Никто. Охотники раскопали проход, а я пробрался. Ведьма сказала мне, что с оберегом чудища меня не тронут…
– Проход?
Воздух зазвенел от гнева.
– О чём ты говоришь, пусторождённый?
– Кто ты такой? – вопросом на вопрос ответил ему Ежи. – Почему ты здесь? Ты человек?
– В подземельях Совиной башни нелюдей нет, пусторождённый.
– Но если ты человек, то как живёшь здесь? Здесь же холодно и темно. И поесть нечего…
– Мне давно не нужна пища, пусторождённый.
– Почему?
Голос зазвучал раздражённо и оттого стал вдруг почти человеческим:
– Зачем ты задаёшь столько вопросов, пусторождённый? Зачем ты пришёл? Почему тебя пустили чародеи башни?
– Чародеев давно нет, – нахмурился Ежи.
Он вглядывался во мрак, всё ещё надеясь разглядеть хоть размытые очертания своего собеседника, но ему удалось только уловить серебристое переливание быстрых вод там, где бежал ручей.
– Нет?
– Я пришёл сам, потому что мне нужна чародейская вода. Меня прислала одна ведьма, Здислава, она не из башни.
Зазвенело ржавчиной старое железо.
– Где дети Старшей Совы?
Ежи не сразу сообразил, что речь шла всё так же о чародеях.
– Их нет. Охотники всех убили. Может, кто и спасся, но все они убежали из города.
Он укусил себя за губу от волнения, животный страх за собственную жизнь поблёк, и в груди зародилось нечто странное, сродни сочувствию и жалости к одинокому голосу в темноте подземелий, и он вдруг начал захлёбываться собственными словами:
– Совиную башню давно сожгли, ещё лет двадцать назад. Я её даже не видел никогда… ну, целой. Она потом стояла ещё разрушенная долго, до этой зимы. Охотники решили построить на её месте свою крепость. А чародеев больше нет, совсем нет. То есть мой бывший хозяин чародей, и его ученик тоже, но они почти не колдуют, потому что нельзя. И ещё есть лесная ведьма, но она сбежала из Совина, я даже не знаю куда… Может, она и вовсе мертва.
– Лесная ведьма? – прервал его голос, и разбились вдруг равнодушие и сонливость. – Где она? Где лесная ведьма?
– Ушла.
– Насовсем?
– Я не знаю, – пожал плечами Ежи.
Голос снова долго молчал.
– Зачем ты пришёл, пусторождённый?
– За чародейской водой, – повторил Ежи и приподнял левую руку, показывая темноте ведро. – Она нужна, чтобы спасти ребёнка.
Ручей протекал совсем рядом. Ему нужно было сделать только шаг, набрать полное ведро и бежать без оглядки. Чудища не тронули бы Ежи, только дорогу он вряд ли бы нашёл. Сколько коридоров в подземельях? Сколько поворотов?
– Я разрешу тебе набрать воды, – решил голос. – Но ты будешь должен сослужить мне три службы.